Дочь Повелителя Огня

Повелитель Огня целый день пролежал в своей постели, словно он был болен. Он не спал уже больше двое суток, но усталости никакой не чувствовал. Шаман смотрел в потолок, думая о Опачо. Хао не представлял своей жизни без нее, ведь за все три года, что она прожила с ним, малышка все время была рядом. Каждый день он учил ее чему-то, а она в свою очередь учила шамана таким маленьким, но в тоже время, важным вещам. Опачо научила Хао улыбаться, научила его смеяться не только над поверженным врагом, но и смеяться, когда весело, когда просто светит солнце и хочется жить. А самое главное, она научила его верить, что еще есть на свете те, кто не испорчен пороками современности, кто среди этого хаоса и разрухи смог сохранить чистую и светлую душу. Но сейчас Опачо не было рядом, и этот дом погрузился во мрак. Хао вспоминал день 96 года, когда он сидел на подоконнике, маясь от бездействия. Когда Блокин принес корзину с малышкой, Огненный Повелитель начал жить. Каждый день был в вечных делах и суматохе - он теперь жил не только ради себя, хоть и не признавал это. Теперь его цель была другая: он хотел уничтожить людей, чтобы те никогда не смели причинять Опачо боль, чтобы малышка не знала об этом черном мире, полном ненависти и злобы. Он старался оградить ее от этого, но… она убежала. Каждый раз, когда Хао думал о том, что на нее с огромной скоростью несся автомобиль, а он, ее отец, был далеко и не мог ничего сделать, ему становилось тошно от самого себя. Рывком он стянул с себя пончо и швырнул в угол комнаты. Тонкие пальцы запутались в волосах с силой сжимая пряди, до боли оттягивая волосы. - Опачо… - прошептал он. Шепот эхом отдавался от стен, заставляя чувствовать шамана всю безнадежность ситуации. Опачо не приняла фуриёку Хао – просто не смогла. Ей нужно было что-то намного больше, чем часть силы. Что отрицать: Опачо умирала. Даже отсюда Хао чувствовал, как угасает ее жизненный огонек. Он стоял перед сложным выбором: с одной стороны он мог дать малышке достаточно сил для того, чтобы сохранить ей жизнь, но при этом у него не останется сил даже для того, чтобы пройти первый раунд. С другой стороны он мог дать Опачо погибнуть, он ведь в будущем может завести еще детей… одним больше, одним меньше – какая разница? Но оба варианта ему применять не хотелось. Слишком дорога ему была Опачо, чтобы просто так позволить ей погибнуть. Слишком больших жертв ему стоило обрести такую силу, чтобы просто так раздаривать… Тишину нарушил едва слышный скрип открывающейся двери. В комнату вошла Мейма, неуверенно и боязливо закрывая ее за собой. На ней была все та же белая футболка, длинные до колен шорты и кроссовки, которые ей дали Ханагами. Хао бросил на девушку хмурый взгляд и грубо спросил: - Что? - Я… просто хотела спросить. Могу ли я чем-то помочь Опачо? Повелитель Огня изучающее посмотрел на свою гостью, думая о том, что Мейма могла бы вполне стать духом хранителем Опачо, а все, что требовалось ему лишь немного подлечить девочку. Но… он не был уверен, сможет ли попросить Мейму принести такую жертву. Словно прочитав его мысли Мейма сказала: - Если для этого придется умереть – я с радостью принесу эту жертву. Хао хмыкнул. Человеку был присущ ненужный героизм, а когда доходило до дела люди, как правило, трусили и убегали, поджав хвост. Но взглянув на Мейму, он невольно вздрогнул, увидев твердую решимость в ее глазах и… страх. Такой взгляд мог быть только у того, кто твердо принял решение и никогда не отступится от него. - Могу я узнать, почему? – задал вполне логичный для этой ситуации вопрос, но такой глупый и неуместный по отношению к этой девушке. - Три года я жила, словно в кошмаре. Меня никто не хотел брать замуж, мои братья и сестры обижали меня. Все три года я жила лишь одной мыслью, что однажды я встречусь с дочерью, что Вы позволите мне обнять ее и сказать, как я ее люблю. Но… она умирает. Не отрицайте – я это знаю. Я не смогу жить, зная, что она умерла, а я даже не попыталась ничем ей помочь. Все эти три года я жила вдали от нее, без возможности видеть, как она растет, как она смеется…. Моя жизнь – это меньшее, что я могу ей дать. И… мне остается только надеется, что вы никогда не расскажете ей о моем поступке. Ей не нужно знать. Пусть думает, что спасли ее Вы. Пусть любит Вас. Я лишь прошу, сделать все, что в Ваших силах, чтобы спасти ей жизнь. Если моя смерть поможет ей – я с радостью принесу себя в жертву… Хао слушал, не перебивая. Мысленно, он уже перебрал множество вариантов, как можно избавить Мейму от тела, но… он не хотел причинять ей боль. - Если ты отдашь свою жизнь, чтобы спасти ее, то ты не будешь как все духи-стражники. Ты растворишься в ней, твой дух наполнит ее, давая ей силы. Ее способности многократно возрастут… - Это все, чего я могу желать, - перебила его африканка, с трудом улыбнувшись. И… что-то живое шевельнулось в шамане. Он вспомнил Асаноху. В ней была такая же решимость защищать свое дитя до конца, принести любую жертву, лишь