Darkness there and nothing more

--- Мелегант возвращается в свой замок лишь поутру. В спальне горят две свечи – одна из воска – другая – усталой души. – Где тебя носило, мой черный человек? – спрашивает Вольфганг, откладывая в сторону ноты. Мелегант улыбается. Убедить Моцарта в том, что Вена и восемнадцатый век – не лучшее место и время для творчества – было проще простого. Обеспечить Моцарту вечную жизнь – для него и для музыки – чуть посложнее. Полюбить Моцарта – гения хаоса – с его привычками разбрасывать всюду партитуры – с его игрой на рояле в любое время суток – с его вечными творческими кризисами – было сложнее всего. – Ненадолго посетил двадцатый век, – Мелегант позволяет Вольфгангу стянуть с себя плащ, – тебе не понравится. – Почему? – Слишком много крови. – Значит, позже? – вздыхает Вольфганг, рисуя пером узоры на бледной груди некроманта. Мелегант проклинает себя за то, что стал таким сентиментальным. – Двадцать первый неплох, – хмыкает он – и, видя безумную радость в глазах Вольфганга, поспешно добавляет: – Но одного я тебя не отпущу. – Ревнуешь? – Нет, боюсь, что без моего надзора в один прекрасный день ты просто обратишься в прах посреди улицы. Моцарт хохочет. Мелегант улыбается, думая только о том, что забыл объяснить Моцарту – он не умеет шутить. ---