Механика души

Он очнулся в стеклянной колбе, больше похожей на саркофаг Белоснежки. Увитый проводами, — сплошной кокон из проводов. Сквозь мутную пелену, юноша с трудом разглядел что-то: сначала тусклый свет, затем очертания предметов. Тело еще не принадлежало ему, а если и принадлежало, то, как во сне. В первое мгновение возникла мысль: «Я дышу». Так воздух наполнял легкие, тогда как будучи машиной, он забыл, что это за ощущения. «Я дышу». Дыхание — как откровение. Затем Сиэль повернул голову: сначала показалось, что шея не двигается, и тело отказывается подчиняться, но сделав усилие, он все же смог увидеть окружение. Лицо склонившегося Винсента — отца: «Все верно, я ведь граф Фантомхайв», рядом с отцом стояла Зиглинде — какой тревожный у нее взгляд… Острая и резкая мысль — как штрих бритвой: «Себастьян». Он, кажется, даже не смог произнести это вслух, вышло нечто вроде «С… т-н». Но отец догадался, он сказал: — Себастьян лежит рядом, Сиэль. Сиэль повернул голову и содрогнулся. Воистину чудовищное зрелище. Тут он вспомнил, как это было. Как вышло, что они почти погибли… *** В тот день он сидел у отца в кабинете: подписывал документы и обговаривал деловые вопросы — нынче Фантомхайвы отстраивали новую фабрику по производству андройдов, это должны были быть компаньоны, крайне востребованное новшество — дело не шуточное и изобилующее на рынке конкурентами. — Нужно держать ухо востро и усилить охрану предприятия, иначе опять устроят пожар, как в прошлом году, — сказал Винсент. — Твоим врагам просто неймется, отец, — улыбнулся Сиэль. Мужчина хмыкнул: — Это наши общие враги, имей в виду. Поэтому будь осторожен. — А как насчет того, чтобы самим навести у них порядки? — Мы откусываем головы только тем, кто нас трогает. То, что Сиэлю не нравилось в манере управления отца, так это пацифизм и чрезмерная гуманность. Не настолько глубокая, чтобы не карать соперников за их выходки, однако… — Как скучно, — вздохнул и усмехнулся юноша, — правда, Себастьян? Он обернулся. Дворецкий стоял позади кресла. Его личный сторож, слуга, друг, товарищ, преданный, как пес, а еще… нежный и страстный любовник. Взгляд коснулся рук, свисающих вдоль тела, и Сиэль почувствовал, как все нутро заполняется огнем. Их отношения с Михаэлисом начались едва ли не прошлой ночью, оттого Сиэлю так непривычно и тяжело сдерживать как свои чувства, так определенный стыд и неловкость касательно данного вопроса. «Лишь бы отец не узнал». Его щеки совсем запунцовели при этих мыслях. Это заметил Винсент. — Ты в порядке? Сиэль выдавил из себя кашель: — Приболел немного, температура. Ничего страшного, — сказал он и спиной почувствовал, как Себастьян едва сдерживает улыбку. Наверняка скажет потом нечто вроде: «Проверим температуру?» или «О, лгунишка, никакого жара-то и нет. Ай-ай-ай». Но — не сказал, потому что с ними на новую фабрику поехала Зиглинде, личная помощница отца. Талантливый ученый, золотая жила Фантомхайвов и… крайне увлеченный своим делом человек. — … А потом я хочу попробовать заказать пластины из стали нового образца, как основа пойдет алюминий, — болтала она без умолку. Они ехали по шоссе в сторону открывающейся фабрики. Сиэль то и дело зевал, Себастьян смотрел в окно — судя по тому, как он изредка задавал вопросы Саливан, то — даже слушал ее болтовню. «И как он это делает?» А еще через полчаса догадался, что вся его реакция была построена однотипно: «Как интересно», «ого» и «да». Кажется, Зиглинде этого было достаточно — ее слушали, что случалось довольно редко. Сам Сиэль размышлял о том, чтобы подарить любимому человеку на день рождения. Михаэлис любил кошек, это точно. Стало быть, вопрос почти решен. Живые, не механические животные нынче баснословно тяжело достать. «Можно заказать у Лау. Главное, чтобы успел сделать это за неделю». Сиэль воображал удивленное лицо дворецкого при виде подарка. У Сиэля в детстве вроде была аллергия на кошачью шерсть, но: «С этим наверняка можно что-то