***
Марч вернулся к бару, оглядывая посетителей и думая, чем бы развеять скуку. Все эти сто лет он только и занимался тем, что пытался не впасть в тоску и это ему удавалось с переменным успехом. Раньше его грели мысли о наследии, которое он оставлял, наставляя будущих убийц и редкие встречи с Графиней, потом был новый виток с завершением любимой коллекции Десяти заповедей. И вот, в конце концов в его отеле появился Майкл и перед хозяином Кортеза открылись новые перспективы. Последняя Ночь Дьявола была поистине фееричной, но ряд мелких неудач сегодня подпортил ему настроение. Сначала знакомство с супругами Монтгомери, которые оказались скучны и банальны. Потом общение с подростками, которое к концу стало напоминать семейную психотерапию. Марч надеялся найти готового единомышленника, но прославленный Тейт Лэнгдон совсем некстати был занят налаживанием отношений с девушкой и упрямо отрицал свои истинные таланты. С другой стороны, Марч был уверен, что, когда начнутся грядущие события, парень не сможет остаться в стороне, и, возможно, сподвигнет раскрыть себя с новой стороны и свою Вайолет. Мужчина ухмыльнулся, ощутив, что слегка завидует молодым призракам. Где теперь его королева, в обществе которой он раньше так нуждался? Когда-то он не прогадал, выбрав эту женщину. Графиня была не просто шикарна, но и обладала темной душой под стать его собственной. Это взаимопонимание, установившееся между супругами, компенсировало ее холодность и недостаток взаимности. Он думал, что ее смерть озарит светом его загробное существование, но это оказалось не так. Теперь ее равнодушие к нему не заставляло его страсть распаляться сильнее. Вечная тоскливость и апатичность Элизабет сделали то, чего не смогло холодное презрение при жизни — Марч сам снизил регулярность встреч с женой и испытывал больше эмоций от созерцания ее головы, украшавшей его любимую коллекцию. В последнее время супруги лишь изредка случайно пересекались в баре, где Элизабет проводила время с очередным живым любовником. Марч смотрел на гостей, представляя варианты для развлечения. Вон на той симпатичной девчонке он бы потренировался с завязыванием узлов, а в финале выстрелил бы ей в затылок и свалил в шахту, а на ее смазливом спутнике, так похожем на парней, которые во вкусе Графини, он бы испытал любимый гольфийский удар отбойным молотком… но, увы, не в этот раз: Марч проиграл желание в карты Джону Лоу и в этот вечер был обязан обеспечить безопасность гостей. В конце концов взгляд мужчины остановился на роскошной брюнетке, которую он приметил еще днем. Девушка сидела за столиком в компании двух странных дамочек, в странной задумчивости уставившись на абстрактную точку на столе. Свежая как майский день, с завлекающей брошкой в виде цветка в завитых волосах, она напоминала ему о первых десятилетиях его призрачного существования, когда мир еще не утратил чувство вкуса. Марч направился к девушке.***
Для Элизабет Шорт этот вечер тоже был полон открытий. Вот только они были связаны не с Кортезом, а с ее собственными соседями и личными интересами. В данный момент Черный Георгин была глубоко поглощена перспективной идеей основания домашнего театра. Она уже мечтала об окончании праздника, чтобы организовать собрание соседей и приступить к реализации плана. Она всегда знала, что способна на что-то серьезное, но, как ни странно, такая простая идея навряд ли бы скоро ее посетила, если бы не общение с Бьянкой, которая когда-то участвовала в театре колледжа. Все последние годы девушка ощущала смутную неудовлетворенность в своем существовании. И хотя сеансы у Бена помогли осознать причину этого ощущения, они ничего для нее не меняли. Пятнадцать лет назад, когда Черный Георгин проснулась от беспамятства, и, пережив смятение и разочарование узнала о неожиданной славе, она была по-настоящему счастлива. Оказалось, что ей все-таки удалось прославиться, запечатлеть свой облик в веках. Ее быстро перестало смущать то обстоятельство, что этому послужила безвременная кончина. По размышлении Бет нашла особую эстетику в