Сгинь, чудовище!

Оливер дёргано оглянулся: в последнее время ему казалось, что за ним следят. Ощущение тяжёлого, пристального взгляда в спину преследовало его постоянно, особенно обостряясь в такие моменты, когда он был один и в темноте. Молодой мужчина тряхнул головой, как собака, снимая оцепенение, и удивлённо отметил, как один за другим, словно по команде, погасли уличные фонари. Стало совсем не по себе, и Оли прибавил шагу. Он успел десять раз пожалеть, что отпустил машину с водителем: сейчас бы сидел уже, расслабленный, в кресле, глядя, как потрескивает пламя в камине, потягивал бы коньяк... Но вместо этого он шёл быстрым шагом, оглядываясь через плечо и поёживаясь от ощущения чужого недоброго присутствия. Оливер почти дошёл до дома, как из-за раскидистого дерева к нему метнулась тёмная тень. Пахнуло смрадным дыханием и могильным холодом, до руки дотронулось что-то липкое и мерзостное, а затем в запястье впились острые зубы. Мужчина закричал. Он отталкивал присосавшегося упыря свободной рукой, но вурдалак, попробовав кровь на вкус, вцепился гнилыми зубами, словно пиявка, причмокивая и бормоча под нос «Вкусно-вкусно-вкусно...». Силы таяли, руки он уже не чувствовал, но пытался вяло отбиваться. Хотелось свалиться безвольной кучкой на милость нечисти: пусть жрёт, не подавится! Краем уплывавшего сознания он отметил явившуюся из ниоткуда мрачную фигуру. Чёрные волосы, выбритые с одного бока по последней моде, серьга в ухе, кожаный плащ в пол... Оливер невольно взвыл: папа дорогой, роди меня обратно! Некромантов ещё тут не хватало! На удивление, пах незваный гость вкусно, абсолютно забивая зловонный запах жрущего его упыря. Что-то мокро хлюпнуло — и рука вдруг стала свободной. Еле поднимая отяжелевшие веки, Оливер заметил кучку вонючего пепла, от которого поднимался не менее вонючий дымок: всё, что осталось от его паразита. Он открыл было рот, чтобы поблагодарить за спасение, как некрос молвил: — Прости, ничего личного, но я должен это сделать. И тебе не мучиться, и другим спокойнее. И некромант, направив на него развёрнутые ладони, зашептал слова заклинания. Оливер вздрогнул: его разоблачают, а он не может двинуть конечностью. В голове словно взорвали молнию, перед глазами потемнело — и некроманту под ноги кулем рухнуло мёртвое, немного погрызенное упырём тело Оливера Сайкса. — Тьфу ты. Опять заклинание перепутал! — сплюнул некрос и, схватив мертвеца за ногу, поволок его в сторону от тропинки, ожидая стражей правопорядка.

