Однажды не сможем

      Себастьян лежал в полнейшей темноте и пытался уснуть. В казарме не было ни единого источника света. Прошло уже несколько часов после отбоя, а глаза так и не привыкли к отсутствию освещения. Себастьян открывал и закрывал глаза и не видел разницы — всё та же чернота, мрачная, давящая на мозг. В таких условиях терялось чувство реальности. Казалось, что весь мир перестал существовать. Да и сам Себастьян больше не существовал, остался только парящий в полной пустоте разум, пытающийся осознать эту пустоту.       Себастьян захотел перевернуться на другой бок, но он вдруг испугался, потому что понял, что не знал, где он, куда и как повернуться, чтобы не свалиться с чёртовой койки, границы которой перестали существовать со всем остальным миром. Себастьян перестал понимать, где находился. Маленькое безумие, порождённое всего лишь банальным отсутствием света.       В сознание медленно накатывала паника. А что, если он никогда больше не увидит свет, что, если эта темнота останется с ним навсегда? Себастьяну было жизненно необходимо ощутить, увидеть, услышать хоть что-нибудь, что доказало бы реальность мира, иначе он бы сошёл с ума. Он уже начал сходить с ума.       Себастьян попытался найти в себе силы пошевелить рукой, чтобы доказать самому себе, что хотя бы он сам реален. Неизвестно с какой попытки, когда он уже хотел сдаться, Себастьян почувствовал, как у него задрожали пальцы. Это было такое странное чувство после нескольких часов бесплотного существования, что у Себастьяна на секунду возникла надежда. Подрагивающими пальцами он повёл рукой по воздуху и наткнулся на собственные ноги, накрытые одеялом. Обхватив себя руками, Себастьян несколько секунд просто наслаждался возможностью ухватиться за что-то реальное. Закрыл на мгновение глаза. Абсолютно ничего не изменилось. Себастьян разочарованно выдохнул и снова стал вглядываться в темноту широко раскрытыми глазами. Бесполезно. Одна бесконечность. И чувство одиночества.       Когда снаружи донёсся какой-то звук, Себастьян сначала вздрогнул, а потом осознал с облегчением, что до этого времени в ушах стоял надоедливый звон, который он постепенно перестал замечать, но тот постоянно был рядом с ним, нагнетая обстановку ещё больше.       Себастьян прислушался. Звук снова повторился, и Себастьян осознал, что это что-то, находящееся совсем рядом с ним. Кто-то шевелился. Через несколько минут, в течение которых Себастьян напряжённо вслушивался в происходящее, он наконец понял, что звуки издавал лежащий справа Юэн, беспрестанно ворочающийся. От наконец пришедшего чувства отступившего одиночества Себастьян беззвучно засмеялся. Успокоившись, он уснул.       — Подъём! — разнеслось по всему помещению казармы.       Крик волной прошёлся по помещению от входа, где стоял майор, до противоположной стены. Звуковая волна заставила всех, чьего слуха достигала, начать ворочаться и нехотя открывать глаза.       Себастьян после приказа открыл глаза и уставился в потолок, любуясь его однотонной поверхностью. Через несколько секунд Себастьян лениво повернул голову на бок и посмотрел на Алана. Тот лежал на боку лицом в подушку и одним глазом смотрел на Себастьяна. Себастьян кивнул ему, на что Алан сделал вялую попытку приоткрыть рот, но потом лишь поджал губы и закрыл глаза. Себастьян усмехнулся и поднялся на локтях.       Вокруг копошились ребята: кто-то пытался встать, кто-то уже начал приводить себя в порядок, сидя на койке, а кто-то и не собирался подниматься. Среди таких был Юэн: он лежал на животе, засунув руки под подушку и отвернувшись к стене.       Лучше всего с ранним подъёмом справился Виктор: он был уже полностью одет и заправлял кровать, расправляю каждую, даже самую маленькую складку. Одёрнув китель, он обернулся и столкнулся взглядом с Себастьяном.       — Доброе утро! — слишком уж бодро поприветствовал он.       Себастьян слегка скривился от его жизнерадостности и едва нашёл в себе силы, чтобы шутливо козырнуть в ответ.       