своем разобранном образе, полюбила эту роль всей душой и не стеснялась ее демонстрировать. Но годы шли, новых соседей не появлялось и необходимость в участии Черного Георгина исчезла. Без восхищения и признания окружающих девушка стала впадать в тоску и вновь впала в забытье, пока Нора не попросила ее дать пару уроков стиля сороковых годов. Бет очнулась, но так и осталась на вторых ролях. Но теперь все изменится. Сначала она организует детей, а потом, возможно и взрослых. Начать можно с праздничных постановок, ближайшей из которых станет рождественская, а потом перейти к классике, где, разумеется, будет исполнять главные роли. Она превзойдет Нору с ее скучными посиделками, станет настоящей артисткой и получит признание. Она удивлялась простоте и элегантности этой затеи и тому, как неожиданно пришла эта идея. А ведь Бет раньше не общалась с Бьянкой, да и с медсестрами пересекалась минимально. Иногда она выходила на Хэллоуин в компании Норы, Хейден или Трэвиса, но сегодня ее обычные спутники разлетелись по своим делам, и по воле случая девушка сошлась со своими странными соседками. В начале вечера Бет пыталась делать то же, что и всегда на этот праздник. Она грелась в лучах восхищенных взглядов, когда пошла ловить букет невесты, после чего общалась с мимолетными поклонниками, впечатленными ее яркой красотой в старомодном антураже. Увы, ни одно знакомство так и не привело к чему-то интересному, несмотря на взаимную симпатию. Мужчины были ее слабостью, и при жизни она совершила из-за них немало ошибок. Но она просто ничего не могла с собой поделать, когда видела восхищенный взгляд. Иногда это была безумная влюбленность в очередного продюсера или сценариста, которого ей хотелось видеть своим Пигмалионом, а иногда желание отблагодарить за те услуги, которые она могла получить. Однако те времена прошли. Нынешние мужчины не могли ей ничего предложить, даже хотя бы изысканного флирта. Они слишком быстро переходили к непристойным предложениям, что отталкивало от них Бет, или сами теряли интерес и устранялись. Те же сценарии повторились и в этот раз, поэтому, увидев свободный стул за столиком медсестер, она присоединилась к ним. Она узнала много нового о своих соседках. Бет было непривычно видеть в неформальной обстановке женщин, которые несколько раз в неделю устраивали показательную месть последователям Джефферсона. Медсестры почти всегда были угрюмы и молчаливы, когда ей доводилось с ними пересекаться в подвале, но сегодня выяснилось, что в Хэллоуин они с интересом проводят время. Мария несколько раз уходила потанцевать и флиртовала с молодыми парнями, а Глэдис неудачно попробовала подкатить к девушке за соседним столиком, после чего рассказывала Бет забавные истории о жизни в шестидесятых. Им было хорошо, пока не подошла Бьянка. Девушка поставила на стол поднос, полный сладостей, неловко извинилась за прошлое хобби и попросила разделить компанию, потому что ей некуда было идти. Из солидарности медсестры согласились, и ненадолго за столиком установилась мирная атмосфера. Пьяненькая Бьянка оказалась грубоватой, но забавной и прямодушной собеседницей, которой было о чем поговорить с Элизабет. Оказывается, как и Бет, она хотела стать актрисой, что в итоге толкнуло ее не на ту дорогу. Девушка принимала участие в актерском кружке в колледже, где и познакомилась с Далласом и Фионой. Вскоре их оттуда выгнали после появления более талантливых участников, но ребята продолжили общение. Они пересматривали старые ужастики, выискивали городские легенды и особенно увлеклись историей Джефферсона. Фиона предложила провести реконструкцию, а дальше все получилось так, как получилось. Стоило Бьянке вспомнить реконструкцию, как она потеряла способность думать о других вещах и пристала к Глэдис с расспросами о том, как был одет Джефферсон в злосчастный вечер. Разгневанная медсестра выплеснула в лицо девушке содержимое бокала, и та была вынуждена ретироваться. Но все это уже не интересовало Бет, которая вдруг осознала, что может сделать ее счастливой. Она предавалась мечте о новом статусе в доме и реализации своего творческого потенциала, когда мужской голос вырвал ее из раздумий. Она подняла голову и обомлела…***
