Легенда о короле змей

Солнце закатилось, и ночь накрыла своим темным плащом маленькую долину, лежащую среди вековых скал и горных хребтов. Уснула мирным сном и деревушка, находящаяся на границе скал и плодородной земли, дарящей местным жителям возможность жить мирной крестьянской жизнью. Все дома здесь были маленькими и уютными. В ночной темноте они казались одинаковыми, но при ярком свете полуденного солнца, поражали воображение стороннего наблюдателя яркостью красок крыш и разнообразием узоров на расписных наличниках. Сейчас все обитатели деревни мирно спали, но в одном из домов, находившемся у самых гор, на окраине деревни, неярко горел свет. Этот дом, в отличии от остальных, был старой почти развалившейся лачугой, сильно отличаясь от остальных домов в деревне. Здесь жил старик, к которому каждый вечер приходили дети и молодежь, чтобы послушать удивительные истории. Он был очень стар. Его лицо покрывали морщины, а голову – снежно-белая седина. В фигуре и манере двигаться, можно было угадать бывшего воина, но болезни и старческая немочь совсем ослабили некогда сильное тело. Единственным, что поражало своей красотой, были его глаза, сияющие яркой бирюзой весеннего неба. В единственной комнате горели несколько свечей, разгоняя пришедшую тьму. В печке весело потрескивали дрова, создавая ощущение уюта. Все собравшиеся притихли, приготовившись слушать новую историю… …Где-то среди множества миров, есть один ничем не примечательный. Здесь никогда не было ни великих героев, ни магов, настолько сильных, чтобы их деяния стали известны где-то еще. Единственным, что отличало его от множества других, было то, что там не было людей. У этого мира были другие хозяева – змеи. Их жизнь нельзя было назвать абсолютным раем. Случались и войны, но были и мирные времена. Веря в волю великого Баланса, змеи принимали все, что преподносила им жизнь. Это позволило миру развиваться гармонично на протяжении многих столетий. Так было до тех пор, пока туда не пришли люди, чей мир погиб и они искали новый дом для себя и своих семей. Змеи приветливо встретили переселенцев. Никто из них не хотел вражды, предпочитая жить как мирные соседи, изучая и познавая друг друга. Со временем стали появляться смешенные пары. От этих союзов многое получили обе стороны. Время продолжало свой ход, и, как у всех соседей, между змеями и людьми стали происходить стычки. В большинстве своем они были не значительными и быстро разрешались. Никто не заметил как однажды, одна из таких, вроде бы мелких ссор, переросла в воину. Эта война то затухала, то вновь разгоралась, с силой лесного пожара, на протяжении нескольких столетий. Это могло бы продолжаться и дольше, но короли, правившие в то время, решили, что эти вражда и ненависть могут привести ко всеобщему уничтожению. Каждый из них видел, как медленно угасает его народ, теряя силы в этом изматывающем и уже бессмысленном противостоянии, но не это было самым ужасным… мир начал угасать, медленно, но верно идя по пути к собственному концу. Короли решили встретиться. Были долгие переговоры, в конце которых был заключен мир, по которому змеи должны были, как и когда-то раньше, поддерживать баланс в мире и жить рядом с людьми, храня их поля и жилища, а каждое поселение людей раз в 12 лет будет отдавать одну девушку змеям. Это стало окончательным решением. Три столетия минуло со времен той войны. Мир, стараниями змей, снова ожил. Каждый из народов помнил и чтил свою часть договора…. В одной из деревень того времени, жили брат и сестра, Кель и Ильва. Они были очень красивы. Золотые волосы и глаза цвета фиалок, выделяли их на фоне остальных селян, темноволосых и кареглазых. Кроме того, брат и сестра как две капли воды, походили друг на друга. Кто были родители близнецов не известно. Их, еще младенцами, нашли в лесу и приютили кузнец с женой, не имевшие своих детей. Год их пятнадцатилетия пришелся на время выбора невесты Короля Змей. Чтобы выбор был справедливым, старейшины писали на кусочках пергамента имена всех незамужних девушек брачного возраста и опускали их в золотую чашу. В день летнего солнцестояния самая старшая из женщин деревни доставала из чаши одно имя. Эту девушку наряжали в свадебный убор и на закате отводили к змеиному лесу, располагавшемуся в центре долины. С утра Кель был очень взволнован. Они сестрой только-только получили статус взрослых и разрешение присутствовать на всех значительных событиях в деревне, куда раньше не допускались. Сегодняшний обряд был первым из них. Кель заглянул в комнату к сестре, и, заметив сестру вертящейся у зеркала в новом платье, лишь снисходительно улыбнулся. — Ильма, хватит уже прихорашиваться. Если не поторопимся, то пробраться по площади, потом, будет невозможно, и мы ничего не увидим. — Братец, ты, как всегда, нетерпелив. Я уже готова, так, что мы можем идти. Как и говорил Кель, на площади уже собралось много народа. Однако брату и сестре все же повезло. С того места, которое они заняли, открывался отличный вид на каменный алтарь, расположенный в центре площади, и