Под солнцами-близнецами

В комнате стоял неприятный запах отвара лечебных трав: жидкость тихо булькала в небольшом котелке. Невидимая рука изредка ёе помешивала, трепетно следя за тем, чтобы листочки не пригорали к краям посуды. Мужчина ощутил резкую сухость во рту, язык фактически прилип к нёбу и, словно налитый свинцом, занимал почти всё пространство, огороженное зубами. Странная тряпка на лице, пропитанная тем же неприятным раствором, мешала открыть глаза. Забрак сделал вдох несколько глубже обычного и сжал пальцы правой руки. Мышцы поддались неохотно, запястье закололо сотней несуществующих иголок. Фаланги гнулись плохо, а в висках отдало пульсирующей болью. Нетвёрдо и слегка подрагивая, он нашарил липкую повязку на лице. От ключиц и до конца грудины всё ныло, отбивая желание даже пытаться подняться. — Ты совсем слаб, — старик негромко подытожил ощущения Мола, поднимаясь с маленького деревянного сооружения, некой вариации табуретки, — постарайся меньше двигаться. — по звукам, часть жидкости из котелка перелили в менее объёмную посудину. Приторно сладкий запах трав ударил с новой силой, — Выпей, это ускорит восстановление тканей… И выздоровление, — тихое журчание дало понять, что отвар разбавляли холодной водой. Жажда остро напомнила о себе. Датомирец всё ещё не мог открыть глаз и нормально двигаться. Левая рука нашарила пояс, но меча на привычном месте не оказалось. Судорожно пытаясь воспроизвести события, забрак обратился к Силе. Что он вообще помнит? Изнывающая песчанная вьюга застала его врасплох. Но что до неё? Учитель, детство, годы ненависти, жестокие тренировки, его первый меч, потеря ног в бою с двумя джедаями, предательство учителя и убийство брата. Всё ещё слишком ослабленный, чтобы что-то сопоставить, Мол ощутил второсортный пластик на губах и каплями стекающую по подбородку жидкость. Он жадно глотал влагу, порядком скверную на вкус, — иногда даже приходилось подавлять тошноту — и быстро опустошил небольшую ёмкость, судя по всему, служащую у Кеноби стаканом. Кеноби? Он вернулся к изнуряющей вьюге, закату солнц-близнецов и потухшему костру, вновь ощутил кожей голубую вспышку и жжение, такое болезненное даже для повидавшего несчётное количество ранений бойца. Мол проиграл тот бой. — Ты не убил меня, — голос показался бывшему ситху чужим, а несколько секунд после пришлось напрячься, чтобы понять, сказал он это вслух или же мысли начали звучать иначе. Всё кругом ощущалось иначе. — Нужно сменить повязку. — чужие руки бережно коснулись ткани на груди, складывая её вдвое, а после выкрутили капли влаги в плоское блюдце, — У тебя был жар и заражение, но эти травы, кажется, помогают, — объяснил старик, вымачивая и выкручивая тряпку в едва остывшем отваре. Насухо вытерев правую руку, он дотронулся до щеки забрака, чтобы убедиться в отсутствии жара. Горячий, но не обжигающий компресс снова лёг на татуированную грудь, а тонкие струйки пара, исходящие от него, терялись в толще воздуха. Узловатые пальцы коснулись лобной повязки, которая почему-то съехала на глаза, и провели всё те же манипуляции. Мол с усилием разомкнул веки, но ничего, помимо темноты, он так и не увидел. — Давай мы подождём, пока всё заживёт. Твои глаза… — джедай запнулся. Хоть он и стоял прямо над ним, а капля с повязки упала на лоб, — забрак по-прежнему видел лишь тьму, — Закрой веки, пожалуйста. — терпеливо попросил хозяин хижины. В конце концов, он осторожно коснулся лица противника и прикрыл ему глаза, тут же заменяя пальцы повязкой, — Так-то лучше, — устало улыбнулся старик. — Я ничего не вижу, — скрипучий хрип, казалось, отталкивался от стен эхом. В Силе сгущался страх и дыхание бывшего ситха учащалось, — что это значит, Кеноби? — Ещё рано говорить. — коротко ответил мастер, поправляя ткань на груди соперника, — Тебе нужно поспать, — он заботливо накрыл больного одеялом, заправляя ткань под него, чтобы избежать потери драгоценного тепла. Ночь обещала быть холодной.

