Однажды не сможем

      После утренней пробежки всем казалось, что заниматься чем-то ещё уже никто не сможет, настолько выматывающей она была. Но вместе с ощущением усталости было понимание того, что пробежка — это только начало, разминка. Сейчас все ждали Виктора, который плёлся где-то далеко вдалеке, догоняя остальных, уже давно пробежавших дистанцию. Многие парни недовольно косились в ту сторону, откуда приближался Виктор, и недовольно переговаривались, обсуждая его медлительность с ноткой пренебрежения и собственного превосходства. Только повода для этого у них не было, даже наоборот: Виктор, пусть и не специально, давал им время на отдых, оттягивая приближение того неизвестного, что ждало их после.       Немного поодаль ото всех стоял капитан, проводивший тренировки, и майор, наблюдающий за жалкими потугами новобранцев. Очевидно, отношения между капитаном и майором нельзя было назвать дружелюбными, потому что за всё это время они не обменялись ни словом и даже смотрели в разные стороны. На лице майора в отличие от большинства ожидающих не было ни тени недовольства задержкой.       Когда Виктор наконец подбежал, приволакивая ноги и тяжело дыша, капитан под бдительным надзором майора, словно ожидающего, что младший офицер допустит какой-нибудь прокол, потратил пять минут на то, чтобы объяснить всем понятные вещи о том, как теперь будет устроена их жизнь. Складывалось ощущение, что это было сделано лишь для того, чтобы дать время отдышаться Виктору. Когда с объяснениями было закончено, майор ушёл, а капитан приказал отжиматься.       На завтрак Себастьян шёл вместе с Юэном. После тренировки Себастьян чувствовал себя не лучшим образом, но выглядел он, во всяком случае, лучше Юэна, который, казалось, готов был прямо сейчас выплюнуть лёгкие, так тяжело и шумно он дышал.       В столовой они тоже сидели вдвоём. Только получив поднос с едой, Юэн моментально скривился, не преминул заметить Себастьяну, что выглядело это просто отвратительно, и задал риторический вопрос о том, неужели теперь им придётся это есть. Сидя за столом со страдальческим лицом, Юэн старался есть как можно быстрее, надеясь, что так, возможно, у него будет меньше шансов задумываться о вкусе. Сидевший напротив Себастьян так же был не в восторге от меню этого места, но у него хватило выдержки никак не выражать своё недовольство. Вместо этого он, чтобы не смотреть на недовольную мину Юэна, которая напоминала о подступающих к горлу рвотных позывах, время от времени смотрел по сторонам, стараясь есть как можно более неторопливо.       Когда столовая начала медленно пустеть, Себастьян заметил сидящего неподалёку Алана. Рядом с ним как раз встал какой-то парень, которому Алан кивнул, а после снова нахмурился. Оставшись в одиночестве, Алан исподлобья смотрел вокруг, пока не заметил Себастьяна с Юэном. Себастьян успел поймать брошенный Аланом взгляд на Юэна, точнее, на его спину. Алан почти моментально опустил глаза, но увидел, что его взгляд не остался незамеченным. Он посмотрел прямо на Себастьяна, закатил глаза и отвернулся.       На выходе из столовой Себастьян оставил Юэна позади на несколько шагов и попытался догнать Алана, но тот лишь махнул рукой и пошёл ещё быстрее. Себастьян притормозил, позволяя Юэну догнать себя, и обернулся на того, словно интересуясь его мнением о причине странного поведения Алана. Юэн ничего не ответил. Для него тоже оставалось непонятным поведение Алана, но в гораздо большей степени мальчишка был обижен: он уже успел привыкнуть к вниманию Алана, и теперь его отсутствие рядом угнетало, заставляло чувствовать себя неуютно, даже несмотря на находившегося рядом Себастьяна. Хотя, скорее, Юэн лип к Себастьяну именно из-за того, что ему не хватало Алана, но Себастьян был плохой заменой.       