And Counting

7 июня, 2015 Несколько недель спустя после того, как он уехал из дома обратно на учёбу и сдачу экзаменов, он вернулся на выпускной кузена. Но на этот раз он планировал остаться чуть подольше, чтобы провести каникулы с друзьями и семьёй. Джихун и Джису отвезли его на место, как и до этого, боясь, что бессонница Вону испортит ему поездку домой; только теперь с ними ещё был Сунён. За недели до выпускного кузена Вону наконец обрёл покой там, где он был. Он мог искренне смеяться, ходить не с опущенной головой. Вместе с тем, как дружба между ним и его приятелями окрепла, поиск утешения превратился в простейшую задачу на свете. Джихун каким-то образом нашёл флешку с песнями, которые Вону записал с Сокмином в старшей школе, и стал шантажировать его, требуя от него коллаба для его следующего проекта в SoundCloud. С тех пор они сблизились — и достаточно, чтобы заставить наблюдательного и циничного, восемнадцатилетнего-почти-девятнадцатилетнего Джихуна по-настоящему полюбить собственного соседа. Не в романтическом плане, а в таком, что вид плачущего Вону вызывал слёзы у него самого. Затем Вону сблизился с Сунёном, с которым «своих» шуток у него было больше, чем с кем-либо иным. Учитывая их ежедневные встречи в кофейне, где работал Сунён, и то, как они бросали еду размером с большой палец друг другу в рот в библиотеке, их дружба была, можно сказать, ожидаемой. — Если ты будешь снова грустить, — сказал Сунён однажды в комнате Вону и Джихуна, жуя ежевику, — я сделаю что угодно, чтобы тебе стало лучше. (Вону хватило лишь на «спасибо» и улыбку, так как он не мог заверить их, что его депрессия действительно ушла. Он по-прежнему мало спал, иногда он не мог избавиться от ощущения пустоты по ночам — когда Джихун дремал и не ведал о состоянии Вону, — и стресс из-за экзаменов делал его намного менее счастливым, чем того хотели его друзья. Тем не менее, он пытался не подавать виду, чтобы облегчить груз беспокойства людей вокруг). Наряду с Джихуном и Сунёном, Джису также сильнее привязался к Вону. Они, наверное, были ближе всего друг к другу в их маленькой компании, но это было неизбежно, учитывая их прошлое в качестве старых друзей. Джису всегда знал, когда с ним было что-то не так, и максимально подробно обсуждал это с Вону, и наоборот. В их университете не было никого, кто называл бы имя одного из них, не упомянув второго; это всегда были Джису и Вону, Вону и Джису. — Вау, это то, что вы видели, когда ездили здесь в прошлый раз? — поинтересовался Сунён, с восхищением уставившись на цветы, нависавшие над ними на автостраде Йеппын. Джису взглянул на Сунёна через зеркало заднего обзора, стуча пальцем по рулю минивэна, который они взяли напрокат. — Ага. Это любимое место Вону. Сунён посмотрел влево, где Вону спал, прислонившись головой к окну и накрывшись шерстяным одеялом. — Тогда, может, мне разбудить его? — спросил он, приподняв ткань за уголок. — Нет, — поспешно ответил Джихун, листая ленту в Twitter, — ему надо поспать. Он полюбуется видом на обратном пути. — Оу, — Сунён отпустил одеяло и отодвинулся, — ну ладно. Снова наступила тишина, такая же, как до этого, только без джихунова плейлиста в Spotify, гремевшего из динамиков. Сунён продолжал смотреть за окно, в то время как Джису вёл машину, а Джихун шарился в телефоне. Им не о чём было болтать, по крайней мере пока Вону спал. На автостраде Йеппын Сунён задумался — по большей части о Вону. Ему стало любопытно, каким был Вону до бессонницы, до того, как ему начали сниться кошмары. С ним всегда