Сын в бою за его спиной_2.0

Вейдер всегда не выносил ожидания. Оно делало его беспомощным. Хуже не представить — сидеть и ждать, не в силах изменить что-либо. Император в своё время изводил его бесконечными тренировками на контроль, намеренно вынуждая проводить долгие часы в ожидании. Вейдер научился справляться с этим. Но не сегодня. Не сейчас, когда его сын отправился в самое страшное место Мустафара — туда, где Энакин Скайуокер убивал. Туда, где погибла Падме. Гнев и боль Люка грохотали в мозгу, как взрывы, душили до темноты в глазах. Сын не осознавал своих чувств, он видел и ощущал, как убивали его мать, и Вейдер больше не мог выносить это. — Учитель, простите меня, — беззвучно прошептал он. И наглухо закрылся в Силе. Просить прощения у сына он не осмелился даже здесь, в одиночестве, в стенах чёрного дворца. Император его запытает до полусмерти за такой срыв, сомнений нет. Но Вейдеру было плевать — впервые за много лет. Снова позабытое чувство раздирало грудь: страх за судьбу родного человека, ужас при мысли, что придётся его лишиться вновь. Что, если Люк не вынесет предательства отца? Даже видеть его больше не пожелает. Или в запале совершит опасную для себя глупость — горячая кровь Скайуокеров способна на любое безумство. Вейдер сжал кулаки; скрип кожи перчаток разорвал густую тишину кабинета. Он опустил взгляд на свои руки и скривился под маской. Люк всю жизнь мечтал об отце, Вейдер видел в его чувствах — но разве думал он, что тот окажется худшим из убийц и калекой? Многочисленные операции, техники Силы и лучшие специалисты не смогли до конца исцелить его увечья, потому что организм одарённого — слишком тонкий механизм. Сын пусть и принял его вначале, но вряд ли по-настоящему понял; а после того, как узнал правду — проклянёт и будет прав. Свет в кабинете не горел. Тёмные стеллажи, отделанные под набуанское дерево, мрачно громоздились вдоль стен. Вейдер восседал за письменным столом, его чёрная фигура отражалась в глубине встроенного экрана. Непривычная тишина оглушала. Закрывшись в Силе, Вейдер словно бы разом ослеп и оглох. Он смутно чувствовал лишь, что Люк жив, но очень страдает. Связь с сыном оказалась сильнее любых техник Силы. Проклятье. Вейдер вскочил, отшвырнув стул, и с размаху впечатал кулак в стеллаж. Хрупкий пластик с хрустом раскололся, и Вейдер грузно провалился вперёд, в пустоту, с грохотом ломая и круша изысканные панели. Будь оно проклято, проклято, проклято! Зачем ему Галактика, если он предал собственного сына? Как сокрушать врагов Империи, если не справился со своим врагом - а курсант, почти ребёнок, совладал? Как люди могут доверять ему, — убийце собственной жены, как Палпатин вообще допустил это? Глаза застилала красная пелена, в ушах шумело, металл сминался в руках, как глина, пластик осыпался осколками... Мощный удар швырнул Вейдера на колени. Ошеломлённый, он не сразу понял, что удар был ментальный, а потом накатило безмолвие. Чистое, прозрачное, оно обрушилось, как океан ледяной воды. Гул крови в висках стих, будто кто-то выключил рубильник. Вейдер с трудом разогнулся, помогая себе руками, но подниматься не рискнул. Он ждал продолжения. То, что присутствие Императора едва ощущалось, не означало ровным счётом ничего — для того не существовало преград. Как решит наказать? Не важно, Вейдер заслужил всё и сполна. Он застыл в вязком безвременье, совершенно опустошённый. Ничего не происходило, а затем резко зазвенел наручный комм. Вейдер дёрнулся. Медленно привстал, поднося кисть к глазам. Что? Экстренный вызов от Пиетта? Он активировал связь. — Слушаю, капитан. — Милорд! — в голосе Пиетта отчётливо звучала паника. — Сэр, на верфи произошёл взрыв. Основные агрегаты разрушителя не затронуты, но пострадали внутренние лаборатории. Милорд, — голос его осип, — главный конструктор, Лея Альтос, находится в медицинской коме. Подозревают диверсию, сэр. ... *** Продолжение в основном фанфе по ссылке ниже