После завтрака по программе шло теоретическое занятие, одно упоминание о котором вызвало у многих ухмылку: закидать противника фактами из учебников не казалось удачной тактикой. Разделяя мнение большинства, Себастьян и Юэн сели за одним из последних столов, не намереваясь слушать. Опускаясь на стул, Себастьян успел заметить, что Алан, в отличие от них, сел намного ближе к лектору и явно приготовился внимательно слушать или, во всяком случае, делать вид. Себастьяну казалось, что уж кто-кто, а Алан первый должен был рвануть к последнему ряду, всем своим видом выражая пренебрежение к лекции, но вышло наоборот. Себастьян только не мог понять: это он просто ошибся насчёт Алана, или тот сделал так только потому, что не хотел присоединиться к ним с Юэном.       Просторный кабинет, в котором они все собрались, почти ничем не отличался от школьных кабинетов, о которых Себастьян уже успел забыть и решить, что безвозвратно оставил их в прошлом много лет назад. Здесь были всё те же парты — ноги под ними никак не умещались, точь-в-точь как в школе; всё та же тёмно-зелёная доска с прикреплённой внизу коробкой для мела; высокая кафедра, на которой лежала указка; разложенные на первой парте пособия. Единственное отличие от обычного школьного кабинета было в том, что светлые стены украшали не портреты писателей и учёных, а карты местности, схемы оружия и выписки из устава в простых рамках.       В кабинет вошёл молодой лейтенант. Выглядел он довольно уверенно, несмотря на то, что был всего чуть старше всех собравшихся и уж точно не старше Себастьяна. Он попросил сидящих за первой партой передать пособия остальным, взял указку, покручивая её между пальцами, и, оперевшись о кафедру, начал читать лекцию. Делал он это, как и, видимо, всё в своей жизни: уверенно. Можно было сказать только, что получалось у него слишком быстро и слишком уж скучающим тоном: лейтенант слишком ясно понимал, что лекция эта была никому не нужна и проводилась больше для галочки. Большая часть всё равно не слушала, а те, кому это было надо, и так, из этого торопливого доклада выносили всё необходимое. Если в начале кабинета, где сидели кое-как слушающие, ещё стояло какое-то подобие тишины, то чем дальше, тем громче велись разговоры, поэтому у сидящих сзади даже при всём их желании, которого, правда, и так не было, не было возможности уловить, о чём была лекция.       Себастьян, заметив, что никто не будет против, если он немного поспит, и что это всё равно никак не изменит его участия в занятии, скрестил руки на столе, приготовившись опустить на них голову, но его вдруг окликнул Юэн:       — Как думаешь, в чём дело?       Себастьян с недоумением поднял голову, злясь про себя, что его только что лишили возможности поспать. Он не мог понять: то ли начало фразы он прослушал, то ли Юэн действительно вот так резко начал, поэтому решил уточнить:       — О чём ты?       — Об Алане, конечно! Он злится как будто. И я не понимаю почему.       «А лёг бы пораньше и уснул, он бы не пристал», — подумал Себастьян, потирая плечо. Спать хотелось уже не так, но надежда хоть чуть-чуть вздремнуть всё ещё теплилась внутри.       — А тебе не всё равно? — спросил Себастьян, надеясь, что мальчишка отстанет.       — Не-а, — протянул Юэн. — Может, случилось что?       В его глазах читалось явное непонимание и беспокойство. Во время тренировки Юэну было не до того, хотя и тогда бы он не отказался от присутствия Алана; во время завтрака он ещё не до конца понял, в чём было дело, а сейчас осознание пришло к нему в самый неподходящий, по мнению Себастьяна, момент. «Ага, случилось, — злорадно подумал он. — Ты намёков не понимаешь». Ситуация злила Себастьяна, но одновременно с этим начинала казаться смешной. Раздражение в какой-то момент всё же пересилило веселье, и Себастьян бросил равнодушно:       — Спроси у него самого.       Сказав это, Себастьян наконец опустил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза, оставляя Юэна самого разбираться со своими проблемами. Как назло, сон долго не шёл, но Себастьян упрямо продолжал лежать, потому что возвращаться в реальный мир и разговаривать с Юэном не хотелось.       