Чимину просто повезло

      Фильм резко перестаёт быть для меня интересным, а Чонгук мягкий такой и тёплый, как котёнок или даже крольчонок. А ещё красивый и милый очень. И сексуальный тоже. Хотя третье, явно, лишнее. Мозг вернись, я всё прощу. Вот только не двигайся, Гукки, умоляю, я же не выдержу. Его, конечно, жалко и всё такое, но наглость он, кажется, имеет отменную. Я упустил момент, когда начал думать об этом ребёнке в таком ключе. Чимин уже косится на нас каким-то недобрым взглядом. Подумает ещё, что я его брата совращаю. Не, не надо мне такого. Я ещё не настолько свихнулся, чтобы при нём это делать. Да ладно, шучу. И при нём бы смог ахах.       — Хён, я тебе не мешаю? — О боже он всё-таки умеет говорить! И голос такой красивый. Где записывают в фан-клуб Чон Чонгука?       — Н-нет, всё нормально, мне даже так удобней, — улыбаюсь ему своей фирменной квадратной улыбкой и получаю в ответ не менее искреннюю красивую улыбку Чона. И не вру, кстати. Обнимать Чонгука удобно, даже очень. А ещё поцеловать хочется… за ухом… и не только. Слишком милый. Или я слишком странный. Видимо, я сильно отвлёкся на созерцание прекрасного, потому что в фильме началась постельная сцена. В комедии. Или это уже другой фильм. Но не суть. Мелкий резко отворачивается от экрана и утыкается лицом мне в шею. Чимин просто закрывает глаза. А я чувствую себя извращенцем. Или просто идиотом, потому что я в их возрасте и не такое смотрел. С экрана доносятся стоны, а в районе шеи я чувствую судорожное дыхание. Чёрт, Чон Чонгук! Это слишком, даже для меня. И выключить не могу — встать придётся. А он весь сжимается, и я всеми клеточками чувствую, насколько ему сейчас неловко. Бедный ребёнок. Как будто мне сейчас офигеть как здорово. Хотя с какой-то стороны, да, не буду врать, ибо смущённый до чёртиков Гукки у меня на груди — это круто. Моими внутренними молитвами картинка на экране меняется. Только сейчас замечаю сбоку от себя коробку от диска, и, оказывается, у фильма ограничение 21+. Мда, мой косяк. Медленно оттаскиваю от себя это дрожащее (не то от страха, не то от возбуждения) чудо и выключаю к чертям эту «комедию». Возвращаюсь на диван, собираясь спросить, что нам ещё посмотреть, но в этот момент свет в доме резко гаснет, а за окном раздаётся неимоверно громкий раскат грома. В следующую минуту чувствую, как кто-то мёртвой хваткой вцепляется в моё бедное тельце. И этот кто-то не Чимин.       — Оу, Чонгук~а, ты боишься грозы? — совершенно не хочу смеяться над ним, скорее, умиляюсь, но он не так меня понимает и тушуется.       — Ээ, нет, я просто…       — Да ладно, я тоже побаиваюсь, а ты, Чимин?       — Неа.       — Ну тогда открой, пожалуйста, шторы на окне — хоть чуть светлее станет, а то мы не можем отсюда встать, — господи, кого я обманываю? Естественно, мне абсолютно плевать на эту грозу и вообще… но оттолкнуть от себя Чонгука сейчас равносильно предательству, так что пусть пока думают, что их хён тоже несмелый ребёнок. Чимин выполняет мою просьбу, и комната немного светлеет. На улице и правда творится нечто ужасное в виде сильного ветра, ливня и бесконечных молний, — так, ладненько, раз свет нам отрубили, ничего не посмотришь, тогда что будем делать?       — Я петь хочу, — как ни странно говорит мелкий, и глаза у него так загораются.       — Петь? А ты умеешь? — Честно говоря, я сильно удивлён. Но послушать очень хочу.       — Ага, мы с хёном часто поём вместе, — так непринуждённо отвечает он, как будто это вообще в порядке вещей и каждый второй так делает.       — О, серьёзно? Ну спойте тогда мне что-нибудь? Я просто немного разбираюсь в этом, — а если быть точным, то очень хорошо разбираюсь, благодаря Юнги, кстати.       — Хорошо, — легко соглашаются они, и Чимин включает минус на телефоне. Песню узнаю с первых нот — «We don't talk anymore» — и с них же хочу расплыться в розовую лужицу, потому что голос Чонгука нереальный, а слово «overdose» вообще в самое сердце. Чон Чонгук, который боится грозы и разговаривать и вот этот парень с глубоким, проникающим в самую душу взглядом, точно один и тот же человек? Как можно настолько понимать смысл песни в его-то 19? О, партия Чимина! И если у Гукки голос сладкий и обволакивающе низкий, то у Чима он мягкий и очень даже высокий. Юнги понравится. Надеюсь, он ещё не слышал, как поют эти двое, и для него это будет приятным сюрпризом, ибо он падок на такие тембры. Последние строчки допевает Чонгук, и меня можно выносить. У него определённо талант, равно как и у Чимина.       — Ваа~ я в восторге, ребят! Вы, случайно, не пытались пройти прослушивание в какой-нибудь компании? — Мне правда безумно понравились их голоса и, как человек с музыкальным слухом, могу сказать, что их взяли бы в любое агентство.       — Нет, не пробовали, там деньги нужны, а у нас их нет, — смущённо отвечает Чон.       — Зачем? Там же просто заявку заполнить нужно: пол, возраст, навыки, цель и так далее, а потом уже всё от ваших способностей зависит. Деньги совершенно ни при чём. А, и раз вы ещё несовершеннолетние*, то плюс ко всему — письменное согласие родителей или опекуна на ваше вступление в ряды трейни.       — Вот именно, а ни тех, ни других у нас нет, — боже да я сам готов усыновить вас ради этого.       — Оу, сори, я забыл. Ну, знаете, с этим можно разобраться. Ладно, а так, кем вы хотите стать?       — Ну вообще, быть айдолами — это и есть наша общая детская мечта. Она не беспочвенна: голосовые данные нам достались от мамы, а танцевать мы сами научились, — отвечает Чимин и чёрт, в принципе у нас с Юнги есть силы осуществить их мечту, но это потом.       — Танцевать?       — Ну да.       — А покажете? — безумно хочу это увидеть. С детства фанатею по танцам и, если они действительно офигенно танцуют (а я почти не сомневаюсь в этом), то я в лепёшку расшибусь, но айдолами их сделаю.       — Ну можем, да, — отвечает Гукки, и чёрт бы побрал грёбаного Мин Юнги, которому нужно прийти домой именно сейчас! End POV Тэхён.       Юнги заходит в квартиру и, скинув куртку, быстрым шагом направляется в зал. У него есть кое-какая важная информация.       — Ты нам всю малину испортил, — начинает ныть Тэхён, как только Мин переступает порог комнаты, — мелкие танцевать собирались, а тут ты.       — Ой, иди к чёрту со своей малиной, — беззлобно шипит Юнги и достаёт из кармана сложенную в четыре раза бумажку, — у меня тут кое-что поважнее танцев, — добавляет он и выжидающе смотрит на всех присутствующих.       — Ну что там у тебя? Не тяни кота за одно место, — не выдерживает Тэ и, в один прыжок преодолев расстояние между ними, выхватывает листок из рук хёна. Быстро побежав взглядом по строчкам, он так и застывает с открытым ртом и огромными от удивления глазами, — это… как это… что это? — От увиденного, у Тэхёна слова ни в какую не хотят складываться в связное предложение. Чимин тоже не выдерживает и берёт бумагу из рук Тэ. Чонгук заглядывает ему через плечо, и теперь они понимают, из-за чего так завис старший, потому что они делают то же самое, и Юнги уже жалеет, что сразу сам спокойно всё не рассказал. Стоять сейчас здесь и смотреть на три до невозможного удивлённых лица — выше его сил.       — Хён, это значит… — начинает Чимин, но дальше чисто физически не может продолжить.       — Да, да, да, чёрт возьми, это значит, что теперь я — ваш опекун, именно. И нет, это не значит, что вы должны относиться ко мне, как к отцу или что-то в этом роде. Ни в коем случае, а если кто-то из вас попробует это сделать — убью сразу же, — отвечает Юнги и уже сомневается в правильности своего решения усыновить этих парней, потому что в следующую секунду они буквально набрасываются на него с объятьями и словами благодарности. Мин абсолютно не понимает, за что они вообще его благодарят, если даже не выяснили, зачем он это сделал. Но им-то может быть и не интересно, а вот Тэхёну даже очень. Он вообще чувствует себя обманутым идиотом, который ничерта не понимает.       — Это всё, конечно, хорошо, но… Мать твою, Мин Юнги может ты объяснишь мне, наконец, что здесь происходит?! — Взрывается Тэ и смотрит отнюдь не добрым взглядом. Ещё бы! Он-то считает себя лучшим другом Мина, одним из самых близких ему людей, а на деле узнаёт всё последним. Обидно? Очень.       — Объясню, объясню, не злись, — примирительным тоном заверят Юнги и даже руку ему на плечо кладёт, решив, что Тэхёну, и правда, пора уже всё узнать, — давайте выпьем за эту сделку, а я как раз расскажу тебе всё? — Предлагает Мин, и они всей своей небольшой компанией идут на кухню. Юнги достаёт из холодильника две бутылки соджу, оставленные на особый случай, и ставит их на стол, попутно захватив несколько рюмок.       — Хэй, тут вообще-то несовершеннолетние имеются, им пить нельзя, — говорит Тэхён, поглядывая на мелких.       — Ну и что? Ой, много ты не пил, когда тебе столько же было? — Усмехается Мин и наливает всем по полному стаканчику.       — Не знаю, как ты, Чимин, но лично я Чонгуку пить не дам. — Довольно резко произносит Тэ и отодвигает от Чона рюмку. Тот вопросительно уставляется на старшего, но, увидев абсолютный протест в его глазах согласно кивает.       — Так, так, а с этого места поподробней, пожалуйста, — заинтересованно говорит Юнги, скрестив руки на груди, — когда это вы успели так сблизиться?       — Сегодня, когда ещё? — Улыбается своей квадратной улыбкой Тэ, — ты давай зубы не заговаривай, а рассказывай, потому что эти тоже мне нихрена не объяснили, — переводит тему Тэхён, надеясь, что ему не придётся вдаваться в подробности их с Чонгуком сближения. Но кого он обманывает? Всё равно, через пару дней он же первый прибежит к Юнги и начнёт всё красочно описывать, ну и совета заодно спросит, потому что какое-то чутьё ему подсказывает, что не совсем нормально таять от любого прикосновения младшего и нервничать в его присутствии.       — Окей, окей, ладно, ты всё же моя семья, так что должен знать всё, — начинает Мин, садясь за стол.       — Что? Ты же ещё не пил, вроде, хён, что за речи? — Откровенно смеётся Тэ.       — Ой, заткнись и слушай. Короче, эти ребята — воры с 4-ёхлетним стажем, — говорит Юнги, а у Тэхёна челюсть почти на стол падает, — а я, как ты знаешь, работаю немного в противоположном направлении. Собственно, из-за их дела меня перевели в Сеул, как одного из лучших полицейских. Просто до этого их никто ни разу не смог поймать и даже увидеть, потому что схему они отработали, надо сказать, крепкую. Честно говоря, я тоже промучался с ними пару недель и уже забить хотел, но тут они решили перейти с магазинов на квартиры и, по «счастливой» случайности, первой оказалась моя, — рассказывает Мин, одновременно попивая соджу. Чимину с Чонгуком провалиться хочется. Они и представить не могли, что слышать о себе со стороны так неприятно, да ещё и видеть реакцию Тэхёна. Гук вообще глаза поднять боится.       — Офигеть… Это всё — правда? — До конца не верящим тоном спрашивает Тэ, в душе очень надеясь на то, что сейчас Юнги подпрыгнет, начнёт смеяться и говорить, что его разыграли. Но ничего такого не происходит, а Юнги спокойно отвечает:       — Ага, самая что ни наесть. Так вот, это ещё не всё. Я, как честный мент, хотел сдать их, как поймаю, получить свои заслуженные премию и повышение, но… После того, что я услышал от Чимина, моё желание кардинально изменилось. А уж после поездки в их место обитания, я принял решение об опекунстве, для того, чтобы проблем было меньше, да и мне легче дальше заниматься ими. Думаю, ты понимаешь, во что я ввязался, — усмехается Юнги, — вот, собственно, и всё.       — Вот это стори у вас, конечно — задумчиво говорит Тэхён, всё ещё надеясь на то, что это глупая шутка. Но судя по опущенным головам младших, это реальная история, — но знаете, мне всё равно кем вы там были, что делали и так далее, главное, что сегодня я познакомился с двумя офигенными парнями, с которыми хочу общаться ещё очень долго, — улыбается Тэ, призвав разум и заставив себя расслабиться.       — Вот и я об этом, — соглашается Мин, и они с Тэхёном в течении часа выпивают бутылку алкоголя: то за усыновление, то за что-нибудь вообще левое. Чимин так и не притрагивается к стакану потому, что пить боится, и они с Гуком всё это время слушают какие-то задушевные истории Тэ и наблюдают за постепенно пьянеющими хёнами.       — Ой, ребят, давайте спать. Я лично уже вырубаюсь, — пьяным голосом говорит Тэхён и встаёт, слегка пошатываясь.       — Ну го домой, — отвечает ему Юнги и тоже поднимается со своего места. Чимин с Гуком опасливо поглядывают на старших, ибо они и понятия не имеют, чего можно ожидать от них в пьяном виде.       — Ты издеваешься? Час ночи, на каком хере я домой поеду? — Бесится Тэ и направляется в гостиную.       — Ты на машине, очнись, — усмехается в ответ Мин и чувствует, что их начинающаяся перепалка закончится не скоро.       — И что? Я пьяный и спать хочу, а ездить в таком состоянии опасно. Я тут остаюсь, и не возникай, — говорит Тэхён, демонстративно плюхнувшись в кресло.       — У меня не отель, если что — спальные места ограничены, — язвит Юнги, до конца не понимая, почему он так сопротивляется, но раз начал — уже не отступишь.       — Ну и нормально, у тебя их четыре, а нас как раз четверо. Я на диванчике даже лягу, так уж и быть, — смеётся Тэ.       — Ага, а их ты в прихожую на коврик выкинешь — говорит Мин, кивнув на парней.       — Нет, зачем? Кто-то со мной, а кто-то с тобой. Просто я с тобой ни за что спать не буду, — заявляет Тэхён.       — С чего это?       — У тебя есть очень стрёмная привычка, и ты знаешь, о чём я, — фраза звучит крайне странно, но Тэ сейчас не в состоянии думать над этим, он просто хочет лечь уже на грёбаную кровать и уснуть.       — Окей, знаю, и что делать будем? — Спрашивает Юнги, уже смирившись с тем, что ночуют они сегодня все вместе.       — Хён, — зовёт Чонгук, а ему отвечают сразу три голоса.       — Так, Чонгукки, когда мы все вместе, называй нас либо по имени, либо добавляй его к слову «хён», окей? — Говорит Мин, потирая переносицу.       — Хорошо, Тэхён-хён, я бы мог с тобой лечь, если ты не против, — смущённо говорит Чон, а Тэхён сдохнуть от радости хочет.       — Не против, конечно, — взяв себя в руки, улыбается он, — ну вот и решили: я с мелким, а вы с Чимином, — говорит он, уже обращаясь к Юнги.       — А нас ты спросить не хочешь? — Почему-то злится Мин.       — А что тебя не устраивает? Чим, не волнуйся, он тихий и даже не пинается, тебе же нормально? — А это выбешивает Юнги ещё больше. Почему квартира его, а вопросы ночлега решает его друг?       — Мне... я не знаю... если Юнги-хён не против, то всё нормально, — стушевавшись, отвечает Чимин, поглядывая на Мина. Вообще его сейчас больше удивляет то, что его замкнутый в себе брат так легко согласился спать с кем-то другим, кроме него.       — Вот и отлично, — радостно восклицает Тэ.       — Прекрасно, моё мнение засунули в жопу, ну и ладно, — обиженным тоном говорит Юнги, хотя уже успел успокоиться, да и перспектива провести целую ночь рядом с этим милым рыжим чудом ему уже нравится.       — Да блин, хён, что не так? Ты его боишься что ли? — Возмущается Тэхён.       — Да нормально всё, расслабься, — смеётся Юнги.       — Придурок.       — Знаю.       На этом их милый разговор заканчивается, и все расходятся стелить постели.       — А, хён, теперь они могут называть тебя папочка? — Заливисто ржёт Тэхён, случайно столкнувшись с Юнги в коридоре. Тот только глаза на это закатывает, но шутка ему нравится, и он даже посмеётся над ней. Потом. Когда один будет. А сейчас он идёт к себе в комнату и видит в ней неловко переминающегося с ноги на ногу Чимина.       — Я думал, ты уже лёг, — говорит Мин и выключает свет. Комната на несколько секунд погружается в темноту, но затем глаза привыкают и благодаря свету, проникающему через окно, становится немного светлей. В таком освещении внешность Чимина кажется Юнги чем-то нереальным, а его рыжие волосы похожи на яркое пламя, — где будешь спать? С краю или у стены? — Спрашивает Мин, отвиснув от такого вида.       — Не знаю, как тебе удобно, хён, — отвечает Чим.       — Тогда туда ложись, — говорит Юнги, кивнув на стену, и только сейчас понимает, что на Чимине всё ещё выходная одежда, в то время как сам Мин в растянутой майке и мягких штанах, — подожди, тебе же переодеться надо, — произносит он и, недолго покопавшись в шкафу, выуживает оттуда похожую одежду.       — Да не надо, хён, я и так могу, — пытается протестовать тот, но Юнги пресекает его попытки.       — Надевай. Если майка опять не налезет — выкинь её к чёрту и спи так, — честно говоря, этим предложением Мин сам себе подписывает смертный приговор. Сразу подумать о том, как он будет себя чувствовать с полуголым накаченным Чимином в одной кровати он не догадался. Чимину майка, конечно же, мала. А штаны он почему-то не торопится переодевать и на Юнги смотрит странным взглядом. А тому алкоголь мешает понять, что Чим стесняется.       — Хён, отвернись, пожалуйста, — уже не выдерживает Чимин и только тогда до Юнги доходит, чего от него хотели. Он разворачивается, слышит характерный для молнии «вжик» и через секунду снова поворачивает голову — любопытство превышает все этические правила. И побить себя хочет за несдержанность, потому что, если торс Чимина, мерещащийся везде ещё как-то можно было терпеть, то теперь, увиденные стройные ноги и накаченную задницу — вряд ли. Через силу Мин заставляет себя отвернуться и, когда Чимин заканчивает с одеждой, они ложатся спать. Младший почти вжимается в стену, стараясь никак не касаться Юнги и не мешать ему, хотя в эту кровать можно поместить троих таких Чиминов.       