В дверь постучали, и омега, крикнув громкое «Сейчас!», уложил маленького темноволосого альфу, сонно чмокающего милыми губками, в кроватку и босиком побежал к двери. Поправив на ходу выпавшие прядки волос и отряхнув пыль с идеально выглаженной рубахи, парень открыл дверь, мгновенно застывая на месте. На пороге стоял альфа, которого граф не видел чуть больше года и по которому не переставал скучать всё это время.
Сехун смотрел на него, не отрываясь и оглядывая с ног до головы, пытаясь вспомнить позабытые черты любимого тела. В руках он держал огромный мешок, который почти до самого края был чем-то забит. Смотря на истинного, Хань заметил на щеке новый шрам, которого не было раньше, отчего в мозгу уже галочкой была выделена задача разузнать, откуда взялся этот шрам.
— И каким ветром тебя сюда принесло?! — внезапно закричал Лухан, шокируя этим не только Сехуна, но и проходящих мимо дам. — Хорошо повеселился со своими шлюхами? Небось так хорошо, что вернулся не через год, а через полтора?! Мог тогда вообще не возвращаться, раз тебе плевать на меня!
— Тогда я уеду прямо сейчас! Раз ты так по мне скучал! — бросив мешок на землю, Сехун зло прорычал и пошёл в неизвестном направлении. Не так он представлял себе встречу с истинным омегой спустя год разлуки. Лухан в это время стоял неподвижно, по-прежнему считая, что альфа его бросил и что он ему не нужен. Но стоило взгляду упасть на тот самый мешок, который оставил пират, он увидел, как из этого мешка выпало несколько игрушек. Сначала он не поверил своим глазам, а потом, присев, открыл полностью мешок и увидел, что он весь заполнен различными игрушками и детской одеждой, которую в этом порту омега никогда не видел. Хань понял, что вспылил и ни за что накричал на альфу, поэтому пошёл в ту сторону, куда отправился Сехун, и буквально сразу же нашёл его сидящим на скамейке.
— Сехун~а, — надув губки, Лухан без стеснения сел на колени к пирату, обнимая его и виновато целуя в щеку. — Сехун~а, ну прости меня. Я просто скучал по тебе, и когда ты не вернулся через год, я подумал, что ты бросил меня. Прости, любимый, — поняв, что Се не обращает на него внимание, Хань уселся поудобнее на его коленях и нежно поцеловал того в губы, вкус который совершенно позабыл за прошедшие полтора года. И это подействовало, альфа принялся медленно отвечать невесомый поцелуй истинного, который с трудом сдерживал порыв зажать любимого в объятьях и расцеловать полностью его лицо.
— Господин О, Соджун плачет, — внезапно появившаяся служанка заставила их оторваться друг от друга. И если Сехун недоуменно пытался понять, кто такой Соджун, то Хань уже слез с его колен и помчался со всех ног в дом, сразу направляясь в комнату плачущего сына.
— Ну что, мой маленький? Чего ты плачешь? Папу потерял? Папа здесь, не плачь, — Лухан стоял посреди некогда пустующей комнаты, в которой теперь были детская кроватка, небольшой диванчик, на котором омега частенько засыпал, и несколько шкафчиков с детскими игрушками, которые омега накупил заранее. Он держал в руках малыша, нежно целуя его в щёчку и вслушиваясь в искренний смех сына. — Помнишь я рассказывал тебе о твоём отце, который путешествует по всему миру. Он наконец вернулся, и ты можешь с ним увидеться. Ты ведь хочешь увидеть отца? — ответом на его вопрос было радостное мычание, сопровождаемое весёлым смехом малыша. Хань улыбнулся, прижимая сына к себе, после чего наконец заметил Сехуна, стоящего у двери комнаты. Пират внимательно смотрел на маленького альфу, ловя на себя его заинтересованный взгляд. — Сехун, подойди поближе.
— Зачем?
— Соджун хочет познакомиться со своим отцом. А ещё он хочет к нему на ручки, — улыбаясь, проговорил Лухан, понимая по поведению малыша, тянущему ручки к старшему альфе, что тот узнал в Хуне отца. Но улыбка с его лица пропадает, когда он видит, что истинный стоит на месте и даже не планирует подходить к своему сыну. — Сехун, это ведь твой сын, — но это никак не действует на пирата. — Он так похож на тебя. Даже лицо твоё. Тебе, что настолько плевать, что ты даже на руки его взять не хочешь? — в комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая только непонятными звуками, издаваемыми малышом. Он по-прежнему тянул маленькие ручонки к отцу, мечтая оказаться в его объятьях, но как бы он ни старался, Сехун не становился ближе к нему. Лухан хотел было что-то высказать, но в комнате появился старый добрый друг, рыжий альфа, которого Хань тоже не видел долгое время.