такое было? И кто такой Ким Мингю? Вону говорил о нём — много, — и Сунёну хотелось знать, что такого особенного было в этом парне. Вону утверждал, что они лучшие друзья, однако Сунёну казалось, что это не всё. — Хон, — пробормотал он, привлекая внимание Джису, — кто такой Мингю? Джису пожал плечами, не отводя глаз от дороги. — Он лучший друг Вону. Я думал, ты в курсе? — Нет, я имею в виду, что творится между ними? Я хоть и не знаком с ним, но я не настолько тупой, чтобы не замечать, как Вону отзывается о нём. У него на стене висят снимки с Мингю, и они каждую ночь болтают по телефону. — Сунён потянулся к сидению Джихуна, принявшись играться с его волосами. — Между ними что-то есть? — Что-то сложное, да. — Джису засмеялся, завернув на заправочную станцию для короткого перерыва на туалет. — Все знают, что они буквально влюблены друг в друга, но кое-что случилось, и, — он расстегнул ремень безопасности, а затем оглянулся на Сунёна, — теперь им неловко. Но они всё равно милые. Когда Джису открыл дверь и ступил наружу, Сунён просунул голову между водительским и пассажирским местами. — Тогда что насчёт проблем со сном Вону? Это из-за Мингю? — Он скучает по дому! — ответил с улицы Джису, разминаясь. — Но он стал чаще ездить домой, разве нет? — Столько вопросов. — Джису опустил руки и вздохнул. — Да, он стал часто приезжать, но когда я говорю «дом», я имею в виду дом. Сунён нахмурился. — Что это, блять, значит? — Когда я говорю «дом», я имею в виду Мингю. — Джису открыл дверь Вону. — По сути его дом — это Мингю, и ему неспокойно вдали от него. Никому не бывает спокойно вдали от дома. — Он похлопал Вону по голове, заставив последнего заморгать и медленно поднять голову. — Просыпайся, усталые глазки. Время писать. Они больше не затрагивали тему после этого, и Сунён больше не задавал вопросов. И тем не менее, между перерывами на туалет и покупкой закусок Джихун отвёл Сунёна в сторону и сказал ему не упоминать это при Вону. Когда Сунён спросил почему — не то чтобы он вообще собирался болтать об этом, — Джихун просто показал ему жест отрезания шеи большим пальцем. Однако им и не нужно было ничего говорить, потому что Вону и так всё знал — потому что Вону не спал. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ В течение часа после их прибытия Чан уже успел украсть Джихуна и Сунёна у Вону, чтобы похвастаться ими перед своей танцевальной командой, оставив Вону дома с Джису и Минсо. Это был ленивый день; они провели почти всё время за сном или, как в случае Вону, за чтением. Он нашёл свои старые книги о Гарри Поттере и решил перечитать их. Пробегаясь глазами по любимым сценам и строчкам, он снова чувствовал себя двенадцатилетним. Когда Вону достиг сотой страницы, Минсо зашла в комнату и села на порванное кресло-мешок рядом с ним. Она перенесла почти весь свой вес на правую сторону и подпёрла голову рукой, уставившись на Вону, пока тот читал. — Знаешь, — начала она, заправив волосок за ухо, — ты часто говорил мне, как ты любил Гермиону. И когда ты впервые посмотрел фильм, — она засмеялась, — ты сказал, что женишься на ней в будущем. Вону тоже засмеялся, но это прозвучало приглушённо и всё же искренне. Он чётко помнил тот день, когда он признался в своей любви к Эмме Уотсон и её «милым и пышным» волосам. Минсо стала дразнить его тогда — да так, что он заплакал, потеряв надежду на то, что будет со своей первой любовью. — Эй, первая любовь всегда лучшая, — пошутил Вону, закрыв книгу и отложив её в сторону. — Взгляни на меня сейчас. Я гей, и я