— Доктор, Чонгук тут отлежал уже лишние пол месяца, можно его уже отвести домой? Я обещаю, буду помогать ему встать на ноги и вернуть память, — уверенно разглагольствовала Лиен, а доктор лишь недоверчиво косился.
— Вы уверены? Может всё же лучше передать его родственникам? Я беспокоюсь, что ему припишут в семейной истории исчезновение и смерть, а если это выплывет, то уничтожит его.
— Доктор, — девушка достала из сумки небольшой конверт и незаметно впихнула мужчине в руки, — думаю, мы с вами сможем сотрудничать, а это вам на новый белый халат, пхх.
— Кхм, да, или на нашу лабораторию, — док спрятал конверт под планшетки с историями болезней и вздохнул, — я устрою вам это, хорошо.
— Очень рада с вами иметь дело, — девушка улыбнулась мужчине, поклонилась, развернулась на каблуках и бодро потопала в палату к Чонгуку.
В это время парень как раз портил врачебные бумажки маленькими зарисовками всего, что видел вокруг себя, в окне, и вещей, что хотел бы увидеть вне больницы. В этом заведении ему не нравилось, уж слишком тут пахло лекарствами, а ведь после комы у него сильно обострился нюх и слух, но немного село зрение, хотя врачи назвали это временным дефектом. Ну так вот, Гук портил старую документацию врачей, хотя ему уже в какой раз делали замечание по этому поводу. Ему было забавно наблюдать как сердятся Лиен и лечащий врач, но мгновенно остывали и просто грозились пальцем, на что тот мило и немного виновато улыбался. Вот ребёнок. Что-то всё-таки не меняется ни при каких обстоятельствах — кома никогда не отберёт природное очарование.
Лиен лёгким и быстрым движением руки распахнула дверь, чего Гук не ожидал, влетела довольной бабочкой и стала у койки парня, не обращая внимания на испорченные документы в его руках.
— Лиен-нуна? Что ты делаешь в этот час? Тебе разве не нужно быть на работе? — вопрошал он и потихоньку убирал листы куда-то в сторонку.
— Нужно, но у меня появилась свободная минутка, плюс, тебя нужно забрать отсюда.
— Ась? Забрать. Куда?
— Домой, Гукки, домой.
— То есть…
— А что удивительного? Мы же встречаемся, ничего страшного нет, что мы живем вместе, — в голосе девы не было ни намёка на запинки, всё звучало настолько правдоподобно для незнающего человека, что аж жутко становится, — или ты снова забыл?
— Ах, точно. Нет, не забыл, прости.
— Вот и славно, я помогу собрать вещи.
Всего двадцать минут сборов, и санитары уже тащат за девушкой и парнем сумки с вещами к такси. Чону вручили его выписку, курс реабилитации на каждый день, и новенький костыль. Хороший набор, не так ли? Помимо черепно-мозговой травмы в последствии аварии был получен ещё и шрам на левой щеке, плюс, серьёзный ушиб левой нижней конечности, то есть ноги, поэтому ходить было не только сложно из-за нарушения координации, так ещё и банально больно, хотя и прошло столько времени.
Такси увезло Чонгука и Лиен в спальный район, другой конец города, подальше от суеты, только было странно одно для парня — почему все окна тонированные, причём максимально?
Ещё одним испытанием могла бы оказаться лестница на десятый этаж, где собственно проживала юная особь, но положение спас лифт. Несмотря на свою неприязнь к лифтам (какую Гук не мог себе объяснить, ведь это подсознательно), он переборол себя и поехал, крепко цепляясь за свою «третью ногу» и руку Лиен.
Не вдаваясь в лишние подробности начала жизни Чонгука у девушки, можно сказать вот что — из-за расплывчатой причины он был отрезан от цивилизации, никакого ТВ, интернета, а телефон так вообще, как таковой, отсутствовал у Чона, хотя на самом деле он был у Лиен. Странным это ему казалось, не то что у персонажей дешевых мелодрам, но спрашивать как-то не сильно хотелось, при этом борясь с желанием выкрасть у Хан её ноут и просто посёрфить по интернет-сайтам.