сделать», — подумал он. Тут его ущипнули. Себастьян. Оказалось, что Зиглинде уже обращалась к Сиэлю и ждала от него ответа. Себастьян и тут пришел на подмогу: — Зиглинде спрашивает, не мог ли бы ты поговорить с отцом насчет нового изобретения. Он отказывается его спонсировать и смеется. — Какого это? — нахмурился Сиэль. — Аппарат для трансплантации души. — Что это? — Я смогу выделить душу из тела. Например, в теории возможно будет оживить механизм. Тут юноша расхохотался. Зиглинде, конечно, талантливая, но иногда ее фантазии смешили — переселение душ, оживление андройдов? Понятно, почему отец говорит «нет»! Он снова засмеялся, несмотря на насупившийся вид Саливан. Сейчас она как никогда стала похожа на ребенка. — А, впрочем, почему и бы нет, Зиглинде? — внезапно бросил он и пожал плечами. — Вдруг из этого что-то да выйдет? — Сиэль улыбнулся, все-таки сегодня у него были слишком хорошее настроение. Возможно потому, что отчасти он еще был в предвкушении радостного момента дарения. Мяукающий комочек с бантиком поприветствует своего папочку из коробки. Себастьян скажет: — Это… мне, Сиэль? — Нравится? — Настоящий, живой кот, не механический? — Себастьян так растрогается, что, конечно же, потекут слезы. Хотя, нет, стойте. Сиэль нахмурился — слишком слащавенько выходило. Он не помнил ни одного случая, чтобы сумрачный дворецкий плакал. Надо перевоображать сценарий. Может быть, убрать бантик? Как-то не по-мужски… А с другой стороны, Себастьян любит бантики и ленты. На Сиэле… От таких незамысловатых, но приятных мыслей его снова отвлекли. — Ты какой-то больно щедрый… — девушка подозрительно прищурила глаза и всмотрелась в Сиэля. — Влюбился что ли? — О, вот как, — тут же подхватил Себастьян. Он улыбнулся и посмотрел на хозяина, чуть прищурил глаза: — Интересно, кто это может быть? Сиэль покраснел. — Вот еще! — отмахнулся он. Улыбка Себастьяна стала еще шире. Хихикнула и Зиглинде. — Так-так-так… И с каких пор вы двое вместе? — поинтересовалась она. Тут настал черед Себастьяна удивляться. Ему казалось, что он мастер маскировки, и если кто и выдаст их с господином секрет, то иногда чрезмерно эмоциональный Сиэль. — Как это ты?.. На ученая лишь помахала пальчиком: — Девушек не проведешь! — она облизнулась, как кошка на сметану. — Так что, я могу теперь рассчитывать на помощь в своем проекте? Сиэль прикусил нижнюю губу: — Можешь. Только не говори отцу. — А пожалуйста? — Достаточно будет моего спонсирования. — По рукам! — просияла ученая. — Женщины… такие хитрые, — фыркнул юноша. Себастьян поддакнул: «Угу-угу». Главная фабрика «Фантом и Ко» состояла из двух частей: рабочей и — новой, которая только достраивалась. Покуда они шли к строящемуся корпусу, чтобы провести осмотр и обговорить оставшиеся нюансы, Зиглинде устроила небольшую экскурсию. — Вот здесь работают криогенные камеры, а с этой стороны — «морозилочки», я их так называю. — Зачем они? — Здесь будут пересаживаемые ткани или… неудачные эксперименты, которые в будущем, могут быть продолжены. Я имею в виду живые организмы. «Неудачные эксперименты» — даже страшно углубляться чем по-настоящему занимается Зиглинде и какие проекты ее гениального, но опасного ума, спонсирует Фантомхайв старший. Андройды это — еще игрушки. Отец хочет выйти кардинально на новый уровень. Себастьян постучал по одной из стеклянных колб: в бледно-фиолетовой жидкости находился спящий организм — непонятная смесь эмбриона свиньи и рыбы. «Ну и жуть!» — безмолвно сказал он проходившему мимо Сиэлю. Тот улыбнулся. Для Зиглинде же это был рай. Она перебегала от одной камеры к другой, а в глазах сияла неподдельная любовь к своим детищам. — А вот в этих камерах я выращиваю живую ткань. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь лишится руки или ноги, я ее вам наращу. Вот так. — Какая… прелесть, — мрачно отозвался Сиэль. — Надеюсь, нам это не понадобится. — Лаборатория такая огромная, иногда я жалею, что не могу бегать, быстро, как паук… и угадайте, что я собираюсь сделать в ближайшее время? Мужчина и юноша переглянулись: — Вырастить домашнего паучка? — предположил один. — В точку! — засмеялась ученая. — Почти. Это будет механизм, нечто вроде кабинки с восьмью ногами. Тогда я смогу все делать вдвойне быстрее! — Зиглинде… — только и смогу охнуть Сиэль, — ты и правда потрясающая. Нам повезло, что у нас есть ты. Девушка улыбнулась. Сложно было поверить, что это милое и юное создание — хранитель мощного разума, который, однажды, перевернет весь мир. Или хотя бы заставит его содрогнуться. Пока Сиэль и Себастьян спустились сделать то, зачем пришли — осмотреть то, что отстроили, ученая решила отыскать чертеж запланированного проекта, чтобы показать Сиэлю и доказать ему, что средства семьи Фантомхайв пойдут в самое нужное русло. — Если все получится, это будет не просто прорыв и сенсация, — бурчала она себе под нос, одновременно рыская по столу. — Меня всегда удивляло, почему люди никогда не могут хотя чуть-чуть включить воображение, тогда бы они поняли, о чем речь. Она услышала странный звук, который заставил ее выглянуть наружу. Позже она поймет, что это был вовсе не звук, а зов интуиции. Где-то внизу сын графа со слугой, фабрика должна быть пуста, но наверху у крана ученая заметила движение. Раздался скрип железа, и вот, строительная плита, висящая на прицепе уже готова рухнуть. Злоумышленник прикладывал к этому все усилия. Зиглинде изо всех сил крикнула: — Назад! Но было уже слишком поздно: бетонный блок рухнул вниз. Девушка увидела, как Сиэль поднимает голову вверх… От удара пол в лаборатории задрожал. Сам Сиэль не успел ничего: он почувствовал толчок, — Себастьян накрыл его собой, — а затем наступила кромешная тьма… *** Зиглинде не могла позволить себе стоять в растерянности, даже когда товарищи могли погибнуть. Кто угодно, только не ученая Саливан. Она поступила настолько хладнокровно в ту минуту, насколько же и безумно. Тайное желание Саливан поскорее приступить за новый проект сбылось. К несчастью… Прежде всего ученая призвала рабочих роботов, которые заряжались в ангаре. Они и подняли завал. Если даже повезло, если очень сильно повезло, просчитала ученая, у нее толком не будет времени на спасение. Поэтому Саливан велела подвезти две свои «морозилочки» — внушительные подобия криогенных камер, способных заморозить за считанные секунды. Как она и предполагала, повреждения Сиэля и Себастьяна оказались слишком обширны и едва ли совместимы с жизнью. Чудом Сиэль еще был жив — дворецкий успел накрыть его собой. Себастьяна же Саливан проверить не успела. Если жив их мозг — с такими повреждениями это будет недолго. Нужно успеть заморозить тела до прекращения мозговой деятельности. Считанные секунды. Закончив с этим, Саливан позвонит Винсенту Фантомхайву. Безумная ученая сделает свое предложение, и графу придется его принять. У него уже нет никакого выбора — похоронить сына или все же дать ему шанс. *** Саливан Зиглинде, возможно, и не была человеком и вовсе не являлась земным созданием. Потомок пришельцев?.. Так иногда думал Винсент, иначе объяснить то, что создала девушка он не мог. Аппарат, как назвала его ученая «трансплотатор душ», оказался не похож ни на что, что мог вообразить себе отчаявшийся отец. А ведь он ожидал его появления, как никто другой на свете. Даже сама Саливан.  — Это похоже на старую игровую приставку, — в первый раз заметил граф. — Наши прапрапрапрадеды играли на такой. — Это лишь форма, каркас, — пояснила девушка. — Само изобретение находится внутри. Я открыла, что если душа находится в неподвижности, в пустоте, она в большей степени вероятности исчезает. То есть, безвозвратно. Именно поэтому я поместила души Себастьяна и Сиэля внутрь… матрицы. — Матрицы? — не понял Винсент. — Виртуальный мир. Как… игра. Программа выступит телом бога, если изъясняться метафорически. Один-ноль. — Зиглинде, а если… ты не сможешь восстановить их тела? — Винсента волновало больше судьба того сына, которого