My personal rapist

       Блин, почему же так тяжело дышать-то? Я же спал и всё было хорошо, а тут, на тебе. Слышу тихий смех. Это что, они? Они на мне лежат, что ли? Суки. Придушил бы всех, но я же хорошенький и добренький омежка. У которого просто очередная чёрная полоса в жизни. Ага. Блять. Полоса, которая длится всю мою жизнь. Вот бы хоть кто-то нассал бы на меня молочком. Белое же. Ох, мой красочный сон прерван. А там, между прочим, был покемон с кумамоном! Чирикнулся, ага.        — Быстро слезли с меня, коровы! Я же спал! — как же меня достали такие выходки моих друзей. Вечно они пытаются дурачиться. Придурки. Ненавижу, но люблю. Так, с этим пора завязывать. Привычки - это зло.        — Вставай, нам через час в школе надо быть, а ты даже не умылся и не покушал, — Тао, ты сейчас серьёзно? Час! Мы же всегда за тридцать минут встаём, а тут час! День начался прекрасно!        — Поспать дай, у нас ещё много времени. Чего это вы так рано встали, а? — мои косточки, мать вашу. Дебилы, ничего не скажешь. А синяки? Вы об этом не подумали?        — Сегодня хороший день.        — Сгиньте лучше, день у них хороший, блять,— мне б такой хороший! Вставать за час, блять, за час!        — Вставай!        — Да какого вообще происходит?! — закричал я, скидывая этих идиотов. Достали! Почему я не могу нормально прожить свои последние дни?        — Сегодня новенькие приходят! — моё ухо... кажется, я оглох.        — Зачем орёшь на ухо? Громко же — потираю свою ушко.        — У нас появятся новые одноклассники, а тебе всё равно? Бён Бэкхён! — заорала птица мне на моё многострадательное ушко. Ну что за херня?        — Вы можете не орать?        — Не можем!        — Блять, Тао!        — Слушай, Бэкхён, давай, спускайся, мы тебя внизу подождём... Окей?        — Почему вы назад отходите, падлы вы такие, а?        — У меня там блины горят! — Я забыл чайник выключить! — Наше любимое шоу началось!        — Ага. И всё это одновременно? — поднял я бровь.        — Удачки! — они убежали.        — А ну, сюда живо! — теперь уже я заорал на весь дом. Они получат за то, что разбудили меня так рано. Брр.        Надо умыться пойти. Что-то сегодня я опять плохо спал. В последние месяца я сплю, но не чувствую, что поспал. Может, что-то должно случится? Бля. Не хочу перемен, но хочу. Да что за... Даже в зеркале вон, херня какая-то. Чучело болотное!        Лохматый, весь в слюнях и с красным отпечатком подушки на лице. Мне нужно срочно в душ. Срочно к моим утяткам и к моей водичке. Особенно к утяткам. Я их не видел со вчерашнего утра! До Кёнсу, ты знаешь все мои слабости, поганец. Вот...ну как можно не любить такую мамочку? Никак, правильно. А вода...вода - это святое. Но раньше...        По правде говоря, я в детстве очень боялся воды. Когда меня было шесть лет, мой брат столкнул меня с моста. Тогда я чуть не умер. Меня спас маленький мальчик, позвав свою маму. Со смешными ушками и коричневыми кудрями. Он был такой высокий, что мне тогда захотелось лечь и просто лежать на полу. Я низкий. Стыдно было. Ага, маленькому мальчику стыдно. Он попросил свою маму высунуть меня из воды, чему я очень благодарен. Если бы он меня не увидел, я бы там так и подох. В воде. Хотел бы я увидеть его ещё раз. Ай, похер. Я его никогда не увижу и не отблагодарю. Он спас мне жизнь... Я благодарен, но не благодарен. Мда...        Пробыл я в душе долго. Зато смог нормально вымыть свои локти и коленки. Они были очень грязными. Вчера меня поставили на колени... Не хочу вспоминать.        — Буль-буль, карасики! Бэкхён-а, выходи давай! Я тоже в душ хочу...! — опять крики.        — Хватит ныть, панда. Ты знал, что панды не часто умываются? Они не сильно любят купаться, а ты каждый день по сто раз плескаешься! Дай нормально полежать.        — Ну, Бэ-эк. Прошу, выйди из душа. Ты там уже полчаса сидишь и Кёнсу внизу ножи точит! Если мы тебя разбудили рано, не значит, что ты можешь так долго мыться! Вый... — Тао, мне жалко твой нос. Прости — Какого хуя!? Мой нос! Матушка родненькая... — он валялся на полу, держась за свой припудренный носик.       