На улице был уже конец февраля, солнечные лучики уже теплели и прояснялись из-за пушистых серых облаков, на обочинах ещё немного лежали кучки снега и льда, но всё же, и они скоро растают. Наблюдение за ежедневной рутиной — как новое хобби Гука, сидя у окна, опираясь подбородком на руки. Парень тяжело вздыхал и смотрел на людей, что сменялись людьми, на птиц, что садились на его окно и стучались к нему клювом, то ли здороваясь, то ли выпрашивая покушать. Такой жест младший воспринимал исключительно как выпрашивание еды, поэтому взял себе привычку брать с собой к окну что-то хлебное на всякий случай. Частенько к нему прилетали его новые, да и единственные, друзья. Чонгук лениво вставал с рук, тянулся к ручке на окне и приоткрывал его, впуская не только птицу, а и свежий предвесенний ветер, какой так приятно щекотал нос своей чистотой и прохладой. Он двигался осторожно, тихо и размеренно, оставляя на своём столе крошки для пернатого друга. Это единственное живое существо, помимо Лиен, что бывало в этой квартире днём, но он не жаловался, стал привыкать, хотя поначалу это было дикостью. Сейчас же Чонгук, когда птички улетели, залезал на стол, и садился прямо напротив открытого окна, прикрывая глаза, довольно улыбаясь как кот, и нежился на солнце.
Только и эта забава длилась не долго: леди Хан Лиен снова наплела километровой лапши парню о том, что на его здоровье ооооооочень плохо действует солнечный свет, поэтому ему нельзя больше залазить на окно. Чон пытался понять это, но с каждым новым ультиматумом чувствовал себя всё хуже и хуже, ведь он же тоже человек и имеет какие-то свободы.
— Нуна, но я нормально себя чувствую на солнце, мне даже хорошо становится, — слабо оправдывался Гук, а та лишь пфыкала и отмахивалась липовой справкой.
— Так врач сказал, поэтому ты должен меня слушаться, Гукки, — исчерпывающий ответ, но ловко улавливая перемены настроения парня, Ли резко переменялась на лице и необычайно ласково улыбалась, — ты же хороший мальчик, Чона?
— Угу, нуна, — кивал нехотя тот, а девушка ещё шире улыбалась так обаятельно, что и не замечаешь, что это натянуто. Девушка ближе придвинулась к Чону в попытке чмокнуть в щеку, но младший в очередной раз лишь шарахался её и отпрыгивал. Гук понимал, что это нездоровая реакция, ведь она его (якобы) девушка, два года вместе, но и с собой ничего поделать не может, а Лиен понимала, что изменить его будет не так уж и просто, от чего немного показушно унывала, добиваясь любопытного беспокойства художника. Ведьма…
Новым развлечением парня со временем стало чтение книг и рисование. Чтение, конечно, было очень хорошим делом, а вот рисование… ой как Лиен не нравилось, когда Чонгук назло ей рисовал кракозябры на её документах и найденных чеках из продуктовых супермаркетов. Точно ребёнок переросток. Нет ну, а что? Отобрала ТВ? Телефон? Интернет?! Получай, фашист, гранату — рисуночки на чеках. Это было и причиной всех выписанных разноцветных ручек в квартире. Спустя ещё месяц (Март), стали просыпаться потребности в великом, вечном, так что книги про живопись и дизайн были в приоритете. После разговоров на высоких тонах Чонгук отвоевал себе три альбома с плотной акварельной бумагой, набор хороших кисточек и палитру акварели. В новом занятии его устраивало всё, но не акварель — она была детская, так называемая "медовая", хотя она и была сладкой.
— Гук, это не круто есть краску, но чёрт возьми, сладенько, — пока парень рисовал днями и ночами напролёт, утоляя свою жажду за созданием чего-то, взял себе за привычку брать кисточку в рот. Этому он сам для себя находил логическое объяснение — для лучшей детализации нужна кисть с тонким кончиком, а процессе рисования кисточка лохматилась, так что, чтобы её разровнять — брал в рот и ровнял губами, после того как промыл, а мыл он их кое-как…
Акварелью пропитался он весь, даже волосы пахли мёдом, что неудивительно, ведь рисуя до глубокой ночи, он может заснуть прямо на рисунке, а на утро ныть.
