Добро пожаловать в Новый Орлеан!

— Значит, уезжаешь? — сказала ему утром Ребекка, и в ее голосе звучало неподдельное сожаление. Она была обнаженной и восхитительно теплой после сна, слабо пахла жимолостью и ним самим, и Энзо в самом деле было горько оставлять ее в тот момент. Но решение было принято, да и его ждали дела в Арсенале — Алекс не беспокоила его целый месяц, но теперь возникло кое-что, что требовало его присутствия. — Семья, — коротко ответил он Ребекке, ласково касаясь ее щеки и следующим движением смахнул с белой гладкой шейки светлый локон, чтобы поцеловать ее в открывшееся нежное местечко: там, где пульсировала голубая жилка. — Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой, — промурлыкала довольная лаской Ребекка. — Кэролайн уже знает?.. — Нет, я сообщу ей позднее… — Позволь это сделаю я, — попросила Ребекка, обхватывая его ладонями за лицо. — Мне было так хорошо с тобой… И теперь я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Но мне и так было хорошо, Бекка, — заверил ее Сент-Джон, хрипловато рассмеявшись. — Ты восхитительна. — Но влюблен ты в пассию моего брата, — мягко и совершенно без обиды возразила ему на это первородная вампирша. — Так что позволь мне немного поспособствовать развязке этой истории о четырех новоорлеанских любовниках. * * * — Значит, уезжаешь?.. — эти же самые слова через несколько часов произнесла уже Кэролайн, встретившись с ним в одном из баров на Бурбон-Стрит, и голос ее дрожал то ли от разочарования и досады, то ли от чего-то еще. — Моя деловая поездка несколько затянулась, красавица, — белозубо улыбнулся ей Энзо, но его темные глаза пытливо исследовали каждый миллиметр лица Кэролайн, пытаясь распознать ее чувства. — Алекс ждет меня. Кажется, у нее появилась реальная возможность вызволить ведьму Беннет оттуда, где она застряла. В Арсенале происходят различные неприятные вещи, и хорошая ведьма была бы там очень кстати… — Значит, отправишься спасать Бонни, а меня оставишь здесь? — слова вырвались у нее прежде, чем Кэролайн успела осознать, насколько эгоистично и по-детски они прозвучат, и ее щеки залила краска. Теперь она совершенно точно досадовала: на саму себя. — Я оставлю тебя здесь только в том случае, если ты сама пожелаешь остаться, — сдержанно ответил Энзо, но его ладонь, лежащая на столе, красноречиво раскрылась. Кэролайн закусила губу. Терзающие ее сомнения были очевидны. — Ребекка сказала… — начала было она, затем осеклась и сердито выпалила: — Ты ведь хорошо проводил с ней здесь время, да? — Неужели это осуждение в твоем голосе, Кэролайн? — усмехнулся он в ответ совершенно беззлобно. — Я знаю, что у меня нет никакого права ревновать тебя, Энзо, — вздохнула блондинка и потерла лицо. — Я сама оказалась здесь ради Клауса, я ни секунды не раздумывая бросилась ему на шею и не мне предъявлять тебе какие-то претензии, но… — Но ты рада, что я окажусь подальше от Ребекки, и в то же время злишься, что могу оказаться подальше и от тебя тоже? — услужливо подсказал ей Сент-Джон. — Да, — просто подтвердила Кэролайн. — Да. Я не хочу терять тебя, но я… Я не готова выбирать, понимаешь? — Тогда тебе стоит остаться, Кэролайн, — мягко отозвался Энзо, его пальцы сомкнулись и он убрал руку с поверхности стола. В глазах Кэролайн блеснули слезы. Бросив взгляд в окно, Энзо увидел Никлауса Майклсона, наблюдающего за ними. Его челюсти были сжаты, и ходящие на лице желваки свидетельствовали о том, что он в ярости. — Позвони мне, если я тебе понадоблюсь, — взгляд Сент-Джона вновь вернулся к сидящей перед ним Кэролайн. — Я приеду сразу же, как только смогу. То, что мы так и не стали любовниками, еще не означает, что нам нельзя остаться друзьями. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?.. — слабо улыбнулась Кэролайн. — Знаю, — подтвердил Энзо. — Просто ты делаешь это несколько иначе, чем мне хотелось бы, красавица… Мне пора. Закажи себе какой-нибудь безумный коктейль. Компания у тебя по-прежнему будет. Он оставил на ее щеке короткий поцелуй, вдохнул на прощанье ее запах (жасмин и дикая груша, этот парфюм ей так подходил) и вышел прочь, в дверях столкнувшись плечами с Клаусом. Им не нужно было ничего говорить друг другу — довольно было испепеляющих взглядов, свидетельствующих о том, что следующая встреча закончится кровавой бойней. Что ж, Энзо понимал и уважал желание первородного драться за свою женщину. Пока все складывалось так, что именно Клаус мог назвать ее своей… Впрочем, Энзо был практически уверен, что однажды — и, возможно, совсем скоро, — она позвонит ему. Быть может, даже среди ночи. И что он сделает тогда? О, он приедет к ней, сомнений нет.