бы самое дорогое в жизни, - ее сын, - жил. Только сейчас Огненный шаман понял значение двух простых и всем привычных слов: материнский инстинкт. Эта девочка, совершенно не знающая жизни, не начавшая жить, готова пожертвовать собой ради дочери, нисколько не заботясь о себе. Он не стал ей говорить ничего больше, заставлять делать выбор, как она хочет погибнуть. Шаман поднялся с кровати, и, подойдя к девушке, накрыл ее губы своими. Мейма замерла, не ожидая ничего подобного. Но потом ее тонкие руки неуверенно легли на плечи Повелителя Огня и слабо обняли за шею. Тем временем горячие ладони шамана проникли под футболку девушки, гладя ее тело, а губы уже блуждали по шее. Мейма прикрыла глаза, прижимаясь теснее к Огненному Повелителю. Плавным движением Хао сорвал с девушки футболку, и, обняв за талию, потянул за собой на кровать…. Ночь пролетела слишком быстро, чем хотелось Хао. Мейма спала в его объятиях, ровно и спокойно дыша. Он смотрел на нее, не находя в себе сил совершить то, что задумал. Будучи совершенно обычным человеком, даже не самым сильным и влиятельным среди остальных, она смогла покорить сердце Хао, заставляя его биться чаще, отдаваясь во всем теле с глухой болью. Осторожно шаман присел на кровати, проводя ладонями по ногам Меймы, снимая с них кольца. Он очень бережно и осторожно снял кольца с ее рук, а затем и шеи. Мейма слегка вздрогнула, а ее ресницы задрожали. Хао склонился к ее уху, кладя два пальца на шею девушки. - Ты покорила меня, девочка из африканского племени. Ты подарила мне дочь. Признаюсь, я ненавидел ее поначалу, но сейчас я не мыслю своей жизни без нее. Я благодарен тебе за все и надеюсь, что ты простишь меня. Пальцы шамана надавили на кожу. Грудь Меймы поднялась, в попытке набрать в легкие воздуха, но затем расслабилась и… замерла. - Спи спокойно, Мейма. – Прошептал шаман, прижимая безжизненное тело к себе. *** Опачо распахнула глаза и огляделась по сторонам. Она была дома. - С возращением, Опачо. – Услышала она до боли знакомый голос. Она сразу же подскочила, посмотрев на своего Господина. Хао стоял к ней спиной, опираясь ладонями о подоконник. За окном лил дождь, барабаня по стеклу. Паника мешала чувствовать перемены, мешала чувствовать все еще саднящую болью руку, мешала думать. Он нашел ее, принес сюда и вот теперь будет ругать, а этого Опачо хотелось меньше всего. - Хао-сама… - испуганно пропищала девочка. – Простите меня… После продолжительной паузы Хао произнес: - Я не сержусь на тебя. Вина здесь полностью на мне. Глаза малышки удивленно округлились. Неужели ее Господин признает то, что он в чем-то виноват? Да и в чем? Нет, быть не может… - Но я рад, что ты вернулась, дочка. Хао медленно развернулся, посмотрев на ребенка. Ротик малышки слегка дергался, будто она что-то хотела сказать, но не находила слов. Она хотела спросить так много, но Хао одним лишь только словом заставил все мысли разом уйти. И как, спрашивается, реагировать на все это? Хао понимал, что Опачо ждет объяснений. И, да, пора бы уже рассказать все. Огненный шаман с трудом вздохнул, слегка опустив голову. - Три года назад я искал союзников в Африке и нашел племя Опачей. В знак уважения и преклонения перед моей силой мне дали нескольких женщин. Я не нашел никого, кто мог бы быть мне полезен, но в этом племени задержался, но когда я ушел на племя обрушился голод и засуха. Для них я стал демоном. А после выяснилось, что одна из женщин ждет ребенка от меня. Их вожди решили, что этот ребенок принесет им беды, и через два месяца после рождения они отправили тебя ко мне. По щекам Опачо одна за другой струились слезы, но когда она увидела во взгляде Хао грусть – она растерялась окончательно, но тем ни менее нашла в себе силы выдавить: - Но почему…? - Почему я солгал тебе? – Хао прикрыл глаза и горько усмехнулся, - наверное, потому что боялся. Боялся брать на себя ответственность. Но когда ты исчезла, мне стало страшно потерять тебя. Без тебя я был мертв. Одиночество пожирало меня изнутри, каждый день для меня тянулся вечность, меня тошнило от всего. Но когда появилась ты… я начал жить. Впервые за тысячу лет я ожил. И потерять тебя теперь, познав вкус жизни – все равно, что смерть. Хао медленно подошел к постели, где сидела малышка, и опустился на колени, посмотрев дочери в глаза. - Сможешь ли ты простить меня, Опачо? Девочка смотрела на отца, она вся дрожала непонятно от чего. Хао подхватил Опачо на руки, прижав к себе. Неуверенно девочка обняла шамана за шею и уткнулась носом в его плечо. Они долго так сидели и молчали. У Опачо было много вопросов, но она не решалась задать их сейчас, а Хао не хотел сейчас продолжать этот разговор. Дождь становился все меньше и меньше, и небо начало постепенно проясняться. Вечернее солнце освещало небольшую комнату, наполняя его розовато-алым светом. Опачо уснула на руках отца, и он медленно покачивал ее, тем самым убаюкивая. Теперь шаман знал наверняка – больше у него не будет от нее секретов, больше он никогда ее не потеряет…