— Эй, я соскучился по своему ЛуЛу! — Чен подлетел к омеге, намереваясь его обнять, но увидев в его руках маленького альфу, тут же принялся осматривать его. — Какой красивый альфочка у нас тут! Прям золото, а не человек! И как же зовут этого красавчика?
— Соджун. О Соджун, — проговорил Лухан, замечая, как удивлённо посмотрел на него Сехун, по-прежнему стоящий у двери. Увидев, что малыш переключился на Чена, Хань улыбнулся, передавая сына в руки рыжему альфе, чьи глаза загорелись счастьем. Он внимательно наблюдал за тем, как Соджун трогает маленькими ладошками лицо Чена, изучая его, а потом он весело смеётся и обнимает незнакомого дядю. — Ты ему понравился, Чен.
— Айгу, какой он милашка! Капитан, а вы в детстве таким же были? Я думаю, что малыш Соджун ваша точная копия, — Чен засмеялся, продолжая играть со смеющимся ребёнком, а Сехун в это время что-то бубнит себе под нос и выходит из комнаты, заставляя Ханя обречённо вздохнуть. Да, они определённо не так должны были встретиться вновь. Не такое должно было быть поведение альфы при виде собственного сына. Лухан пообещал себе, что обязательно поговорит с ним, когда уложит спать Соджуна. — Лухан, только не говори мне, что капитан его даже на ручки не взял.
— Он не взял его на ручки, — Хань забрал Соджуна и сел на диван, принимаясь качать своё маленькое сокровище. Чен присел рядом с ним. — У меня такое чувство, что я ему больше не нужен, и Соджун ему не нужен. Он обещал, что вернётся через год, а прошло полтора. И увидев впервые своего сына, он не захотел даже подойти к нему.
— Лухан, ты ошибаешься. Капитан любит вас с Соджуном. Знал бы ты, как в каждом порту он рыскал по всем рынкам в поисках детских игрушек и одежды. Он даже в трактир ни разу не зашёл. Он либо сидел всё время в своей каюте, либо ходил по рынкам, либо грабил богатых вельмож. Я один раз предложил сходить на рынок вместо него, когда он был слишком уставшим и не спал несколько ночей, но он на меня наорал, сказав, чтобы я не смел говорить ничего более тупого. Всё это время он думал о вас.
— Тогда почему вы приехали так поздно? — с трудом сдерживая слёзы спросил омега, замечая грустный взгляд своего сына, направленный на него. Соджун чувствует, что с папой что-то не так, поэтому Хань старается удержать непрошенные слёзы и улыбается альфе, который стал его новым смыслом жизни.
— Мы планировали вернуться в срок, но на корабль напали англичане, и когда их командир узнал в Сехуне опасного пирата, убивающего всех подряд и разоряющего деревни крестьян, то нас тут же схватили и отправили в Англию. Король хотел казнить капитана после долгих допросов, на одном из которых он даже всю стражу перерезал, чтобы выбраться из, цитирую, «этой вонючей дыры, наполненной мужиками, натягивающими колготки и парики себе на лысины». Он даже попытался убить самого короля, но того успели вовремя спасти, а капитана на следующий же день на казнь отправили. Ему хотели голову отрубить, но мы вовремя его спасли, оторвав английский флаг от стены и пролетев на нём до самого подиума, где мы дружно выпнули того жирного альфу, который хотел отрубить капитану голову, а потом быстро на этом же флаге свалили за пределы дворца и прямиком к нашему кораблю. И путь от Англии до Кореи был долгим, поэтому мы так опоздали.
Услышав историю Чена, Хань себя возненавидел, ведь он накричал на Сехуна, напридумывал себе всякие небылицы про шлюх, с которыми тот якобы развлекался, хотя от альфы даже запаха чужого не было, а на самом деле оказалось, что Хун всё это время боролся за свободу и любым способом пытался вернуться к ним с сыном. Лухан мысленно дал себе несколько звонких подзатыльников, после чего посмотрел на уснувшего малыша и дал Чену понять, что сейчас им с Сехуном нужно остаться наедине. Чен кивнул, уходя из дому, а Лухан уложил маленького альфу в кровать, чмокнув его в лоб, и отпустил слуг. Затем, когда дом окончательно опустел, он зашёл на кухню, где всё это время сидел попивающий чай альфа. Хань сел напротив него, опустил виновато голову и сжал в руках ткань домашней рубахи. Ему стыдно перед капитаном, который всё это время думал только о нём и об их сыне, пока омега утверждал, что тот их бросил.