Перед обедом было немного свободного времени, и Себастьян вместе с крепко прилипшим к нему и явно скучающим по Алану Юэном сидел в одной из деревянных беседок, неплохо скрывающей от уже высоко стоящего солнца. За тот небольшой период времени, который они провели на открытом воздухе, Юэн, как и предполагал Себастьян, успел покрыться своим своеобразным загаром: больше всего пострадали покрасневшие щёки и кончики ушей. Вечером у мальчишки всё наверняка начнёт чесаться, и Себастьян ему совсем не завидовал. Возможно, именно напряжённые отношения его кожи с солнцем заставили Юэна составить компанию Себастьяну в его убежище, а вовсе не то, что он искал общества Себастьяна. Впрочем, Себастьяну было всё равно: болтливость Юэна не была навязчивой, а значит, звучащий рядом голос совсем ему не мешал.       Мимо беседки словно невзначай прошёл Алан. Себастьян заметил и это тщательно скрываемое за равнодушием желание увидеть мальчишку, и брошенный на того быстрый взгляд. Уперев локти в немного шершавый стол, Себастьян сложил руки в замок и опёрся на них подбородком, изобразив при этом наигранно заинтересованный взгляд продавца-консультанта, спрашивающего: «Чем могу помочь?» Алан в ответ тряхнул головой и подошёл к ним, остановившись у одной из опор беседки рядом с Себастьяном, опираясь на неё плечом. Поза была вполне обычной, тем более для Алана, но в ней как будто чувствовалось желание найти поддержку хоть у деревянного столба.       Юэн, не до конца понимавший, что происходило, и не видевший всех этих взглядов, при виде подошедшего Алана заметно оживился. Он явно хотел спросить, в чём дело, но никак не решался. Юэн банально не знал, как начать разговор и стоило ли его вообще начинать.       Себастьян подвинулся, освобождая место Алану рядом с собой напротив Юэна, но тот так и остался стоять. Себастьян тем временем заметил отражение метающихся мыслей в глазах Юэна и, чувствуя себя чуть ли не миротворцем между двух огней, решил прийти на помощь, предложив невинную тему для разговора просто для того, чтобы было положено начало:       — Эй, как думаешь, может, в следующий раз нам нужно сесть поближе к лейтенанту, чтобы слышать, о чём он там говорит?       — Зачем? — угрюмо отозвался Юэн, не понимая этого жеста помощи: ему показалось, что Себастьян попытался уйти от проблемы с Аланом.       — Вдруг что-то интересное рассказывал, — продолжал стоять на своем Себастьян. — Алан, было там что-то важное? Ты вроде слушал.       — С чего ты взял? — высокомерно поинтересовался Алан. — А вообще, да, вам стоило бы послушать, иначе для некоторых — он бросил выразительный взгляд на Юэна, — эта беспечность может плохо закончиться.       Заметив какое-никакое взаимодействие между этими двумя, Себастьян отвернулся в сторону, будто бы заметив что-то куда более интересное, чем обсуждение лекций, чтобы оставить Алана и Юэна наедине, насколько это было возможно сделать в данной ситуации, не вставая с места. А вставать Себастьяну уж точно не хотелось, тем более ради кого-то.       — Для меня, что ли? — уточнил Юэн. Беззлобно, но нотки обиды в его голосе всё-таки промелькнули: ну конечно, кому могло быть приятно, что кто-то усомнился в его способности постоять за себя.       — А для кого же ещё? Ты же, я смотрю, специалист по попаданию в передряги. Первый же день — и на тебе, пожалуйста, первый прокол.       Юэн задумался буквально на мгновение, обдумывая, что Алан имел в виду. Догадка пришла быстро: замечания майора, которые ещё немного и превратились бы в серьёзную проблему, если бы не Алан. Поэтому Юэн быстро нашёлся с ответом:       — Ну, ты ж мне помог. Всё в порядке.       — А в следующий раз попадёшь под раздачу, — недовольно буркнул Алан.       Его задело такое наплевательское отношение Юэна к его собственной шкуре. Алану было нетрудно, но ведь когда-нибудь его рядом не окажется, и что тогда сделает Юэн? Алану вовсе не хотелось, чтобы всё закончилось не лучшим образом только из-за того, что кое-кто был слишком наивным и безответственным.       Себастьян, слушая одним ухом их разговор, хмыкнул. Для него всё было очевидно: Алан, способный на жертвенный поступок, был обычным человеком, ожидающим благодарность за свои подвиги. Себастьян был уверен, что вся раздражительность Алана стояла на одном большом ките: он так и не получил должной оценки своими стараниям.       Юэн, не понимающий, в чём вообще были претензии в его адрес, как и Алан, стал заводиться:       — Подумаешь. Спасатель херов.       