20 драбблов по фандому "Юри на льду"

Виктор был обескуражен. Виктор не понимал. Это даже, мать его, было не смешно. Им, чемпионом, пренебрегли. Его бросили. Будто использованную тряпку, — возникла едкая мысль. Она поднялась в нём, как изжога, эта ядовитая мысль, и от неё было никак не избавиться. Проклятый японец. Кацуки Юри. Пьяный. Горячий. Сквозь пальцы тёк, под кожу вошёл, в венах вскипел, будто наркотик. Как они с ним отплясывали на банкете. «Будь моим тренером», ха. Виктор пригласил его к себе в номер, и они играли в тренера до самого рассвета. Потом Виктор ушёл в душ. Вернулся. И понял, что остался один. Кацуки не было. Бросил. Потешился и сбежал. Даже не попрощался. Это как-то больно. Не то чтобы обычно Виктор поступал со своими любовниками как-то иначе. Но то был он. А чтобы вот так же, с ним? Ты только представь. Нет, никогда. Проклятый Кацуки. Никто и ничто по сравнению с ним. Но запал в душу. Или что там у Виктора вместо души. Наверняка что-то всё-таки было. Раз болело и не успокаивалось. Или это просто самолюбие? Уязвлённое. Его, чемпиона, поимели, развели на разовый секс, а дальше — сайонара. Сволочь японская. А как стелился, как орал под ним, бился. Виктору приходится вспоминать, что нужно дышать. Было — и прошло. Всё. К тому же в эту игру можно вдвоём играть. «Фото на память?» — вот что он ему скажет при следующей встрече. И широко улыбнётся. Чтобы Кацуки знал, что Виктор вообще его не помнит. Что он для него ничего не значит.