он привык видеть — из крови и плоти. Зиглинде поняла. Она объяснила: — Я пробовала на кролике. Поместить душу живого существа в механику, но… боюсь, я пока не понимаю, как это сделать. Душа как бы… отказывается поселяться в предмете. Ей нужна плоть и кровь или… движение программы — мир. Впечатления. Она подпитывается ими. Винсент задумался: — То есть, если с их телами… если у тебя не получится их восстановить… что тогда, Зиглинде? Задавая вопрос, граф, конечно, знал ответ, но хотел услышать его вслух. Чтобы не оставить себе лишней надежды в случае провала. — Все будет хорошо, Винсент. Ткани Сиэля восстанавливаются хорошо… — А Себастьян?.. — Он получил большие повреждения, я работаю над ним, — девушка нахмурилась. — Возможно, к тому времени, я пойму механику души и смогу поместить душу в полный предмет, в того же андройда. Но пока что это либо живое тело, либо… виртуальный мир. Мы сможем наблюдать за ним и даже вмешиваться… — Зачем? — Видишь ли, как я и сказала, — душа, чтобы она не исчезла, должна знать, что она есть. Она должна быть в движении. Иначе мы их потеряем. Этот мир нечто вроде тренажера для поддержания существования души, до тех пор, пока мы не сможем переселить их в реальный мир. Я понятно объяснила? Винсент неопределенно кивнул. Зиглинде продолжила: — Более того, я дам им цель в этом мире — осознаться. Они поймут, что они и есть — душа. Этот эмоциональный импульс и вернет их назад, когда придет время. — А сама ты не можешь просто переместить души обратно? Зиглинде кивнула: — Могу. Но это очень опасно и… «неестественно». Лучше, чтобы душа сделала это сама. По-своему желанию. А прежде, чем включить экран, чтобы показать новый мир Сиэля и Себастьяна, Зиглинде предупредила: — Твой сын сильно поменяется в этом мире. Все-таки, это… хм… «голая, чистая» душа. Не удивляйся, если что. — Постараюсь… — Винсенту происходящее казалось уже таким же придуманным виртуальным сном, в которого поместили уже его душу. Экран загорелся. — Знакомься. — Этот волосатый мужчина… и есть мой сын? — О, нет, это Чойс Флемминг, — махнула рукой девушка, — он побудет временным хозяин твоего сына. — Хозяин моего сына?.. — эта новость удивила графа ничуть не меньше. — А я не сказала? — Зиглинде улыбнулась. — В этом мире Сиэль и Себастьян — андройды. Иначе зачем им еще было бы искать души? Она хихикнула, как шаловливый ребенок. Винсент нахмурился. Экран стал порталом в новый мир, и он оказался до удивления реальным. Сложно было поверить, что это все лишь иллюзия. Обман. — Мой сын правда жив? — Винсент наблюдал за тем, как Сиэль делает первые шаги. Вот он танцует в костюме кролика, совсем как в детстве — такой смешной. А вот они с Себастьяном учатся эмоциям и импровизациям. Сами того не зная, уже живые. Самые живые из всех в этом мире. Абсурд! А вот Сиэлю вырывают глаз… веткой («Ах ты… Себастьян! Как ты это смог допустить? Я за что тебе плачу?!» — «Все в порядке. Себастьян еще не пробужден. В этом мире на андройдов действует кодекс „не вредить человеку“. Я его сломала, так что, когда придет время, Сиэль сможет управлять Себастьяном на свое усмотрение». — «Да, но глаза-то у него нет!» — «Винсент, это не настоящий мир». — «Извини, все время забываю об этом»). Иногда графу казалось, что будь он на месте сына в том виртуальном мире, он бы никогда не смог проснуться. Слишком все… А может быть, его сын уже живой там, и его не нужно перемещать обратно? Не верится… — Зиглинде, мой сын, он, правда?.. — Да, Винсент. Его душа жива. А вся память личности спрятана в мозге. Нам было главное, сохранить мозг, остальное можно было бы сделать. — Это звучит так… — Странно? Мужчина кивнул. Но если это может помочь вернуть сына, то он готов на все. *** Сиэль смотрел на второй саркофаг. То, что осталось от Себастьяна — сложно было называть живым человеком. Однако, судя по показателям аппарата жизнеобеспечения, он все еще дышал. Зиглинде пыталась нарастить ему новые ткани, однако… — Он не