— Чем я заслужил визит такого прекрасного создания в стены моего отеля? — вкрадчивым баритоном спросил Марч. Девушка залилась румянцем и томно опустила глаза. — Стало быть, это вам я обязана за прекрасный вечер? Он ответил преувеличенно официально: — Если только за тот факт, что я был его создателем и слежу за добросовестностью персонала. — Тогда точно вам. Обмен любезностями продолжился и спутницы гостьи быстро покинули стол, оставив Марча наедине с девушкой. Он чувствовал себя юнцом, который сорвал джекпот, охотником, завалившим своего первого льва на сафари, молодым влюбленным. Девушка знала толк во флирте, ее заинтересованность была не наигранной, кокетство было ее вторым «я», а сквозь невинный вид проглядывала явная хитринка. А еще в ней был потенциал. Пока глубоко запрятанный, как когда-то у Графини, но все-таки явный. «Когда она поймет, как использовать красоту в роковых целях, то превзойдет многих», — решил Марч, после того, как неприятные ассоциации с бывшей женой оставили его. — Я была подающей надежды актрисой, — сообщила Бет, после того, как они, наконец-то, представились друг другу, — но так и не успела появиться на большом экране. — Кинематограф потерял очень многое, мисс Шорт, — сказал он. — Когда-то я пристально наблюдал за развитием киноискусства и имел удовольствие принимать в своем отеле восходящих звезд. Вот, к примеру, Рудольфо Валентино, — в тоне голоса Марча скользнуло еле заметное напряжение. — Полагаю, вы выросли на нем и восхищались как многие? — Конечно, я и впрямь видела его фильмы, но в мое время он сильно устарел. Мне всегда нравились более глубокие актеры — вроде Хамфри Богарта. А если говорить об идеале… — она сделала паузу, пристально глядя в глаза Марчу, — то к нему был весьма близок Кларк Гейбл. Марч не удержался и расплылся в ребяческой улыбке. — Кстати, мистер Гейбл как-то раз заезжал в Кортез. Я хотел открыть ему глаза на особые таланты, скрытые в его душе, но, похоже, открыл лишь глаза на отличный вкус, — он как бы невзначай наклонил голову стороной с пробором. — Может, шампанского? Девушка быстро схватывала, что нравится мистеру Марчу и в конце концов, решила раскрыть свой главный козырь. — Не хотела бы хвастаться, мистер Марч, но в узких кругах я довольно известная личность. — Вы меня интригуете. — Мое имя было на первых страницах всех газет в 1947 году, но я больше прославилась как Черный Георгин, — она склонила голову в ожидании реакции, и та не замедлила себя явить. В сороковые Марч еще не отстранился от окружающего мира и жадно читал всю прессу, которую доставляли разносчики, а история о Черном Георгине приятно впечатлила его мастерством исполнителя и эстетикой вида жертвы. — Я читал все статьи о вас! — воскликнул мужчина, — могу сказать браво! Тот, кто это сделал — настоящий мастер, — здесь он спохватился, — надеюсь, я вас не обидел? — Что вы, — рассмеялась Бет. — Эта роль сделала меня знаменитой. Девушка умолчала некоторые детали своего визита к зубному, зато сумела внушить чуть больше уважения у Марча к Чарльзу Монтгомери, который творчески оформил ее образ. Спустя пару бокалов они направлялись в кабинет к мистеру Марчу для частного показа звездной роли Черного Георгина.***
— Кажется, ты нашел свое призвание, мистер бармен, — усмехнулась Вивьен, когда Бен в очередной раз встал за стойку. — Смешай-ка мне еще раз Лонг-Айленд*, он у тебя совсем недурно получается. — Я теперь чертовски жалею о том, что невозможно устроить бар в нашем доме, — шутливым тоном ответил Бен. — Пожалуй, в таком виде моя карьера пошла бы на взлет. Вас мучают навязчивые мысли из-за психологической травмы? В вашем расположении я и две Аляски**. — Как тебе не стыдно, Бен? Не ты ли постоянно твердил пациентам, что алкоголь противопоказан, если они хотят добиться прогресса? — С этим не поспоришь, Вив. Но ей-богу, пока ты пропадала с Марси, один белобрысый паренек стал рассказывать мне о