Черная Башня

Микеле казалось, что на лифте они спускаются уже вечность. Маэва считала секунды, загибая пальцы в кулак, а потом вновь раскрывая ладонь. Диан молчала, нервно теребя шейный платок, за спиной Микеле неподвижным изваянием возвышался Мот. Он чувствовал, как его ровное дыхание касается волос на затылке, слегка щекочет шею и от этого совсем немного, но все же становилось спокойнее. Микеле ощущал, как внутри бурлит, взрывается дикий коктейль эмоций, страх вперемешку с надеждой, предвкушение, дичайшее желание лететь вперёд и в тот же момент забиться как можно дальше и навсегда отказаться от этой затеи. Будь он один, никогда бы не решился, не смог, как всесильная Маэва, устроить и спланировать все, испугался. Но теперь… Лифт наконец остановился и девушка резко сжала кулак, хрустнув пальцами, медленно раскрылись створки. Как и в прошлый раз, в лицо ударил горячий душный воздух, Диан закашлялась и зажала нос ладонью, Маэва зашипела на неё, призывая соблюдать тишину, и первая направилась дальше. -Ты бывал здесь? — прошептал Микеле, обернувшись назад. За ним, словно тень следовал Мот. -Пару раз, — так же тихо ответил он. «Точно. Он же приходил тогда к поездам» Кивнув собственным мыслям, итальянец спрятал руку за спину и нашарил ладонь Мота, сжимая её в пальцах. Вновь вспомнились слова Маэвы, его мысли и те объятия на балконе, как они сидели ночью. Теперь слишком много хороших воспоминаний были связаны с темнотой, запахом чая и дождя. Странных, почти безвкусных сигарет, которыми пахла кожаная куртка, музыки и теплого тусклого света. Микеле запнулся и чуть ни свез носом пол, его поймали за плечи, а Маэва ещё и наградила недовольным взглядом. Каждый шорох отдавался эхом по коридорам, и даже шум воды не заглушал их. -Смотри под ноги, — буркнул Мот, поставив итальянца обратно на землю. Тот недовольно дернул плечами, но пальцы не разжались и его не отпустили. Маэва вновь зашипела на них и попыталась отвесить Флорану оплеуху, не дотянулась, и Микеле с Диан одновременно беззвучно рассмеялась. Напряженная атмосфера начинала потихоньку таять. Диан подбежала к подруге и пошла рядом с ней, с интересом разглядывая толстые трубы, остальные следовали в хвосте. -Даже не верится, последний раз идём по этим коридорам, — Микеле тихо усмехнулся, — как думаешь, они не сдерут наши обои? -От досады? Порвут и сожгут на ритуальном костре, проклиная ушлых обманщиков. Маэва снова зашипела, услышав приглушённый смех, Флоран тонко улыбался. -Ну, а если серьёзно, то вряд ли. У них на это времени не будет. -Надеюсь. -Все равно башня погибнет. И с моей гитарой и с твоими обоями. -Знаешь, я стараюсь думать, что это жертва на алтаре общего блага. Никакой краской не перекрыть всю эту кровь. Флоран молча кивнул и потер виски, из-за того, как глубоко они были, начинало закладывать уши и словно тупая пустота давила на череп изнутри. Со временем к этому можно было привыкнуть, а в туннелях глубина даже почти не ощущалась. Маэва наконец открыла дверь на лестницу и, оглянувшись на своих спутников, скользнула в мокрый полумрак. Следующая по пятам за ней Диан умудрилась поскользнуться на первой же ступеньке, и Флоран обхватил её за талию, поднимая над землёй. Дальше спускались молча. От стен веяло холодом, а сверху доносился ровный монотонный гул, словно волны разбивались об основание башни. Каменные стены еле ощутимо дрожали, и все так же с них скатывались капельки влаги, блестели мокрые ступеньки. Было темно. -Кто сломает себе шею, больше кататься на паровозе не поедет, — мрачно усмехнулся Флоран. Его голос отразился эхом от стен и растворился