Механика души

Восемьдесят второй очнулся вовремя — едва на гостиных часах пробило без пяти минут пять. Открой он свои карие глаза минутой позже, и хозяин, взбешенный и в нетерпении, «пустил бы его на металлолом», это уж точно, в этом можно было не сомневаться — хозяин был очень нервной личностью. Однако проблема была в том, что Чойс уже был чем-то рассержен: между его кудлатых и неровных бровищ пролегла глубокая морщинка. Заломив руки за спину, человек сновал от письменного, заваленного отчетами и счетами за квартиру, стола до аквариума с сомами. Не стоило обращать на это внимания — нужно было просыпаться дальше. Перед взором Восемьдесят Второго оказалось лицо Восьмидесятого: маленький и хрупкий андройд запланировано вытащил из разъема в его запястье зеленый провод дополнительного питания (его еще называют подкормкой). В левом глазу Восьмидесятого усердно играли холодные блики на фоне темно-синего зрачка, и в его отражении уже застыло узкое и длинное лицо мужчины, обрамленное аспидно-черными волосами. Глаза у него даже не карие — а темно-красные. Восемьдесят второй хочет протянуть руку до лица андройда и оправить синюю розу, что торчит из зияющего провала. Она цепляется стеблем за черную пустоту в правой глазнице Восьмидесятого. Вчера РЛ-80 лишился глаза. Вчера РЛ- 82 закрыл дыру цветочным бутоном. Поэтому хозяин сегодня зол. «По шкале от одного до двенадцати на все девять с половинкой», — сказал 80 очень и очень тихо. Так, что не услышал Чойс. Восемьдесят второй ничего не ответил. Он поднялся со своего кресла, на котором заряжался этой ночью (Восьмидесятый спал в кровати. Было так: Восемьдесят второй был почти разряжен вечером, но все же читал Восьмидесятому сказку на ночь, пока тот не отключился. Поэтому и сам «уснул» в кресле. Так они делили одну кровать, выделенную им Чойсом: «Это большая щедрость! Спали бы у меня на полу, а не как люди! Целую комнату вам выделил, а вы еле работаете, дармоеды проклятые!») — Итак, кто мне из вас двоих иродов, объяснит, почему у него нет глаза? — Чойс продолжает вымерять резкими шагами комнату. Он взмахивает рукой в сторону, указывая на голову Восьмидесятого. Роза синего оттенка встречается очень редко, а в пустых глазницах — особенно. — Что вы, мать вашу стальную за ногу, делали, что потеряли глаз? Шакал! Отвечай ты! Восемьдесят второй медленно повернул голову к мужчине. Шакал, Крыса, Дылда, Чертище, Сатаняка — это перечень имен, которыми называл его Чойс. Он был большим, гораздо больше, и каждый месяц он мог пополняться на два или три прозвища. Восемьдесят второй вскоре мог по интонации понимать, когда под новым именем хозяин имеет в виду именно его — РЛ-82. Когда зовут напарника, тембр Чойса заметно ниже и ласковее. Так, когда в их доме жила Ниннет — женщина Чойса, — похожим голосом он подзывал и ее: — Крошка, иди сюда. Или: — Ниннет, ну подойди ко мне! Я так соскучился по твоим теплым ручкам! Поцелуй своего папочку! Кто у нас папочка? Восемьдесят второй начал рассказывать, как все было, а было так: — Вчера в 7:32 вечера [уж он не мог не быть точным, как швейцарские часы] двое детей, мальчики из семьи Калагенов из дома номер 53, испросили меня и РЛ-80, читаю дословно: «Пойдемте на задний двор, искать котенка, иначе тетушка Иллозия нас точно убьет. Мне мой папка говорит, что вы добрые и детям не откажете ни за что на свете!». Я ответил: «Это не совсем верная информация. Мы подчиняемся хозяину и следуем его указаниям. Вам следует поговорить с господином Чойсом и испросить его разрешения сопровождать вас в поиске котенка». На это один из мальчиков по имени Джон (как выяснилось это имя впоследствии), ответил мне, читаю дословно: «Врешь! Папа говорит, что вы оба сломанные и Чойса не слушаетесь, и что вы вообще „хакнутые“, вроде как нечистые». На это РЛ-82 возразил, думаю справедливо: «Мы — чистые!» После чего Безымянный мальчик сказал, что у РЛ-80 красивые глаза и попросил примерить один из них. Я ответил, что господин Чойс не