Ведьминско-придворные милости.

Карабос любит музыку. Сильно, безмерно, пожалуй что, больше всего на свете. Георг согласен часами сидеть рядом с Кристофом, если тот даже и не играет всерьез, а лишь перебирает клавиши. Приходит, садится рядом, укладывает голову на плечо. Кристоф тает и играет до тех пор, пока не начинают неметь пальцы. С Виктором сложнее и привлекательнее одновременно – Виктор требует за игру оплату, и оплату своеобразную. Нет, не приносить ему чай, не подавать одежду, не застилать постель по утрам. Виктор требует поцелуи, требует фривольных прикосновений, пока он играет, Виктор усмехается и шантажирует «дворянчика Кристофа» угрозой рассказать, «какой он скромный в отсутствие своего покровителя». Георг кивает и делает вид, что угрозы действенны, как никогда. Карабос жмурится от удовольствия и продолжает игру. Карабос любит музыку. Только не стоит забывать, что Карабос – имя родовое. - А, дворянчик моего Криса… - одобрительно посмеивается Виктор на чье-то едкое замечание о том, как легко Джакометти променял сияющую платину на темные небеса. – Так вот, дворянчик моего Криса чудо как хорош. Ничего против не имею. Да ведь и к тому же, раз Крис – моя любовь, как же мне не обласкать его любимчика?.. Немного скандально, немного пикантно, чуть-чуть остро – все как любит Виктор, которому (неужели!) не скучно. Кристоф несколько раз начинает недовольно одергивать друга, просит не обижать Георга… Слишком уж беспокоится, по мнению Виктора. - Да не так уж невинен твой агнец, - не выдерживает Никифоров и улыбается холодной, циничной усмешкой. Кристоф отчего-то давится, неловко улыбается и более не затевает таких разговоров. Виктор доволен. - Возьмем на бал твоего красавчика? Он танцевать хоть чуть умеет? – нарочито ласково и уничижительно обеспокоенно интересуется Виктор. - Умеет! – оскорбляется Кристоф гораздо сильнее, чем сам объект неприкрытой издевки. Георг только поднимает голову, смотрит на Виктора долгим, задумчивым взглядом и укладывается обратно: головой к Крису на колени, колени на подлокотнике дивана, и чуть покачивающиеся ступни. - Начинаю ревновать, как ты его защищаешь! А он и молчит себе… а, дворянчик? Взял моду молчать, на вопросы не отвечать? – недовольно тянет Виктор. - Ты не меня спрашивал, умею ли я танцевать. - Надо же, язва какая. Изволь: Георг, радость моя, ты танцевать хоть чуть умеешь? - Чуть – умею. - Язва. - Тебе нравится, Виктор. Платиновая богичность этого бренного мира оживленно изображает аплодисменты и устраивается на подлокотнике, намеренно сдвигая к краю колени оппонента. Смеется недовольству, но мгновенно серьезнеет, стоит Георгу вздрогнуть от прикосновения. - Все еще болит? Крис, покажи его врачу. - Не болит. - Не вмешивайся, когда старшие разговаривают!.. Какой невоспитанный. - Не болит, - упрямо повторяет брюнет. Хмурится. – Кристоф, не болит, правда. Виктор неаккуратный. И всё. Кристофу Джакометти в этой ситуации остается только роль наблюдателя, и он в кои веки согласен остаться удовлетворенным ей. - А раз не болит, хочешь на бал, дворянчик? Небось никогда на королевских балах-то и не был… Кристоф как-то странно прикашливает. Виктор мгновенно обижается, нахохлившись, отвернувшись, всем видом показывая горе горькое, обиду печальную. - …или Кристоф успел в прошлом сезоне тебе показать… тебя показать свету? О, вряд ли. Мой дорогой Кристоф, помнится, ухаживал за злой ведьмой, приглашал ее к себе домой… - Виктор, прекрати, прошу тебя! - …или же не приглашал? – размышляет Вик, прижав подушечку указательного пальца к губам и рассматривая лепнину потолка. – Ведьма сама входила в твой дом, ну право же, к чему ей приглашение, чертово проклятье королевства!.. - Виктор! - …а ты очарован, сражен ей, руки выцеловывал, обувью восторгался. Превзойти решил меня в безумствах? Ах, Кристоф, какой ты глупый. Стоит ли пьедестал, отвоеванный у меня, той цены, что ты мог бы заплатить… - Стоит, - ворчит Джакометти. - Мой влюбленный мальчик, наивный