Около часа Мин пытается не думать о парне рядом и уснуть, но слышать тихое прерывистое дыхание в нескольких сантиметрах от себя — это то, к чему он совершенно не привык.       — Чимин~а, ты спишь? — Шёпотом спрашивает он, перевернувшись на спину.       — Нет, хён, — так же шёпотом отвечает Чимин, кажется, совершенно перестав дышать.       — Скажи мне, тебе точно не нравилось воровать? Ну, то есть, ты всегда испытывал отвращение к этому или, всё же, были мысли о том, что это нормально или типа того? — Дрожащим голосом задаёт безумно волнующий его вопрос Юнги. Чимин молчит несколько секунд, как бы обдумывая и вспоминая, но потом отвечает:       — Да, хён, я всегда ненавидел это. Честно.       — Это хорошо, — Мин улыбается, но Чим этого не видит. Зато чувствует. Но расценивает это по-своему.       — Хён, если я неприятен тебе, я могу лечь куда-нибудь в другое место или совсем уйти, — тихо проговаривает Чимин.       — Что? С ума сошёл? С чего это ты неприятен мне? — Юнги аж теряется от такого заявления, а мысль о том, что Чимин может уйти, вообще допускать не хочет.       — Ну… я вор, а ты полицейский, — расплывчато отвечает Чимин, внутренне надеясь, что хён примет его таким, какой он есть. А хён уже давно его таким принял.       — И что? Ты же не от нефиг делать воровал. У вас совершенно другая история, понимаешь? Так что, я не считаю тебя преступником. И вообще, Чимин, забудь эту часть своей биографии, прошу. — Ещё тише произносит Юнги и, придвинувшись к парню, обнимает его, прижавшись грудью к его спине и положив руки на тренированный пресс. Вообще он очень хочет добавить, что он ему любым нравится, но это прозвучит крайне странно в данной ситуации, поэтому такие признания Юнги оставляет на «потом».       — Я постараюсь, хён, — шепчет Чим и, накрыв ладонями сцепленные на его животе руки хёна, засыпает. Но перед этим где-то на задворках его сознания всплывает фраза Тэхёна о какой-то странной привычке старшего, но сил думать о ней у него уже не остаётся. Юнги ещё лежит пару минут, вдыхая приятный запах волос Чимина, но вскоре тоже проваливается в сон.       В это же время Тэхён с Чонгуком тоже быстренько переодеваются и ложатся. Но невозможность быстро уснуть оказывается всеобщей проблемой. Да и отношение старших к-таким-неправильным младшим, похоже, тоже.       — Хён, тебе, правда, всё равно, чем я до этого занимался? — Тихо спрашивает Чонгук. И если Юнги с Чимином поначалу лежали на разных частях кровати, то Тэ с Чоном сразу легли лицом друг к другу.       — Конечно, — улыбается ему в ответ Тэхён и неосознанно проводит рукой по его волосам. Тот щурится только, но не успокаивается.       — Но, я же преступник? Тебе разве не противно находиться в одной постели с нарушителем закона? — Ещё одна такая двусмысленная фраза и Тэхён сам преступником станет, только по другой статье.       — Ты совсем что ли? Если бы тебе нравилось это, тогда ладно, а так… Чонгук, мне правда наплевать воровал ты там или ещё что-то, понимаешь? Главное, что сейчас это позади, — Тэ и сам говорит далеко не однозначно, но донести хочет до этого ребёнка, что кем бы он ни был, Тэхён готов принять его. Пока сам не знает, почему, но готов. И «в одной постели» с Гуком ему очень даже нравится находиться, но говорить он об этом, конечно, не будет.       — Хорошо, спасибо, хён, спокойной ночи, — произносит Чонгук и прижимается к старшему, обняв его за талию.       — Спокойной ночи, Гукки, — шепчет Тэхён и обнимает в ответ.