А вот это точно было лишним. Ведь Алан, конечно же, вне зависимости от того, хотел он благодарности или нет, считал себя именно спасателем, и принижение значения его помощи больно ударила по самолюбию. И по желанию нянчиться с мальчишкой тоже.       Себастьян, понимая, что кто-то из них двоих сейчас должен был всё окончательно испортить, вернулся в разговор, успев заметить, что перебил Алана, уже открывшего рот:       — А круто ты его отвлёк. Я думал, всё, конец, а тут ты. Правда, Юэн? — на этих словах Себастьян ощутимо похлопал Юэна по спине, скрывая за дружеским похлопыванием принуждение согласиться.       После этого оставалось надеяться только на то, что Юэн всё поймёт и не станет вести себя как упрямый осёл. Мальчишка покосился на Себастьяна и выдохнул. В конце концов, он признавал, что Себастьян был прав.       — Да. Спасибо. Не знаю, что за пиздец бы он устроил, если бы не ты.       Юэн кривовато улыбнулся, а Алан, постояв секунду спокойно, расплылся в широкой улыбке, принимая свою победу и извинения Юэна. Кивнув мальчишке, Алан сел напротив, рядом с Себастьяном.       Умиротворенный таким окончанием не самого приятного разговора, Юэн полез в карман, доставая зажигалку и пачку сигарет. Спокойно закурив, он поднял взгляд на внимательно рассматривающего его Алана. Смутившись, мальчишка протянул ему пачку через стол:       — Будешь?       — Нет, как-нибудь обойдусь, — скривился Алан. — Не курю.       — А вот я буду, — непринуждённо отозвался Себастьян до того, как Юэн успел предложить сигарету и ему, если тот вообще собирался. А по тому взгляду, которым Юэн посмотрел на него, Себастьяну показалось, что мальчишка и вовсе забыл о его существовании. Но в следующую секунду Юэн неловко протянул ему пачку и дал прикурить.       Себастьян и сам не знал, что на него нашло. Несколько месяцев воздержания, казалось, вполне могли сформировать привычку не курить. Себастьяну и правда уже давно не хотелось. Но здесь, вдали от дома, в совсем новых условиях, когда Юэн выдохнул первую порцию дыма, Себастьян сорвался, решив, что чёрт с ним. Чёрт с ним, с этим здоровым образом жизни, и чёрт с ней, с этой навязанной установкой бросить. Образ солдата будет неполным, решил Себастьян, если у него нет сигареты.       С наслаждением затянувшись и выдохнув, Себастьян подумал о том, чем по возвращении объяснит Алисии свою новую старую вредную привычку. Потом Себастьяну пришло в голову, что произойдёт это всё равно не скоро, так что волноваться было не о чем. Тут Себастьян осознал, что прошлые пессимистичные мысли о том, что Алисия найдёт себе кого-то другого, что они стали чужими людьми, безразличными друг другу, прошли. Какую глупость он сказал тогда Десселу, когда несколько раз повторил о том, что-то, что было с Алисией, уже не важно. Но в конце концов, тогда он был просто не в духе, просто лёгкое раздражение на вокзале вызвало такие фантазии. Кто не злится и не падает духом время от времени? Да, именно так всё и было. Себастьян вернётся домой, и Алисия обязательно простит его за сигареты, потому что будет рада, что он вернулся.       Пока Себастьян погрузился в мысли о будущем, Алан с Юэном что-то обсуждали. Недомолвки между ними были окончательно исчерпаны, и они снова общались так же непринуждённо, как и в первый день.       — А это не твой знакомый там идёт? — спросил вдруг Алан у Себастьяна, заставляя хоть немного влиться в общий разговор.       Себастьян, прервав свои мысли, посмотрел туда, куда показывал Алан. Там неторопливой походкой куда-то в их направлении шёл Дессел. Себастьян прокрутил в памяти весь день: Дессела он не видел с самой утренней тренировки. Возможно, во время завтрака тот и мелькнул где-то вдалеке, но Себастьян не обратил на него внимания. Во время лекции Себастьян его тем более не видел. Зато помнил, как во время тренировки на Дессела обратили внимание буквально все: уж слишком выносливым выглядел этот невысокий парень, с лёгкостью выполнявший все упражнения, когда все остальные еле дышали. Многие смотрели на Дессела со слабо скрываемым недовольством: ну ещё бы, выбивающийся из толпы парень легко настроил их против себя.       