в шуме мертвого моря. -Раньше такого не было, — заметил Микеле, — в смысле, звука. -Сейчас шторм, — ответил за его спиной Мот, — и довольно сильный. Микеле подумал, что это не хороший знак, но промолчал. -А вот сейчас точно молчите, — обернулась к ним Маэва и первая ступила на платформу. Было темно и пусто. Под потолком привычно горела одна единственная лампа, в кромешной темноте утопали рельсы, никакого поезда не наблюдалось. Маэва вновь отсчитывала секунды. Диан достала из кармана блокнот и быстро что-то написала. Показала Микеле и нервно прикусила губу. «Они опаздывают?» Итальянец улыбнулся, успокаивающе-нежно, и, не секунды не медля, ответил. -Да, скоро приедут. -Сюда, — позвала их Маэва и мелкой рысью побежала дальше в темноту, Диан устремилась за ней. -Ты действительно так считаешь? — почти неслышно спросил Флоран. -Не знаю, — в тон ему ответил Микеле. Время было пять часов девять минут, душная тишина, царившая на станции, казалась оглушающей, издевательски мигала единственная лампа, казалось, можно было услышать, как двигаются стрелки на наручных часах Маэвы. Сама она ходила взад вперёд по платформе, Микеле грыз костяшки пальцев, наворачивая круги вокруг неё, Диан стояла возле двери и вглядывалась в темноту туннеля. Один лишь Флоран вальяжно сидел, привалившись спиной к стене, и, кажется, был близок к тому, чтобы задремать прямо здесь. Время ползло слишком медленно. -Флоран, не вздумай здесь курить! Локонте обернулся, услышав возмущенное шипение, и заметил, как Мот недовольно вынимает изо рта так и не зажженную сигарету. Он подошел к нему и сел рядом. Флоран запрокинул голову и посмотрел наверх, прямо над ним горела лампа и лицо его казалось восковой маской на этом свете. Микеле смотрел на него не отрываясь, но видел лишь время, раскаленными каплями срывающееся с пальцев, они уже опаздывали, и надежда, до этого яркая и сияющая, неумолимо погибала, сжираемая отвратительным чернильным страхом. Прошло уже ровно тринадцать с половиной минут, как должен был прибыть поезд, а даже гула в конце туннеля не было слышно. И означало это лишь одно. Мот медленно повернулся к нему и вдруг неожиданно коснулся волос, пропуская сквозь пальцев мягкие пряди. -Тебе очень идёт моя куртка, — тихо сказал он. Микеле вдруг показалось, что в глазах его самая настоящая неприкрытая нежность, такая, как описывают в сказках, какая бывает, когда смотришь на того, кого любишь. Флоран смотрел не моргая, будто пытался сохранить в памяти каждую черточку его лица, запомнить этот миг, эти секунды, и одновременно успокоить, передать собственную уверенность. -Спасибо, — неловко ответил Микеле и вцепился в его руку, ощущая, как от нервов уже сводит пальцы. По сравнению с Флораном он был словно бьющийся о стенки банки мотылёк, понимающий, что не выбраться на свободу, но до последнего пытающийся пробиться сквозь стеклянную преграду. Флоран мягко провел ладонью по его щеке, улыбнулся и взял за подбородок. Руки его были сухие и горячие, обжигали, в то же время заставляя прижиматься все сильнее, жаждать большего. Его нежность, жестокая и лёгкая выворачивала душу наизнанку, убивала своей нелогичностью, совершенством. И от прикосновений жар по всему телу расходился и хотелось плюнуть на все, забыть и оставить, лишь бы и дальше так было. Пусть вся жизнь пройдёт в этих стенах, только бы рядом. Вот так, глаза в глаза, чувствуя, как клеймом остаются на коже отпечатки пальцев. Микеле зажмурился и вдруг почувствовал, как сухие губы касаются его собственных, мягко скользит по ним язык, и неосознанно приоткрыл рот, позволяя целовать себя. Это ли