одобрит. В следствие этого ребенок проткнул глаз РЛ-80 веткой и убежал. Он сделал это стремительно и внезапно, и я не успел предотвратить это. Я думаю, Чойс, что глаз РЛ-80 находится у мальчиков до сих пор. — Проткнули веткой?! Веткой?! Насквозь глаз на миллион?! — Чойс воздел руки к потолку, и лицо его исказилось до неузнаваемости. — И где ты, Шакал дырявый, был в это время? «Не успел предотвратить!» О-о-о! — Чойс всегда говорил «о-о-о», когда степень его ярости достигала одиннадцатой степени и близилась к двенадцатой, но еще не была ей. На двенадцатой он либо ломал мебель, либо вымещал гнев на Черте, пиная или стукая его голыми руками или чем попадется. Черту, то есть Шакалу или РЛ-82, никакого вреда не было, а вот Чойс быстрее остывал, как он это сам называл. Чойс вновь, еще более судорожно, заходил по комнате, прикрывая ладонью лицо. — Я пытался их остановить, — сказал Восемьдесят Второй. Чойс взревел: — Пытался? Если бы силиконовая миссис Калаген, мать этих пустозвонов, этих личинок, прибежала бы ко мне, крича, что ее сыну сломали руку, то тогда да — ты бы пытался, а в итоге и глаза нет и… клиентам, что я скажу клиентам, твою мать?! — Чойс ухватился за чуб волос и смял его. Затем вновь воззрился на Восьмидесятого: хрупкий и низкорослый юноша с пронзительным красивым глазом цвета яркого зимнего неба сидел, ожидая чего-то рядом с РЛ-82. Рядом с ним кажущийся совсем субтильным и каким-то эфемерным, не от мира сего. Это чудное лицо гордого аристократа, огромные девичьи ресницы, капризно-волевые пухлые губки с маленьким ртом… белая матовая кожа, которая так и просится, чтобы ее потрогали, но только если не страшно, потому что кажется иной раз — она рассыплется под прикосновение простого смертного. Восьмидесятого Чойс ласково называл Принцем или Малышкой на биллиард (и в этом он уж нисколько не преувеличивал!). Такие модели, как Восьмидесятый (и Шакал) стоят воистину баснословных денег. Сложно даже представить, чтобы у Чойса до появления этих андройдов была хотя бы одна сотая таких богатств! Чойс тяжело вздохнул. Ему казалось, что дышать ему нечем. Провал в глазу был уродлив, его можно сравнить разве что с червем, который вместо огородной клубники украшает кремовое пирожное. Уродливый такой, жирный, лоснящийся червь. Самый настоящий. Он копошится на взбитом слое своим кольчатым туловищем, и уже не думаешь, что есть аппетит. Ты просто отшвыриваешь тарелку и просишь позвать менеджера кафе, который все это допустил! Неслыханная наглость, я сюда больше ни ногой! Пирожное с червем или с ягодой и посетитель — вот как представлял свою подработку Чойс, вот как видел своих клиентов — все они стоят перед десертом, который должен быть идеальным. От чертовой ленточки на упаковке до последней прослойки. Никаких, Шакал его, червей и дыр в глазницах! Бутон розы, который кто-то додумался засунуть в пустую глазницу юноши, лишь усиливал странное впечатление неправильно упакованного пирожного. Так профессионалы не поступают, может какие-нибудь обезьяны с китайского квартала и любители, но не Чойс с его отменными работами, с наработанной базой клиентов. Между прочим, это вполне могли сделать и сами андройды — иногда он ловил обоих на каких-то подобных мелочах и понимал, что глубоко внутри ему становится жутко от этого. Хотя он знал, что дело в ТВ-передачах, фильмах, потому что эта двоица обожает копировать — часть обучения. Они вбирают информацию отовсюду, порой бездумно, но создается впечатление (случайностями, совпадениями), что они делают это осознанно, как… Так, довольно! Чойс шикнул сквозь зубы и ударил ногой стул. Тот с грохотом упал. — Придется часть годовой выручки отдать за новый глаз! — крикнул он. Но тут внезапно лицо человека потеряло всякое выражение, зато глаза заблестели — к нему пришла идея. — Пойду к этим Калагенам за глазом. Молитесь, чтобы детки не выкинули его, иначе оба будете работать без выходных! С этими словами Чойс спустился вниз в холл, стремительно нацепил