Рядом с Виктором тоже почти в полной готовности стоял Дессел. Он, правда, пока был только в майке: китель валялся в ногах кровати, которую тот пытался хоть как-то заправить. А может, вовсе и не пытался, а делал как получалось.       Себастьян, резко спружинив, сел на край кровати и несколько раз сильно моргнул, чтобы окончательно проснуться. Встав на ноги, он натянул штаны и наклонился к всё ещё абсолютно неподвижномуЮэну.       — Рядовой, подъём! — гаркнул Себастьян в ухо мальчишке.       В ответ раздалось только невнятное бормотание. Себастьяну на плечо опустилась рука подошедшего Алана. Подмигнув Себастьяну и похлопав ему по плечу, Алан опустился на койку Юэна, пытаясь уместиться на том маленьком пространстве, которое хозяин койки оставил с краю. Наконец кое-как улёгшись рядом с Юэном, Алан прижался к его боку и, быстро проведя рукой по острому плечу, наклонился к самому уху и прошептал:       — Эй, уже давно пора вставать.       После этого Юэн решил подать признаки жизни и пошевелился, а затем довольно внятно произнёс:       — Да, мам, уже встаю.       Алан заржал так, что свалился на пол. Себастьян, улыбаясь, обернулся и столкнулся с неодобрительным взглядом Виктора и равнодушным Дессела. Пожав плечами, как бы оправдываясь перед ними за выходку Алана и за свою реакцию на неё, Себастьян повернулся обратно к Юэну, который уже начал приподниматься и сейчас ошалело смотрел на валяющегося на полу Алана. Кончики ушей у мальчишки заметно порозовели, и он быстро вскочил на ноги и начал одеваться, словно стараясь убежать от неловкой ситуации.       Алан, справившись со смехом, сел на его койку и, наблюдая за дёргаными манипуляциями Юэна, спросил:       — Как прошла ночь?       Дожидаясь ответа Юэна, Алан закусил губу и ещё пристальнее уставился на мальчишку. Юэн прекратил попытки попасть ногой в штанину и посмотрел на Алана:       — Ну, — протянул он, явно не зная, что сказать, — всё нормально.       Себастьян, стоявший рядом, вспомнил о ночных шорохах, которые так спасли его самого, и не смог удержаться от комментария:       — Ага, как же, нормально! — и, не задумываясь, что могло за этим последовать и как это отразится на Юэне, пояснил: — Да ты ворочался всю ночь так, что я уснуть не мог.       Успев поймать испуганный и немного осуждающий взгляд Юэна, Себастьян повернулся к Алану, который заинтересованно переспросил:       — Ворочался, говоришь? Может, кошмары снились? Или ещё что-то? — насмешливо допытывался он с самой наглой и уверенной в своей силе улыбкой.       Юэн выглядел растерянно: он переводил взгляд то на Себастьяна, и тогда в его глазах читалось явное: «Ну и нахуя ты это сказал?», то обратно на Алана, и тогда его выражение лица становилось умоляющим. Он будто молчаливо упрашивал Алана прекратить это публичное унижение. Будь у Алана побольше мозгов и такта и поменьше самоуверенности и чувства вседозволенности, он бы понял это и так. Но желание покрасоваться и безобидно — как ему казалось — подшутить над младшим другом оказалось сильнее. Наконец Юэн, выдохнув, опустил голову и пробормотал себе под нос, будто пытаясь спрятаться от всего происходящего и притвориться, что речь вообще шла не о нём:       — Я не знаю. Не помню.       Уже даже Себастьян понял, что разговор если и был изначально безобидным, то потом явно зашёл куда-то не туда. После этих слов Юэна Себастьян бы с радостью замял неловкую тему, но Алан, не чувствуя ничего, что происходило вокруг, продолжил:       — А может, ты у нас боишься спать один? Так не стесняйся, приходи ко мне, или я к тебе. Места ты вроде много не занимаешь, так что… Буду держать тебя за руку и дуть в затылок, чтобы страшные сны уходили.       Может, Алан говорил всё это из лучших побуждений, на самом деле желая помочь мальчишке, но вот только он не сумел облечь всё это в подходящую форму. И сейчас, несмотря на все благие побуждения Алана, любой другой послал бы его подальше, а может, ещё и в нос бы дал, но только не Юэн. Подняв голову и уже смелее глядя Алану в глаза, он серьёзно произнёс:       — Нет-нет, спасибо. Думаю, м-м, одному мне будет спокойнее, — под конец фразы, которую Юэн буквально выжал из себя, он даже смог застенчиво и слегка кривовато улыбнуться.       