влюблён в Дэвида Бэкхема больше, чем был влюблён в Гермиону. Минсо толкнула его в плечо и осклабилась. — Я тебя умоляю, мы все знаем, что это враньё. — Ты права. Я бы снова стал натуралом, если бы Эмма Уотсон была в этой комнате сейчас. — Но тогда я стала бы лесбиянкой. Они снова засмеялись, и они смеялись даже пуще с течением разговора. В какой-то момент Джису проснулся и присоединился к ним ненадолго, прежде чем направился на кухню за чашкой заварного рамёна. Вону и Минсо говорили на темы, варьировавшие от важных до неважных. Но это было неплохо, потому что до тех пор, пока им было комфортно, всё было в порядке. Минсо выглянула в окно. — Красивый день. Вону поднял глаза, наблюдая за тем, как облака медленно плыли по светло-голубому полотну. День действительно был красивый, потому что солнце светило и предоставляло комнате, в которой они находились, ровно столько света, сколько было надо. День был настолько красивый, что Вону готов был поклясться, что смог бы жить только этим. Однако это была ложь. Красота, свет, их оптимизм; это была подделка — подделка вроде Барби. Правда была в том, что время гнило изнутри — Вону гнил изнутри, — и небо просто отвлекало его от трагической реальности. Ничего не подозревая, Вону улыбнулся и ответил, — Я согласен. Может, займёмся чем-нибудь попозже? — Мы могли бы пойти покупаться, — предложила Минсо, — или поездить на велосипедах с Джису. Поездить на велосипедах. Смешно, что нечто настолько простое, как это, напомнило ему о Мингю, о том, как они ездили к домику на дереве после школы. Он вспомнил, как склабился двенадцатилетний Мингю, пока ехал на велосипеде, и как его волосы непривлекательно развевались. Картинка появилась и исчезла, но ей удалось вызвать у Вону улыбку. К слову о Мингю — они уже давно не болтали. Вону мог бы позвонить ему перед отъездом, чтобы запланировать что-нибудь вместе, или он мог бы удивить его у него дома. Последнее казалось хорошей идеей, однако было бы неловко стучаться в его дверь, учитывая, что Мингю мог и не быть на месте. К чёрту. Он хотел удивить своего лучшего друга. — А лучше, — пробормотал Вону, улыбаясь, — давай займёмся чем-нибудь на закате? Прогуляемся там по дорожке, по которой мы ходили вместе с Чаном в средней школе? Мы можем взять с собой парней, когда они вернутся. Минсо ухмыльнулась, откинувшись на своё кресло-мешок. — Дай угадаю, — сказала она, — ты собираешься сначала увидеться с Мингю? Густой румянец на щеках Вону ответил за него. ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ — ЭТО ЧТО, ШУТКА? Вону был в руках Мингю, кружась над землёй. Он подошёл к двери Мингю несколько секунд назад, и как только они встретились лицом к лицу, Мингю весь заулыбался и заволновался. Мингю тотчас обнял Вону. — Не шутка, — хихикнул Вону. — Я здесь. — Не-а, это точно сон. — Голос Мингю доносился приглушённо из-за шеи Вону. — Чёрт, я скучал по тебе. Вону улыбнулся искренне, не обнажая дёсен, и ответил на объятие. — Я тоже скучал по тебе. Мингю резко отстранился, схватив Вону за плечи. — Давай займёмся чем-нибудь! — Оу, ну, я собираюсь прогуляться с Минсо и парнями чуть позже— — Нет, я имею в виду сейчас. Вону моргнул. — …Сейчас. — Да, сейчас. — Его глаза были большие, как у восторженного щеночка, который только что получил свою первую резиновую игрушку. — Я прогуляюсь с вами, но я хочу заняться чем-нибудь сейчас. — Гм. Чем, например? — Давай приготовим капкейки. — Мы едва умеем делать сэндвичи, Мингю. — Это никогда не останавливало нас, верно? ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ ••୨୧┈┈┈୨୧•• ·̇·̣̇̇·̣̣̇·̣̇̇·̇ Вону продел голову через красную шейную завязку фартука, и когда он потянулся к спине, чтобы зашнуровать нижнюю часть, кто-то дёрнул его ближе к себе. Зная, что это был Мингю, Вону едва не ругнулся; но он сдержался, выпустив из рук завязки, и Мингю зашнуровал их вместо него. — Пока ты не сказал, что я не должен был этого делать, — начал Мингю, закрепив получившийся бантик. — Я хотел этого. Щёки Вону покраснели, вместе с тем как он произнёс, — Я не собирался так говорить. Мингю улыбнулся и обнял его сзади, — Врунишка. — Он засмеялся чистым звуком в ушах Вону. — Я скучал по тебе. Смутившись, Вону поджал губы и развернулся, обняв Мингю в ответ. Они прошагали, качаясь из стороны в сторону в таком положении (Мингю назвал это «пингвиньей походкой») и смеясь в процессе, до самого стола, где лежали их ингредиенты. Они кое-как отстранились друг от друга и начали готовить. Они воспользовались ноутбуком Мингю, чтобы поискать на Youtube видео о том, как приготовить капкейки. Судя по всему, это дело требовало немалого количества измерений, а они не знали, где искать мерные чашки. Они приняли скверное решение класть необходимое в миску на глаз. Естественно, решение класть на глаз муку и сахар привело их бестолковым, неизбежным перебранкам. Вону говорил, — Чувак, слишком много муки. — А Мингю отвечал, — Муки как раз таки слишком мало, — после чего кидал очередную горстку в миску. Надеясь на силу, Вону схватил Мингю за руку, чтобы остановить его, однако остаток муки вылетел из его ладони и приземлился на лицо старшего. — О боже мой, — воскликнул Мингю, разинув рот, но его глаза сияли озорством. Глаза Вону были закрыты, а губы поджаты, и когда он выдохнул через нос, мука высыпалась оттуда в виде рыхлого белого облачка. Мингю взорвался противными — очень противными — смешками, указывая на лицо Вону. — Я ненавижу тебя, — вздохнул Вону. Мингю продолжал надрывать живот. Намереваясь отомстить ему, Вону запустил руку в пачку муки и взмахнул ей, окрасив боковую сторону мингюева лица густым слоем белой «краски». Мингю тут же прекратил улыбаться, и пришёл черёд Вону смеяться. — Ты шутишь, что ли, — серьёзно сказал Мингю, злобно уставившись на него. — Вообще не смешно. — Ты первый начал! — Ты бросил больше! — Ты заслужил! — Знаешь что? — Что? Мингю резко захватил Вону в плен собственных рук, втирая муку Вону в лицо и шею. Вону закричал и попытался сбежать, взорвавшись хохотом. — А— Хватит, мне щекотно! Мингю! Десять минут, которые они могли потратить на готовку, превратились в десять минут беганья друг за другом по кухне, раскидывания ингредиентов для выпечки по всей комнате и техничного набивания рта клубникой. Они знатно намусорили, это вне всяких сомнений. Им много чего надо будет убрать позже. Пока Мингю брал клубнику со стола, Вону встал сзади него с баллончиком взбитых сливок. Он постучал по плечу младшего, и когда тот обернулся с клубникой во рту, Вону брызнул сливки ему на нос. — Ты никогда не сдаёшься, да? — хихикнул Мингю. — Не-а, — Вону приподнялся на цыпочках, чтобы слизать взбитые сливки с носа Мингю, и ухмыльнулся, когда опустился обратно на пятки, — потому что я всегда побеждаю. Слизывать взбитые сливки с носа Мингю было смело и, как ни странно, сексуально. Вону не знал, зачем сделал это; ему было настолько спокойно, что он не мог себя контролировать. Это была плохая идея, он обязательно пожалеет об этом позже, но ему было всё равно. Ему нравилось дразнить Мингю. Там же и в то же мгновение Мингю