чашу, уже занявшую на нем своё место. Через некоторое время на площади собралась вся деревня. Люди образовали возле алтаря своеобразный круг. Сначала воздух наполняли шум и разговоры, но они затихли, стоило лучам солнца, достигшего своего зенита, коснуться чаши. Казалось, на алтарь опустилось само небесное светило. Завороженные зрелищем люди не заметили, как в круг вошла старая Гельма, медленно приближавшаяся к алтарю с достоинством королевы. Остановившись в шаге от чаши, женщина опустила в нее руку, словно растворившуюся в сиянии золотого сосуда. Через мгновение в ее руках уже был кусочек пергамента с именем. Все с замиранием сердца ждали чье имя произнесет женщина… чья дочь, сестра, возлюбленная покинет сегодня дом, чтобы уже никогда не вернуться… — Ильма, — прочитала Гельма написанное и, словно по волшебству, сияние чаши погасло. — Пусть в круг выйдет та, чье имя было только что названо, — прозвучал из толпы голос старейшины деревни. Кель сначала не понял, что за имя было названо. Он как завороженный глядел на почти погасшую чашу, но когда Ильма сделала несколько шагов вперед… -Нет!!! Только не она!!! Стой… остановись, Ильма!! — Кель рванулся вперед, но несколько стоящих рядом мужчин остановили юношу, не дав выйти в круг. Пытаясь вырваться, с полными ужаса глазами, он оглядел людей, стоящих вокруг. Взгляд остановился на родителях…. Отец старательно отводил глаза, а мать, кажется, плакала. Все еще пытавшийся вырваться Кель, видел, как Ильма, с лицом белее снега, в окружении женщин, которые должны были подготовить и переодеть ее, прошла мимо него. Глаза сестры, всегда добрые с искорками смеха, словно потухли. В них была обреченность. В полном молчании, процессия покинула площадь. Спустя несколько, растянувшихся на бесконечность, минут толпа стала расходиться, а Кель продолжал стоять, не в силах сдвинуться с места. Он не мог поверить в произошедшее…. Ильма, следующей весной, должна была выйти замуж за Сиира, сына старосты, а сейчас ее готовили в невесты змеиного царя. «Нет…так не может быть…невозможно…почему она…», — мысли в голове путались, при этом кружась на одном месте. Кель хотел, было бежать домой и просить родителей остановить все это, но в этот миг он ясно понимал, что они не помогут…, никто не поможет, успокаивая свою совесть тем, что это почетно, а в душе радуясь, что это не их дочь или сестру забрали. Кроме того семье невесты платили выкуп золотом, ведь они никогда не возвращались в деревню. Это всем прекрасно известно. Как могли родители стоять там и смотреть, как Ильму уводят??? «Они продали мою сестру, значить не так уж мы им нужны», — мелькнула в голове мысль, и Кель решил действовать сам. Вернувшись домой, он тайком прокрался в свою комнату, переодевшись, прихватив кое-что из ящика стола и оставив на кровати записку в несколько слов, ушел из приютившего их с сестрой дома. Ильма стояла перед зеркалом, а женщины переодевали ее в свадебный наряд. Тело натерли митаировым маслом, и кожа приобрела запах луговых цветов. Рецепт его приготовления был столь сложен, что девушки использовали его только раз в жизни, на свою свадьбу. Разглядывая свое отражение, Ильма пришла к выводу, что традиционный голубой цвет наряда очень шел ей. Штаны без вышивки, пояс, расшитый серебром и жемчугом, короткая кофта, и накидка до пола, которую жених снимает с невесты перед брачной ночью. Однако все это не радовало обычно кокетливую девушку. Лицо Ильмы не выражало никаких эмоций. Больше всего сейчас оно напоминало восковую маску, подобную тем, которые местные дети любили одевать на праздники. Сейчас необходимо держать эмоции под контролем, чтобы не отталкивать от себя руки, одевающих женщин….чтобы не убежать к брату, второй половине ее души, понимающему без слов… чтобы не текли по щекам слезы от разъедающей душу печали оттого, что приходиться расставаться с тем, кого любит…. Попытки успокоить себя тем, что это делается на благо деревни, ни к чему не привели. Ильма знала, что уже не вернется обратно…. еще никто не возвращался, а ей даже не дали попрощаться с родителями и братом… просто увели. От грустных мыслей Ильму отвлек неожиданный стук в дверь и раздался голос брата: — Пожалуйста, разрешите мне попрощаться с сестрой, ведь я ее больше никогда не увижу… Женщины переглянулись между собой. Это не было запрещено обычаями. Поэтому, тихо посовещавшись между собой, женщины открыли дверь, впустив Келя, а сами вышли, решив оставить их наедине. Через несколько минут Кель вышел из дома, низко наклонив голову, и убежал по направлению к дому. На него никто не обратил внимания. Все знали, как привязаны друг к другу брат и сестра. Ильму же отвели к змеиной роще, напоили вином из золотой чаши, стоявшей еще днем на алтаре, и оставили ждать… … На этом старик прервал свой рассказ. — За окном уже почти полночь, а всем вам завтра помогать на полях с уборкой урожая…, — сказал старый рассказчик, в ответ на поднявшийся было шум. Через несколько минут все разошлись, а старик, погасив свечи еще долго сидел в темноте погруженный в воспоминания.