Впрочем, то, что сейчас Дессел проводил время в полном одиночестве, было вызвано не только его утренними успехами. Кидаемые им по сторонам взгляды были далеко не дружелюбными и вряд ли могли вызвать у кого-то желание заговорить. Весь вид Дессела был пропитан пренебрежением к остальным.       Единственным, кого не смущало поведение и вид Дессела, был Себастьян, который вдруг решил, что было бы неплохо познакомить Алана и Юэна с Десселом, чтобы те хотя бы не относились к нему так же, как и все остальные. Поэтому Себастьян крикнул, махнув рукой:       — Дессел!       Алан бросил на Себастьяна недовольный взгляд, и тот покачал головой: ребята просто обязаны были увидеть Дессела таким, каким его видел он сам.       Дессел посмотрел в сторону Себастьяна. Оценивающе осматривая сидящих рядом с Себастьяном парней, которые, как он смутно помнил, в казарме были рядом с ним, Дессел неторопливо подошёл к беседке. Он так же, как и Юэн, опёрся плечом о столб, и Себастьян мысленно хмыкнул. Юэн под взглядом Дессела стушевался, а Алан был абсолютно не в восторге от того, что к ним подошёл Дессел. Показывая на него Себастьяну, Алан, скорее, думал о том, что можно будет его обсудить, разузнать, что он из себя представлял, но никак не знакомиться. Себастьян, видя настроение остальных, решил взять инициативу в свои руки:       — Дессел, это Юэн и Алан, — он кивнул головой на обоих, а затем повернулся к ребятам и сказал очевидное: — Это Дессел.       Алан на это представление, противоречащее всем нормам этикета, слегка скривился, но с чувством собственного достоинства изобразил на лице улыбку и слегка склонил голову. Юэн, чувствовавший себя немного неловко, кивнул Десселу и протянул ему руку. После секундной заминки, во время которой Себастьян успел подумать о том, как мальчишке не везло с рукопожатиями — он ведь тоже проигнорировал протянутую руку ещё в самолёте, — Дессел всё-таки пожал ему руку. Удивившись крепкой хватке, Юэн поднял глаза и столкнулся с ухмылкой Дессела. И пусть эта ухмылка имела мало общего с приветливой улыбкой, Юэн воспринял её как хороший знак и сказал:       — Приятно познакомиться, — отодвигаясь при этом, давая место Десселу.       Несколько минут все сидели молча. В других обстоятельствах разговор, возможно, начал бы Юэн, которому его непосредственность позволила бы это сделать, но для того, чтобы начинать разговор в присутствии малознакомого человека, когда была большая вероятность облажаться, тем более когда этим человеком был мрачно выглядящий Дессел, Юэн был слишком застенчив. К тому же мальчишку сильно смущал мечущийся между ним и Десселом взгляд Алана, не суливший ничего хорошего и смущавший его ещё больше. Себастьян, чувствуя себя не в своей тарелке и прекрасно понимая, что начинать разговор — это было вообще не в его стиле, но, раз уж так получилось, что в их компании он был самым разговорчивым, во всяком случае на этапе начала разговора, протянул:       — Да уж, хорошо сидим.       Завязка разговора была слабой и вообще чуть ли не предполагающей его полное затухание. С другой стороны, всё зависело от собеседников, и такая скучающая фраза вполне могла иметь обратный эффект: подтолкнуть других к началу беседы из чистого противоречия. К облегчению Себастьяна, в их компании были люди, способные отреагировать именно вторым вариантом. За реплику Себастьяна зацепился Алан, чуть ли не подскочивший на месте:       — Может, в карты? У меня есть, могу принести.       Себастьян переглянулся с Юэном: они оба отреагировали на предложение с энтузиазмом, а вот Дессел промолчал. То ли потому, что ему не понравилась идея, то ли потому, что в новой компании он чувствовал себя не слишком уверенно. Алан, заметив одобрение большинства — на голос Дессела ему вообще по большей мере было плевать, — встал и быстрым шагом направился в казарму. Дессел, словно почувствовав себя свободнее после его ухода, достал сигареты и закурил, и вообще принял более расслабленную позу. После первой затяжки он сказал, обращаясь исключительно к Себастьяну и не замечая Юэна, будто не считал его достойным своего внимания:       — Интересный у тебя дружок. Морда слащавая.       — Ты про Алана? — осторожно уточнил Себастьян. В голове у него промелькнуло, что Десселу не стоило так говорить рядом с Юэном. Юэн не был треплом, тем более треплом, которое будет докладываться обо всех гадостях, которые услышал, Алану. Но он вполне мог рассказать об этом будто кстати, между строк, без всякого умысла. А вот Алан воспримет это так, как надо.       Понимая всё это, Себастьян видел, что план по сближению этих троих, который он задумал в своих интересах, начал трещать по швам ещё до того, как он начал предпринимать активные действия. Дессел и Алан провели вместе — и даже не наедине — всего минут десять, а уже начались проблемы. Когда Дессел на вопрос Себастьяна утвердительно кивнул, тот начал понимать, что дело совсем плохо. Дессел, не подозревающий, конечно же, ни о каком плане, портил одной фразой всё. Даже не подозревая об этом. Впрочем, даже если бы он знал о планах Себастьяна на свой счёт, вряд ли это остановило бы его. Себастьян начал выкручиваться:       — Он неплохой парень. Ну, а лицо… У всех свои недостатки, сам понимаешь, — вторая часть фразы была произнесена и была задумана как полушутливая, несерьёзная, направленная на разряжение обстановки.       И результаты Себастьян заметил в тот же момент: Юэн улыбнулся. Значит, ситуацию удалось немного, но поправить. После этого вернулся Алан, даже не подозревающий, что здесь шло недолгое обсуждение его «слащавой морды». Он небрежно бросил колоду на стол так, что карты из ровной стопки поехали немного вперед, и сказал:       — Кто-то должен потасовать. Я этого делать точно не буду, — сразу открестился он, — потому что и так уже много сделал для этой игры. Юэну карты доверять нельзя. Значит, остаётесь вы двое.       Алан мог вести себя как дурак, но он точно чувствовал, как к нему относился Дессел, и тот самодовольный взгляд, которым он наградил Себастьяна и Дессела, задержавшись на последнем чуть дольше, прекрасно это демонстрировал.       Себастьян, поражаясь тому, как быстро Алан скинул на них — а, вернее, на него — всю грязную работу, обреченно потянулся за картами, но не успел даже дотронуться до них, потому что всю колоду, опередив его на несколько мгновений, одним быстрым и аккуратным движением захватил Дессел. Себастьян бросил быстрый взгляд на его руки. Короткие толстые пальцы явно не были созданы для того, чтобы красивыми движениями тасовать колоду. Они скорее были предназначены для тяжёлой физической работы. Себастьян вообще сомневался, что Дессел сможет хоть как-нибудь перекидывать карты и не ронять их при этом каждую секунду. Себастьян приготовился к шуткам, которые неминуемо должны были последовать, и не был уверен, что сам бы смог сдержаться, чтобы не отпустить ни одной колкости.       Вот только Дессел его ожиданий не оправдал: карты в его руках так и летали. Словно он годами работал дилером в хорошем казино старой закалки до того, как попал сюда, и на нём должен быть костюм-тройка и бабочка для полноты образа, а вокруг должны были сидеть не тройка новобранцев-солдафонов, а сливки общества, желающие просадить всё до последнего цента или наоборот сорвать куш. Движения Дессела хоть и были предельно простыми и чёткими, не было каких-то сложных приёмов, всё равно завораживали, во всяком случае, сидевшего рядом Себастьяна уж точно, умение тасовать карты которого никто бы не поставил под сомнение, но которое было всего лишь сносным.       Дессел последний раз перебросил карты, и это было завершающим эффектным движением, вот только именно в этот момент левая рука, в которой он держал всю колоду, дрогнула, и несколько карт выпали из общей стопки. Неотрывно наблюдающий за Десселом Себастьян будто только в этот момент очнулся. Он напряжённо всматривался в нахмурившегося Дессела, готовый в любую секунду прийти на помощь. Но Дессел сам неловко собрал карты и рваными движениями начал раздавать, опустив левую руку на стол.       