— Ты взял мою фамилию и назвал нашего сына в честь моего отца? — первым тишину нарушил Сехун. Он пристально смотрел на омегу, прожигая в нём дыру, и ждал ответа, продолжая попивать чай из разрисованной ажурными узорами чашки. Хань сидел молча, смотря в пол и сильнее сжимая в кулаках подол своей рубашки. — Почему ты назвал его Соджуном?
— Я… Подумал, что тебе будет приятно, ведь ты всегда так хорошо отзывался о своём отце. Думал, что тебе бы хотелось назвать в честь него своего ребёнка, — прошептал Лухан, слыша, как уже пустую чашку ставят на столешницу, а его самого начинают прожигать внимательным взглядом. Омега сжался под суровым взглядом чёрных глаз и почувствовал новую волну стыда перед своим альфой. — Прости, я не знал, что тебя хотели казнить.
— А если бы меня убили, ты бы думал, что я тебя бросил и развлекаюсь с тупыми шлюхами?! — на повышенном тоне спросил Сехун, заставив Ханя вздрогнуть от испуга. — Что бы ты сказал ребёнку, если бы я не вернулся? Сказал, что его отец бросил его и променял на чёртовых шлюх?! — Лухан снова вздрогнул. — Я весь год только и делал, что думал о том, как бы поскорее вернуться и увидеть тебя и нашего сына!
— Если бы ты хотел увидеть сына, то не стоял бы, а взял его на руки! — не выдержал Лухан, поднимая голову, и слёзы против воли полились из его глаз. Его раздражало то, что Сехун во всём обвиняет его, хотя сам не белый и пушистый. Но как бы омега ни пытался казаться рассерженным, его сердце замедляло свой ритм каждый раз, когда он останавливался взглядом на шраме на щеке.
— У меня есть на то причины!
— И какие же?! — они оба поднялись изо стола и подошли друг к другу, заглядывая друг другу в глаза и испепеляя злым взглядом. Капитан зло прорычал, поняв, что этот несносный омежка так просто не отстанет.
— Я всю жизнь убивал детей, — проговорил альфа более спокойным тоном, но огонь в глазах выдавал его гнев и злобу. — Нашему сыну ещё даже года нет! А я просто боюсь, что могу причинить ему боль или что ещё хуже — убить его! Да не будь у меня этого страха, я бы его из рук не выпустил!
Лухан молча смотрел на пирата, понимая, что снова он допустил ошибку, снова не разобрался в ситуации и начал предъявлять претензии. Совесть неприятно заколола в груди, ему стало стыдно. Он понимал, что не будь он таким глупым, то встреча с истинным прошла бы лучше и спокойнее. Поэтому, чтобы заслужить прощение, Хань взял руку пирата и поднёс её к своим губам, мягко целуя и нежно поглаживая её. Он знал, что только это может успокоить альфу. И это действительно так, ведь в который раз Сехун успокаивается и уже не смотрит на истинного раздраженным взглядом, теперь в его глазах только любовь и совсем маленькая долька нежности.
Поцеловав несколько раз ладонь капитана, граф прижал её к своей щеке, начиная тереться о неё, словно довольный котёнок о своего хозяина. Сехун едва заметно ухмыляется, подходя ближе к омеге и впиваясь в сладкие губы, по которым он скучал не меньше, чем по их обладателю. Он целует медленно, будто наслаждаясь вкусом, и несильно кусает нижнюю губу омеги, вслушиваясь в тихий стон. Все обиды мгновенно забылись, стоило только Хуну посадить истинного на стол и проникнуть руками под его рубаху, поглаживая обнаженную спину. А Лухан тем временем обнимает любимого за шею, запуская тонкие пальчики в чёрные локоны волос.
Они настолько сильно скучали друг по другу, что сейчас готовы передать все свои эмоции через пленительный поцелуй. Эти полтора года стали настоящим адом для обоих. Это настолько ужасно — засыпать, не чувствуя тепла любимого, и просыпаться, не получая поцелуй от него. Да ещё присутствовало и непреодолимое желание обнять истинного, вдохнуть его чарующий аромат и просто увидеть его. И даже трудно представить, сколько раз каждый из них мечтал о страстной ночи друг с другом. Они буквально умирали после каждого сладкого сна, где между ними не было ни одного свободного миллиметра, где их губы ни на секунду не разрывали поцелуй и где альфа-капитан вбивался в податливое тело истинного, а тот в свою очередь сладко стонал в поцелуй, умоляя о большем. Именно после таких снов желание увидеться становилось всё сильнее и сильнее.