неудачах на своей работе. Я почувствовал себя шаблонным барменом из старых кинофильмов! И знаешь, это было неожиданно приятно, если сравнивать с тем, с чем мне приходилось иметь дело в последние годы. Кстати, как поживает эта изворотливая… женщина? — Совсем неплохо. Собирает сплетни и занимается писательством, — Бен изумленно посмотрел на жену. — Не делай такие глаза. Как видишь, здесь все при деле, и было бы удивительно, если бы Марси с ее предприимчивостью что-нибудь не придумала. А ты, как я вижу, успел сдружиться с Лиз? — Хм, ну да, — они посмотрели на женщину, которая танцевала медленный танец с Тристаном. — Сначала я подумал, что нашел отличный материал для анализа — ну, знаешь, было бы интересно разобраться в причинах, по которым она стала трансвеститом. Но в итоге Лиз сама меня проанализировала. Жаль, что у меня не было такого отца. — Отца? Не вздумай такое ляпнуть при ней и ее парне, — сказала Вивьен, выразительно глядя на большой букет лилий, который преподнес Тристан Лиз перед танцем. — Она — одна из самых изысканных пожилых леди, которых я знала. А еще, следующий медленный танец наш. И мне все равно, кто будет следить за баром, — она отвернулась к залу. — О боже, Бен, ты это видишь? Он видел. Вайолет и Тейт входили в барную зону, держась за руки. Вид у обоих был растерянный, но не скрывал робкое счастье. Бен всегда знал, что рано или поздно это произойдет и Вайолет вновь поддастся очарованию этого проходимца. Он с негодованием ожидал этого, гордясь каждым годом выдержки своей дочери, но сейчас помимо воли из его груди вырвался облегченный вздох. Но больше его удивила реакция жены. — Бог ты мой, — воскликнула она, — это все-таки случилось! — и ответила на его немой вопрос, — Ты думал я железная? Конечно, парень много ужасного натворил, но в нашем положении трудно ожидать для Вайолет кого-то получше. Конечно, если мы не хотим кого-то специально прикончить. А между ними в последнее время висело такое напряжение, что не помирись они, дом бы ждала жуткая встряска. К тому же, ты только погляди, как этот мальчик на нее смотрит — как на самую великую ценность в этом мире. Бен не мог с этим спорить. Этот парень вновь напомнил ему самого себя тогда, когда он начал ухаживать за Вивьен. Она тоже была самой большой ценностью в его жизни, что бы он там не творил.***
Вечер продолжался, медленно перетекая в ночь. После того, как подростки насладились мороженым наедине друг с другом, Хармоны, Айрис, Донован и Лиз собрались вместе, чтобы обсудить грядущий апокалипсис и заверить друг друга в готовности к сотрудничеству в деле защиты живых от атак призраков. Далее все вернулись к более простым удовольствиям — Вивьен наконец-то дождалась своего танца с Беном, Донован повеселел настолько, что пригласил на танец под старый хит свою мать, а Лиз решила провести урок макияжа для Вайолет под недовольное ворчание Тейта о том, что красота девушки не нуждается в дополнительных украшениях. Вайолет чувствовала себя как в каком-то очень странном сюрреалистичном сне и ей казалось, что она вот-вот очнется в своей полупустой спальне и окажется, что не было никакого Кортеза и никаких ведьм, а всю историю со злом Дома придумало ее подсознание. Однако Тейт все еще был рядом, родители никак этому не противились, а в ближайших перспективах лежала борьба за мир. Подростки не танцевали и Вайолет искала темы, чтобы отвлечься от переполняющих душу эмоций. — Это так странно, что наша риэлторша стала вашим призраком, — обратилась Вайолет к Лиз. — И чем это она занимается? — она разглядывала столик с двумя ноутбуками и какими-то бумагами, за которым Марси что-то оживленно обсуждала с соседкой. — О, они с мисс Эверс выпускают серию книжек. Видимо, сейчас обсуждают очередной сюжет, — со смешком ответила Лиз. — Они пишут книги? — девушка оживилась и резко встала. — Ты куда, Вайолет? — спросил Тейт. — Пойду, узнаю, как поживает грымза, которая втюхала нам дом когда-то, — ответила Вайолет.***
