Белые манжеты, гейские сюжеты.

Автобус распахнул свои двери, и Рондина едва ли не вприпрыжку выскочила из него, на ходу поправляя неизменную сумку «начинающей журналистки». Если не вдаваться в подробности, подобной вещью становилось всё, что могло вместить в себя диктофон, запасные кассеты, блокнот, ещё блокнот, зарядку и банку для айфона и необозримое количество ручек.Со всем этим подарок Кентина с успехом справлялся, а ещё подходит под две третьих гардероба. Кери даже ревновала немного. Новая многоэтажка горделиво высилась над полчищем маленьких бутиков и милых кафе. Цены в них были, конечно, не по карману стреднестатистическому школьнику, и Рондине это казалось ироничным: родители Кери смогли снять квартиру в центре города, но обедали в дешёвых тайских ресторанчиках и до сих пор не провели кабельное. Шмыгнув через проулок к аккуратным подъездам, она открыла дверь запасным ключом. Квартира встретила её тишиной и душным теплом, а обувная полка почти пустовала.  — Они на работе, — сонно крикнула Кери из глубины комнаты. Рондина закатила глаза, снимая сандалии, и двинулась на звуки голоса. В месте назначения было ещё жарче, чем в коридоре, посреди солнечного пятна сидела абиссинка, рыжая как апельсин. Солнце подсвечивало её лоснящуюся шкурку со всех сторон, будто ореол. Рондина хмыкнула, кинув наушники на заваленный книгами письменный стол, а сумку у кровати.  — Кажется, у твоей кошки есть для меня квест. Ворох одеял зашевелился, из-под него показалась смуглая рука, погрозившая кулаком.  — Замолкни, плиз. Никаких разговоров об играх!  — Ладно, — Рондина сняла куртку и юркнула под один из пледов. Кери повернулась к ней, недовольно хмурясь, и обняла горячими ладошками, просунув их под короткий топ.  — Как на улице?  — Прекрасно, — Рондина чувствовала, как сонное настроение, всегда окружавшее её девушку до часу дня, постепенно заставляет глаза слипаться. На полу тихонько мурылкнула Мелита (любовь Кери к александрийскому стиху достигала космических масштабов, и даже на компьютере у неё стоял пароль «Ифигения»), за окнами шумели бутики, пахло свежей выпечкой и дорогой кожей, и в целом мир казался очень уютным и хорошим местом.  — Давай до двенадцати полежим и пойдём? — попросила Кери, тыкаясь тёплым носом Рондине в шею и для пущего эффекта закидывая ногу ей на бедро. Разумеется, отказаться было просто невозможно. Нанося завершающий штрих, на кровать прыгнула Мелита и деликатно замурлыкала, прижимаясь к ступням нагретым боком. Задумчиво перебирая растрёпанные русые волосы, окончательно перемешавшиеся с её собственными зелёными кудрями, Рондина в который раз мысленно пожалела Кентина. Ещё давно она решила, что не будет запрещать себе любить кого-то, и если объект её воздыханий ответит взаимностью, то она скорее уйдёт из дома, нежели будет прикидываться не собой, лишь бы угодить родителям. Решение, конечно, жизнь не облегчало — одна влюблённость в Пегги чего стоила! — но сейчас Рондина чувствовала себя победительницей. Зато стоило ей признаться в собственной ориентации, как где-то в подкорке заработал доселе неиспользуемый гей-радар. Каким-то невероятным образом Рондина поняла, что газетчица на углу — бисексуалка, а парень, который работал в кофейне день через два, на самом деле сохнет по своему боссу, а не по коллеге-баристе. Теперь с ней бились об заклад «натурал тот чувак или нет» только новенькие в их компании. Аж обидно, раньше всегда удавалось наспорить с кем-нибудь себе на смузи! С другой стороны, спасибо, что её гей-радар не сбоил, и она сразу увидела в эвольнувшемся покемоне «Кентин» собрата по ориентации, иначе этот придурок бы ещё