просыпается, — сказал Сиэль и вновь вышли лишь неразборчивые полузвуки. Зиглинде не смогла ничего ответить. Тогда Сиэль попросил вернуть его обратно. Более внятно. Он говорил немыслимо, невозможно медленно, растягивая каждую букву. Кажется, только так его могли понять. — Я приведу его. — Сиэль… — девушка-паук попыталась остановить его, но вмешался Винсент. — Сделай, как он просит. Сиэль, у тебя только пара минут. Юноша моргнул: «Понятно». Аппарат тихо завибрировал, Сиэлю показалось, что прежде, чем услышать его шум, он уже закрыл глаза и исчез в другом измерении… Винсент вздохнул и прошептал: «Пара минут, чтобы попрощаться, верно?» он обернулся на Зиглинде, но та покачала головой. — Мне жаль, но его организм не справляется. Уже давно. Произошел разрыв внутренних тканей, я больше ничего не могу сделать. Я поражена, что он сумел так долго бороться… *** — Себастьян! — маленький андройд оказался на зеленом холме. Он увидел большого андройда около дуба и бросился к нему. — Почему ты не идешь за мной? У тебя все получится! Большой андройд устало улыбнулся. Вид у него был совсем скверный. — Я чувствую что-то не так. Не могу это объяснить словами, но у меня осталось мало времени, Сиэль. Кролик обнял мужскую ладонь и приложил к щеке — кажется, он впервые смог ощутить, насколько же она теплая. — Я здесь, я с тобой. Себастьян и Сиэль всегда вместе. Ты ведь обещал, помнишь? — Расскажи, что ты увидел там, на той стороне. Какая она, душа? — Красивая, — промолвил юноша, — но… без тебя мало что стоит. Идем вместе! — … Извини. — Себастьян! Нет, нет, нет! Будь со мной, это приказ! Себастьян, пожалуйста!.. Большой андройд коснулся лица маленького с благоговейной нежностью: вся любовь этого мира сошлась во взгляде одних темно-янтарных глаз. Она оказалась единственно настоящей вещью во всей этой фальши. — Мой милый Кролик… я всегда любил тебя. Мужчина закрыл глаза. Какое-то мгновение его веки еще дрожали, затем руки безвольно повисли вдоль тела… — Себастьян?.. Тело Себастьяна начало растворяться. Следом за ним завибрировало дерево и трава — распадаясь в пикселях, проваливаясь в дырах, где черное становилось белым, а белое — черным. Когда от Себастьяна не осталось и следа, Сиэль поднялся на ноги. С вершины холма он посмотрел на город: большая арена цирка провалилась в пустоту первой, улыбка огромного клоуна распалась на квадратики, смылась, как акварель дождем. Жуткое зрелище. Плывущие в воздухе голограммные дирижабли упали, а его собственная голограмма Кролика начала блекнуть. Она уже не улыбалась и не посылала людям поцелуи. Она повернулась в сторону холма и угрюмо смотрела на самого Сиэля, словно обвиняя его в чем-то. Мир растворялся. Исчезал. Синяя бабочка предупредительно залетела перед глазами и опустилась на плечо — она звала обратно в реальный мир. Это был немой голос отца: «Сиэль, возвращайся!» Но Сиэля охватила неизъяснимая тоска. Всепоглощающее чувство, похожее на объединение с чем-то… что он не мог выразить словами. В лилово-нежной выси мерцали звезды, а ведь еще пару минут назад они с Себастьяном смотрели на них и планировали делать это вечность. Вечность вдвоем. — Сиэль и Себастьян. Себастьян и Сиэль… это так просто. Единственная правда. Все остальное — оказалось фальшью. Бабочка заметалась: Сиэль почувствовал, как его пытаются утянуть обратно, но он отмахнул насекомое, и то отлетело в сторону. Нет смысла менять одну иллюзию на другую. — Как я и обещал… — прошептал юноша и, закрыв глаза, поднял голову в небо. «Всегда вместе. До самого конца, Себастьян, верно?». А после этих слов вскоре осталась одна Пустота. Какое-то время в ней еще летала синяя бабочка. Оставляя за собой мерцающие искры, она металась в Ничто, в попытке найти хотя бы след Сиэля. Но когда убедилась, что он полностью растворился, в конце концов, исчезла и она. ... Прозвучала прощальная песня Кролика: «Ох, где же, где же ты, мой Себастьян? Давай создадим с тобой новый мир? Ох, милый, давай? Давай…».