— А я тебе говорю, Хейзел, что очередная история о мезальянсе отвернет от нас последних преданных читательниц, — недовольно выговаривала Марси мисс Эверс. — Даже старая кошатница из Атланты написала, что мы повторяемся, а ведь она не пропускает ни одной нашей новинки. — Это неправда! — возмутилась мисс Эверс. — В «Оттенках нежности» мисс Гербертс — увядающая, но прекрасная жертва отца, который полжизни продержал ее в монастыре, а мистер Ларч — богатый золотодобытчик, павший жертвой ее красоты. А в «Огне страсти» вдова миссис Дэнверс владеет крупной хлопковой фабрикой, а мистер Берч — ее молодой, но перспективный партнер по бизнесу. Это совершенно разные персонажи и разные сюжеты! — Они, может быть и разные, Хейзел, но то, что ты предлагаешь теперь — уже чересчур. Молодой ковбой мистер Камберч и тетушка его умершей жены — мисс Эванс? Критики и без того всегда смеются над любовными романами, но ты хочешь, чтобы наш тандем — Марсия Бронте, прославился, как самый низкопробный в истории такой литературы? — Ну хорошо, — пошла на уступки горничная, — мы можем сделать мисс Эванс лет на десять моложе. — А я тебе говорю, что моя идея о дочери индейского вождя и переселенце-графе будет гораздо интересней. — Едва ли! Когда ты впервые сказала об этом я специально попросила Салли погуглить — таких историй пруд пруди. — И все равно, книги по моим идеям расходятся большим тиражом. Перепалка женщин, далеко не первая за несколько лет их сотрудничества, была в самом разгаре, когда к ним подошла Вайолет. — Здравствуйте, Марси. — Вайолет! — воскликнула Марси. — Это дочурка Хармонов, о которых я тебе рассказывала. — обратилась она к напарнице. — А это мисс Хейзел Эверс, мы сотрудничаем по творческим вопросам, — пояснила она для Вайолет. Девушка быстро пожалела, что подошла к женщинам. Что может быть глупее, чем бульварные романы? Она-то думала, что этот жанр ушел в прошлое еще во времена молодости ее матери, но эти две старые перечницы опровергли ее заблуждение, когда стали похваляться комментариями в их группе в фейсбуке. Как назло — Тейт не остался сидеть на месте и теперь неловко переминался с ноги на ногу на расстоянии пары метров позади от Вайолет, что не осталось незамеченным Марси. — Так-так-так… а с тобой, стало быть, Тейт Лэнгдон? — удивленно спросила она. — Я видела его на фотографиях, когда мне впервые поручили тот дом. Вайолет ничего не осталось кроме того, чтобы утвердительно кивнуть. — Какой хорошенький, — прокомментировала мисс Эверс. — И смотрит на тебя, как диабетик на шоколадку. — Подтверждаю, — протянула Марси, наблюдая смущение Вайолет. Глаза ее загорелись. — Хейзел, ты только подумай, плохой парень — я позже поясню, умерший в девяносто четвертом и девушка, почти на двадцать лет позже него! Какая история! Вы давно вместе? Вайолет сказала, что ее ждут родители и быстро покинула женщин, которые в этот раз слаженно приступили к обсуждению идеи мистического любовного романа.***
Удовлетворенная и умиротворенная Хейден возвращалась в барную зону после страстной встречи с футболистами. В этот раз она побила все свои рекорды загробной сексуальной жизни, но не испытывала каких-либо особенных эмоций от этого факта. Секс был самым верным способом для нее сбросить напряжение и почувствовать себя живой. Также, как для кого-то алкоголь, сигареты или уборка. А в этот раз ее подзадоривали стоны, доносившиеся из соседнего номера, в которых она распознала новых соседей по Дому-Убийце — Пола и Хелен. Похоже, у них было свое понимание насыщенного празднования Хэллоуина вдали от дома. Но в любом случае, Хейден была уверена, что обскакала их сегодня во всех смыслах. А ведь до смерти она вовсе не была доступной девушкой — одно время встречалась с нападающим команды по лакросу, проводила иногда приятно время на вечеринках — не более. Но история с Беном и смерть в Доме Убийце породили в ней черную дыру, которую ненадолго мог подлатать только хороший секс. Может, если бы у нее был ребенок — не пародия на него, как у Вивьен, а более взрослый и живенький, она бы и обрела какой-то смысл, но, увы — не судьба. Девушка не нашла Салли на том месте, где оставила ее почти