долго страдал, не имея возможности ни с кем поделиться. Надо сказать, что страдал экс-бойфренд очень мужественно, практически ничем себя не выдавая: порой подвисал, несчастным взглядом глядя в спину Алекси, или, наоборот, был до смешного болтливым, пытаясь привлечь его внимание, но в целом мог стать достойным преемником Агента 007! Рондина скосила глаза на задремавшую у плеча Кери. Всё чаще её посещали мысли заканчивать свои отношения для прикрытия: да, раньше она паниковала, что одноклассники странно отреагируют на неё, но Алекси так легко вписался в их коллектив, что теперь для опасений не было никакого повода. Будь её воля — давно бы поставила на фейсбуке фотку вместе с Кери, но как кинуть Кентина? Особенно в его ромео-джульетовском состоянии!  — О чём ты думаешь? — пробормотала Кери, приподняв голову и прижавшись щекой к плечу. Рондина мягко поцеловала её в переносицу.  — О том, что Кентин дурак.  — Ого, какие новости, — умудрилась совместить сарказм и зевок Кери. — Ну, у вас там в принципе светлых голов немного. Чего стоят эти… да как же их? Один ещё с именем как у ангела из «Сверхъестественного»!  — Поняла, о ком ты, — Рондина кивнула со знанием дела, — если они не геи, то я мятное печенье! — на последнем слове она невольно зевнула, заразившись от Кери, и та хихикнула, когда её мстительно щипнули за щёку. — Ты меня усыпляешь!  — Потому что я злобная колдунья, которую бесят все «жаворонки»! Разразилась нешуточная борьба, которую не выдержали тонкие нервы Мелиты, и та спрыгнула на пол, напоследок наградив двух возящихся девушек полным достоинства взглядом. Стрелки на часах подбирались к двенадцати, и у Рондины были все шансы опоздать на примерку к Розалии. Для справедливости стоит сказать, что этими шансами она воспользовалась на всю катушку. х Кастиэль докурил последнюю сигарету и вдавил окурок в край стола. Стоящая рядом Мелоди наградила его за это неодобрительным взглядом, но не посмела и слова сказать, только вздёрнула носик и отвернулась, будто ученица школы благородных девиц. Роль матери Красной Шапочки подошла ей на «ура», и теперь в костюме с плиссированной юбкой и кружевным воротником она смотрелась ни дать, ни взять — невеста для богатенького папика. Кастиэль поморщился, почесав под старательно подратой футболкой живот — ремень, украшенный шипами и бахромой только выглядел круто, а не деле был пыткой дьявола. Он и сам понимал, почему так бесится при виде Мелоди: та слишком уж показывала, насколько они разные люди. Вот она и Натаниэль были образцами для поведения, сдержанные, спокойные, без единой записи о плохом поведении. Куда ему, куряге и троечнику что-то на них вякать? Иногда Кастиэлю хотелось притащить свой табель успеваемости и ткнуть Мелоди носом в крепкие пятёрки по алгебре, геометрии и литературе (попробуй пообщаться с Лизандром и избежать стопки книг на свою голову!), но он сам понимал, что так ведут себя только слабаки. Отец всегда говорил «никогда ни в чём ни перед кем не оправдывайся, если ты не виноват!» Кастиэль, конечно, немного перефразировал эти слова, плюнув на любые оправдания, но глядя на то, как Мелоди в очередной раз морщится в его сторону и мешает Натаниэлю к нему подойти, ему хотелось насрать на свои принципы. Не, ну какой дурой надо быть, чтобы мешать двум парням базарить! Тем более, что они только-только начали переходить от драк к разговорам. Рука сама потянулась к лежащему рядом рюкзаку. Теперь вместе с собственным ключом в боковом кармане лежал второй ключ Натаниэля. Сказать по правде, Кастиэль не ожидал, что тот разговор закончится именно так: когда он решил помочь пустоголовому старосте, то