мальчик. - Вик, я и впрямь слышу слова старика?! - Крис, как ты можешь?!.. Ведьма скользит взглядом по завиткам лепнины вслед за Виктором. Переплетает пальцы с озадаченно примолкшим Кристофом – тот, впрочем, сразу же расплывается в счастливой улыбке, радуясь новой форме выученного тактильного контакта, - и тянет чужую руку к себе. Утыкается носом в бьющуюся под кожей жилку между указательным и большим пальцем на левой руке Кристофа, трогает кончиком языка основание ладони. - Без меня играетесь? – снова обижается Виктор. – Будет тебе сегодня, Крис, ой и будет… - Я хочу послушать музыку, - негромко сообщает Георг. – На балу. Не в день открытия. Когда этой зимой будет день музыкальных импровизаций? - Ишь, дворянчик-то у нас – ценитель, - едко и смешливо бросает Виктор, но задумывается. – Кажется, это второй день. Ну, полно. Кристоф! Кого ты пригласишь танцевать на открытии? Говорят, в этом году дебютантки скучны, впрочем, можно оживить застоялое болотце старых дев… мы любим благотворительность? - Мы очень любим благотворительность, - кивает Кристоф. - О. Уже выбрал пару? - Выбрал. - Скажи! - Ни за что. - Твой дворянчик плохо на тебя влияет. - Оставь Георга, прошу тебя! Это будет сюрприз. - О, люблю сюрпризы… - кивает Виктор. – Значит, не скажешь? - Ни за что. - Буду мстить. И мстя моя будет страшна. - Месть, - рассеянно поправляет Георг, закрывая глаза: лепнину он уже почти выучил. - Умолкни, язва, когда старшие беседуют! Георг не реагирует, чем одновременно и разочаровывает Виктора, уже настроившегося на небольшой скандал (с обязательным горячим примирением после), и… Виктору нравится, что любимчик Джакометти тонко чувствует грань между фривольностью и пошлостью, между дерзостью и откровенным хамством. - Хочу кофе, - сообщает Виктор и поднимается, потягиваясь. Несильно тормошит по больному колену «язвы». – Повязку уже не носишь. Давай, дворянчик, осмелишься пойти со мной на бал? Георг открывает глаза, растягивает губы в тонкую улыбку, от которой Кристофа ведет, а Виктор недвусмысленно подмигивает. - С тобой – пойду. Благодарю за приглашение. - Вот же язва! – хохочет платиновый ураган. – Уведу я у тебя этого дворянчика, Джакометти. - Если раньше я не уведу Кристофа у тебя, Виктор, - в тон произносит Георг. Нет, не совсем Георг. Карабос. Ведьма. Оттенки ведьмы в тоне посмеивающегося мужчины… «Прекрасен!» - бесшумно вздыхает Крис. Провожает Виктора взглядом. - Прости. - О?.. Георг, что ты! – шутливо отмахивается Джакометти. – Уводи, сколько тебе вздумается, нет, нет, я вам и так принадлежу, госпожа! - Дозовешься. - Когда ж я был против?! На веках ложатся тени фиолетовых мазков, по губам – темно-фиолетовая помада, легким дымком по контуру лица. - Так достаточно? - Так великолепно, - соглашается Крис и наклоняется, зацеловывая. От любой косметики остается чужой, тянущий, неестественный привкус – от любой, кроме той, что пользуется Карабос. Впрочем, косметика ли это в полном смысле этого слова?.. – Век бы тебя не отпускал. - Ты не отпускаешь уже второй месяц. - Георг! Ты же только хромать перестал! Как же я могу гостя… - Уймись, придворный. Хорошо-то с ним как. Крис и унимается: перебирает короткие темные прядки, облизывается, жмурится, как самое довольное кошачье в округе. - До бала еще больше трех недель. Виктор всегда начинает готовиться заранее? - Виктор это обожает, - соглашается Крис. - А ты? - А я люблю импровизацию… Внимательный синий взгляд прожигает душу насквозь. - Ты солгал ему о том, что уже нашел пару для церемонии открытия. Нет, не то, чтобы солгал, но не совсем правду изложил… - Я приглашаю вас, госпожа, - урчит Кристоф. - Дурной. Я же уже согласился пойти с Виктором. - В облике… в этом облике на второй день! – возмущается «неуемный придворный». – А я зову Карабос танцевать в первый день! - Карабос – имя родовое. - Ах, так… зову злую ведьму! Неужели она пропустит открытие бала?! – жмурится Крис, подначивает. Ему можно. ему Георг прощает. - Она успеет вернуться. Как