— Я так скучал по тебе, — прошептал Лу, когда наконец его губы освободили из плена. Он тяжело дышал, продолжая массировать пальцами затылок любимого, а Сехун, пытаясь восстановить дыхание, смотрел на него не в силах оторваться. Хань улыбнулся, чмокая альфу в щеку и тихо шепча: — Люблю тебя.
— А я тебя терпеть не могу. И все твои омежьи заскоки тоже!
— Ну и ладно, — граф начал улыбаться ещё шире, крепче обнимая своего капитана. — Моей любви хватит на нас двоих.
— Идиот, — усмехнулся Хун, наклоняясь к шее Ханя, к тому самому месту, где красовалась его метка. Он уткнулся в основание шеи и глубоко вдохнул любимый запах. Его любимые яблоки по-прежнему спелые и сладкие, буквально только что сорванные с дерева. От этого аромата внутри всё перевернулось, сердце забилось вдвое быстрее. — Небось со всеми альфами в постели побывал, пока меня не было, — Сехун издал смешок, не обращая внимание на то, как маленький кулачок ударил его по спине.
— Что ты такое говоришь?! О каких альфах я мог думать во время беременности?!
— А после неё? — Хун провёл языком по метке, усмехаясь про себя. Он прекрасно знал, что у графа никого не было, что он был верен ему всё это время. И его запах, в котором не было ни единой нотки чужого аромата. Только едва ощутимый запах лаванды, запах их маленького сына.
— Это, что, допрос? — пробурчал омега, прикрывая глаза от наслаждения, которое доставлял ему язык пирата, проходящийся по всей метке. — Зачем мне кто-то другой, когда у меня есть ты?
Сехун ничего не ответил, у него в данный момент было занятие поинтереснее, а именно насладиться телом омеги. Он без конца целовал белоснежную шею, в то время как руки с силой сжимали упругие ягодицы. Он так скучал по этим ощущениям. Но больше всего он соскучился по тонкому голоску Ханя, который начал таять от таких горячих ласк. От таких, которые может подарить только Сехун. Только его руки могут одновременно с силой и нежностью сжимать ягодицы, только его губы могут целовать так страстно и только от его тела может исходить такой жар.
Эта ласка могла бы продлиться намного дольше и, возможно, переросла бы в страсть, если бы маленький Соджун не начал плакать. Се пришлось отстраниться от дегустирования любимого тела, а Хань устало вздохнул, чмокнул альфу в губы и слез со стола, направившись в детскую к своему чуду, которое и минуты не могло прожить без своего папочки.
Остаток дня пролетел незаметно. Лухан посвятил себя Соджуну, постоянно играя с ним и заливисто смеясь над его пухлыми щёчками. Сехун разобрал мешок и к концу дня все вещички и игрушки маленького альфы лежали в шкафчиках. Пират краем глаза наблюдал за тем, как Лу щекочет их сына, а тот громко смеётся. Невольно на его лице появляется счастливая улыбка. Хоть он всегда и считал, что семья делает альфу слабее, а пирата она и вовсе лишает свободы, но теперь, видя своего сына и улыбку на лице своего омеги, он понимает, что ничего лучше и быть не может. Но как же всё-таки удивительно, что такой альфа, как Сехун, который убил за свою жизнь больше людей, чем все преступники вместе взятые, обрёл такое счастье. Судьба действительно любит его.
Когда Соджун наконец уснул, на дворе был уже вечер. Все улицы окутали сумерки. Лухан, увидев, что уже довольно темно, закрыл створки на окнах в детской и, поцеловав в щёчку уже сопящего малыша, направился в спальню. На кровати в одних лишь штанах лежал и читал Сехун, сразу же заметивший появление уставшего и сонного омеги. Проследив за тем, как граф подошёл к кровати и тихо залез под одеяло, сразу же прижимаясь к истинному, Се усмехнулся, кладя руку на талию омеги и продолжая вчитываться в кривые строчки пожелтевшей книги.
— Сехун~а, — полушёпотом проговорил Хань, поднимая голову и встречаясь с взглядом альфы. — А что случилось с Каем после того, как мы расстались?
— Мы были в порту Норис, и я решил выкинуть его туда, потому что забота о нём в мои планы никогда не входила. Как я помню, этого урода подобрал священник по имени До Кёнсу, который оказался его истинным. Кай втрескался в него по уши и даже неделю не вылазил из церкви, замаливая свои грехи.