Как ни странно, но он уже успел простить Алана. Это так явно было написано на его лице, что сомнений не было никаких.       Алан, казалось, только что всё же понял — по большей части благодаря осуждающему взгляду Себастьяна, — что сделал что-то не то, вскочил на ноги и пошёл к себе. Себастьян ободряюще улыбнулся всё ещё смущённому Юэну, который продолжил борьбу с оставленной на время разговора штаниной, которая так и болталась, не надетая до конца, и пошёл вслед за Аланом. Обойдя его, он, сощурившись, негромко спросил:       — Ты всерьёз думаешь, что так сможешь уломать его?       Пару мгновений Алан смотрел на него без всякого выражения, а потом скривился, будто Себастьян был тем ещё придурком, несущим чушь, и, высокомерно подняв подбородок, чтобы казаться чуть выше Себастьяна, сказал:       — С чего ты вообще взял, что я его… уламываю?       Себастьян приподнял брови и несколько раз быстро моргнул.       — Серьёзно? Да это уже всем вокруг понятно, — он обвёл взглядом ребят, находящихся рядом, и добавил: — Ну, кроме самого Юэна, он, кажется, вообще не понимает, что происходит.       — Прекращай этот цирк, — бросил Алан, словно этот разговор не стоил его внимания. Только Себастьян хотел ответить, что цирк устраивал именно он, Алан, тот продолжил: — Никому вокруг ничего не понятно, потому что и понимать-то нечего. Абсолютно нечего. А если ты будешь так много болтать, то это может плохо кончиться.       — Для меня или для тебя?       Себастьян понял, что в угрозах Алана не было ничего серьёзного, и поэтому изо всех сил пытался сдержать смех. Сейчас Алан казался Себастьяну петухом, который распушил хвост и делал быстрые и короткие выпады головой, стараясь клюнуть кого-то. Вот только на самом деле Алан был просто похотливым дураком, желающим затащить в койку мальчишку.       — Для всех, — надменно ответил Алан, специально не замечая насмешливый тон Себастьяна.       — Тебе стоило бы… — начал Себастьян, пытаясь дать совет, но Алан не стал даже слушать:       — А тебе стоило бы не лезть в своё дело.       Отпихнув Себастьяна плечом, Алан прошёл мимо. Себастьян ухмыльнулся, глядя ему вслед. Алан подбешивал его своим поведением, но эта его неудача с Юэном спускала того с пьедестала, позволяя проще к нему относиться. Себастьян попытался представить, сколько ещё времени Алан потратит на то, чтобы понять, что ему следовало бы выслушать Себастьяна. А так Себастьян насладится этими нелепыми попытками. Себастьян обернулся на Дессела, который сидел рядом и наверняка слышал каждое слово.       — Ставлю сотку, что он продержится неделю, а потом всё-таки прибежит за советом.       Дессел в ответ покачал головой:       — Не прибежит. Слишком упрямый. Будет до бесконечности долбиться в эти ворота. А если и прибежит, то точно не к тебе.       — Посмотрим.       Майор, который всё это время стоял в дверях, отвлёкшись на разговор с кем-то, кто стоял снаружи, наконец вспомнил о новобранцах, которым не мешало бы объяснить, что такое дисциплина. Он провёл рукой по коротко стриженым седым волосам, кивнул, давая понять своему собеседнику, что затянувшийся разговор нужно заканчивать, и обернулся. Мгновенно сменив улыбку от услышанных хороших новостей на серьёзное выражение лица, майор гаркнул так, чтобы перекричать стоящий в казарме гомон:       — Р-равняйсь!       Все в помещении на секунду замерли, а потом, обернувшись на майора, вытянулись по стойке смирно. Майор пошёл между рядами коек, рассматривая всех поочередно. Рядом с некоторыми он останавливался, одёргивал китель, указывал на небрежно заправленную койку или просто одобрительно кивал.       Дойдя до дальнего угла казармы, он бросил незаинтересованный взгляд на Алана, который и правда на первый взгляд выглядел вполне идеально. Алан посмотрел на него уж слишком вызывающе и наклонил голову.       