***

Старый джедай проснулся, едва первые лучи успели коснуться остывшего песка пустыни. Убедившись, что с раненым всё в порядке, он засунул в небольшую торбу скромные сбережения местной валюты, флягу с пресной водой и световой меч — на всякий случай. Оглянувшись, чтобы ничего не забыть, Кеноби шагнул из пещеры, запирая её импровизированной дверью — камень становился в нишу вполне естественно, что не могло бы вызвать подозрений незваных гостей. Через несколько стандартных часов он уже неловко проталкивался сквозь безразличную толпу — родианцы, тойдарианцы и люди: как свободные, так и рабы — обменивались товарами, предоставляли услуги и передавали информацию. Мужчина направился в западный конец торговых мест, к палатке немолодого паситхипа с отломанным почти под корень бивнем. — Как в прошлый раз, — разглядывая огромный ассортимент целебных и ядовитых растений, который хозяин лавки предпочёл сгрузить на раскладной квадратный столик, пробормотал старик. — 3 трагата, — быстро подсчитал продавец, упаковывая каждое растение в отдельный пакет. Инородец взял монеты, визуально сверив их с необходимой суммой, — здесь не хватает 13 вупиупи, — без тени эмоций проговорил он. — долг не записываю, либо добавляй, либо иди куда шёл. — паситхип выжидающе посмотрел на покупателя. — Ты отдашь мне лекарство и деньги, это не повлияет на нашу сделку, — спокойно ответил джедай, едва заметно рассекая воздух рукой. — Я отдам тебе лекарство и деньги, это не повлияет на нашу сделку, — рассеянно повторил паситхип, протягивая бумажный пакет. Оби-Ван вежливо улыбнулся и забрал покупку. Он редко пользовался Силой из корысти, но разве он мог выбирать? Забрак всё ещё был слаб, к тому же инфекции на злосчастном Татуине свойственно возвращаться. И всё же джедай надеялся, что обойдётся без этого.

***

Дорога назад отняла порядком больше сил, чем старик рассчитывал — в полдень поверхность раскалялась. Сухой ветер закручивал горячие песчинки, которые проникали под любую одежду, царапали кожу и больно резали глаза. При упоминании глаз джедаю стало не по себе, а в Силе широкими волнами раскачивалось беспокойство. Оби-Ван ускорил шаг, и, пытаясь хоть немного защитить лицо, уткнулся носом в сгиб локтя. Впервые за столько лет его ждали дома: не совсем так, как это должно быть, но старик был искренне рад разбавить своё одиночество даже таким гостем. Мол. В животе непривычно скрутило и понадобилось несколько стандартных минут чтобы вспомнить, о чём говорит это чувство. Волнение. Не в Силе, а настоящее, физическое. Кеноби казалось, что он уже никогда не ощутит чего-то подобного. Уж тем более из-за старого врага. Буря постепенно утихла. Отыскав узкую тропинку, о которой знали только местные, старик спустился в ущелье, к своему жилищу. Он отодвинул возведённую баррикаду с помощью Силы, пропуская солнечные лучи в постоянно прохладное помещение. Сегодня там было тепло. Больной лежал неподвижно, но по наведённому беспорядку напрашивался вывод о том, что тёмная сторона прошлась здесь тайфуном. Размеренно выдохнув, джедай подошёл к койке и сел рядом. От ран больше не разило гноем, что определённо было достижением его медицинских экспериментов. — Как ты? — он внимательно следил за мимикой Мола, стараясь узнать о его самочувствии без вмешательства в Силу. — Я ничего не вижу, — словно заведённый повторил забрак. Кеноби закусил губу, прикидывая, кто привыкнет первым: датомирец к своей слепоте или он к этому бормотанию — но глупые размышления прервал приступ кашля, — Воды, — хрипло прошептал Мол. Бывший ситх умел просить? Ловко выудив из походной торбы фляжку, Оби-Ван приподнял его голову и поднёс ёмкость к татуированным губам. Часть жидкости всё равно проливалась, стекая по щекам тонкими ручьями, как бы старик ни пытался менять угол наклона. Выпустив последние капли, джедай обернулся, чтобы положить фляжку на привычное место, но хлипкий стол был развален на кусочки размером от небольшого полена до щепок. Слабо улыбнувшись, он ещё раз взглянул на забрака и принялся за уборку. По крайней мере он приходит в себя.