было тем, о чем мечтал он, целоваться на холодном грязном полу, сжимая в собственных пальцах почти бездыханное тело надежды на спасение, целоваться у всех на глазах, не имея права на продолжения, не имея права даже на этот поцелуй. Возможно и нет, но это стало лучшим, что он только чувствовал, самым реальным и самым чудесным. Больным и безумным. Когда Флоран отстранился, он чувствовал, как голова кружится от нехватки воздуха, вглядывался в расширенные зрачки напротив и видел в них своё отражение. Видел почти слёзы и слабую улыбку на губах. Наверное именно тогда он все понял, за секунду до того, как стало поздно, как последней каплей разбилось время, и на лестнице послышались тяжелые, громкие, словно удары колокола шаги. Резко, одним слитным движением, Флоран поднялся на ноги, схватил Микеле за воротник и вздернул вслед за собой, итальянец даже сказать ничего не успел, как его развернули лицом к Маэве и толкнули в спину. Он обернулся на ходу, но слова так и застряли в горле, Мот не смотрел на него, лишь на Мелин, что так и застыла на краю платформы. Первый из солдат врезался в дверь с той стороны, звякнуло железо, но не поддалось, кажется, он полез за ключами, Диан кинулась к Маэве и та поймала её на ходу, пряча себе за спину. -Ты идёшь с нами, — хрипло прошептала она. Флоран покачал головой. -Ты идёшь с нами! -Бери их и прыгайте на рельсы, там, в тени, вас не увидят. Локонте видел, как у девушки задрожали руки. Глаза её, стеклянные и огромные сейчас, отражающие рыжий свет, выражали такой ужас, что казалось, она смотрит в лицо собственной смерти. Хотелось кричать. Хотелось отмотать все назад. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что это конец, финиш, то, к чему они шли, самое худшее и самое ужасное завершение этой истории, понимал, что всем не спастись, понимал, кто именно останется. Флоран, чертов самоубийца, ебаный пророк, стоял на краю собственной смерти и смотрел на Маэву с таким спокойствием, что хотелось хорошенько заехать ему по физиономии. Схватить за плечи и трясти до того момента, пока он ни поймёт, на что именно так равнодушно соглашается пойти. -Я не брошу тебя! -Уходи. -Нет! -Уходи, Ева! Не зли меня и не тяни время. Толи тон его, толи имя так подействовали на неё, она дернулась, как от удара, и принялась медленно пятиться. Грохот за дверью нарастал, Флоран был единственным, что отделяло их от несущейся на всех порах смерти. Грянули выстрелы и словно шестеренки в голове Микеле щелкнули, он бросился вперёд, но не дошёл всего пары шагов, как в лоб ему уперлось дуло пистолета. Чёрное и тяжёлое оружие лежало в ладони Флорана как влитое, ни один мускул на лице его не дрогнул, а в глазах вновь было то пустое мертвое спокойствие. -Уходи, — ровно прошептал он. Микеле казалось, что он задыхается. -Не… -Уходи немедленно. Или я убью тебя. Человека, что он целовал несколько секунд назад, больше не было, существо, что сейчас стояло перед ним больше напоминало ледяное изваяние. Оно убило его. Убило его Флорана. Нежного, доброго Флорана. Оно собиралось убить и себя. Маэва коснулась его плеча и потянула назад, словно не на своих ногах он пошёл вслед за ней, существо смотрело на него немигающим взглядом, пока они ни скрылись в темноте и тень от платформы ни спрятала их от чужих взглядом. А потом повернулось и возвело курок. Первый из охраны вырвался на платформу, Флоран прикрыл один глаз и выстрелил, звук прокатился эхом по всему этажу. Солдат схватился за руку, а Мот кинулся в один из боковых ходов и скрылся там, специально оставив дверь открытой. На свет высыпали остальные солдаты, матерясь