— Ого, — граф очень удивился рассказу альфы, что даже не сразу поверил. Но увидев, что пират говорил на полном серьёзе, он удивился ещё больше. Сложно даже представить себе, что такой человек как Кай будет ходить в церковь и молить о прощении грехов, ради омеги. — А как Чен с его омегой?
— Почему ты не спросил об этом его, когда он приходил сюда? — недоуменно спросил Хун, понимая, что сегодня ему больше не дадут почитать. — И вообще, — он отложил книгу и навис над Лу, заглядывая тому в глаза, — лучше ублажи своего альфу, а не сплетни собирай.
— А если я не захочу? — с хитринкой в глазах спросил омега, обняв за шею капитана, и подставляя свою для жарких поцелуев.
— Тогда придётся применить силу, — с усмешкой ответил Сехун, захватывая в плен чужие губы, не сразу замечая, как шаловливый язычок коснулся его. — Тебя вообще нужно выпороть как следует после сегодняшнего цирка.
— И что же я должен сделать, чтобы мой капитан простил меня? — игриво спросил Лухан, принимаясь снимать пояс, держащий пиратские штаны альфы. Когда с ним было покончено, рука омеги проникла в штаны пирата, сжимая налившийся кровью член и проводя по нему несколько раз.
— Думаю, ты уже понял, что надо делать.
Дальше они просто наслаждались телами друг друга. Лухан во второй раз в своей жизни обласкал член пирата языком и ротиком, а Сехун был горяч, как никогда. Он не упустил ни одной части тела омеги, исследовав каждую языком, губами и руками, после чего вбивался в его податливое тело то болезненно резко, то мучительно медленно. Они так скучали друг по другу, по этой близости, по этой страсти, по этим поцелуям и прикосновениям. Этой ночью они словно пытались наверстать упущенное за полтора года.
Лухан старался стонать тише, чтобы не разбудить Соджуна, но получалось плохо, поэтому Сехун накрыл его губы своими, ловя ртом эти самые блаженные стоны. В очередной раз он убеждается, что лучше Ханя нет никого. Особенно в плане секса. Ни одна шлюха из трактиров не сравнится с ним. Ни у одной из них нет таких потрясающих бёдер, таких упругих ягодиц, такого сладкого голоса, такой фигуры, таких нежных рук и такого дурманящего запаха. Лухан такой один на всю Вселенную, и он принадлежит именно Сехуну. Это точно подарок судьбы.
Эта ночь окончательно превратилась в сказку, когда оргазм огромной волной накатил на парней и когда узел на несколько часов соединил их тела. Теперь они не боялись сцепки, не боялись, что Лу может забеременеть, ведь теперь они оба только этого и хотят.
— Родишь мне ещё одного сына? — спросил Сехун, когда уже пятидесятый по счёту оргазм заставлял их тела дрожать.
— Сначала Соджуна перестань бояться, а потом я подумаю.
— Мы уже сцепились, а значит думать тебе не придётся, — улыбнулся альфа, быстро чмокая любимого в губы, и приглушённо застонал от новой порции оргазмов, подаренных сцепкой.
— Ещё не факт, что я забеременею после этой ночи, ведь течки то нет.
— Я остаюсь здесь на два месяца, и в этот период все твои ночи будут бессонными до тех пор, пока я не узнаю, что у меня будет второй сын.
— Тебе придётся очень постараться, Сехун~а, — Хань улыбнулся, обнимая истинного и позволяя ему оставить кучу засосов на своих плечах и шее.
Только к полуночи узел спал и позволил парням выдохнуть. Но уснули они не сразу, так как Сехун ещё около получаса не мог насладиться губами омеги. А когда наконец отстранился, то прижал Ханя к себе и уснул, вслушиваясь в мирное сопение под боком.
***
Посреди ночи Сехун проснулся из-за громкого плача ребёнка. Он нахмурился, приоткрывая глаза, и недовольно прошипел из-за того, что его выдернули из сладкого сна. Альфа посмотрел на истинного, прижавшегося всем телом к его, и легонько потряс его за плечо.
— Лухан, ребёнок плачет, — охрипшим голосом сказал Сехун. Но все его попытки так и не обвенчались успехом, так как альфа просто морально не мог разбудить это милое создание, прижавшееся к нему. Перед тем, как встать с постели, капитан недовольно прошипел, проклиная всё и вся, и выпутался из омежьих объятий, укрыв истинного одеялом, чтобы не замёрз. — Понарожают милых омег, а потом мучайся! — пробурчал Се, натянув на себя штаны и направившись в комнату к плачущему сыну. И как только Лухан не услышал такого громкого плача? Видимо, омега настолько вымотался за день, что до утра его будет нереально поднять. Альфа зашёл в детскую и подошёл к кроватке, видя внизу рыдающего сына. Се пару секунд пытался успокоиться и просто взять малыша на руки, что, к счастью, увенчались успехом. — И что ты плачешь? Ты же альфа, а альфы никогда не плачут. Успокойся.
