В порыве чувств (рабочее)

      Париж. Такой разносторонний город. Для кого-то это — столица моды. Для кого-то — город любви. А для кого-то…       Для двадцатитрехлетней Маринет Дюпен-Чен Париж — это город, в котором она родилась. Город, где живут ее родные и близкие. Город, в котором пять лет назад ее сердце дважды разбилось. Город, который она с тех пор видела лишь на фото.       Для четырехлетних Эмили и Луиджи Париж был городом, где жило много разных хороших людей, которых хотелось, наконец, увидеть не на экране ноутбука. Бабушка и дедушка, которые очень их любят. Тетя Аля и дядя Нино, которые рассказывают замечательные сказки. Дядя Нат, который рисует волшебные картинки. Дядя Макс, который учит играть в разные игры. Тетя Милен и дядя Айван, которые так красиво поют колыбельные. Всех-всех-всех их хотели увидеть маленькие Эмили и Луиджи Дюпен-Чен.       Сойдя с трапа самолета и пройдя паспортный контроль, Маринет с детьми пошла за багажом. Большой чемодан на колесиках повезла она сама, а Луиджи, на правах единственного мужчины в их маленькой семье, не только потащил свою сумку, но еще и отобрал у сестренки ее рюкзачок. И теперь светловолосый малыш пыхтел, как маленький ежик, но упорно отказывался от маминой помощи. Эмили вышагивала рядом и гордо косилась по сторонам. Ей отчаянно хотелось, чтобы все видели, что ее братик растет настоящим джентльменом. А Мари шла следом за своими детками и тихо посмеивалась, глядя на их серьезность.

На ее плече сидела маленькая белая бабочка.