готов был зацеловать Вону до смерти. Он хотел обнять ладонями лицо Вону и коснуться его губ своими, слизать еле заметные остатки муки на кончиках. Он хотел целовать Вону так, как это делали в кино: спина старшего прижата к столу, а он наклоняется к нему. Однако он понимал, что это было невозможно. Это было неправильно. Мингю сдержался, отобрав баллончик у Вону и брызнув немного сливок ему на подбородок, размазав их по чужим щекам. — Вот, — сказал он, — твоя борода. Пока они размазывали взбитые сливки по лицам друг друга, зазвонил мингюев телефон и фотография Донхёна — Мингю, целующего Донхёна в щёку — появилась на экране. Улыбка Вону дрогнула, когда он увидел это. Прежде чем он успел поинтересоваться о фотографии, Мингю провёл локтем по экрану и включил громкоговоритель. — Донхён, привет! — Мингю? Привет, насчёт брони на сегодня— Вону посмотрел на Мингю. — Бронь? А как же прогулка с парнями? — С тобой кто-то есть? Я могу перезвонить, если хочешь, не вопрос— — Нет, — перебил его Мингю, кинув взгляд на Вону, а затем опустив тот обратно на телефон. Он вздохнул. — Так что там, гм, насчёт брони? Прости, я совсем забыл и вроде как отвлёкся. — Значит, я тебя отвлекаю? — прошептал Вону. Мингю поднёс палец к его губам, чтобы Вону замолчал. — Забыл? Мингю, мы забронировали столик на пять; сейчас четыре. Я уже в пути. Мингю тихо выругался и быстро ополоснул руки, прежде чем снял с себя фартук. — Я-я тоже в пути! Просто— я могу немного опоздать. Эти пробки совсем заканали, ха-ха. — Он схватил телефон со стола. — Езжай осторожнее, малыш! Следом он завершил вызов, и когда он сделал это, Вону не знал, как ему следует поступить. Мингю уже успел выбежать из кухни и подняться по лестнице наверх, чтобы одеться, и Вону остался один. Он не знал, прибраться ему или продолжить перемешивать ингредиенты или пойти за Мингю. Он просто стоял на месте, ожидая и ничего не делая. Вону никогда не был мастером справляться с неожиданностями. В зависимости от ситуации он либо писался в штаны от паники, либо замирал на месте, пытаясь разобраться в происходящем. На этот раз, однако, всё было иначе, потому что он чувствовал себя скорее расстроенным, чем потерянным. Что это за чертовщина? Мингю ворвался в кухню в белой полурасстёгнутой рубашке и оранжевых боксерах, пробежав мимо Вону и опустившись на корточки перед сушильной машиной рядом с буфетом. Он распахнул её, так что её дверца ударилась о стену, и принялся искать что-то внутри. — Чёрт, я потерял штаны. Почему он одевался? — Мингю, что ты делаешь? Куда ты? Тяжело дыша, Мингю ответил, — Окей, если коротко, то я забронировал столик в одном крутом ресторане для нас с Донхёном, но я совсем забыл, потому что ты был здесь, и ты заставил меня забыть о моём свидании, так что— — Свидание? — Вону свёл брови к переносице в ярости и смятении. — Получается, у тебя есть парень, но ты даже не подумал рассказать мне? Мингю пошарился в машинке. — А это настолько важно, чтобы упоминать об этом? Вону раздражённо взметнул руки вверх, воскликнув, — Какого чёрта? Если бы ты сказал мне, что у тебя есть парень, я бы не стал слизывать блядские взбитые сливки с твоего носа! У меня такое чувство, как будто я помог тебе изменить Донхёну! — А ты не по-дружески меня облизнул? — Буквально зарывшись головой в машинку, Мингю попытался поднять глаза на Вону, но вместо этого он ударился затылком о металл. — Оу— блять, окей, это было больно. Вону невесело рассмеялся. — По-дружески? Мингю, перестань искать свои штаны и послушай меня хотя бы пять минут! Ты