Хмм, если так посмотреть, то кажется, что жизнь Чонгука после комы не так уж и плоха, но не тут-то было, господа.
Те сновидения из комы до сих пор преследуют его по ночам: белая комната с птицами, розы, что сдавливали его и не давали сдвинуться с места, палитра, что лежала рядом. Слёзы… Неизвестное имя, произнесённое в истерике в пустоту закрытых врат. Всё дублировалось каждую ночь, заставляя чувствовать себя по утрам ужасно, будто всю ночь выжимали как губку для посуды. Частенько малыш Гук просыпался со слезами на глазах и именем на губах.
***
В квартире тишина, Лиен сидит в гостиной и составляет новый контракт, а в это время Чонгук выполняет поручение девушки — он подбирает и комбинирует цветовую гамму для данного ему дизайна квартиры. Такая работенка нравилась парню, ведь он разбирался в сочетаниях цветов (старые навыки не забываются) так что и помог с радостью, и занял себя приятным делом. Так уж вышло, что и Гук сам немного редактировал дизайн, что Лиен даже одобряла.
Парень перебирал примеры тканей, делал на них отметки маркером, прикладывал и отбрасывал в сторону. Ни одна не подходит.
— Афф, вот же чёрт… — тихо злился парень, стуча маркером о стол. Вообще от Чона редко можно услышать какие-то слова. После аварии и комы он стал молчаливый и закрытый. Это в какой-то степени пугало Лиен, ведь она знала о Чонгуке ещё до аварии, и тогда он не был таким, но со временем она привыкла и больше не спрашивала, почему он такой, ибо ответом будет только громкое молчание.
Чонгук подозревал, из-за чего он такой разбитый всегда, но признаваться не хотел, так как это, по его мнению, слишком глупо и смешно — ведь то просто сны.
Дверь квартиры открылась со скрипом, давая понять, что кто-то либо вышел, либо вошел. Любопытство художника начало просыпаться и ему стало жутко интересно что там. По сути нет ничего удивительного, что его интересовали даже такие ненужные вещи — скучно же. Сейчас же он вспомнил, что один из нужных ему образцов ткани для дизайна мог быть у Лиен, поэтому поспешил к ней, немного боясь, что она могла уйти.
Чонгук вышел в коридор и в уши врезался немного знакомый баритон. Руки парня задрожали и стало невыносимо жарко, но он всё же подошел ближе к нужному помещению.
— Итак, как там ваш проект? — деловито спрашивала девушка, видимо, у того, кто пришел к ним в квартиру.
— Вантэ всё ещё занят своими делами, но ночами работает над нашим проектом, а я подбираю краски и помогаю ему, если он устаёт, — отвечал кто-то, таким же серьёзным голосом.
Безумно знакомый голос, но что-то не настолько. Чонгук стоял за углом и слушал разговор, хотя его интересовал только голос незнакомца.
— Ванши, прошу, отговори его от той бессмысленной затеи, и дай понять, что работа сейчас куда важнее, — зашелестели бумаги, — держи, это документ с габаритами здания и разрешение на его роспись вашей командой.
— Спасибо, я передам это Вантэ. Кстати, он так и не ходит в университет.
— Ну, если слова на него не действуют, то что я могу сделать? Верно, ничего, — Лиен вздохнула и громко закрыла крышку ноутбука.
Сейчас уже Чонгук набрался смелости и вышел из-за угла, делая вид, будто он вообще ничего не слушал.
— Лиен-нуна, — игнорируя гостя он подошел к девушке, что не ожидала его увидеть тут.
— Д-да? Слушаю, зайка.
— Зайка... кхм, нуна, а у тебя есть тот тёмно-голубой образец ткани для интерьера? — парень перевалился через спинку дивана и смотрел сбоку на девушку, а Ванши только рассматривал парня с каким-то недоверием.
— Образец?.. А! Да, зайка, есть, — резко вспомнив, девица потянулась к рюкзаку, покопалась там и достала кусочек нужной ткани, отрезанной слишком педантично ровно, и протянула Чону с милой улыбкой.