Решили играть в покер, хотя без ставок это было определённо глупо. Но решение было быстро найдено: в большинстве своём курящая компания решила ставить сигареты. Алан пообещал, что потом решит, кому отдать свой выигрыш. Сигаретные пачки были только у Дессела и Юэна, поэтому они честно разделили их между всеми. Но уже после нескольких раздач выяснилось, что Юэн в покер играл весьма посредственно, путал правила и слишком часто поступал абсолютно нелогично. Пока Алан уговаривал остальных, что так играть нечестно, Дессел сидел, нахмурившись и вяло тасуя колоду, которая неизменно попадала ему в руки, потому что никто больше заниматься этим не хотел, к тому же все убедились, что у Дессела получалось неплохо.       Когда Алан закончил свои пространные объяснения нечестности такой игры, сигареты были собраны и отданы обратно своим законным владельцам, а Дессел предложил игру попроще. После того, как Юэн сказал, что эта игра была ему по силам, Дессел напомнил, что нужно разбиться на пары.       Как раз в этот момент, когда все прикидывали, с кем же объединиться, рядом с беседкой остановился проходящий мимо и никем не замеченный Виктор.       — Здесь запрещены азартные игры, — все посмотрели на Виктора. А он продолжил: — Если об этом станет известно командованию…       Юэн потупил взгляд, рассматривая поверхность стола. Алан выжидающе и весьма недружелюбно смотрел в упор на Виктора, но молчал. Его, как и остальных, разозлила эта попытка запугать, но влезать в спор ему не хотелось. Всеобщее мнение высказал Дессел, который спокойно и не повышая тона произнёс:       — Послушай, ты хочешь нам помешать, или что?       Виктор на секунду смутился и аккуратным движением потёр переносицу. За это почти незаметное движение мгновенно зацепился Алан, распознавший в быстром жесте привычку человека, долго носящего очки. Осмелев после того, как кто-то другой начал разговор, он, по-шакальи оскалившись, спросил:       — Что, очкастый, что ты сделаешь? Силёнок-то хватит?       Юэн, переводивший взгляд с одного на другого, удивлённо уставился на Алана, не понимая выпада по поводу «очкастого». Как, впрочем, и все остальные. Алан же не без удовольствия заметил по тому, как смутился Виктор, что попал в точку. И если до этого у него были ещё некоторые сомнения, то теперь он окончательно уверился в своей правоте и самодовольно оглядел всех. Всеобщее непонимание выразил Юэн, перегнувшийся через стол и негромко спросивший:       — А почему очкастый?       — Да потому, — наслаждаясь своим триумфом, протянул Алан. Видя, что остальные не удовлетворились таким объяснением, Алан, передразнивая Виктора, провёл пальцем по носу, словно подталкивая вверх сползшие очки. Но, казалось, никто из ребят даже не понял, что он сделал это не просто так, поэтому Алан закатил глаза: — Да что вы, слепые, что ли? Ну ладно он, но вы… Эй, — окликнул он Виктора, — скажи ещё, что ты не очкастый.       — Я носил очки…       — Ну вот! — перебил его Алан. — Что и требовалось доказать. Убедились?       — С каких пор в армию набирают кротов? — снова подал голос Дессел.       — Совсем плохо всё у старушки-Англии, — хохотнул Себастьян.       — Это старая привычка, — пояснил Виктор спокойно: он не оправдывался, а говорил уверенно, словно перед ним не сидели как минимум трое, если не четверо подшучивающих над ним парней. — Сейчас у меня всё хорошо.       — Короче, — перебил его Дессел, — сейчас, пока у тебя все хорошо, ты валишь отсюда и не мешаешь нам, а то поедешь домой опять лечить свои зенки, понял?       Виктор после этого не ушёл, просто молча остался стоять рядом, но на него уже никто не обращал внимания. Себастьян между тем, понимая, что кого-то из ребят нужно было посадить с Десселом, выбирал между Аланом и Юэном, всё больше склоняясь ко второму. Конечно, это было чревато беспочвенной ревностью со стороны Алана, зато у Юэна будет возможность сблизиться с Десселом. А если Юэн станет лучше относиться к Десселу, то и Алан под его влиянием тоже.       Алан захотел поменяться с Десселом местами, чтобы сидеть вместе с Юэном, и когда они поменялись местами, то нужные Себастьяну пары образовались сами собой.       Во время игры Себастьян не успевал поражаться эмоциональности своего партнера: Алан шумно выражал своё недовольство доставшимися картами и не менее шумно радовался промежуточным победам. Себастьян понимал, что, будь Алан поспокойнее, побед на их счету было бы больше, чем круглый ноль. Сам он был уверен, что идеальная тактика в игре в карты — сдержанность, ей и старался придерживаться. Но, глядя на то, как Алан вновь и вновь показывал свой темперамент, Себастьяну было трудно сдерживаться самому.       