не можешь вот так просто кинуть меня! Мингю повернулся к Вону где-то на несколько секунд, следом вернувшись к поискам штанов. — Не называй это кидательством, это звучит очень эгоистично. Я забронировал столик пару недель назад, так что если я не пойду, то я кину Донхёна. — Он вытащил пару чёрных брюк и радостно улыбнулся, тряся штаны перед собой. — Да! Я нашёл их! — Но что насчёт прогулки и капкейков? Мингю не заметил разочарование Вону, поспешно приобняв его одной рукой. — В следующий раз, окей? Я твой двойной должник. — Ты не можешь и дальше быть моим должником— — Я опаздываю. — Он поцеловал Вону в висок, прежде чем направился вон из кухни. — Ещё увидимся? — Ты не можешь и дальше вот так просто целовать меня, Мингю. У тебя теперь есть парень. — Это дружеские поцелуи! Затем дверь проскрипела, открываясь, и захлопнулась, и Вону остался один с мукой в волосах и взбитыми сливками на подбородке. Он уставился на дверь с разбитым сердцем, после чего осмотрелся кругом. Он был на кухне, которая ему не принадлежала, и на ней творился беспорядок. Он должен был сам тут прибраться. Вону молча закрепил зажимом упаковку от муки и положил её на место вместе со всем остальным, что надо было убрать. Он тщательно помыл руки, брызнув жидкое мыло с зелёным яблоком на свои ладони, ополоснув их и повторяя процедуру до тех пор, пока он не почувствовал себя чистым. Помыв руки, он сделал то же с мисками и ложками и венчиком. Нельзя плакать там, где ты гость; это грубо. Также нельзя жаловаться, потому что это ещё грубее. Всё, что Вону хотелось делать, было грубо и невоспитанно, и он должен был сдерживать все свои эмоции, чтобы оставаться беспристрастным снаружи. Он прикусил кожу изнутри щеки, сглотнул и затаил дыхание. Достав метлу из чулана рядом с буфетом, он ощутил присутствие другого человека в комнате. Он обернулся с метлой в руках. Джинсовая рубашка, длинные ресницы, тёмные волосы— — Оу, Сынчоль-хён. Сынчоль оглядел комнату, а затем посмотрел в глаза Вону. — Где Мингю? — Он, э-э, — Вону принялся подметать, отвлекая себя от беседы, — ушёл на ужин. С Донхёном. — Тогда почему ты ещё здесь? Откуда тут такой беспорядок? — Мы собирались печь, но ему пришлось уйти и… да. Вону не заметил жёсткость во взгляде Сынчоля. Он был занят тем, что подметал пол, собирая грязь в одну большую кучу перед плитой; подметать, подметать, подметать— — Вону, хватит. — Сынчоль крепко схватился за ручку метлы, прекращая движение той. Вону наконец посмотрел на него. Его взгляд был одинаково искренним и виноватым. — Я уберусь. — Ты не мусорил. — Это неважно. — Хён, я серьёзно. Я могу сам убраться, всё в порядке. Однако как бы сильно Вону ни старался, Сынчоль настаивал сделать работу за него. Вону понимал, что на кухне бы и дальше творился беспорядок, если бы никто не почистил её рано или поздно, и он также понимал, что Сынчоль ни за что не отстанет. Поэтому Вону сдался, протянул ему метлу, а затем покинул дом. Спускаясь по тротуару домой, Вону мог поразмышлять. Почему он был в не курсе отношений Донхёна и Мингю? Это было вполне ожидаемо, без сомнений, но это не оправдывало то, что Мингю ничего не рассказал Вону. Как ни странно, Вону чувствовал себя обманутым. Разве лучшие друзья не должны делиться друг с другом всем на свете? Неужели их связь и правда ослабла со временем? Вону не знал, как ответить на собственные вопросы. Ему казалось, что Мингю тоже вряд ли удалось бы ответить. Свернув в сторону, Вону увидел Чана, пинавшего и опрокидывавшего мусорные баки с громкими ругательствами. Вону