даже не думал стать для него запасным аэродромом. Навевает воспоминания о средних классах, когда они сидели за одним столом в столовой или курили в подвале — нет, курил один рокер, а Натаниэль стоял рядом, жаловался на дым и очень остроумно шутил над учителями, сестрой и отцом. Было довольно неприятно позже испытать его острый язык на себе…  — Натаниэль, ты уже закончил? — ворвалась в его мысли Мелоди. Кастиэль вскинул голову, оглядываясь по сторонам, и замер, увидев входящего в раздевалку Натаниэля. За ним по пятам следовала Розалия с закреплённой на руке игольницей и лентой сантиметра на шее. Глаза у неё так и горели от энтузиазма. У Натаниэля горели щёки. Староста был одет в строгие брюки, наверняка одолженные из его старого гардероба, и белую жилетку, увенчанную морковно-рыжей бабочкой. Кастиэль презрительно цокнул языком — было бы с чего смущаться? По сравнению с тем набором тряпочек и блёсточек, в который впихнула их Роза на концерт, это было ещё очень даже приличный костюм. Рокер и за себя переживал, но ему достались всего лишь максимально порванные и продырявленные вещи да размазанные тени на веки, так что всё было вполне себе… Натаниэль развернулся. Это был не жилет. Это была манишка, закрывающая грудь, зато полностью обнажающая накаченную спину с плавной линией позвоночника. Пока Кастиэль пытался понять, чего ему хочется, заржать или выругаться, Розалия сноровисто надела на запястья Натаниэля белоснежные манжеты и попыталась завершить образ парой заячьих ушей, но тут староста успел увернуться и отобрал ободок.  — Я надену их позже! — твёрдо произнёс он, на всякий случай делая шаг назад от Розы. Та всплеснула руками и, сердито проворчав про закомлпексованных мальчишек, позвала Мелоди на помощь. Помощница старосты выглядела как наркоман, добравшийся до дозы: её глаза довольно блестели, а на губах была дурацкая улыбка от которой у Кастиэль язык чесался ляпнуть что-то грубое, и она определённо не хотела покидать Натаниэля. Но с Розалией мало кто мог спорить, поэтому девушка, поминутно оглядываясь, послушно вышла из раздевалки: в спортзале, судя по воплям Армина, разыгрывалась нешуточная баталия с переодеванием бабушки. Кастиэль был бы не прочь посмотреть на это зрелище, но ноги почему-то отказывались двигаться. Натаниэль подошёл к своему шкафчику и сунул внутрь уши, всё так же пламенея щеками. Ему уже успели подвести глаза, поэтому острые чёрные стрелки на веках делали вид ещё более шокирующим. Кастиэль практически насильно заставил себя принять расслабленную позу, но от каждого движения старосты, копавшегося в вещах, мускулы на спине и руках того перекатывались под кожей, а накрахмаленные манжеты придавали образу пугающую невинность и нежность. Сейчас было самое время для грубой шутки! Просто, чтобы разбавить атмосферу, не драться же ни с того, ни с сего, в самом деле!  — Выглядишь как порно-актёр, — усмехнулся Кастиэль, нашаривая в кармане пачку сигарет: закурить хотелось просто неимоверно! Натаниэль смерил его колючим взглядом, захлопнув шкафчик и скрестив руки на груди. Манишка вновь стала походить на безобидную жилетку, если забыть про чужую обнажённую спину.  — Не знал, что ты смотришь порно с парнями, — староста обаятельно улыбнулся, и эта улыбка не сулила ничего хорошего: Натаниэль с одинаковым успехом скалился, когда ему дарили подарки на день Всех Влюблённых и когда рокеру влепляли очередной прогул. — Не знал, что ты для него идеальный кандидат, — решил не оправдываться, а нанести новый удар Кастиэль. Пальцы наконец вытащили сигарету из пачки, и он практически с облегчением прикусил фильтр, разыскивая зажигалку.  — Кто бы говорил, — Натаниэль, не теряя благожелательного выражения лица, резко приблизился, как будто они играли в баскетбол и сейчас сражались под кольцом. — Ты со своими размазанными тенями, — он ещё понизил голос, боязливо глянув в сторону двери, и Кастиэль едва не рассмеялся: до чего же этот святоша боязливый, — выглядишь как шлюха. Сколько берёшь за час, детка? Выпалив это, Натаниэль отпрянул, словно сам смутился своих же слов, но Кастиэль, едва не выронивший так и не зажжённую сигарету, только оторопело уставился на него. Смеяться резко перехотелось. Этот придурок, отселившись от родителей, слишком быстро возвращал к себе старые привычки! Давно, до Дебры, до того, как у его отца начались проблемы, он даже припечатал Кастиэля по заднице в ответ на шутку про «зажатость». От этих воспоминаний и вида красного Натаниэля в манишке и с манжетами на запястьях, последний воздух едва не покинул рокера. Глупая и бесславная смерть! х — Как думаешь, Кастиэль трахнет Натаниэля после выступления? — с невинным видом спросила Рондина, сидя на звуковой колонке и аккуратно продолжая гримировать будущий приклад под дерево. Алекси, не менее беззаботно заканчивавший вырезать мушкет из картона, мечтательно вздохнул.  — Не знаю, как Кастиэль, а я бы не устоял перед нашим зайчиком. Розалия смерила их обоих сердитым взглядом и сказала не отвлекаться, и вообще, они ведут себя как дети озабоченные. Алекси и Рондина в один голос подтвердили, что так оно и есть. Последние приготовления к пьесе подошли к концу, и если бы Ким, игравшая охотника, не сломала мушкет из пенопласта, троица друзей не сидела бы за кулисами, мастеря новый. На сей раз они тешили себя мечтами, что бутафория получится понадёжнее и переживёт выступление. Алекси на месте не сиделось от предвкушения и он постоянно зависал, пялясь в пространство глупым взглядом и фантазируя о том, какой же классной выйдет пьеса. Они распределили роли, — пусть Амбэр с компанией отказались участвовать, но Капусин вновь приняла на себя роль суфлёрши и даже получила от Розалии небольшой наряд в стиле Бохо, — пошили костюмы, теперь без влезания в долги, и даже подремонтировали декорации, из-за которых Виолетт ходила последние недели вся в краске. — Хватит ёрзать, ты меня отвлекаешь! — погрозила пальцем Розалия, но тут же смягчилась: то, что все безропотно влезали в приготовленную одежду немало способствовало её душевному равновесию. Армина, правда, пришлось втряхивать в костюм силой, но Алекси вовремя пообещал брату поделиться сбережениями для следующей игры, и вопрос был решён.  — Уверена, всё пройдёт просто ве-ли-ко-леп-но! — нараспев произнесла Рондина, любуясь своим творением. Вырезанный и покрашенный приклад смотрелся как настоящий. Розалия воодушевлённо закивала.  — Благодаря тому, что мне не надо было постоянно оглядываться на родителей, костюмы можно хоть сейчас на показ мод! — с удовольствием произнесла она, отбирая у Алекси вырезанный мушкет и вооружаясь клеем. — Если мы сделаем достаточно фото, то я даже пошлю их в молодёжный журнал! Уверена, меня оценят!  — А если кто-то будет против? — рискнул спустить её с небес на землю Алекси, но Роза и Рондина уставились на него, как на седьмое чудо света. — Ладно, ладно, я понял. Спорить с одержимой журналисткой и не менее повёрнутой модельершей было себе дороже: выступая единым фронтом они были непобедимы. Алекси тяжело вздохнул и съехал по стулу ниже, сидя практически на самом краешке сиденья. Энтузиазм Рондины и Розы заражал, и ему не терпелось скорее оказаться за кулисами, чтобы оттуда смотреть на химию между Кастиэлем и Натаниэлем и хихикать над рыжеволосой Красной