Зато по-настоящему образцовым игроком предстал Дессел, хотя уже и после первой тасовки было понятно, что с карточными играми он был знаком не понаслышке. Собранный, внимательный, не позволяющий себе ни единого промаха, он умудрялся выйти из всех невыгодных ситуаций, в которые его втягивал играющий с ним в команде Юэн.       Время летело незаметно. Всем казалось, что они только начали, когда рядом раздался голос Виктора:       — Не хочу мешать, но должен предупредить, что вы можете пропустить обед.       — Ты всё ещё здесь? — огрызнулся Алан, напряжённо всматривающийся в не самую лучшую комбинацию карт у себя на руках. Партия была почти закончена, а это значило, что проигрыш маячил всё ближе и ближе, а шансов на победу становилось всё меньше.       Себастьян взглянул в лицо Алану, на котором читались все его карты, и негромко сказал:       — По-моему, в нашем положении лучше уйти на обед, чем в очередной раз проиграть.       — Сидите, мать вашу, — засмеялся Юэн. — Вот мы выиграем, тогда и пойдём.       Алан, обдумав довольно выгодное в этой ситуации предложение Себастьяна и подавив недовольство, сказал Юэну:       — Давай тогда мы просто признаем, что вы выиграли, и пойдём на обед. Не хочется ещё раз лицезреть, как вы раскатаете нас.       Себастьяна такие слова не устраивали, потому что после самодовольного тона Юэна вновь проснулся азарт, уговаривавший не прекращать попыток выиграть. Но Себастьян промолчал, поражаясь тому, как Алан, в отличие от него самого, быстро переключился с недовольства по поводу игры на мягкий тон, обращаясь к Юэну. Отбросив всё, он, как щенок, словно лёг на спину и раскинул лапы, сдаваясь на милость мальчишки во всех смыслах.       — Я бы заставил тебя доиграть, — сказал Дессел, — да только жрать хочется больше.       — Какое благородство! — скривился Алан, вставая из-за стола. От возникшего буквально пару секунд назад размякшего состояния не осталось и следа.       — В следующий раз я с тобой в паре буду, — доверительно предложил Десселу Себастьян.       — Не хочется больше проигрывать? — насмешливо приподнял брови Дессел.       Алан развернулся к ним. Распаляя себя всё больше, он пытался найти хоть что-то, чтобы задеть более удачливого игрока, надавив на его уязвимое место и спасая свою гордость:       — А ты уж слишком подозрительно хорошо играешь. Тёмное прошлое? Подпольное казино, шулерство и большие суммы?       Дессел, спокойно выдержав его разъярённый испытывающий взгляд, ответил:       — Именно.       Алан попал в точку, но не увидел результаты своих стараний: на его глазах Дессел никак не показал, что его хоть сколько-то задели предположения Алана, но, стоило тому отвернуться, как Дессел выдохнул сквозь зубы.       Себастьян в это мгновение подумал, что его план, который пусть и не был блестящим, но казался ему вполне пригодным, разваливался на глазах. Дессел настраивал против себя Алана с тем же успехом, что и остальных. Оставалась надежда только на благосклонность Юэна, который, не умея играть, всё равно оставался в выигрыше только благодаря Десселу, а значит, должен был быть ему благодарен. Влияние Юэна на Алана могло исправить ситуацию, хотя Себастьян и сомневался в том, что убеждение Юэна могло противостоять «обаянию» и «обходительности» Дессела.       Вопреки предположениям Себастьяна, Юэн уже сейчас принялся, сам того не понимая, исправлять ситуацию:       — Может, ты всё-таки останешься в моей команде? — застенчиво спросил он у Дессела. — Ты неплохо играешь, может, научишь меня?       — Неплохо, — пробурчал Себастьян себе под нос. Заметив, что рядом шёл Виктор, он сказал, обращаясь уже к нему: — Да он играет как бог.       Виктор пожал плечами: оценивать мастерство игры в карты не входило в число его возможностей. Но Себастьяну и не нужен был ответ. Поэтому он воскликнул, потому что все остальные двигались крайне вяло, словно нехотя:       — Мы вообще сегодня есть будем или нет?