Соджун на удивление замолк, смотря блестящими от слёз глазами на своего отца. Се ухмыльнулся, кладя маленький комочек на диван и принимаясь искать новые пелёнки. На это у него ушло минут пятнадцать, а затем ещё и полчаса он потратил, чтобы поменять эти пелёнки. Сказать, что это было тяжело, ничего не сказать. Пират про себя понимает, что пеленать куклу было в десять раз легче, чем настоящего ребёнка. Да, до того, как англичане напали на его корабль, он не только покупал гору игрушек и одежды для сына, но и учился всему, что необходимо уметь новоиспечённому отцу. Хорошо, что никто из его команды не знает об этом, а то засмеяли бы.
Когда мучения Хуна закончились, он посмотрел на своё творение и заметил, что Соджун тянет к нему ручки. Капитан едва заметно улыбается, садится на диван, беря на руки своего малыша, теперь не боясь причинить ему боль. Как вообще можно сделать что-то плохое с этим милейшим созданием? Стоило Соджуну оказаться на руках у отца, как он принялся трогать его лицо маленькими пальчиками и внимательно разглядывать каждую черту его лица, весело смеясь при этом. Хун целует ручку мальчика, тоже разглядывая его улыбающееся личико.
— И почему эти двое говорили, что ты похож на меня как две капли воды? — тихо спросил старший альфа, позволяя сыну играть со своим пальцем. — Нос Ханя, ручки тоже его. Такие же нежные. И глаза… — он смотрит в тёмно-карие глаза, узнавая в них влюблённый взгляд любимого омеги. Именно этому взгляду он когда-то поддался и утонул в нём. — А от меня только цвет волос и черты лица?
Сехун сидел так ещё некоторое время, любуясь тем, как Соджун играет с его рукой и весело смеётся. Затем он уснул, утомлённый заботами о ребенке, и вскоре за ним последовал и маленький альфа, схвативший пальчиками палец отца и прижавший его к себе.
Лухан, который всё это время спал и не слышал ничего, что происходило в другой комнате, зашевелился и принялся искать руками своего альфу, чтобы прижаться к нему и согреться. Но ощупав абсолютно всю кровать, омега приоткрыл сонные глаза, осматриваясь и понимая, что он лежит в кровати один. Он резко подскочил, осматривая всё вокруг, ища одежду или хоть какой-то намёк на то, что Се действительно дома и что Ханю не приснился приезд истинного. Заметив рубаху, висящую на спинке стула, граф выдохнул, натянул штаны и отправился искать любовь всей своей жизни. Он подумал, что пират вряд ли будет в детской, поэтому хотел отправиться на кухню, но стоило только пройти мимо двери в комнату сына, как в нос ударил запах черники, исходящий оттуда. Омега удивлённо уставился на дверь, не веря своим догадкам, и, дернув за ручку, зашёл внутрь.
Картина, которая предстала его взору была настолько милой, что он не смог сдержать счастливой улыбки. Сехун спал, откинув голову на спинку дивана и держа в одной руке спящего Соджуна, который в свою очередь сжимал палец отца в маленькой ручонке. Издав тихий смешок, Хань подошёл к своим любимым альфам и, взяв одного на руки, положил в кроватку, предварительно поцеловав свое чудо в обе щёчки. Затем он подошёл к капитану, садясь тому на колени и так же нежно, как и сына, чмокнул его в обе щеки, следом слегка касаясь его губ. Невозможно описать словами, как он соскучился по этим губам и по этому запаху, в котором не чувствовалась ни единая нотка чужого запаха, что не могло не порадовать омегу.
Отстранившись от чужих губ, он почувствовал, как сильные руки схватили его за талию и притянули ближе к обнаженной груди альфы. Сехун проснулся, как только почувствовал, что из его рук забрали Соджуна. Он уже было подумал, что это кто-то чужой и хотел было подскочить и броситься на него, но, принюхавшись и почувствовав запах любимых яблок, успокоился. А когда он ощутил любимые губы, которые он не спутает ни с какими другими, то тут же расслабился окончательно.