***

А вам известно, насколько тяжела долюшка потомственных некромантов? Энди бы рассказал. Во всех подробностях, слёзно жалуясь на стерву-судьбинушку. Каждое утро он вставал ни свет ни заря, чтобы не пропустить рдеющий на горизонте восход солнца — ценнейшего источника необходимой для магии энергии. В этом мужчине повезло: его жилище находилось на невысоком холме, и собрать нужное количество света, расфасовав по колбочкам, не составляло особенного труда. Потом можно было ещё немного подремать, но утонуть повторно в царстве Морфея удавалось редко. Тогда Энди брался за книгу. Точнее, учебник, оставшийся после десятилетней учёбы в Академии, и зубрил всё новые заклинания. К академическим добавлялись ещё собственные, семейные, которые накладывались друг на друга снежным комом с каждым новым поколением. У Энди каждый раз всё шло наперекосяк. А уж если какой конфуз случится... прямо посреди ночи, во сне. Иногда приходилось завязывать рот, чтобы не начать бездумно бормотать заклятия и случайно не вызвать чью-нибудь прапрапрабабушку. Немалые мучения приносила и его омежья сущность, чтоб ей!.. Выбиваясь внешностью из общей картины милых омежек, Энди, кроме этого, унаследовал от отца тёмный магический дар. Нет бы, целителем уродиться каким-никаким, но куда там! Когда он в раннем младенчестве сквозь слёзы и сопли, лепеча что-то невнятное, взмахом руки оживил сдохшую кошку, родители схватились за голову: где ж это видано, омега-некромант?! А чего стоили течки! Тогда он уходил глубоко в лес, чтобы не спалить — или не поднять — всех умертвий в округе. Чтобы отвлечься, чертил пентаграммы, смешивал заклинания, проводил опыты. И из года в год зарабатывал себе репутацию жестокого и беспощадного тёмного мага. Хотя все инциденты были чисто случайными, произошедшими благодаря его «везучести»: то слово нужное забудет, то заклинания перепутает, то ещё что... Собственно, сам-то он привык и относился довольно филосовски, но люди пугались, получая не тот эффект. А репутация ползла. И достигла таких размеров, когда его именем пугали не только детишек, но и вполне себе взрослых альф. Около полудня Энди лениво сползал с кровати. Дальше по расписанию — завтрак. Лягушачьи лапки, змеиный фаршик, крысиную печёнку и прочую лабуду он брезгливо откладывал в дальнюю очередь, оставляя коту. Всеядная скотина оказалась: дай волю — и хозяина бы сожрал за милую душу. По частям. Сам Бирсак яростно пропагандировал «здоровое питание»: кушал травку, всевозможные корешки, фруктины и ягоды. Особым деликатесом считалась свежая рыба, пойманная в местной реке. Монотонные будни суровой повседневности редко отличались друг от друга. Так что Энди, дабы скрашивать одиночество, отправлялся на кладбище, где практиковался в умениях. Выходила двойная польза: среди мертвяков попадались неплохие собеседники, и темы общие находились. Иногда. Но сегодня мужчине не повезло. С идущими на контакт знакомцами всё было уже переговорено, а новых поставок накануне не свершилось. Обходя кладбище противосолонь, некромант бормотал под нос заклинание призыва. Это было слабенькое заклятие, когда в мёртвое тело призывалась душа. Или — даже скорее всего — её подобие. Покойник при этом испытывал адские муки, потому как тревожить умерших — богомерзкое дело, угодное только тёмным силам. Но, после ушата ругани, поболтать никто не отказывался. Обходя свежую могилку, даже ещё не просевшую, Энди запутался в полах плаща, закрученного вокруг ног порывом ветра. На автомате дочитав заклинание, он, споткнувшись, упал поперёк могилы, почувствовав, как ладонь мимолётно полыхнуло болью. — Чтоб тебя перекосило три раза! — ругнулся он и лизнул ладонь, почувствовав вкус крови. Своей крови. Некромант уселся на могилу, начиная осознавать, что он натворил. Заклинание, накормленное кровью, замкнутое на себя, разрушить практически невозможно. Полную луну затянула туча, снова подул ветер, развевая полы злополучной хламиды. И кто придумал эту дурацкую одежду?! Пятой точкой Энди почувствовал, как земля на могилке зашевелилась, а вместе с ней — и волосы по всему телу. Пожалуй, он впервые струхнул. Мужчина взвыл отчаянной сиреной и перекатился, пятясь задним ходом, со