два часа назад и отправилась на поиски. Гостей стало меньше, но зал все еще выглядел наполненным и оживленным. Проходя мимо одного из столиков с закусками, Хейден заметила знакомые лица и застыла, не веря сама себе. Нора Монтгомери в компании с Бьянкой уплетала пирожные. Вид у обеих был придурковатый, девушки постоянно хихикали. Хейден знала только два состояния Норы — важная покровительница обитателей подвала и несчастная жертва обстоятельств, поэтому вид незамутненного веселья соседки ее крайне удивил. — Ничего себе, какая компания, — сказала Хейден, подойдя к ним, — вижу, вы отлично проводите время. — Хейден! — радостно воскликнула Нора, дожевав пирожное и повиснула у девушки на плече. — Вот скажи мне, только честно, что ты видишь сейчас, когда не меня смотришь? Макклейн недоуменно посмотрела на Нору, потом на Бьянку. Последняя с глупой улыбкой смотрела в пространство. — Ты выглядишь счастливой, — неуверенно протянула она. — Я не про это, — досадливо отмахнулась соседка. — Мой нос — его же совершенно раздуло! А все вокруг ведут себя так, будто ничего не замечают. Но знаешь, это совсем не важно, и то, как начался вечер тоже не важно… я еще никогда не чувствовала себя так хорошо! Нос Норы был в полном порядке, зато Хейден поняла источник веселья девушек. — Да что вы, черт подери, курили? — Не знаю. Кстати, Бьянка, а что мы курили? — Я не спрашивала, — пожала плечами девушка, — что протянул парень у туалета, то и взяла. — Вот видишь, — как будто это все объясняет, сказала Нора. — Бьянка — просто душка! Слышишь Бьянка, я хочу, чтобы ты помогала мне вести занятия, — она замолчала, припав к бокалу. Хейден еще немного постояла с соседками, пытаясь переварить увиденный феномен. Накуренные и беззаботные, Нора с Бьянкой дополняли друг друга как две сестры и вели себя как тинейджеры на вечеринке. Девушка так и не увидела поблизости Чарльза Монтгомери и с сожалением подумала, о том, что он не видит свою жену в этот момент. А дурманящее вещество между тем действовало все активнее и помогло Норе преодолеть барьер столетия — после очередного коктейля они с Бьянкой отправились покорять танцплощадку под современную музыку.***
Хейден обнаружила Салли в уютном уголке с диванами в компании мужчин. Блогерша показывала фотографии свадьбы Дрейку-старшему, а чуть поодаль общались Чед и Дровосек. Хейден подмигнула соседу. Чед делал огромные успехи, может быть хоть после этого праздника ей не придется выслушивать нудное нытье об изменах Патрика. — С возвращением, — кивнула девушке блогерша. — В общем, Уилл, я тебе потом перекину на облако лучшие кадры. — Впервые жалею, что не могу отразиться на фотографиях, — произнес он, вставая. — Спасибо Салли. Рад был познакомиться, Чед. Заглядывай через год, я оставлю для тебя кое-что из моей будущей коллекции, а теперь я должен вернуться к сыну. Дрейк ушел. — Еще несколько минут, — попросила Салли. — Можешь присоединиться, мне нужен совет, как разместить материал. Блогерша посвящала Хейден в суть дела, между делом рассказывая о молодоженах. Она заметно погрустнела, пересматривая фотографии. Эти дети, которые сегодня произнесли клятвы верности, росли на глазах всех обитателей Кортеза. Призраки наблюдали как дети меняются из года в год, и благодаря Лиз и Дрейку были в курсе выдающихся моментов их жизни. А со Скарлетт у Салли даже сложились дружеские отношения, несмотря на натянутые отношения с ее семьей. Как-то так вышло, что в один из приездов несколько лет назад, после традиционного исчезновения Джона, девочка осталась совсем одна — ее мать с братом беспробудно спали, а Лиз с Айрис не могли отвлечься от работы. Салли была единственным более-менее знакомым человеком девочке, которая подсела к ней, чтобы почувствовать себя менее одинокой. Скарлетт проявляла искренний интерес к творчеству Салли и оказалась одной из редких людей, которые не раздражали блогершу. С тех пор они находили время пообщаться в каждый визит девушки в отель. Их связывала общая боль от потери любимого человека, и Скарлетт совсем не винила поэтессу в ее чувствах к отцу, ведь от матери, которая обрела наивысшее счастье, застыв в вечности с сыном, она не могла дождаться достаточной поддержки. Салли было грустно, потому что сегодняшняя свадьба положила конец временам наблюдения за взрослеющим поколением и этой странной дружбе. Ничего не будет как раньше — теперь девушке будет недосуг разбирать стихи поэтессы о несчастной любви, да и душевным беседам уже не повториться, ведь Джон Лоу стал постоянным обитателем стен Кортеза.***