Шапочкой, так и не девшей никуда свои полосатые легинсы. Вот только мысли о том, что будет после пьесы — удручали, потому что после пьесы будет выпускной альбом. А потом что? Университет? Взрослая жизнь? Как он может решить, кем быть, если не в силах даже признаться объекту своего воздыхания?! Алекси едва не застонал, но вовремя сдержался, запрокинув голову и зажмурившись. Мысли о Кентине каждый раз танцевали на грани умиления и обречённости. То есть, да, он влюблён в этого парня по самые помидоры, ему нравится его голос, его запах, его манера с отсутствующим видом пялиться на него, но разве у них что-нибудь выгорит? Скорее Амбэр пойдёт подавать нищим, чем этот солдафон станет его парнем! Алекси открыл глаза, с грустью уставившись в потолок спортзала. На прошлой пьесе всё было гораздо проще: детские костюмчики, яркие декорации, родители, с восторгом фотографирующие своих детей, а теперь они выступят в актовом зале прошлой школы Рондины, и только богу известно, справится ли Лаэти с видом Кастиэля в порванной рубашке и Натаниэля в манишке. Только небеса ведают, справится ли он с видом Кентина с рогами, как из сериала «Ганнибал», и густо подведёнными глазами. Кто вообще придумал подводить парням глаза?! Розалия, конечно, дитя сатаны! Алекси всё-таки не выдержал и застонал, пряча лицо в ладони: он всего однажды видел Кентина во время примерки, как раз в тот момент, когда Рондина закончила колдовать над ним с подводкой и карандашом, и это едва не стало причиной инфаркта миокарда. Зелёные глаза, будто обведённые по контуру углём, и уложенная на лицо чёлка ещё долго будут сниться ему в приятных кошмарах.  — О-о, узнаю этот стон, — унылым голосом заметила Рондина. Алекси отнял руки от лица, переводя взгляд на подругу, и та показала ему язык. — Опять грузишься из-за Кентина?  — Можешь не отвечать, Алекси, мы и так всё поняли, — насмешливо пропела Розалия, заканчивая клеить мушкет. Аккуратно положив его на парту и разгладив складки короткого платья, она с мирным видом уставилась на друга. — Не думал с этим завязывать?  — Я пытался! — в сердцах воскликнул Алекси, воздев руки к потолку, а потом со звонким шлепком опустив их на лицо. Собственное поведение казалось таким жалким, что он заскулил. — Я честно пытался переключиться на других парней! Роза громко вздохнула: Алекси был готов биться об заклад, что сейчас она прикрыла глаза и поджала губы, всем лицом демонстрируя, как собирает последние крохи терпения.  — Я имела ввиду признание, дурачок! При-зна-ни-е! Алекси застонал ещё более душераздирающе: подруги никак не могли понять, что у него с Кентином нет ни одного шанса. Даже то, что отношения с Рондиной были липовыми, не делало того геем: он просто прикрывал свою старую подругу, спасая от неуёмного любопытства Пегги и каверз Амбэр. Да и упёртый отец-вояка перестал донимать сына, когда же тот найдёт себе девушку. В этом слаженном механизме, работавшем как часы, просто не было места для Алекси!  — Как же вы меня, дурни, достали! Оба! — Рондина спрыгнула с колонки и чем-то зашелестела. Алекси из любопытства приподнял руки, наблюдая за тем, как подруга копается в своей безразмерной сумке. Наконец, она вытащила из-под блокнота и скрученных проводов телефон. — Выпускной на носу, а вы так и носитесь вокруг меня, как гейские чихуа-хуа!  — Чего? — удивлённо скривился Алекси, но Рондина сердито махнула на него рукой, чтобы он заткнулся.  — Кентин, милый, — радостно начала она, по привычке во время разговора пытаясь открутить замок на своей сумке. — Тут есть небольшая проблема. Алекси тебе кое-что забыл отдать, — проигнорировав вытянувшееся лицо друга, Рондина продолжила. — Да сущая мелочь. Сиди дома, никуда не выходи. Ага, давай.  — И что я забыл ему отдать? — скептично поинтересовался Алекси, с иронией глядя на Рондину. Девушка кинула телефон обратно в сумку и ответила ему не менее холодным взглядом.  — Своё сердце! Ну вот опять! Вбила себе в голову, что просто обязана их свести, и теперь талдычит об этом при каждом удобном случае! Как она не может понять, что они просто не будут вместе! Кентин — сын зашоренного военного, всю свою жизнь западающий на девочек, Алекси — гей, просто обожающий западать на натуралов. Они как Монтекки и Капулетти, только в современном варианте. И если Рондина снова пошутит про ромео-джульетовские настроения, то он точно что-нибудь сделает с её шикарной гривой!  — Рон, успокойся — начиная закипать, попросил Алекси. Его внезапно схватили за грудки и без особых усилий подняли на ноги, хотя по росту девушка значительно уступала ему. Вот, что значит, целыми днями бегать за сенсациями и самую малость заниматься паркуром — потому что иногда сенсации зверели и начинали бегать за журналисткой с целью причинить особо тяжкие!  — Во-первых, не зови меня «Рон», — прорычала Рондина, и её разноцветные глаза так и загорелись то ли от ярости, то ли от осознания собственной безнаказанности. — А во-вторых, хочешь эксклюзивное интервью? В любом случае, получай! Розы алые, фиалки синие, Кентин закрашился на тебя, а ты — на Кентина! И если ты сейчас не пойдёшь и не признаешься ему, то вы оба упустите самую прекрасную в мире первую любовь!  — Она права, — вступила в разговор Роза, даже не думая их разнимать, и заглянула ему в глаза с выражением профессионального психоаналитика. — Мы скоро выпустимся, и ты никогда не узнаешь, был у тебя с ним шанс или нет. Ты ничего не теряешь. Алкси хотел было вновь попытаться их убедить, но прикусил язык. А ведь и правда, что он теряет? Даже если Кентин в ответ на признание двинет ему по лицу, так они заканчивают учёбу в этом году. Они выпустятся, разъедутся, а невысказанное «я тебя люблю» не будет разъедать Алекси мозг и сердце. Да, ему будет больно, когда Кентин откажет, но никто хотя бы не скажет, что он трус и не использовал свой шанс.  — Вот, другой разговор! — удовлетворённо улыбнулась Рондина, оставляя в покое его футболку, хотя он ничего не сказал. Но другой разговор ещё только предстоял, и об этом Алекси подумал только подойдя к дому Кентина. Знакомые два этажа под тёмно-коричневой обивкой и приветливые окошки с прозрачными занавесками неожиданно стали выглядеть угрожающими, а крыльцо с резным козырьком напоминало о клыкастой драконьей пасти. Он замялся возле небольшой клумбы с шикарными ирисами, нервно вертя в руках телефон, и уже хотел плюнуть на всё и сбежать, малодушно бросив Кентину смс, что «отдаст вещь» завтра, как дверь распахнулась.  — Рон вроде сказала, что эта вещь очень важная, — заметил Кентин, прислонившись плечом к косяку и с едва заметной теплотой глядя на него. Алекси постарался, чтобы ответная улыбка вышла не слишком кривой и боязливой, и медленно поднялся по ступеням, словно к каждой ноге у него был привязан двухкилограммовый блин. Кентин пропустил его через порог и защёлкнул замок. В полутёмном коридоре воцарилась тишина, даже с кухни не доносилось ни звука: Алекси потянул носом — едой не пахло, значит Манон ушла на собрание кулинаров или выбралась в «Клуб для Дам». Что ж, тем лучше.  — Ты так и будешь тут стоять? — тихо фыркнул Кентин, мягко подталкивая его под бок. Алекси послушно пропустил парня вперёд, как зачарованный разглядывая взъерошенный затылок и широкие плечи, представил, что случится, если он попробует за них обнять — не в шуточной борьбе, а по-настоящему. Господи, неужели он правда решился во всём признаться? Ведь ещё можно отступить! Если прямо сейчас придумать какую-то отговорку и свалить, то не придётся мучительно краснеть в полутёмном коридоре, но мозг отказывался работать. Только стояла перед глазами картинка, как он бросается вперёд, как в омут с головой, разворачивает Кентина и целует.  — Ты завис? — окликнула его причина терзаний, выходя под косые солнечные лучи, падающие из окна, и Алекси рванул вперёд, схватил Кентина за плечо, утаскивая обратно в темноту, и прижал к стене, отчаянно целуя. х Кентин не понял ничего, как его впечатали лопатками в обои и навалились сверху. К губам прижались искусанные горячие губы. Запах одеколона Алекси — цитрусы и горький шоколад, тяжёлый, густой аромат, но совершенно не прилипчивый, — забил нос, а когда Кентин в шоке отрыл рот, между зубов скользнул чужой язык. В голове стало пусто и темно, словно ему прилетел раунхаус. Алекси неожиданно нежно то ли мурлыкнул, то ли коротко застонал, от чего в мозгу взорвалась сверхновая и по позвоночнику опалило кипятком. Кентин сграбастал его в объятия, поддавшись вперёд, и ответил на поцелуй, как давно мечтал, только в реальности это оказалось куда круче. Он не мог оторваться, и когда Алекси отстранился в первый раз, потянулся за ним, вновь ловя его губы и боясь, что случившееся чудо закончится. Перестало волновать мнение отца, собственные страхи. Кентин сам не знал, что может так долго кого-то целовать, но тело, дорвавшись, действовало само. Только когда он почувствовал, что Алекси совсем не держат ноги, то с сожалением оторвался от покрасневших губ и в немом ожидании уставился на с трудом переводящего дух парня. — Я тебя… — Алекси хватал ртом воздух, глядя на него с блестящими глазами и жалобно сведя брови. — Я… я так тебя… В груди защемило, а к щеках подкатил такой удушающий жар, что стало сложно смотреть. Кентин в отчаянии сжал Алекси в объятиях, слушая, как загнанно лупит в груди его сердце. У него самого, небось, не лучше.  — Я тебя тоже, — пробормотал он в обтянутое рыжей толстовкой плечо, боясь опять заглянуть в глаза. Алекси завёл руки ему за голову, запуская пальцы в волосы, и притёрся щекой ближе, прижался так, что Кентин почувствовал дрожь ресниц. От этого не стало спокойнее, но как-то легче. Похоже, планы на поступление в Эколь политех надо было срочно дорабатывать. х В супермаркете горели три лампы из четырёх, поэтому в отделе с макаронами царила неприятная полутьма. Натаниэль не любил ни ужастики, ни хоррор-игры, сколько бы Армин ни пытался привить к ним любовь, поэтому вид скудно освещённых полок и провалов забранного решёткой потолка заставлял его выбирать «ракушки» быстрее. К счастью, ценовой диапазон, который он мог себе позволить, был невелик, так что с покупкой удалось не затягивать. На кассе стояла замученная долгой сменой девушка в форменной рубашке и козырьке. Увидев Натаниэля с полной корзиной продуктов, половина из которых была с уценкой и требовала большего внимания, она испустила драматичный вздох и принялась без особого энтузиазма нажимать клавиши. Что ж, он никуда не торопится. Жить отдельно казалось сущим раем. Не нужно было после уроков со всех ног бежать домой или, наоборот, искать сотню причин, чтобы туда не возвращаться. Тревожные мысли «в каком настроении будет отец?» больше не посещали голову, а домашнее задание выполнялось и в половину не так прилежно, как раньше. Теперь он не зазубривал параграфы, боясь получить хоть одну лишнюю четвёрку, а спокойно валялся с учебником на кровати, запоминая лишь важные факты. На удивление, так было даже проще. Когда кассирша добралась до упаковки огурцов, двери супермаркета разъехались. Натаниэль, увлечённой перекладыванием покупок в пакет, даже не оглянулся, а ведь раньше он бы машинально посмотрел на вошедшего — вдруг отец! — даже если бы не добавлял к списку продуктов лишний пакетик сладких орешков или чипсов. Даже такие радости считались неподобающими для «серьёзного молодого человека», хорошо хоть Амбэр позже всегда тайком пробиралась к нему в комнату и делилась своей частью.  — Вы только гляньте, кто у нас тут такой хозяйственный! — насмешливо протянули у него над ухом. Натаниэль поднял на кассиршу тяжёлый, полный безысходности взгляд, и бедная девушка замерла, как мышь перед удавом, на ощупь кладя банку консервов для Бланш с другой стороны кассы.  — Кастиэль, какая неожиданность, — безэмоционально, будто читал с бумажки, произнёс Натаниэль, продолжая складывать покупки. — Если ты заблудился, то прошу тебя — блуди подальше от меня.  — Что, вместе блудить не будем? — прицепился к слову Кастиэль и легонько наподдал ему коленом под зад. Натаниэль дёрнулся, возмущённо уставившись на рокера, но тот разве что заржал и вытащил из стойки нужную ему пачку сигарет.  — Что ты тут делаешь? — он отвлёкся от неприятного собеседника, чтобы отсчитать купюры, пока касирша пробивала чек, опасливо на них поглядывая. Кастиэль уставился в его кошелёк с неприличным вниманием, и Натаниэль пихнул его в грудь локтем, чтобы не лез так назойливо.  — Курево закончилось, — снизошёл рокер, заранее вытаскивая из кармана смятую банкноту. Натаниэль подхватил пакеты с ленты покупок и уже собрался уходить, намереваясь как можно скорее добраться домой — обыденные разговоры с Кастиэлем начинали волновать его всё больше, — но его нагнали в дверях, на ходу распаковывая пачку и прикуривая. Двери супермаркета мягко съехались за ними, а два пацана, с плутоватым видом щеголявшие у входа, с уважением глянули на красные патлы и отошли подальше. Какие интересные методы устрашения.  — Ты умрёшь от рака лёгких, — пригрозил Натаниэль, морщась от сигаретного дыма. Кастиэль осклабился.  — А ты — от ожирения. Что у тебя там? — он бесцеремонно заглянул в ближайший к нему пакет, и Натаниэль сердито дёрнул рукой, не давая рассмотреть свои покупки. Да, это было по-детски, но сейчас он всё меньше задумывался о том, как должен вести себя образцовый взрослый.  — Тебе какая разница? На ужин напрашиваешься? — он с усмешкой глянул на Кастиэля, ловко удерживающего сигарету одними губами. Тот подкатил глаза.  — Очень надо. На светофоре они разошлись каждый в свою сторону: Натаниэль — прямо, через широкую дорогу и скромный сквер, а Кастиэль — к «Базару». Миновав ряд остановившихся машин и вновь оказавшись на тротуаре, Натаниэль, поддавшись порыву, обернулся, глядя в спину удаляющегося рокера. В подступающих сумерках красные волосы приближались по цвету к запёкшейся крови, чёрная куртка слабо поблёскивала заклёпками под разгорающимися фонарями, а широкий, уверенный шаг гипнотизировал. На самом углу Кастиэль вдруг остановился и резко развернулся. Натаниэль вздрогнул, когда поймал на себе его взгляд. Между ними мчались машины, а они так и стояли, как дураки, разглядывая друг друга. Ему даже стало интересно — каким его видит Кастиэль? Всё тем же святошей-старостой, отвратительно забитым и зажатым, или ему сейчас вспоминается разговор о шлюхах и порно в школьной раздевалке? Они так и стояли, глядя друг другу в глаза, пока Кастиэль не докурил сигарету. И либо Натаниэль ничего не смыслит в дружбе. либо нормальные друзья так себя не ведут. Хотя они, наверное, вовсе не друзья.