водой ледяной облили. - Откуда?! - Кристоф, неужели ты хочешь, чтобы еще три недели я жил у тебя? Честно говоря, Кристоф именно этого и хочет. Именно на это и рассчитывал. - Нет, это недопустимо. Подобным образом навязчиво использовать твое гостеприимство я не могу. Крис вздыхает, Крис изображает самый страдающий и несчастный взгляд, какой только умеет. - Виктор может, а ты нет?.. - При чем тут Виктор? - Вик у меня по полгода живет, пока старик Фельцман не начинает его стыдить, что наследнику семьи хоть раз в полгода приличествует лично управлением дел заниматься, а не предаваться увеселениям… - …а потом Крис у меня еще полгода, пока ровно то же самое не начинает исполнять твой Йозеф, - провозглашает от двери вернувшийся красавец всея королевства. – Живи, дворянчик. Тебе же вон как нравится. Где ты там живешь-то, если обычно? Небось не в столице? - У границы королевства. Виктор фыркает и отмахивается. - Границы королевства недостойны такой красоты. Обойдутся, если понятнее. Тебе вот понятно, дворянчик? - Не очень, - холодно, слишком уж холодно отвечает Георг, а Крис по восторгу своего дружка понимает: зря колдун удумал дразнить собеседника! Виктор никогда не выпустит столь занимательную жертву… Впрочем, если помнить, что дразнит не обедневший наследник дворянской фамилии, а носитель темного дара, то еще и двойственно, кто жертва в этой комнате. - И что же именно тебе не очень понятно? – охотно поддерживает игру Виктор, усаживается в кресло с чашкой. Салютует. - Кто обойдется без моей красоты. Ты, правильно? Джакометти только что застонать не готов. - Неправильно. Я как раз не обойдусь, у меня в коллекции брюнетов маловато, а синеглазых так и вообще не припомню, - парирует Виктор. Отпивает глоток, наслаждается напоказ. – Кроме шуток, Георг. Никуда не поедешь, я тебе говорю. Ты очарователен и даже неплохо воспитан, а внешность открывает тебе дорогу в высший свет при нашем с Крисом покровительстве. Упустишь шанс, дворянчик? Георг только плечами пожимает. - Это мне в тебе тоже нравится, что амбиций маловато. Кристоф, любовь моя, ты находишь алмазы. Обожаю. - А ты пытаешься их у меня увести. Как не стыдно, Виктор!.. - Никак не стыдно, - хмыкает тот. – Проверить желаешь? Кристоф готов и на слово поверить, и не прочь бы и проверить, в общем, все одинаково прекрасно. Кроме того факта, что Карабос совершенно равнодушен остается к любым попыткам вовлечь себя в более интимное взаимодействие, нежели поцелуи и ненавязчивая, хоть и довольно фривольная ласка. Кристоф пробовал. Обнимал, удерживал, не давая уйти, расстегивал рубашку, прихватывая губами кожу над ключицами… Кристофа не отталкивали. Иногда перебирали прядки на макушке, иногда – рассеянно гладили по плечу, но никогда не отвечали, как того можно было бы ожидать. - Неужели совсем противен? – горевал Крис, наполовину и непритворно даже. - С чего ты так решил? - Просто не нравится? - Повторяю, с чего ты так решил? – с нажимом повторял Георг. В глаза смотрел неотрывно, требуя ответа. - Ты никак не реагируешь. - А как должен? Это расстраивало окончательно. - Никак не должен, - укладывался рядом потерпевший очередное поражение Джакометти. – Если не хочется, то и не должен. Георг хмурился. - Хорошо. Как ты ждал? - Ну уж как-то… более активно, что ли! - Как Виктор? Вот уж образец для подражания! Крис ворчал, сопел, отрицал, что уж явно не так бурно и не так развратно, но вообще-то… - Я ничего не чувствую. - Вообще?! - Неприятно, когда колется, - сообщал Георг, трогал кончиком пальца щетину на подбородке. – Неприятно, когда слюны много. Холодно. - Сплошные «не»… - Нравится, когда обнимаешь. Нравится, когда трогаешь, не раздевая. Нравится, когда перестаешь умильничать. - Слово-то какое выучил, дай, угадаю, кто учитель, - обиженно сопел Джакометти. - Виктор. - Даже угадать не даешь. Жестокий злой колдун. Георг усмехался. Сверкал своими невозможно синими глазами. Кристофу оставалось только в очередной раз признать свое поражение.