Пока майор рассматривал парня, стоящего напротив Алана, и делал ему мелкие замечания, Себастьян бросил быстрый взгляд на Юэна. Тот так и не успел до конца одеться, а уж о том, чтобы койка была хоть как-то заправлена, и говорить было нечего. За всё то время, пока майор был в дальней части казармы, Юэн даже не попытался исправить ситуацию. Он просто стоял и смотрел прямо перед собой, время от времени бросая затравленные взгляды в сторону майора. Казалось, он только и мог, что думать о приближающемся выговоре, с которым уже смирился.       Майор остановился между Десселом и Себастьяном. Глянув на Дессела, он лишь добродушно кивнул на не совсем аккуратно заправленную койку. Повернувшись к Себастьяну, майор немногим больше, чем на остальных, рассматривал его строгим взглядом, но не нашёл к чему придраться либо просто решил промолчать. К какому варианту правильнее было бы склониться, Себастьян так и не решил, поэтому позволил себе лёгкую самодовольную улыбку и стал наблюдать за тем, что будет дальше. Волнение Юэна будто передалось и ему, и Себастьян тоже начал слегка переживать.       Идеального со всех сторон Виктора майор даже похлопал по плечу, на что Виктор склонил голову.       Юэн, бывший следующим и последним в очереди на осмотр, был совсем белым. Руки у него бессильно висели вдоль тела. Нижняя губа дрожала, и Юэн безуспешно пытался её закусить. Когда майор будто в замедленной съёмке повернулся к нему, Юэн потупил взгляд.       После нескольких секунд молчаливого разглядывания, которое показалось вечностью не только Юэну, но и всем, кто стоял поблизости и чувствовал повисшее напряжение, майор начал медленно, с расстановкой отчитывать уже и без того пристыженного мальчишку. Каждое слово эхом отдавалось в ушах Себастьяна, и ему казалось, будто это его отчитывали за ужасную нерасторопность, будто это он не знал, куда деть глаза. Юэн выслушивал всё молча, опуская голову всё больше. Майор был сильно ниже его, но Юэн будто сгибался под тяжестью выговора, становился меньше, избавляясь от разницы в росте.       Как только майор замолчал на секунду, набирая в лёгкие побольше воздуха для новой порции упрёков, слева раздался голос Алана, уже в привычной манере растягивающего слова:       — Разрешите обратиться, — сложив руки на груди, Алан смотрел прямо в глаза возмущённому майору. Он будто не спрашивал разрешения, а делал тому одолжение. — А где тут можно принять душ?       Вопрос прозвучал так, будто Алан был совершенно уверен, что ему здесь просто обязаны предоставить личную ванную комнату, но на деле Алан, переключив внимание майора на себя, кинул быстрый взволнованный взгляд на спасённого Юэна, который наконец смог выпрямиться и сейчас потирал запястья. Опустив на мгновение голову, Алан снова принял самоуверенный вид и внимательно посмотрел на майора, будто ожидая ответ на свой вопрос. Майор, забыв об Юэне, подошёл к Алану и начал как можно более доходчиво объяснять незадачливому новобранцу существующие в казарме правила и порядки. Алан делал вид, что внимательно и немного пристыженно слушал, на самом деле явно пропуская мимо ушей всё сказанное.       Юэн, избавившись от пристального внимания, закопошился, торопясь устранить всё то, за что ему только что влетело. Себастьян оглянулся как раз в тот момент, когда Юэн наклонился за выпавшим из всё ещё дрожащих рук кителем. Себастьян успел разглядеть у мальчишки чуть левее первого позвонка два небольших бурых пятнышка, которые чётко выделялись на серой ткани майки.       Обдумать, что это могло быть, Себастьян не успел: его отвлёк громко фыркнувший на какую-то реплику майора Дессел. Себастьян вопросительно посмотрел на него, как бы спрашивая, что в словах майора вызвало у Дессела такую реакцию. Но Дессел только поджал губы и мотнул головой, мол, ничего сверхважного.       Когда наконец все были готовы, майор отдал приказ отправиться на утреннюю пробежку. Алан, проходя мимо Себастьяна с Юэном, толкнув мальчишку в плечо, довольно хмуро сказал:       — Будешь должен.