сходящей земли за мгновение, как та провалилась, образовав за малым метровую вглубь яму. В пелене рассеивающегося колдовского тумана возникло нечто, походившее на потрёпанный манекен: торчащие в стороны волосы, оборванная по краям чёрная рубашка, запыленные брюки, выглядевшие ничуть не лучше, и светящиеся в полусумраке луны глаза. Нечто хищно покосилось на своего освободителя и, примерившись, мгновенно оказалось рядом. Энди ошарашенно наблюдал за тем, как мертвяк бесцеремонно схватил его за раненую руку и неожиданно широко провёл тёплым скользким языком по окровавленной ладони. — Что за святотатство! Ты когда подох, вурдалак? — некромант возмущённо выдернул из цепкой хватки запястье. — Две недели назад. Твоими стараниями, — ядовито отозвался упырь и поднял голову, заставив Бирсака нервно проглотить воздух: в своём подопечном он узнал знакомые черты павшего в неравной схватке с малышом-вампирёнышем Оливера Сайкса. Да в какой из жизней он так нагрешил, что его сейчас наказывают?! Издав сдавленный «ик», Энди встал в полный рост. Быстро пробормотав заговор на развоплощение, лёгонький, так, чтобы загнать упыря обратно в могилу, некромант добавил немного силы, кинув всё это в поднимающегося следом мертвяка. Сверкнула голубая молния, и обоих расшвыряло в стороны, а незадачливый Энди ещё и приложился спиной о покосившийся памятник, покосив его ещё больше. Оливер поднимался, сплёвывая почву, забившую рот. — Тыштотваришь, дебил?! — невнятно пробормотал он, подбираясь ближе к некроманту. Последний же пытался выровнять заваливающуюся могильную плиту. Плюнув, он отпустил памятник, который, падая, ударил некроса по ноге, и Энди снова завыл. — Сгинь, нечисть! Это всё из-за тебя! — и запрыгал на одной ноге, поджимая вторую, отдавленную. — Вкусна-вкусна-вкусна-а-а... — протянул упырь, подбираясь, наконец, вплотную и хватая своего убийцу за раненую руку, намереваясь облизать кровь. — А-а-а! — заорал Энди, отталкивая грязные, потрёпанные конечности от себя. В голове молнией мелькали заклинания на нежить. Если первое шарахнуло отдачей, то что будет, когда он приложит побольше сил и магии?! Но попробовать, всё же, стоит... Он речитативом проговорил про себя заговор, как снова почувствовал склизкий язык на ладони. — ...omnis congregatio et secta diabolica! — выкрикнул Энди, прижимая к груди потерпевшую ладошку. Из раздёрганной ранки на землю упала капля крови, мигом впитываясь в почву, а перед глазами полыхнуло красным. В голове отозвалось перезвоном колокольчиков, и некромант медленно осел на первую попавшуюся могилу. Кладбищенскую тишину нарушил хриплый шёпот упыря. Энди приоткрыл один глаз. — Моя пре-е-елес-с-сть... — томно прошипел Оливер и совершеннейшее влюблёнными глазами уставился на опешившего некроманта. — Тьфу ты. Опять заклинание перепутал! — в сердцах сплюнул тот, хватаясь за голову. — Что с тобой теперь делать?! — Любить, кормить, обожать, ублажать, мой с-с-сладкий, — тут же предложил свой вариант упырь, специально вытягивая шипящие звуки и ластясь к озадаченному мужчине. Энди обречённо захныкал, морща переносицу и жмуря глаза, чтобы ненароком не расплакаться от такого счастья, однако Оливер расценил его гримасу по-своему. Он залез сверху на недвижимое тело, уместил ладони на чужих плечах и утробно заурчал на манер домашнего кота, только гораздо громче, носом ткнувшись в напряжённую шею. Тогда Энди захныкал взахлёб, норовив перекрыть страданиями порыв животной нежности, и попытался столкнуть руками тяжёлую тушу, однако положительного эффекта это не возымело. Сайкс продолжал упрямо мять его под себя, точно подушку, а к трущемуся носу добавились целующие вспотевшую кожу губы. — Слезь с меня, чудовище, по хорошему тебя прошу! — некромант вслепую нащупал рядом с собой какую-то толстую деревянную палку и, замахнувшись, отбросил её подальше, напропалую ляпнув первое, что пришло в голову: — Апорт! На удивление, сработало. Упырь моментально подорвался с места, пустившись в погоню, не хуже выдрессированного пса. Пользуясь выигранным временем, Энди вскочил на ноги, игнорируя ноющую боль в правой лодыжке после упавшего могильного памятника, и побежал в противоположную сторону.