Белые манжеты, гейские сюжеты.

Воздух звенел от напряжения, и принеси кто-нибудь счётчик Гейгера, класс тут же огласил бы назойливый писк. По ощущениям возле учительского стола кто-то взорвал атомную бомбу, по правде же вселенная снова допустила, чтобы Рондина и Кастиэль собрались в одной комнате. Сейчас герой чьих-то детских грёз, гроза мудаков и причина девчачьх слёз, сидел на парте возле окна, а девочка-пиздец занимала стол у двери, отчего класс отдалённо напоминал ринг с разведёнными по углам боксёрами. Рефери, она же Розалия, деловито расхаживала между ними, а Алекси выглядел девочкой, выносящей номера раундов, только бикини не хватало.  — Это дело решённое, — твёрдо произнесла Роза, скрестив руки на груди и выглядя весьма внушительно. Кастиэль пренебрежительно фыркнул, но не успел он и рта открыть, как Рондина прервала его заявлением:  — Ты ебоклак! Хватит спорить! Справедливости ради стоило сказать, что спор действительно затянулся: их класс, за исключением Золотого Трио, остался после уроков чтобы обсудить выпускной альбом. Дело казалось пустячным, хоть и обнаружилось, что фотографий у них очень мало. Розалия прикинула и так, и эдак, но снимков с концерта, пьесы и открытых дверей едва ли хватало на половину альбома. Нужно было что-то делать. Ирис тут же предложила устроить вечеринку, но все помнили, чем закончилась прошлая — Кастиэль едва не получил по лицу, а Кентин в нос от приехавшей девушки Рондины, поэтому когда Виолетт робко предложила поставить новую пьесу, теперь не для родителей, а просто повеселиться, её с горячностью поддержали почти все. За исключение Кастиэля, которому, наверное, всё же хотелось получить по лицу.  — Но что мы будем ставить? Кто напишет текст? — мгновенно взъерепенился Кастиэль, когда понял, что остался в меньшинстве. — И опять платить за костюмы я не буду!  — Текст вполне можем написать мы с Рондиной, — спокойно заметил Лизандр, хотя в порыве праведного гнева рокер едва не заехал ему локтем по макушке. — Правда ведь?  — Без проблем, — пожала плечами та, приведя в гипнотическое движение волну шикарных зелёных кудрей. Её саму идея с пьесой донельзя заинтересовала.  — А что насчёт остального? — всё же уточнила Мелоди, чинно сидя рядом с ёрзающей от возбуждения Ирис. Розалия плотоядно улыбнулась.  — О-о, есть у меня пара идей! Ну… как бы да, идеи действительно были. х  — «Красная Шапочка»! Ты прикинь! — Кастиэль возмущённо кинул окурок на землю и затоптал его носком кеда, будто пытался раздавить жука. — Мы её уже ставили, и нихрена из этого не вышло!  — То было полтора года назад, — резонно заметил Лизандр, подправляя рифмы Рондины в распечатке. Сам он писал исключительно в блокноте: ощущение ручки в пальцах заставляло мозг полниться образами и метафорами, в то время как над клавиатурой поэт превращался в существо, недалеко ушедшее от питекантропа. Даже писал из-за собственной невнимательности с жуткими ошибками, от чего потом мучился.  — И что? Типа за полтора года всё охренеть как изменилось, — не сдавал позиции Кастиэль. Он и сам понимал, что от пьесы ему никуда не деться, раз уж друг и заклятая вражина начали писать текст, но перестать брюзжать не мог.  — Ты и сам понимаешь, что да, — Лизандр мягко улыбнулся, когда они входили в ворота школы. Кастиэль насупился: слова были истинной правдой. Они стали взрослее, их отношения — запутаннее, а потолки — ниже, в классах покрасили стены, подвал забетонировали, даже школьный двор не остался без изменений. Кастиэль не любил думать об этом, потому что такие мысли напоминали о том, что школа скоро закончится и им придётся что-то делать со дальнейшей жизнью. Сам рокер был уверен, что сделает со своей что-то нецензурное.  — О, вы не опоздали! — Рондина, как всегда презрев стулья, сидела на краю парты. За самой партой сидел её бессменный «парень» — Кентин и, подперев голову, бездумно пялился в телефон подруги. Кастиэля это бесило: только он, Розалия и Лизандр с близнецами знали, что отношения этой парочки не более чем фарс и прикрытие. Одноклассники до сих пор недоумевали, что это была за девушка, приехавшая на вечеринку, и рокер многое бы отдал, чтобы недоумевать вместе с ними. Вот он бы никогда не стал скрывать свои отношения с кем-то, даже если бы это был парень. Нет, ну он с парнем в принципе не стал бы встречаться! Ну ладно, даже если бы это была девушка, он, может, и сохранил всё в тайне пару дней. Или недель. Неважно! Но эти двое ведут свою игру почти пол года! Идиоты. Кроме экс-парочки в классе сидели близнецы, Прия (как всегда с мудрым всезнающим видом), Мелоди с Ирис и Ким с Виолетт. У доски со стеклянной банкой в руках маячила Розалия. Кастиэль присмотрелся — в банке лежали какие-то бумажки. В его мозгу забрезжила догадка, но он панически от неё отмахнулся, боясь навлечь беду.  — Мелоди, где Нат? — Роза сердито притоптывала ногой. Стук от её маленького каблучка был таким звонким, словно кто-то вбивал гвоздь. Кастиэль поморщился: конечно, если и искать святошу-старосту, то только через эту девчонку. Как будто никто больше с ним не общается! Мелоди поджала губки, вытаскивая из кармана юбки телефон.  — Ни одного пропущенного, — пробормотала она, вздыхая, как всегда правильная до зубовного скрежета. — Нужно только подождать.  — Наш староста становится всё менее пунктуальным, — фыркнула Розалия, перекатывая банку между ладонями. Солнечный лучик скользил по её полированному боку, как волшебный огонёк. Рондина, отвлёкшись от телефона, хихикнула.  — Это его Армин портит…  — Эй, я тут ни при чём! — ненатурально возмутился геймер, не отрывая взгляда от неизменной приставки. — Он берёт от меня только лучшее. -…Пегги написала, что сейчас сдаст ключи от библиотеки и придёт, — будто не слышал его, закончила Рондина, снова принявшись отбивать что-то по кнопкам. — Лучшее, что можно от тебя взять, Арм, это твой роялти на квопу.  — А как же мой ммр? — ничуть не оскорбился Армин. Дальше Кастиэль уже не слушал: Армин и в одиночестве мог качественно проесть мозг, а в компании Рондины становился охренительно невыносимым. Опустив голову на руки, рокер прикрыл глаза, чувствуя, как под боком шевелится Лизандр, продолжая вымарывать из распечатки плохие рифмы. Чёрт возьми, они правда будут ставить эту пьесу? «Красную Шапочку» для старших классов. Кошмар какой-то. Вот бы сейчас проснуться и обнаружить, что всё это просто сон.  — Простите, что опоздал! — Натаниэль ворвался в кабинет, будто ему дали пинок под зад. Кастиэль был не против такого развития событий.  — Да пройди ты вперёд! — позади него маячила Пегги, практически незаметная из-за широкого плеча старосты: когда этот слабак успел накачаться? Подпихнув Натаниэля в спину, журналистка протиснулась мимо него и плюхнулась на соседнее от Кентина сидение. — Давайте побыстрее, я домой хочу.  — Мы только вас ждали, — Розалия встряхнула банкой, как шейкером. Бумажки завертелись, будто снежинки, подхваченные вьюгой. Кастиэль решил, что слишком много общается с Лизандром — собственные мысли становились всё более поэтичными. — В общем, делаем всё быстро и… Натаниэль! Хватит топтаться на месте! Сядь уже куда-нибудь. Натаниэль обаятельно улыбнулся, в последний раз оглядываясь по сторонам: все передние парты были заняты, а назад он идти не хотел. Кастиэль тихо позлорадствовал, хотя сделал это и в половину не так насмешливо, как раньше, и совсем пригорюнился от своей реакции. Прав был Лизандр, они все изменились за эти полтора года. Некоторые даже слишком. Не успел рокер завершить свою мысль, как друг сильно прижался к его боку, заставляя влипнуть в стену, и махнул Натаниэлю рукой.  — О, спасибо, — староста незамедлительно плюхнулся на освобождённое место, игнорируя сердитое шипение Кастиэля.  — Зачем ты это сделал! — едва не заплевал поэту ухо Кастиэль, осторожно выпростав руки и пытаясь сесть так, чтобы стол не давил на рёбра. Накаченные плечи Натаниэля стали бесить неизмеримо больше, когда закрыли почти весь вид на доску.  — Перестань, — миролюбиво произнёс Лизандр, умудряясь даже в таком положении колдовать над бумагой. С очередным приступом ехидства Кастиэль отметил, что редко какое четверостишие Рондины обошлось без ремарок. Натаниэль покосился на них краем глаза, и возможно ссоры было избежать, но он неожиданно развернулся и сдвинулся к краю парты, умудряясь сидеть на самом кончике сиденья. Кастиэль вновь принялся разрываться между «нахера он опять выёживается?» и «как это в духе старосты-идиота». Двигаться всё равно было некуда, но он испытал невыносимое желание схватить Натаниэля за шкирку и затащить поглубже на сидение. Желание удалось быстро подавить, к тому же между ними сидел Лизандр и чётко контролировал каждый лишний сантиметр.  — Засовывайте руку в банку и тяните бумажку, — тоном заправского крупье произнесла Розалия, сворачивая крышку и начиная обход парт. — Так как пьеса шуточная, то нам не нужен уровень Одеона.  — Тем более, что мы при всём желании не дотянем, — вздохнула Мелоди, умудряясь даже этим раздражать Кастиэля. Рондина сунула руку первой, за ней последовал Кентин. Когда дошла очередь до парты с тремя парнями, все остальные уже развернули свои бумажки и с сумрачными лицами вчитывались в приговор. Только Алекси сидел и болтал ногами, свободный от удара дамоклова меча.  — Я дерево! — с восторгом крикнула Рондина, размахивая своим клочком.  — Ты бревно! — заржал Армин, и Кастиэль не глядя вскинул руку с поднятым большим пальцем, выражая своё одобрение. Сидящий на своём краюшке Натаниэль едва не шлёпнулся на пол от такого резкого движения.  — Я — олень, — поделился Кентин.  — Всегда знал это! — поддержал его Армин, но тут Алекси забрал у брата бумажку, наподдав напоследок под рёбра локтем, и во всеуслышание зачитал сакральное слово «бабушка».  — Старпёр-трансвести-и-ит! — Рондина скатала свою бумажку в шарик и метко пульнула в Армина. Тот даже отклониться не успел, поэтому снаряд щёлкнул его точно по лбу, после чего с чувством выполненного долга укатился под парту. Мелоди осуждающе вздохнула.  — Ребята, пожалуйста, не сорите.  — Невероятно, — слабым голосом произнёс Натаниэль, разворачивая неровно оторванный клочок. — Уму непостижимо.  — Что там? — Рондина не смогла усидеть на месте и подскочила к старосте, даже Розалия, не глядя сунув Кастиэлю банку с единственной оставшейся бумажкой, перегнулась через её плечо.  — Я — заяц, — криво улыбнулся Натаниэль, закрывая лицо ладонью. Рондина тут же принялась его успокаивать, уверяя, что теперь-то он не будет в глупой кигуруми, а Розалия начала возмущаться, что наряд был не глупый, а милый, Мелоди с горячностью поддержала Розалию, Лизандр попытался занять как можно меньше места, а на заднем фоне помер со смеху Армин. В этом бедламе Кастиэль наконец развернул свою бумажку, прочёл роль «волк» и гомерически захохотал поэту прямо на ухо. Пьеса неожиданно перестала казаться полным провалом. х Рондина с минуту раздумывала, стоит ли ставить запятую между «люблю целую», но потом решила оставить всё как есть и нажала отправить. Кери наверняка была сейчас на уроке, поэтому сообщение прочитала, но не ответила. Что ж, тем лучше, ничто не будет отвлекать её от репетиции. В классе искусств было жарко и пахло нагретыми масляными красками, которые кто-то забыл на подоконнике. Теперь на светлом дереве остались разноцветные подтёки и отпечатки квадратных донышек. Рондина прищурилась на солнце, кажущееся зелёным из-за закрывающей его листвы, и довольно вытянула ноги. Она уже грезила Сорбонном, представляя, как будет жить с Кери в маленькой квартирке, спать с ней в одной постели и провожать до Парижа III. Кентин несильно задел пяткой её щиколотку.  — Может уже начнём репетировать?  — Я ждала почти полчаса, пока ты наболтаешься с Алекси, — Рондина в отместку хлопнула его по лбу скрученным в конус текстом. — Кстати… когда ты с ним поговоришь?  — О чём? — включил дурачка Кентин, невинно хлопая глазами. Рондина знала его достаточно, чтобы сходу определять, когда он действительно не понимал, о чём речь, а когда пытался это изобразить: актёрский талант у него был в зачатках, и муштра отца не давала ему ни шанса на развитие. Именно поэтому она ещё раз треснула парня по лбу, заставив забавно зажмуриться.  — О том, что ты на него запал, идиот! Кентин скорчил страдальческое лицо и перевёл несчастный взгляд на доску со следами каких-то чертежей.  — Всё не так просто, Рон, — негромко произнёс он, устало опуская плечи. Когда Кентин горбился, плюнув на военную выправку, то превращался в очаровательную смесь себя прежнего — мягкого и нежного, — и себя будущего, до которого ему ещё надо было дорасти. Рондина всегда любила этого парня, но в такие мгновения обожала втройне.  — Всё очень просто, чувак, — она похлопала свёрнутым сценарием по ладони, будто битой. — Подходишь, зовёшь его поговорить, говоришь. Хочешь — я тебе даже маркированный список составлю, если не знаешь что за чем. Кентин сердито спихнул её с края стола.  — Ты и сама понимаешь, что мой отец будет не в восторге.  — А ты что, хотел в родительском завещании остаться? — Рондина тут же плюхнулась на соседнюю парту и хотела продолжить спор, который с переменным успехом вела уже месяц, но Кентин совсем надулся. Тяжело вздохнув, она развернула сценарий и разгладила его на коленках. — Ладно, давай начнём. Краем уха слушая, как Кентин читает свои реплики, Рондина отстранёно думала, как же всё-таки всё запуталось за эти полтора года. Сначала она влюбилась в Пегги, страдала долго, с чувством и полной самоотдачей, умудрившись сохранить это в секрете даже от вездесущей Розалии, а потом, едва встретившись с Кери и на своей шкуре ощутив смысл фразы «окрылённая любовью», умудрилась с аналогичной горячностью пропалиться перед всеми, кем могла. Цепочка-то была внушительная: их заметил Кастиэль, рассказал Лизандру, она поспешно соорудила себе и Кентину отношения для отвода глаз, но этот ребёнок не сумел придумать ничего лучше, чем проговориться перед близнецами. Рондина с трудом подавила хихиканье, вспоминая, как друг в пух и прах развалил её идеальный план: вот стоило им целоваться в душной раздевалке, чтобы на следующий день Кентин всё рассказал непривычно молчаливому и подавленному Алекси, да ещё и в присутствии его брата? Конечно, душевное спокойствие мальчика-солнышка — превыше всего, а уж от Алекси до Розалии было недалеко. Жизнь превратилась в чёртову «Санта-Барбару», но, чёрт возьми, до чего же стало веселее. х Кентин закончил отжиматься и встал с планки, обтирая рукой выступивший на шее пот. Из колонок в пределах дозволенного отсчитывал ритм Woodkid: раньше он и представить не мог, что будет качаться под что-то кроме Rammstein`а, но общение с Алекси накладывало свой отпечаток. Сначала рок и металл, который едва ли не насильно слушали в военной школе, разбавили более лёгкие песни, потом Кентина научили без особой неловкости танцевать под Sin Shake Sin, а теперь он не мог спокойно слушать Coexist у последнего, потому что ненавязчивый урок «давайте научим этого солдафона двигаться» превратился в очень волнительный медляк. Нет, Кентин умел был романтичным — дарил Рондине цветы, выяснил, что она больше любит плюшевых котиков, нежели мишек, однако до уровня Алекси не дотягивал. И что-то ему подсказывало, что не дотянет никогда. Да и к тому же, он ведь не гей, а только геи могут так себя вести. Кентин невольно вжал голову в