на плечи идеально выглаженное пальто и вылетел прочь из дома. Дверь он захлопнул с такой силой, что дверные колокольчики послетали. *** Еще долго двое андройдов стояли в полной тишине. Затем один посмотрел на второго снизу в верх и сказал: — Пора готовить ужин. Восемьдесят второй таки поправил сползающий было цветок, заменяющий юноше глаз, и ответил: — Пора. На кухне почти стерильная гладь и чистота — обиталище, по праву принадлежащее андройдам, которые вели хозяйство. Чойс практически не заходит сюда, а потому, это единственное место, где удавалось сохранить идеальный порядок. В стене напротив разделочного стола — телевизор, можно сказать, полноправный соратник, а все остальное занимают окна от потолка до пола. Сосновый лес и часть соседской крыши за грядой холма. Зажиточный район, а каких-нибудь три года назад Чойс и мечтать не мог о таком жилище. Он уживался с двумя соседями в хибарке размером с одну треть нынешней кухни — протухшей рыбой и сушеным копеечным деликатесом бедняков «зигозу» (нечто между зефиром и сухим бананом). Этот паршивый зигозу еще несколько месяцев после переезда был оскоминой во рту, но ничего, все в прошлом. Да, Чойс мог бы сказать, что везение и удача — его конек. А андроиды — мужчина и юноша — механические апостолы, посланные к нему из кибернетического рая, который являлся ему под «приходами» в наркотическом бреду. Везение и удача. А глаз на ветке — это так, пустяк по сравнению со всем этим. На экране мелькали миловидные девочки азиатской внешности в коротких юбочках, с розовыми помпонами в рукавичках в виде кошачьих лапок. Они пели о рыбке, исполняющей желания, и о том, что их желание — это быть рядом с любимым. Всегда-всегда-всегда! В припеве они подпрыгивали, кружились и премило задирали ножки, как футбольные болельщицы: — Пунь-пунь! Рыбка, пунь-пунь! — Пунь-пунь… — мрачно повторял вслед за ними Восьмидесятый и так же задорно поднимал ножку. Хоть у него это получалось медленнее и лениво в следствие того, что он был слишком увлечен происходящим. Он так же должен был подмигнуть правым глазом, как певицы, но не получилось. Бутон выпал, когда он наклонился, и андроид поднял его, но прикрывать глаз обратно не стал — просто положил цветок на стол. — Взбей сливки, пожалуйста, — попросил Восемьдесят Второй. Он нарезал в миску тушеные баклажаны: за питанием хозяина следил с особой тщательностью именно он, потому что куда лучше был запрограммирован на заботу и уход. Чойс говорил, что он должен и защищать, но пока не добился от него особых успехов, хоть и часто копался в его программном блоке. Однажды на хозяина напал взбешенный парень — один из старых «коллег» и друзей, с которыми тот перестал общаться после переезда. Чойс якобы насолил тому и тот пришел мстить. Так вот, Восемьдесят Второй ничего не сделал. Совсем. Чойсу тогда знатно разукрасили лицо. После того, как тот остался сидеть на асфальте и утирать окровавленный нос, Шакал вышел из режима декоративного столба и стал отряхивать его «запылившуюся» одежду. — Твою ж кибернетическую мать, Шакал! Чойс тогда был в ярости на все двенадцать балов по шкале. — Может быть, какое-то кодовое слово активирует режим защиты на сто процентов, только какое хрен разберешь, — Чойс долго ломает над этим голову, но… пока безуспешно. — Иду помогать. — Восьмидесятый переключил канал и взял венчик. В домашнем голубом костюмчике с капюшоном в виде кроличьей головы с длинными ушами он выглядел со стороны улицы как обычный человек. Особенно, когда был повернут дырявой стороной черепа внутрь дома. — Чойс сильно сердится, — сказал он, наблюдая, как мужчина готовит — добавляет на кончике чайной ложки ванильный сахар к сливкам. Вкус человеческой еды они никогда не узнают, но часто интересуются, в основном друг у друга, на что это может быть похоже. — На ужин будет лазанья и баклажанный пирог — Чойс их любит, — ответил главный повар. Так, будто пирог и лазанья смогут остудить ярость хозяина. Но возможно так и было… На