      И вот, наконец, выход. Первым, вполне ожидаемо, в глаза бросилось ярко-рыжее пятно. Малыши, едва углядев этот высверк в толпе, побежали к нему с криками: «Дядя Нааат!!!». Курцберг, изрядно вытянувшийся со времен коллежа, сразу же повернулся на шум и, увидев детей, расплылся в улыбке и распахнул объятья. Эмили маленькой белочкой взлетела к нему на руки и сразу же обняла за шею, путаясь в его волосах. Ее братишка, растеряв всю свою важность, едва не опрокинул рыжего, сходу боднув его лбом и обхватив ручками за талию. — Привет, мои хорошие. Как я рад вас видеть. Вы такие большие, — Натаниэль искренне радовался встрече. — Иди сюда, Веснушка, я и тебя обниму, — подмигнул он Маринет. — Я же говорила, что оставить Ната в качестве ориентира — это лучший выход, — подошедшая Аля дернула парня за длинный хвост цвета огня, спускавшийся почти до талии. — Вы, поди, его шухер еще с самолета углядели?       Следом за неугомонной блоггершой показался и Нино. Месье Ляйф разговаривал по телефону, а потому только прикрыл микрофон и обнял Мари, едва вырвавшуюся из объятий друзей. — Да, они только что вышли из здания, — продолжил он разговор. — Да, сейчас грузимся и едем.       Счастливая компания двинулась в сторону парковки. Натаниэль был полностью оккупирован детьми, так что багаж прибрал к рукам Нино. Аля же, взяв на буксир Маринет, уверенно прокладывала маршрут для всей компании. — Макс и чета Брюэль не смогли приехать сегодня, но они прискачат в гости на выходных, — тараторила уже-три-года-как-мадам-Ляйф. — Твои родители сегодня устроили себе выходной. Если бы ты знала, чего мне стоило отговорить их ехать сюда и толкаться в этой толпе. А сейчас они тихо-мирно сидят в гостях у Гейба и пьют чай с круассанами. — Ты же знаешь, ему не нравится, когда его так называют, — заметил ее муж. — Ему не нравится, когда ВЫ ВСЕ его так называете, ребята. А мне можно, — самодовольно ухмыльнулась девушка. — Ух ты, настоящий лимузин! — воскликнул едущий на плечах Курцберга Луиджи. — Да, Гейб настоял. — весело отметила Аля.       Погрузив сумки в багажник, Мари и Нино присоединились к остальным, вольготно расположившись в просторном автомобиле. — Остоложнее, Луи, не помни ей клылья! — воскликнула малышка Эмили. — Твоя сестренка права, Луиджи. Бабочка ведь живая и ты можешь сделать ей больно, — наставительно произнес Нат.       Маринет повернулась в его сторону, желая узнать, в чем дело. Натаниэль, на коленях которого расположились дети, аккуратно пересадил на свой палец белую бабочку, одну из дюжины, что летала вокруг него и малышей. На его шее матово поблескивал овальный светло-фиолетовый камень, украшавший собой экстравагантный белый шелковый ошейник. — Нат, ты же в курсе, что изначально это была брошь? — Посмеиваясь спросила Маринет. — Это ты Габриэлю скажи. У него еще стопка эскизов лежит, которые он собирается на мне воплотить, — шутливо пожаловался парень. — Не нуди, рыжик, — захохотала мадам Ляйф. — Это называется преемственность. Так бывший Бражник измывается над нынешним Мотыльком. — Алечка, солнышко, — улыбка Ната плавно перетекла в кровожадную. — Завтра моя смена в патруле, так что если что — ты у меня будешь в первом эшелоне. — Фиг тебе, шубоед, я талисман не снимаю.       Шутливая перебранка друзей длилась почти до самого конца поездки. Веселье прервалось после того, как машина резко затормозила и рядом с пассажирской дверью в асфальт врезалась черная тень. Через секунду тень поднялась и сидящие в лимузине смогли разглядеть Кота Нуара. — Горилла, кто там? — напряженно спросил Натаниэль. — Оса, месье Курцберг? — невозмутимо ответил водитель. — Оса? — Удивился рыжий. — Агрест отхватывает от Осы? Да, меньше надо было пить вчера. Ну-ка, детки, идите-ка к тете Але и дяде Нино.       Малыши послушно перелезли к чете Ляйф и начали о чем-то шушукаться с Алей. Нат же подхватил на ладонь сонного Нурру, вылетевшего из набедренного кармана его штанов, и тихо прошептал команду трансформации. Через пару секунд ослепительный свет померк и на сиденье лимузина сидел Мотылек. — Герой, на протяжении четырех последних лет защищающий Париж. — Высокопарно произнес Нино, стараясь подавить смех. — Напарник Кота Нуара в борьбе против Осы, Лисы и Павлина. И просто замечательный человек, периодически встряхивающий мозг этого самого Кота при помощи своей трости. — Было бы там что трясти… — Проворчал Натаниэль, поправляя стоячий воротник своего костюма и откидывая на спину капюшон.       В полу автомобиля открылся маленький люк и бабочки, что раньше развлекали детишек Дюпен-Чен, вылетели на улицу в поисках тех, у кого хватит духа помочь героям сегодня. Нуар, все еще стоявший около лимузина, принадлежащего его отцу и, очевидно, заметивший вспышку света от трансформации, постучал когтем в стекло и быстро показал рукой какой-то знак. Курцберг поднял трость и легонько ударил в ответ. Затем парень устроился поудобнее и прикрыл глаза. — Ушел в себя, вернусь не скоро. — прокомментировал его действия Нино. — Не беспокойся, Мари, эти двое цапаются при каждой встрече, но команда из них получилась хорошая. — Я не о том беспокоюсь, — ответила девушка. — Он же все еще не знает о… О них?       Взгляд синих глаз выхватил две белокурые макушки, склонившиеся к лицу мадам Ляйф. Кажется, Аля рассказывала детям очередную историю из времен Леди Баг. — Пока ты этого не захочешь, он не узнает. По крайней мере от нас, — смуглая рука успокаивающе сжала плечо девушки.       Минут через пять машина тронулась. А еще через десять заехала во двор особняка семьи Агрест. На пороге дома стояли родители Маринет и сам хозяин. — Добро пожаловать в Париж, мадемуазель Дюпен-Чен, — торжественно произнес Габриэль. — Я рад что ты наконец-то вернулась.