подбежал к брату и остановил его, получив локтем в лицо в процессе. — Эй— эй! Ты почему не на танцах? Дино, какого чёрта ты творишь?! — А это не очевидно? — Он принялся заново пинаться; однако его пинки превратились во взмахи, когда Вону поднял его над землёй. — Я зол и пинаю мусор! — Но зачем— Оу, эй! Хватит, ты пинаешь мои лодыжки! — Чан не послушался и продолжил извиваться в руках Вону. — Ты можешь успокоиться? — Нет! — Ради всего святого, почему? — Потому что! — Потому что что? Боже, что я тебе говорил о злости? — Вону отпустил брата и развернул его лицом к себе. — Когда мы были детьми, я всегда говорил тебе— — Я помню, что ты говорил! — рявкнул Чан. Он пожалел об этом, как только заметил удивление на лице Вону, и его злость сменилась виной. Его голос смягчился. — Но я так зол на Мингю, хён. Так, — он ударил Вону в грудь, — пиздецки зол. — Что? Почему? Что он тебе сделал? — Он обращается с тобой так, будто между вами ничего нет! Я в курсе, что он тебе нравится, и— — Подожди, что? С чего ты взял? — Все знают; твоя мама, Минсо, Джун-хён — все. Но до Мингю всё никак не дойдёт! Он слепой, и это раздражает меня, и он не даёт тебе шанса признаться! Он обращается с тобой как с дерьмом, Вону-хён! Вону несколько раз моргнул, чтобы понять, о чём он. — Дино, наши дела не должны волновать тебя. — Но, — взгляд Чана ожесточился, а плечи напряглись под кончиками вонуевых пальцев, — они должны волновать меня, если он бросает тебя из-за какого-то заносчивого урода. Вы сейчас должны печь, а не— Чан замолчал, потому что чёрт, он только что выдал себя и буквально признался в том, что следил за своим кузеном. Он попытался проигнорировать выражение лица Вону, удивлённое и сердитое, отвернувшись. Наверное, ему не следовало поступать так, как он поступил, однако что ещё он мог сделать? Ему было любопытно; он думал, что один из них признается в чувствах в тот день. — Чан— — Не зови меня никак, кроме Дино. — Мне не нравится, что ты следил за Мингю и мной сегодня. Наши дела не касаются тебя, так что не лезь. — Хён, ты вообще замечаешь, как всё изменилось? — Он снова поднял глаза, раздражённый и в неверии. — Вы не общаетесь! Как бы близко физически вы ни подбирались друг к другу, между вами пропасть, которую сложно заполнить! И я расстроен сейчас, потому что я желаю лучшего для вас обоих, но вы почему-то никак не найдёте способ вернуться к тому, как всё было раньше. Это не так уж легко. — Дино— — Почему ты вообще позволил этому произойти? — Чан скинул с себя руки Вону. — Мне противно смотреть на то, как ты страдаешь из-за него! Вону какое-то время молчал. Чан был прав. Было бы проще забыть о том, что у него было с Мингю, и двинуться дальше. Это было бы просто, серьёзно, но не достаточно просто, чтобы Вону смог отпустить. Он слишком глубоко погряз в прошлом, и он отказывался идти вперёд. Он хотел подождать Мингю. Если следствием ожидания были страдательства, Вону был готов попробовать. — Это… это сложно, окей? Ты должен понять, что в жизни не всегда только счастье и солнышко. Я в порядке, разве не похоже, что это так? Секунды протекали, часики тикали, а Чан всё это время смотрел своему двоюродному брату точно в глаза. Он искал что-то под поверхностью вонуевой фальшивой оболочки, надеясь найти искренность и веру в его словах. Но Чан не нашёл ничего. Он видел лишь хрупкого человека, утопавшего в собственной грусти; того, кто потерял очень мало и всё же слишком много. С горечью раскусив попытки Вону врать, Чан покачал головой и сказал, — Не похоже, хён.