и проклиная Мота, оглядели темноту и кинулись за ним, один за одним исчезая в глубине башни. И когда за последним из них хлопнула дверь, зазвенела, завизжала проклятая тишина. Микеле смотрел на то место, где ещё недавно стоял Флоран и чувствовал, как расплывается мир перед глазами. Рушилась вокруг реальность, как ночной кошмар, все большее затягивая в свои глубины, и не выбраться было, не проснуться, словно бесконечная бездна, безысходность, все хуже и хуже. В конце туннеля лишь тьма, она уже сожрала Флорана и скоро придёт их очередь. И вдруг он услышал, как резко втянула воздух Маэва, зажала себе рот ладонями и разрыдалась. Громко, давясь собственными всхлипами, так отчаянно и искренне, так неожиданно и непредсказуемо. Признаться, Микеле никогда бы не подумал, что она умеет… плакать? Он попытался обнять её за плечи, она закрыла лицо ладонями, её трясло, она твердила что-то, обрывки одной и той же фразы и в какой-то момент Микеле смог уловить в словах её имя того, кого среди них больше не было. Он не понимал ещё, не достиг той стадии, когда осознаешь весь ужас ситуации, а потому казалось, что все ещё можно исправить. Стоит лишь только захотеть, и время вернётся назад, в тот момент, где они с Флораном сидели на кухне, и теперь он поступит по-другому. Теперь он ему поверит и не пойдёт сюда, и останется там, в его объятиях, не увидит слез Маэвы и не почувствует, как сжимается все внутри, стоит лишь подумать, что Флорана больше… Вдруг еле заметно задрожали рельсы и Диан толкнула его в плечо, указывая куда-то за спину. Микеле обернулся. Сквозь тьму туннеля еле различимо пробивался свет, гул, ещё почти неслышный, нарастал, и стены туннеля почти неощутимо, но уже вторили ему ответной дрожью. -Маэва, — он потряс её за плечо, но головы она так и не подняла, — Маэва! Он, не отрываясь, смотрел на приближающийся свет, и, словно под гипнозом, не мог сдвинуться с места. Он не видел, как вытерла рукавом лицо Мелин, как посмотрела в темноту, и как в очередной раз в глазах её отразился ужас. -Это не наш…- прошептала она. -Он не тормозит… Он не тормозит! Бежим! Схватив Маэву за руку, Микеле кинулся вдоль станции, перед ними, зажав в руках подол платья, бежала Диан, на них надвигался поезд. Было слышно, как стучат колёса, огромная, многотонная громадина летела на них со всей скорости, бежать было некуда, с одной стороны стена, с другой высокая платформа. Они не успевали, а проклятый поезд даже не думал останавливаться. «Что бы сделал Флоран?» Диан споткнулась и чуть ни упала, Маэва поймала её за руку и почти потащила за собой, прямо перед ними росли и вытягивались собственные тени, белый свет освещая старые рельсы. «Конечно, он бы не оставил их. Разве есть другой выход?» Они почти добежали до края платформы, за ними из туннеля вылетел поезд. Уже на бегу Микеле развернулся и подхватил Диан на руки, Маэва помогла ему и вместе они закинули девушку на платформу. Он видел, как светятся белым волосы Мелин, словно над головой её сиял нимб, как отчаянно хватается она за его руки, и видел лишь один путь. Единственный правильный. Ведь Флоран поступил бы так же. «До встречи, Фло» -Нет, не смей! Маэва дернула его на себя, впиваясь в локоть короткими ногтями, наотмашь он отвесил ей пощечину и отцепил её пальцы. Она кричала что-то, сопротивлялась до последнего мгновения, когда Микеле схватил её за талию и под колени и одним резким движением забросил на платформу. Свет ослепил его, женский крик растворился в грохоте поезда, и Микеле успел лишь увидеть, как Маэва протягивает к нему руку. А в следующую секунду лишь резкая боль и темнота.