— Спасибо, — он ей слабо улыбнулся в ответ, ведь только на эту улыбку и был способен, — кстати, — он стал ровно и повернул голову к Ванши, — а кто это пришел?
— Это Ванши, мой коллега и подопечный. Он один из команды стрит-артеров «Ван-Арт».
— Не слышал.
— А вы, молодой человек?.. - подал голос незнакомец.
— Я Чонгук. Просто Чонгук и мне нужно идти работать, — парень развернулся на пятках и уверенно потопал к себе.
— Мда. — только выдал гость, провожая Гука взглядом, — Лиен, что это за соплегон?
— Парень мой, и ничего он не соплегон, — фыркнула та и засунула ноутбук в отведенную для него сумку.
— Он же младше тебя, это видно, значит соплегон, — усмехнулся Ванши, а девушка проморозилась на его замечание.
— Пофиг как-то.
— Знаешь, он мне кого-то напоминает, — вдруг серьёзно сказал парень и задумался, а Лиен аж трусонуло. Вообще до девушки только сейчас дошло, что она не должна была показывать Чона кому-либо, а тут такой жесткий прокол, — так ещё и Чонгуком зовут.
— Кхм, это Чон Чонгук, тот, что пропал без вести полтора года назад, — призналась она, а Ванши резко осенило.
— Чон? Это же тот художник, что известен из-за стиля Гиперманьеризма и своей миловидной мордашки? Стой, а что он тут у тебя делает?
— Я потом тебе это расскажу, вне дома, — Лиен кашлянула в кулак, — всё же он не знает, кто он.
— Офигеть, встать, споткнуться и не встать… ну ты и наворотила дел.
— Ванши, обещай никому не говорить… особенно Вантэ — он его поклонник, сам знаешь.
— Знаю. Хорошо, я никому и ничего не скажу. А ещё мне уже нужно идти.
***
— Ван… я тебе ещё раз говорю, не нужно ко мне заходить, я тебе всё перешлю на электронную почту, - проговаривала уставшим голосом девушка уже в который раз своему надоевшему подопечному.
— Ну Лиен, ты мне обещала прошлый раз, что напоишь меня чаем за тот случай, - уже чуть ли не ныл парень на камеру, а та вновь вздыхала.
— Ну нельзя, Тэхён, нельзя, у меня тут кое-кто живёт, так что нет.
— Охой, Лиен-нуна обзавелась парнем что ли? – на мониторе Лиен расцвела хитрая ухмылка подопечного, что тут аж передёрнуло.
— Чт..? Ах, не важно, может и так, но всё равно тебе не стоит приходить.
— Уф, ладно… — он подпёр голову рукой и вновь обратился к камере, — к тебе Шинхён заходил?
— Конечно, он забрал документы и ушел.
— Ладно, передавай привет своему тому парню, что типа квартирант, а я пошёл в универ.
— Редкое явление, что ты туда идёшь, - заметила Лиен.
— Мне нужно сдать сессию и потом меня там ещё долго не увидят.
— Ну понятно, значит ты не учиться.
— Мне хватит того, что я знаю, — отрезал Тэхён и взялся за крышку ноутбука, — а теперь мне нужно идти. Пока, Ли.
— До встречи, — и звонок в скайпе прервался с закрытием ноутбука со стороны Тэхёна. Лиен молча продолжила свою работу на компьютере, взяв наушники и включив музыку.
….
А за углом от входа в комнату сидел Чонгук с невыносимой головной болью. Парень вновь услышал голос, что был в больнице в момент его пробуждения. В глазах нет нормального изображения ламината, на какой он потупил взгляд, а только какие-то картинки всплывали, сопровождаясь ужасной болью. Брюнет схватился за голову и сжался от боли, что выбивала из глаз слёзы...
— Тэхён, — почти беззвучно повторил Чонгук, ощущая, как не только голова была будто пробита иглой, так ещё и сердце кольнуло тупо, и кожа стала гусиной, — Тэхён… почему от этого имени так больно?..
Уже в какой раз просматривая фрагменты своих снов и мелкие кусочки памяти, Гук не мог понять, что всё это значит, а просто желал, чтобы всё это прекратилось.
— Умоляю, помогите…