Не говоря ни слова, Се впился в эти самые губы, прижимая вплотную к себе податливое тело омеги, который мгновенно обхватил шею истинного руками, поглаживая затылок и сжимая чёрные волосы. Кусая нижнюю губу, сплетаясь языком с чужим и хватая губами блаженные стоны, Сехун спустился руками на поясницу, а затем и вовсе проник ими под ткань свободных брюк и сжал ягодицы омеги, вызывая у того тихий смешок. Альфа определённо потратит два месяца, на которые он здесь останется, на эти шикарные ягодицы и не менее сногсшибательные бёдра, из-за которых он всегда истекал слюнями.
— Кажется, кому-то интересно, чем мы занимаемся, — прошептал Сехун, нехотя отстранился от губ разомлевшего и почти не соображающего омеги, который уже готов отдаться своему властному капитану. Хань, тяжело дыша, обернулся, замечая, как два маленьких глаза внимательно смотрят на них. Он тихо захихикал. — Любопытством он точно пошёл в тебя. Только ты всегда надоедал, расспрашивая обо всём, а он хотя бы тихо смотрит.
— Мне просто было интересно… — обиженно проговорил Лу, отворачивая голову и намереваясь слезть с колен пирата, но сильный шлепок по ягодице мгновенно предотвратил побег омеги. Хань вскрикнул от неожиданности и хотел было накричать на истинного, но его вовремя заткнули горячие губы, которые вовлекли его в жаркий и несдержанный поцелуй. — Неужели ты сам поменял ему пелёнки?
— А что, ты во мне сомневаешься? — прищурив глаза, спросил Се, снова шлёпая омегу по заднице и одной рукой подкрадываясь к его соску, который он в конечном итоге сильно сжал.
— Сехун, пошли в спальню, не при ребенке же заниматься взрослыми делами.
— Почему бы и нет. Зато он с детства будет знать, как соблазнять и сводить с ума надоедливых омег, — после этого Хань ударил Хуна кулаком по плечу, заставляя того усмехнуться и снова заткнуть омеге рот поцелуем. — Знаешь, Соджуну вполне могут пригодиться навыки, которыми мы владеем, — Лухан недоумевающе посмотрел на пирата, пытаясь понять, чем же это ребёнку может пригодится знание того, как надо заниматься сексом и что надо щупать, чтобы было приятно. — Знаешь, во сколько лет у меня был первый омега?
— Даже представить боюсь, — пробубнил омега, напрягая извилины и предполагая. — В четырнадцать… Или же в шестнадцать?
— В одиннадцать, — то, с какой быстротой увеличились глаза графа, было просто невероятным. А описать, насколько он был шокирован словами Сехуна, невозможно. — Я слишком рано оказался один, и поэтому организм включил инстинкты.
— И кто был твоим первым опытом?..
— Деревенская девочка, чьи родители меня приютили на один день. Правда, после этого они меня вышвырнули, наорав, что я обесчестил их драгоценную доченьку и что теперь её никто замуж не возьмёт. И чего они орали тогда, всё равно она была бревном, которых ещё поискать стоит, — Хань задумчиво посмотрел на альфу, краснея и опуская взгляд, который невольно остановился на груди. — Говори уже. Хватит краснеть.
— Я… Тоже… Был плох? — неуверенно спросил Лухан, краснея ещё сильнее. Сехун пару секунд недоуменно смотрел на него, а потом начал громко смеяться, на что омега обиженно надул щёки. — И чего ты смеёшься?
— Ты — самый глупый омега на свете, который может вынести мозг за пару секунд, что меня жутко бесит, — глаза графа заслезились, стоило ему услышать такие слова. — Но зато ты самый красивый, до жути заботливый, и даже в свой первый раз ты был бесподобен. Думаешь, если бы ты был бревном в постели, я бы полюбил тебя?
— И я люблю тебя, — со слезами на глазах проговорил Лухан, крепко обнимая альфу и целуя его в губы. Нельзя описать все те эмоции, что сейчас полыхали в омеге. Он просто был счастлив. Счастлив, что его альфа признал его и подарил ему всё, о чём может мечтать омега. Они наконец поднялись с дивана и, не разрывая поцелуй, направились в спальню, пока малыш Соджун заинтересованно провожал влюбленных родителей.
***
Десять лет спустя.
— Эй, защищайся, подлый трус! — закричал темноволосый мальчик, размахивая деревянным мечом из стороны в сторону, пока другой светловолосый мальчик пытался угомонить своего старшего брата.
— Соджун, прекрати уже, что тебе сделало это чучело?! — закричал младший альфа, умудрившись перехватить меч из рук брата и спрятать его под мышку, чтобы тот ненароком не поранил кого-нибудь. Соджун посмотрел на младшего зло и обиженно, буквально грозя расправой.
