Змея железных обручей

Талвара ненавидела метать ножи. И дело было вовсе не в том, что что-либо метательное, выпущенное из её руки, летело и попадало куда угодно, только не в цель. Уже в неполных одиннадцать лет Талвара успела понять и уяснить, что дальний бой её призванием никогда не будет. Дротики и ножи всегда казались ей глупостями – да кто их, думала Талвара, вообще в бой берёт против опасных противников, сильных, облачённых в настоящие доспехи, а не тканые робы? – а луки и арбалеты, пусть и выглядели куда более смертоносно, ей совсем не нравились. Не приковывали к себе взгляда, не пробуждали непреодолимое желание прикоснуться, не вызывали никакого доверия. Не казались живыми существами, наделёнными сознанием и душой. Но дело было вовсе не в этом. Каждый раз, когда Талвара промахивалась или роняла стрелу, её мать недовольно кривила губы, изгибала от злости пальцы и презрительно фыркала. – Ничему не учишься. Не стараешься, – Фалира процеживала свою речь сквозь зубы, будто жалея каждое слово. – Ты никогда не научишься защищать себя. Никогда! – Защищать чем? Дротиками? – перебивала Талвара. – Ну неужели ты не видишь, мама, я не хочу, я не умею с ними обращаться! – Учись! – прикрикивала Фалира. – Не позорь меня и сестру! Все слова, что следовали за этой фразой, Талвара пропускала мимо ушей. Смотри на сестру, будь как сестра, дыши как сестра, не позорь сестру, не смотри на неё косо, бери с неё пример, восхищайся ею, восхваляй её... Потому что Адраса умеет метать эти скамповы дротики. Потому что у Адрасы бесшумные шаги и твёрдая рука. Потому что Адрасой восхищается всё балморское отделение Гильдии Бойцов. Потому что как ни бейся, как ни гляди ты во все глаза, как ни следи ты за каждым движением, не найдёшь у Адрасы Улери ни единого недостатка. Адраса гадко щурилась и кривила в ядовитой усмешке рот, становясь ещё более похожей на мать. Прекрасно знала, мелкая заноза под ногтем, что в каждый такой момент, унизительный и позорный, Талвара едва сдерживалась, чтобы не поддаться кипящей в душе ярости и не наброситься на неё с чем-нибудь тяжёлым и острым наперевес. Талвара едва сдерживалась – и прищуривалась в ответ. Холодно и сосредоточенно, перебирая в памяти каждую ухмылку, каждую насмешку, каждый надменный взгляд. Искренне веря: однажды они вдруг обернутся ножами в спине сестры.