Вот, ну смысл где? Краситься с самого утра, зная, что пойдёшь в душ? Панда, больше нечего добавить...        — Удачных обмываний, тварь — воздушный поцелуй и фак мне обеспечен — Я тоже тебя сильно люблю. Не надо так распинаться передо... — хлопок двери — мной.        — Нахуй иди, а? — крикнул мне Тао за дверью.        — Хуя свободного нет, извиняй!        — Так найди! Всё, вали в туман. Заебал.        — Итог: прибитый нос китайца и тирада любви, помещенная в фак. Подходит.        — Бэкхён, дорогой, кушать остывает! — милый голосок моей мамаши не внушает доверия, если честно.        — Сейчас спущусь, только оденусь!        — Ты же знаешь, как правильно трусы надевать? Может, я помогу? — До, ты серьёзно? Трусы это уже слишком.        — Знаю, мам.        — Не забудь с собой аптечку взять! Она в моей комнате на самой первой тумбочке лежит! — стоп. Аптечка? Зачем она ему?        — А зачем тебе аптечка?        — Сейчас буду лечить одного придурка.        — Сюмин поранился?        — Этот придурок не Сюмин, а ты! Дурья башка! Быстро надел свой шмот и прилетел ко мне! Я тебя щас лупасить буду, а не лечить! Мы, чёрт возьми, опаздываем! — пысы: там, короче, внизу, непереводимый мат только что был. Узнал молоко и сос, пися и чик. Кёнсу, ты читал новую манхву? Или перечитал книжки для мамаш?        — Мама! — ыхых, ща буит мясо.        — Что, милый? — милый? Я же только что был молокососом и писюнчиком какого-то млекопитающего(?)        — Может, у тебя ПМС? Ну, знаешь, там перед каким-то синдром...        — Сынок, — слышу испуганный визг Минсоши. Он, что, опять мясо режет тем большим ножом? О, нет. Мне хана, господа. Этот нож я ему на шестнадцатилетие подарил. Нож - рубильный. Для костей. Кости. Нож и рубит. Вы понимаете, о чём я?        — Да, мам? — упс, я порвал свою школьную форму. Ну что за неудачник, ей-богу.        — Помнишь, мы в том году афродизиак для нашего физрука покупали? — даже не спрашивайте, я не расскажу вам про этот кошмар.        — Помню, — тогда нас заставили чистить статуи голых богов. Они у нас в парке возле школы стоят. Такие голенькие и волосатые. Даже на пипирках волосы есть. Они такие объёмные, ну, волосы, представляете?        — Тебе одну капельку или целую бутылочку в твой любимый супчик вылить?        — П-прости, что? — Кёнсу, любименький, ты же не сделаешь это? Правда? Или уже сделал?        — Ну, знаешь, там...пончик и багет, к примеру. Багеты обожают французы, а это значит, что у них большие пенисы. Пончики любят американцы, а это означает, что у них большие влагалища и дыры. Багет и пончик. Входит, выходит, — с ним точно что-то не так.        — Кёнсу...        — Я - твоя мама! Не смей меня по имени называть, огрызок! — смех Сюмина вперемешку со слезами только недавно вышедшего Тао. Наверно, мы его опять дразним всякими пончиками и багетами. Прости, Тао-я, ты же на диете. А мы тут, как видишь, обсуждаем совокупление твоей любимой еды.        — Мама, зачем мне афродизиак?        — Ну, у тебя же скоро течка, сынок. Вот я и хочу тебе помочь с выбором партнёра. Знаешь, в наше время тяжело найти хорошего ёбыря. У того маленький, у того большой. Выбрать невозможно. Я хочу, чтобы в тебя засовывали как можно на...        — Мама, а что ты готовишь?        — Я ж не договорил, сынок. Я готовлю блинчики.        — Сюмин, ты заметил что-то?        — Ага. Кёнсу?        — Что?        — Твои блины горят.        — О Боги! Мои дети! Как вы могли так умереть! Боже, боже, боже. Какой я ненадежный, мать вашу!        — Ты наша мать! — хором отвечаем мы.       Знаете, я никогда не понимал, как в этом доме можно со второго этажа кричать на первый и в тоже время всё слышать. Удивительно...       — Значит, мать мою! — Вот и поди пойми, кто чья мать.        — Неправильно!        — Ебать, заткните свои хлеборезки, уебища! Я тут пытаюсь спасти своих детей, а вы, блять, суки такие!        — Сори, нот сори.