— Мальчики, что вы делаете? — к братьям, между которыми уже назревал конфликт, подбежала девочка с кудрявыми рыжими волосами. Она была на несколько лет младше них обоих, но это не мешало братьям сдружиться с ней. Она улыбнулась им своими приподнятыми уголками губ и подарила по цветку каждому, задерживаясь взглядом на младшем брате Мино.
— Привет, Сомин, — пробурчал Соджун, кидая злые взгляды на брата. — Мы ждём, когда приедет отец. Папа ждёт возле пристани, а мы решили немного погулять.
— А откуда должен вернуться ваш отец? Он, что, моряк? — удивилась Сомин, ведь она раньше никогда не слышала о том, что у братьев есть отец. Хотя она и знакома с ними всего лишь год.
— Он — Великий капитан, пират и тот, кто когда-то украл папу и сделал его своим пленником. Его зовут О Сехун, — гордо заявил Соджун, надменно поднимая голову. Точь в точь, как и его отец. Мино шикнул, закатив глаза. — В будущем я стану таким же великим пиратом, как и мой отец.
— Мино, только не говори, что ты тоже хочешь стать пиратом, — умоляюще проговорила Сомин, приходя в ужас от осознания того, что отец братьев похитил их папу. Как только их папа смог полюбить своего похитителя? Девочка знала, что её отец тоже является пиратом, но он по крайней мере не был жестоким капитаном, убивающим людей. Он наоборот был очень добрым и заботливым. И был он в команде как раз-таки О Сехуна.
— Нет, что ты?! Я стану адмиралом и буду прислуживать королю, — Соджун усмехнулся.
— Точнее, ты хочешь стать верным псом короля, который неоднократно пытался убить нашего отца! — закричал старший альфа, что сильно разозлило обычно спокойного Мино. Они уже хотели броситься друг на друга с кулаками, но услышав, что прибыл корабль их отца, переглянулись и бросились к пристани.
Стоило Лухану увидеть знакомый корабль, как он тут же принялся поправлять прическу, заправляя выпавшие прядки за ухо, и разгладил складки на одежде. Он выпрямился, незаметно улыбаясь и даже не замечая, как корабль уже оказался возле пристани. Сехун по канату спустился с корабля, сразу же самодовольно подходя к своему омеге и вовлекая его в долгий поцелуй, обнимая того за талию.
— Отец! Ты вернулся! — Соджун и Мино подбежали к отстранившимся друг от друга родителям и, дождавшись, пока Сехун присядет, обняли его, довольно улыбаясь. А Лухан стоял рядом, смотря на это и счастливо улыбаясь.
— Что, разбойники мои, опять дрались? — спросил Сехун, когда они вчетвером, держась за руки, шли домой. Соджун и Мино покраснели и виновато посмотрели на родителей. — Из-за чего на этот раз?
— Из-за того, что Мино хочет прислуживать королю, который пытался убить тебя! — закричал Соджун, тыкая пальцем в лоб младшему брату. Сехун и Лухан переглянулись, тихо хихикая над сыновьями. Хун всю дорогу пытался объяснить старшему сыну, что каждый выбирает свой путь и что за это винить никого не надо, но Соджун упорно стоял на своём. Точно, как и его отец. Потом всё же он успокоился, когда Се пригрозил, что больше не пустит его на свой корабль, и оставшуюся дорогу до дома он и Мино рассказывали о том, как у них дела и истории, которые им рассказывал Лухан. — Отец, а почему ты бесчувственный чурбан?
— Что?! — Лухан мгновенно напрягся, понимая, что только что родной сын подставил его. Он покраснел, ощущая пристальный взгляд истинного, который так и говорит о том, что сегодня омегу ждёт порка. — Парни, бегите в дом, нам с папой нужно кое-что обсудить, — братья отпустили руки родителей и помчались в дом, оставляя своего папочку на растерзание злому отцу. Сехун прижал к себе омегу, продолжая прожигать того взглядом, пока глаза Ханя бегали по его телу, замечая новые шрамы. — Я вижу, ты весь год только и делал, что думал, как меня спровоцировать. И почему это я бесчувственный чурбан?
— Ну, Сехун~а, я тогда просто обиделся и долго злился. Прости меня, — Хань принялся целовать альфу в обе щеки, пытаясь этим действием вымолить прощение.
— Когда дети лягут спать, накажу тебя, понял? — вместо ответа Лухан улыбнулся, чмокнув любимого в губы, и мысленно торжествовал, что сегодняшнюю ночь он наконец проведёт со своим пиратом.
— Слушаюсь, мой капитан, — и они оба утонули в сладком поцелуе, которого им обоим не хватало целый год.