мужском фартуке изображен кролик в очках — выбирал фартук РЛ-80 самолично. Он выбирал не долго думая, потому что на втором фартуке были простые, ничем не примечательные полосы, а РЛ-80 везде замечал кроликов. Всегда. — Когда подадим десерт, пойдем в ванную, — сказал юноша. — Чтобы Чойс остыл. Будет лучше не попадаться ему на глаза. А мы будем чистые. — Согласен, — мужчина раскладывал слой помидоров в противень. Все пропорции и ингредиенты вымеряет и подбирает РЛ-82 — он повар, а РЛ-80 — лишь поваренок. Его любимым инструментом почему-то была поварешка, но сегодня он задумчиво разглядывал вилку. Если бы Чойс видел юношу в этот момент, он бы подумал, что жертва видит в вилке недавнее оружие, благодаря которому лишился глаза. Очень уж похоже. И поэтому он так задумчиво всматривается в острые зубья и грустно вздыхает — скучает по своему глазному яблоку. — У Калагена-младшего в кармане торчала вилка, — сказал наконец, юноша. Восемьдесят второй на мгновение замер и внимательно посмотрел на него. — Вилка — более удобный инструмент, чем ветка. Не так ли? Но мальчик сделал нерациональный выбор, — сказал РЛ-82 и улыбнулся. Он так говорил, потому что всегда в карманах носил столовые приборы: нож для масла, чайную ложечку или вот… вилку. Чойс первое время ругался, но устал с этим бороться. Он решил, что лучше пускай Шакал будет носить с собой какое-никакое орудие и быть полезным хотя бы как оруженосец, чем как столб. Во время очередной драки Чойс хотя бы сможет вытащить у андроида, скажем, вилку и уколоть противника. В любом случае, он так просто и унизительно не сдастся, как в прошлый раз. — Я думаю… — начал РЛ-80, но его прервали: в окне было видно, как укутанный в пальто Чойс стремительно, словно раненная гусеница, пересекает двор и заходит внутрь. Он зашел на свет в кухне, догадываясь чем могут быть заняты его бездушные жильцы. Снаружи было холодно: зыбкий туман опустился с гор и стелился по земле до самых щиколоток. Изо рта хозяина валил пар. Увидев повернувшихся к нему андроидов, Чойс что-то выронил из рук и внезапно завизжал. Было в его визге что-то женское и отчаянное. — Кибернетическая мать! Как ты меня напугал! — Мужчина ухватился за сердце. Разумеется, он же еще не видел неприкрытую цветком зияющую дыру на месте глаза РЛ- 80. Черный провал очень контрастировал с белизной кожи. Хозяин прошел вглубь помещения, источая аромат свежей хвои — никак со злости проламывал себе путь меж елей, а не шел по дороге. Он вывалил на стол глаз. Тот, укатив, столкнулся с перечницей Микки Маусом и замер. — Дрянь. Глаз испорчен, придется отдавать мастерам, а это опять же влетит в кругленькую сумму, но мамаша этих ублюдков не отвертится, придется заплатить! Я так и потребовал! Сказал этой напыщенной суке, что если она не ответит за поступок своих детей, я, Чойс Флеменг, перестану отвечать - за свои и поступлю по справедливости! Возьму и оттяпаю этому Джону его же глазик. Или…. Хоп! Шлепок. Чойс ударил по руке РЛ-80 — тот удумал вернуть глаз на законное место. — Рано! Когда починят... Сейчас глаз не трогай. — Хозяин со вздохом опустился на стул. Подобрав зубочистку, он стал ковырять в зубах и о чем-то усердно размышлять, наблюдая за поваром и его поваренком. Кухня была полна вкусных запахов. За что Чойс обожал старшего андроида больше всего, так это за возможность наполнить брюхо жратвой лордов, ни дать ни взять! Даже его бабка готовила хуже, а уж она-то славилась первым кулинаром в городе, даже книгу калякала про всякую стряпню и выступала на всяких ток-шоу. И что его удивляло, бабка вечно приговаривала: «Мой секрет очевиден — я просто готовлю с душой и любовью». Ха! Попробовала бы она перекашеварить этого бездушного Шакала! Вот он бы посмеялся от сердца. — Да, это уж точно, скажи это бездушной машине, которой ты в подметки не годишься со своим фирменным тыквенным рагу, старая карга! — сказав это вслух и, даже не заметив, Чойс зло расхохотался. Ему это показалось до ужаса смешным — бездушная машина готовит лучше бабки, которая пеклась о том, чтобы тесто месили голыми руками, ибо оно только так заряжается энергетикой любви и прочей чепухой, которая, ну, «от сердца». Чойс поймал было вторую волну смеха, но закашлялся и махнул рукой: — Воды! Восьмидесятый любезно поднес стакан. Уже заглатывая воду, мужчина положил ладонь на задницу юноши и, огладив, ласково ущипнул. РЛ-80 никак не отреагировал. А ведь иногда он краснел или смущался, иногда хмурился — черт их разберет, отчего зависели эмоции этих машин. Если Чойс скажет, то, конечно, синеглазый будет делать, как он захочет, но пока в этом надобности не было. Куда интереснее был элемент непредсказуемости, а он все же был. Какой-никакой. Может, это зависело от того, какой очередной ерунды насмотрелся андроид накануне? Они оба еще те любители копировать все с экрана. Иногда за ними занятно было наблюдать. Ведь они иной раз совсем, как несмышленые дети. — Снова этот идиотский костюм! — Чойс набросил на голову юноши голубой капюшон с кроличьими ушами. Те беспомощно повисли. Позади на попе торчала пушистая помпочка. — Я — кролик! — не то по-детски воскликнул, не то безэмоционально сказал юноша. Есть у них эта особенность — плавающие и странные интонации. Черт разберешь. Порой они даже пугали. — Я люблю, когда на тебе что-то более откровенное, — крякнул Чойс. Несколько минут он молча наблюдал за готовкой, затем внезапно подозвал обоих к себе. К нему пришла в голову идея. — Бес ты мой красноглазый, — с сарказмом обратился он к высокому брюнету, — скажи мне, кто это перед тобой стоит, ну? Он притянул к себе РЛ-80 и ладонью поводил от его головы до груди. — Это — РЛ-80, — дал сухой ответ брюнет. — Не-а, а вот и неверно! — прищурил глаза хозяин и поводил ладонью по груди юноши, его животу, бедрам, а развернув, и по заднице. — Это, вот это и это все, запоминай, это твоя Крошка. Твоя Детка, понятно? Ты без нее жизни не мыслишь, твоя жизнь — пустое место, когда у тебя нет этой Малышки. Понятно изъясняюсь? Вот это все, его всего, ты должен защищать. Никто не смеет причинить ему вред. Ты сотрешь его в порошок, ясно? Любой кто захочет нанести вред или обидеть твоего малыша становится твоим врагом. — Крошка?.. — На красивом лице брюнета отобразилась красноречивая эмоция — непонимание, сомнение. Да, Чойсу порой не хватало чего-то, чтобы дать понять, чего он хочет, но ведь говорить с андроидами — дело совершенно тонкое. Особенно с этим Чертом, который все переиначивает. — Да, РЛ-80 — твоя забота, — на удивление терпеливо пояснил мужчина. — Оберегай его, не давай в обиду. Никто и волоса с его головы не должен взять, не говоря уже о глазе! Он как твоя… Нэнси! А ты — Сид, понял? Чойс точно гений! Еще вчера эта двоица откопала в старье фильм о роковой парочке, так что стоило привести их, как наглядный пример? — Но Сид зарезал Нэнси, — ответил РЛ-82, склоняя голову. В алых глазах замерцала тусклая лукавинка — вот чего терпеть не мог Чойс! Словно эта груда металлолома смеется над ним, хотя это и невозможно. Не буквально. — Да неважно, главное, что он не позволил бы никогда это сделать с его Нэнси кому-то другому, понимаешь? Это только его крошка, его малышка! Чойс попытался припомнить более удачные примеры, но безуспешно — то ли в голове пусто, то ли он устал. — Ты его доберман, он твой принц, ты сторожевой пес, а он беспомощный, его нужно беречь. — Он зевнул. — Он сокровище, а ты пират. Он кролик, а ты его удав… Нет, не так, забудь про удава! Вообще, у меня голова раскалывается! Я иду в гостиную ждать ужина. А ты помни, что я тебе сказал. Оберегай его. Если какой-то гаденыш попытается навредить твоей Крошке, я, Чойс Флеменг, разрешаю сломать ему руку. Ну или хотя бы остановить любыми способами. Я беру это под свою ответственность. Ломай за него, круши, убивай… С этими словами хозяин удалился, почесывая свой зад. В стерильной тишине только раз капнула из-под крана вода да зашумела отключившаяся духовка. — Гав. — А я кролик.