плечи, представляя, как бы осатанела Рон, ляпни он что-то подобное при ней. Выучка отца никак не желала покидать его голову, сколько бы подруга не объясняла что такое «стереотипы» и как важно их убивать: стоило улыбающемуся Алекси приблизиться к нему, как сердце начинало бешено стучать под рёбрами, но мозг шипел «не вздумай! гей — это не мужик, а ты-то мужик!» Рон этого не понимала. Не могла понять. На фейсбуке загорелся кружок нового сообщения, и Кентин опёрся рукой о стол, заглядывая в монитор — садиться за компьютер без душа не хотелось. ✿Алекс✿ привет, не занят? Кентин решил не распыляться, к тому же чем быстрее дашь Алекси высказать всё, что он заготовил, тем легче для мозга пройдёт весь разговор: при всех своих достоинствах, парень был болтлив сверх меры. Кентин нет Ответ пришёл незамедлительно, потому что Алекси мог есть, идти, болтать и набирать сообщение одновременно. Когда он садился за компьютер, его пальцы так и летали над клавиатурой, превращая короткие щелчки кнопок в пулемётный стрёкот. Быстрее него печатали только Армин и Рон. ✿Алекс✿ я могу зайти? Кентин машинально глянул сначала за окно — погода нормальная, потом на часы — всего 5, не поздно. Он уже даже не пытался контролировать в себе это, хотя поначалу ругал за немужское беспокойство о другом парне. Район у них, конечно, спокойный, да и местные хулиганы уже уяснили, кто такой Алекси и насколько часто он ходит в гости к семье отставного военного, но это не мешало волноваться. Точно так же, как заветы отца не мешали Кентину дрочить на пляжную фотографию, где кое-кто ещё не с голубыми, а малиновыми волосами (в тон к глазам) стоял в одних плавках и лукаво улыбался в камеру. Кентин без проблем. жду. ✿Алекс✿ твой папа дома? Кентин невесело улыбнулся — Алекси всегда опасался его громкого и грубого отца. Кентин нет, он в командировке до конца месяца. ✿Алекс✿ здорово))) Кентин даже возмутиться не успел, как сообщения посыпались одно за другим. ✿Алекс✿ в смысле, ты конечно будешь скучать ✿Алекс✿ но я буду тебя развлекать))) ✿Алекс✿ только скажи — я буду тебе звонить ✿Алекс✿ или могу обняяяяяяять ✿Алекс✿ no homo конечно же))))) Кентин протяжно застонал, запустив пальцы в волосы и сильно потянув себе за мокрую от пота чёлку. Это парень невыносим! Противоречивые желания так и толкали написать нечто вроде «я не против и без no homo» или «звони, когда захочешь», но если он это сделает, то все его планы без скандалов поступить в Эколь политех рухнут и будут посыпаны пеплом: отец ни за что не отпустит так далеко сына, который спит и видит, как давать в жопу другим мужикам. Спасибо, что Кентин в своё время услышал эту часть разговора с папиным сослуживцем, сразу лишился розовых очков. Поэтому Кентин ограничился коротким сообщением «просто иди уже» и отправился в душ. Раньше кабинка казалась огромной, а теперь он не мог нормально повернуться, чтобы не врезаться в стенку локтями. Он как-то — с подачи Рон, разумеется, — читал нечто, называющееся «эротическим рассказом», и сейчас, лавируя между полкой для мыла и душевой насадкой, не мог представить, как в это крошечное пространство можно впихнуть… ну, допустим, Алекси.  — Хватит о нём думать! — зло прошипел Кентин, с остервенением смывая пену и жалея, что не может сам себе дать подзатыльник. Однако самобичевание и пустые мечты — это очень хорошо, но предаваться им сейчас не стоит.  — Мам, — высунувшись из ванной и одной ногой в штанах, заорал он, надеясь, что та услышит из кухни, — к нам зайдёт Алекси!  — Конечно, милый, — донеслось с первого этажа. — Один? Без брата? Кентин вздохнул — и куда они катятся, если его мама с распростёртыми объятиями в любое время дня и ночи готова встретить эту парочку? — но вслух сказал другое. Как и всегда.  — Сегодня один.  — Отлично, я готовлю пасту, — мама снова начала напевать, составляя компанию небольшому радио. Кентин невольно улыбнулся: эти звуки у него прочно ассоциировались с домом и спокойствием. Как бы он ни любил отца и не хотел его одобрения, но не пытался себя обмануть — если что-то случится, первым делом он будет спасать мать. Иногда ему казалось, что мама бы поняла чувства к Алекси и не сделала из этого трагедии, но откуда же взять храбрости рассказать ей? Алекси заявился через полчаса в какой-то совершенно моднячей куртке болотного цвета. Пока он раздевался, Кентин всё силился рассмотреть значки на её лацканах, но поспешно отвёл глаза, когда наткнулся на радужный флажок.  — Алекси, дорогой, ты же останешься на ужин? — мама стояла в дверях кухни, с умилением глядя на них и вытирая руки полосатым полотенцем. Будто бы кто-то мог ей отказать, она тут же расчехлила тяжёлую артиллерию. — Я приготовила карбонара.  — Конечно я останусь, мадам, — Алекси ослепительно улыбнулся, на что Кентин только подкатил глаза. Его больше интересовал объёмный пакет в руках парня, нежели тесные отношения того с его матерью. Кулёк был чёрный и очень плотный, совсем как те, в которых выбрасывали мусор или улики в детективных сериалах. По углам у него что-то топорщилось. Кентин попытался было отогнуть один из краёв и заглянуть внутрь, как его бесцеремонно схватили за руку.  — Эй! Терпение!  — Ну тогда кончай болтать и пошли наверх, — пробурчал он, делая вялую попытку освободить ладонь. Алекси не пустил, продолжая как ни в чём ни бывало улыбаться.  — Милый, не будь букой, — пожурила мать, и под аккомпанемент её упрёков Алекси со смехом потащил Кентина наверх. Лестница показалась крутым горным серпантином, когда он с весёлым фырканьем прижал хозяина дома к стене и навалился сверху, хитро блестя глазами.  — Вот-вот, не будь со мной букой! Я же дорогой гость!  — Что ты прилип? — застонал Кентин, на всякий случай глянув в прихожую, чтобы удостовериться, что мать вернулась на кухню. Будто стараясь окончательно его успокоить, с первого этажа вновь начали подпевать романсам из радио. Слава богу, мама не видит, как её сына зажимают на ступеньках. Впрочем, со стороны это наверняка смотрится как шуточная борьба, а не повод для вызова полиции нравов.  — У меня боязнь высоты, — хихикнул Алекси, и Кентину пришлось задрать голову. чтобы заглянуть ему в лицо — дурацкая, нелогичная разница в росте! — Ах, у меня слабеют колени! Он вполне натурально изобразил недомогание и навалился ещё сильнее. Кентин рефлекторно поймал его в объятия и только потом понял, что сделал, но было уже поздно — руки сами сжались на чужой талии, а твёрдое колено волнующе упёрлось слишком близко к ширинке. Он чувствовал себя марионеткой, которой управляет умелый кукловод, и до сих пор не мог решить, нравится ему это или бесит.  — Ах, у меня темнеет в глазах! — проворковал Алекси, глядя сверху вниз всё тем же лукавым, но нежным взглядом. На Кентина так никто никогда не смотрел: Рон, конечно, флиртовала с ним, но, заглянув ей в глаза, не хотелось с криками бежать по улице, закрыв руками горящее от смущения лицо.  — Мы на втором этаже, придурок, тут при всём желании боязнь высоты не заработаешь — отвернувшись, с напускной сердитостью произнёс Кентин, на всякий случай не ослабляя объятий. И дело вовсе не в том, что ему нравится обнимать Алекси, нет, конечно же! Просто если этот кретин свалился с лестницы из-за своих ужимок, виноват будет тот, кто не присмотрел за дорогим гостем! — И стань уже нормально.  — Ещё скажи, что я тяжёлый, — надул губы Алекси. Кентин достаточно общался с Рондиной, чтобы уяснить некоторые нюансы общения.  — Нет, ты пушинка, — со всей серьёзностью заверил он, в последний момент успев остановиться и не чмокнув его в макушку, как целовал Рон после каждого каверзного разговора. К счастью, Алекси ничего не заметил и наконец-то припустил в комнату, размахивая пакетом. В кульке обнаружились оленьи рога из картона. Когда Кентин узнал о своей роли, то морально приготовился нацепить рожки на пружинках и красный нос, как у Рудольфа, но то, что он видел перед собой, полностью отличалось от всех ожиданий. Рога были сделаны из папье-маше и выкрашены в коричнево-чёрный цвет, отчего создавали впечатление таинственное и мрачное одновременно. Разветвляясь, как ветви дерева, они были словно настоящая корона какого-нибудь Хозяина Леса, и Кентину даже стало страшно коснуться их — вдруг сломает. Алекси такие мысли не волновали, так что он надел на «оленя» тонкий ободок, к которому крепилась бутафория, и, вооружившись расчёской, ловко спрятал полоску пластика под волосами. В упор глядя на его увлечённо лицо, Кентин практически наяву увидел, как поддаётся вперёд и целует. Не просто прижимается губами к губам, а заваливает на кровать, поднимая под себя, и скользит языком в рот. Он целовал так Рон несколько раз, но стоило представить, какого это будет с Алекси, как перед глазами темнело.  — Готово! — Алекси сделал шаг назад. — Из тебя выйдет прекрасный олень! Кентин был согласен с ним на сто процентов: олень из него вышел действительно отличный. х  — Наверное, это твоя судьба — быть маленьким слабеньким зайчиком, — раздалось от двери, и тут же голос, ставший куда насмешливее, добавил, будто закреплял эффект. — Трусливым кроликом. Натаниэль закатил глаза, решив не оборачиваться и продолжая искать под партами ключи. И угораздило же его выронить их на последнем уроке! Услышал же звяканье, сразу подумал — ключи, но нет, отмахнулся, решил, что почудилось, а теперь пришлось возвращаться в школу, так ещё повезло наткнуться на Кастиэля. И плевать, что викторина с выбором ролей была неделю назад — Кастиэль не тот человек, чтобы подобные мелочи помешали ему обсасывать какую-то тему.  — Интересно, почему тебе постоянно выпадают роли всяких беззащитных грызунов? — продолжил гнуть свою линию рокер, будто его заело. — Может, что-то кармическое?  — Ты закончил? — устало осведомился Натаниэль, продолжая заглядывать под каждую парту: кто-то из одноклассников определённо не заметил ключи и отфутболил их чёрти-куда. Оставалось надеяться, что он сможет их найти и не придётся лезть через балкон соседа к себе в окно, чтобы добыть запасные. Чужие насмешки сейчас казались особенно не к месту.  — Я просто шучу, — неожиданно смягчился Кастиэль. — Что ищешь?  — Спасибо, я заметил, — по привычке огрызнулся Натаниэль и сам себя осадил, не давая произнести едкие ответы, вертящиеся на языке. Вместо это он со вздохом распрямился, поправляя задравшуюся на поясе водолазку. — Ключи.  — Староста, теряющий ключи! Что скажет наша старуха? — не заставил себя долго ждать Кастиэль, и Натаниэль подумал, что, возможно, поторопился, зарыв топор войны. Тем временем рокер отлепился от косяка и двинулся в глубь класса, параллельно своему старому врагу.  — У тебя хоть запасные есть? — с тенью насмешки, но без злости спросил он. Натаниэль уже знал, что услышит, но всё же рискнул ответить, на всякий случай вновь наклонившись, чтобы в случае чего скрыть не самое дружелюбное выражение лица.  — Да. Дома. Кастиэль издевательски фыркнул.  — Какой идиот хранит запасные ключи от дома дома?  — А кому мне их оставить? — огрызнулся Натаниэль, присев на корточки и с этого ракурса наблюдая за тем, как Кастиэль ходит между партами. Не верилось, что тот действительно остался, чтобы помочь ему с поисками. Нет, их отношения — неожиданно даже для него самого! — улучшились после того, как рокер помог ему найти квартиру, и — что ещё более неожиданно! — вспомнились старые темы для разговоров, но дальше этого они не продвинулись. Признаться честно, Натаниэль боялся протянуть руку дружбы. Вражда с Кастиэлем была вроде как… его изюминкой? Противостояние пай-мальчика и бунтаря, «блондинчика в синем» и «красной бестии в чёрном», как говорила Рондина. Да и какая может быть дружба после такой долгой вражды? Они постоянно делали друг другу подлости, пытались уязвить посильнее: Натаниэль бы и под страхом смерти не признался, что в самом начале, после первой драки, именно он начал войну, желая отомстить за несправедливые обвинения, Кастиэлю оставалось только обороняться. А потом они немного увлеклись.  — Ты чо, завис? — Кастиэль оказался прямо перед ним и небольно, но сильно толкнул коленкой в плечо так, что Натаниэль едва не завалился на бок. Ухватившись за край парты, он рывком встал.  — Крышей двинулся?  — Неа, — развязно улыбнулся Кастиэль. — Ключи твои нашёл. Он поднял указательный палец, демонстрируя ключи на металлическом кольце. Тяжёлый брелок, выполненный из тёмно-синего переливчатого камня — редкий подарок от Амбэр, который ему понравился, — тихонько постукивал о зубчатую бородку.  — И где он был? — решил пренебречь благодарностями Натаниэль, попытавшись схватить ключи, но Кастиэль быстро отвёл руку назад.  — Под партой Мелоди. Как думаешь, она специально его спрятала, чтобы потом тайком пробираться к тебе домой? — Кастиэль молниеносно то поднимал, то опускал ладонь, откровенно веселясь с того, как староста дёргается за ключами, будто собака на поводке.  — Она не какой-нибудь сталкер, — мученически скривился Натаниэль, чувствуя себя невероятно глупо. И как он только допустил мысль, что Кастиэль действительно захотел ему помочь, а не пришёл поиздеваться? — Бога ради, отдай мне мои ключи! Мне давно надо было покормить Бланш! Ключи во мгновение ока оказались у него под носом, и Натаниэль, всё ещё ожидая подлянки и настороженно поглядывая на рокера, взял из с чужой руки. Ладонь оказалась прохладной, на холмике под указательным пальцем подсыхала старая мозоль, а на ребре, чуть ниже мизинца была глубокая царапина. И зачем он такой внимательный к Кастиэлю?  — Удивительно, что ты не стал артачиться, — покачал головой Натаниэль, убирая ключи в карман школьной сумки. Кастиэль поспешно сунул руки в карманы, будто прикосновение старосты его обожгло.  — Всегда чувствую себя скотиной, если вовремя не кормлю Демона.  — То же самое, — вырвалось у Натаниэля до того, как он подумал, что говорит. Он даже слабо улыбнулся, прежде чем спохватился и машинально потёрся щекой о своё плечо, будто пытался стереть непрошеную улыбку.  — Так тебе… — Кастиэль откашлялся, с непринуждённым видом постукивая носком кеда по ножке стула, — правда некому ключи оставить? Натаниэль кивнул.  — Не хочу давать ключи родителям или Амбэр. Повисло мёртвое молчание, даже все звуки с улицы слышны стали. Натаниэль мял в руках шлейку сумки, разглядывая карту мира на стене и думая, почему же не бежит домой кормить Бланш. Кастиэль тоже не спешил уходить. Они будто хотели договорить или, скорее, выговорить то, о чём очень долго не могли сказать: раньше ведь постоянно трепались на переменках, Кастиэль хвастался новыми выученными песнями, он сам ругался на Амбэр и слишком строгого отца. Натаниэль украдкой перевёл взгляд с карты на Кастиэля и обжёгся об его взгляд исподтишка. Отвернулись оба так поспешно, будто им свернули шеи. Боже, до чего же глупо они себя ведут, а?! Выпускной класс. Почти взрослые люди. Натаниэль в сердцах назвал себя мямлей и слабаком. Это, как ни странно, сработало.  — Знаешь… — он качнулся с пятки на носок и обратно. — Ты не будешь держать у себя мои запасные ключи? Ну, ты вроде как помог мне с квартирой… И ты самостоятельно живешь уж долго, значит привык за ключами смотреть. Я бы мог дать ключи Армину или Ронди…  — Нет, дай мне! — вскинулся Кастиэль, но тут же вновь принял расслабленную позу. — Так и быть, сделаю одолжение по старой дружбе. Почему-то Натаниэлю всё больше начинало казаться, что он будет хранить его ключи не только в качестве одолжения.