Салли и Хейден так погрузились в работу над статьей о свадьбе Дрейков, что и не заметили, какое действие разворачивается рядом, а посмотреть было на что: привлеченный непривычной картиной — Чед в компании привлекательного мужчины, Патрик подсел к ним за столик и… быстро перетянул внимание Дровосека на себя. — Я тебя ненавижу, Патрик! — гневно воскликнул Чед, чем оторвал наконец девушек от планшета. — Когда ты перестанешь портить мне существование? Тебе мало живых мужчин? Нет, тебе непременно нужно насолить мне, в тот редкий момент, когда мне хорошо. Ты назвал меня дамочкой! Больше никогда не смей ко мне подходить! — он демонстративно поднялся, намереваясь уйти. Патрик, еще минуту назад потешавшийся над спутником жизни, обмениваясь недвусмысленными сигналами с новым знакомым, растерялся. — Чед, я не хотел тебя оскорблять… — протянул он, но Варвик, не слушая, двинулся прочь. Мужчина вскочил следом. — Детка, прости меня… Салли обменялась недоуменными взглядами с Дровосеком. — Ого, — только и протянула Хейден. Обычно Патрик извинялся только после Хэллоуина, полностью игнорируя мужа во время праздника, но сегодня что-то в словах Чеда его задело. Девушка решила, что теперь умывает руки, все равно вправить мозги соседу у нее никогда не получится. — Веселые у тебя соседи, — заметила Салли. — Прячьте посуду в доме, будет громко. Через пару минут блогерша сохранила статью в блоге и девушки пошли к бару — наслаждаться музыкой, напитками и разговорами на отвлеченные темы.***
К рассвету, разбившись по парам и группам призраки вернулись в Дом-Убийцу. Многие с трудом побороли желание задержаться в отеле подольше, пока сила адского места сама не вернет их на место, но все знали это ужасное ощущение, во сто крат хуже зубной боли или кишечного расстройства, когда происходила подобная телепортация. Энджи и Мэгги на пороге поджидали Трэвиса. — Трэвис, Трэвис! — начала Мэгги, — представляешь, мы снова выиграли в конкурсе костюмов! А над Филом все смеялись, говорили, что его скафандр глупый. — А еще, мы собрали целый мешок сладостей, — поддержала ее Энджи. — Приходи к нам пить чай. — Какие же вы молодцы, девочки! — радостно ответил Трэвис, обнимая сестер. — Обязательно приду. А мне сказали, что я в самом деле мог бы стать моделью. Это подтвердил знаменитый дизайнер. — Ух ты… — протянули сестры Харви. Вайолет с улыбкой наблюдала за встречей соседей, так бурно проявляющих привязанность. Из кухни вышла Мойра и протянула Вивьен малыша. Лицо у нее было скорбное. — Привет Джеффри, — заворковала миссис Хармон. — Вивьен, Бен, — сухо сказала Мойра. — Майкл был в доме. Все, кто слышал эти слова, ошарашенно переглянулись. — Когда? — тихо спросила Вивьен. — Мы тогда только вернулись, это было прямо перед полуночью, — ответила Мойра. — Он ничего не делал, просто зашел в гостиную на пару минут и ушел, но что-то произошло. Посмотрите через дорогу. Все выглянули на улицу. Через дорогу Брайан и Трой занимались любимым делом — колотили окна чьего-то неосторожно оставленного автомобиля. И все бы ничего, если бы не лучи утреннего солнца, которые должны были сделать невозможным пребывание призраков за участком Дома-Убийцы. — А где Бет? — недоуменно вклинился Трэвис, который не участвовал в собрании. — Я с ней не успел поделиться главной новостью. Никто не знал, где Черный Георгин. Она не вернулась. ________________________________ * Лонг-Айленд — алкогольный коктейль из 6-7 ингредиентов, включая кока-колу, водку и лимонный сок. ** Аляска — алкогольный коктейль со льдом из желтого шартреза, джина и апельсинового ликера.