La Danse Macabre

3 года спустя Февральское солнце, напоминавшее медный диск, с трудом отвоевывало тепло у последних дней зимы. Несмотря на промозглый ветер, окна маленькой квартиры были открыты нараспашку, впуская свежий воздух внутрь. Поежившись, Джон Ватсон посильнее натянул рукава объемного свитера, с комфортом устроившись в кресле. Уже семь месяцев он живет в своей квартире, и каждый день представляется ему чем-то особенным, необыкновенным. У еды снова был вкус, а у чая насыщенный запах. Человеческие голоса больше не сливались в белый шум, образуя собой невнятную сумятицу из разрозненных звуков. Теперь они образовывали слова и предложения, а Джон на них отвечал такими же предложениями. Теперь он снова мог разговаривать с друзьями, отвечать на вопросы Лестрейда, смеяться вместе с Молли и комментировать рассказы Шерлока. На реабилитацию потребовалось два с половиной года, но в результате к Джону вернулся весь мир и, прежде всего, он сам. По ночам ему до сих пор снились кошмары, тени в углу складывались в ужасающие фигуры, а резкие звуки заставляли подскакивать на месте. Порой он ловил себя на мысли, что окружающий мир выглядит слишком иллюзорно, а значит, не может существовать. Но в такие моменты поблизости всегда находился Шерлок, который спешил заверить его, что все в порядке. Что мир вокруг них — не плод воображения, а они оба вполне реальны. И Джон охотно верил ему. Сейчас Шерлок ушел в офис, уточнять детали очередного дела, заботливо подкинутого Грэгом. Вечером, придя к Джону, он будет в красках описывать свои версии случившегося, имеющиеся на руках улики и тупоголовость следователей NCA. Ватсон, с жадностью внимающий каждому такому рассказу, часто порывался вернуться к работе. Несмотря на вынужденный перерыв, он горел идеей снова взяться за расследования, и нахождение в четырех стенах становилось невыносимее с каждым днем. Разумом он, конечно, понимал, что в таком состоянии возвращение к работе профайлером пока еще невозможно. Но как же иногда хотелось окунуться в прежний калейдоскоп событий, коих он был лишен более двух лет. Удобнее перехватив книгу, Джон вынырнул из воспоминаний. Задумавшись, он машинально продолжил чтение, и теперь пришлось по новой перечитывать абзац. Но чтение прервала резкая трель дверного звонка. Выронив том, Джон инстинктивно вжался в кресло, затравленно покосившись на дверь. Когда до него дошло, что это всего лишь звонок, Ватсон облегченно выдохнул, успокаивая испуганно застучавшее сердце. Хмыкнув, он поднялся на ноги, отпирая замок. Перед ним возник почтальон, нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу. Передав Джону заказное письмо и получив его роспись, парень спешно ретировался. Ватсон недоуменно повертел конверт в руках. Никакой информации об отправителе указано не было, только его собственное имя и адрес, выведенные неровным размашистым почерком. Возможно, будь Шерлок рядом, он бы тотчас смог определить личность адресанта, лишь взглянув на конверт. Но Джону плотная шероховатая бумага ни о чем не говорила. Вернувшись в кресло, он оторвал край конверта, извлекая из него письмо. Косые строчки плотно ложились друг на друга, будто писавший их едва научился держать ручку в пальцах. По мере того, как Джон продирался сквозь нечитабельный текст, его брови хмурились все сильнее, а костяшки на стиснутом кулаке приобретали бледный оттенок. Мысли разбегались, как потревоженная стая голубей, и потому пришлось заново перечитать абзац, чтобы понять ускользающую суть. «Здравствуй, дорогой Джон. Признаюсь, желание написать тебе возникло у меня спонтанно. Разумеется, всегда можно позвонить или написать сообщение. Но, согласись, в бумажных письмах существует некая интимность. Когда ты впервые появился на пороге моего кабинета, я сразу же понял, что ты особенный. Если ты сейчас спросил бы меня, в чем же заключалась эта особенность, то я вряд ли бы смог дать вразумительный ответ. Даже сейчас я не знаю, какие слова подобрать для того, что я ощутил в тот день и ощущаю до сих пор. Мне казалось, мы с легкостью найдем общий язык в кратчайшие сроки. И я не ошибся. После нашей встречи в кафе я полностью убедился в том, что нашел друга, человека, который будет близок мне во всем. Даже сейчас я сижу и вспоминаю нашу беседу и ту непринужденность нашего разговора. А ведь с момента нашего знакомства прошло не так уж много времени, верно?» Джону показалось, будто с него резко сняли противогаз. Он вздохнул, жадно втянув полную грудь воздуха, расслабляясь в кресле. Видимо, Джим написал это письмо после их первой неформальной встречи. Но тот факт, что его отправили только сейчас, заметно настораживал. Впрочем, это мог сделать кто-нибудь из соратников или близких друзей Мориарти. Джон поморщился. Нет, исключено, у такого как он вряд ли имелись близкие друзья. Значит, кто-то из соратников. О мотивах этого поступка Джон решил не гадать. Если письмо действительно прислал кто-то из его людей, значит, он такой же ненормальный как и Джим. Другие объяснения будут уже излишни. «Но сейчас я бы хотел сказать о другом. Знаешь, всю свою жизнь я верил, что люди недостойны иной роли, кроме как быть объектами изучения. Во всей своей примитивности, неразвитости и ущербности им остается только служить материалом для научного прогресса. Так я и делал. Изучал их поведение, работу мозга и внутренние переживания. Они были настолько типичны, ординарны и поверхностны, что вмещались в простейшие схемы. Скука, жуткая невыносимая скука. Но с тобой все было по-другому. Я был в шоке и одновременно счастлив от того, что ни одно твое действие не укладывалось в известные мне алгоритмы. Тебе удалось поразить меня, Джон. И за это я благодарен тебе, честное слово. Я надеялся, что в дальнейшем нас будут ожидать новые вершины, которые мы будем достигать уже вместе с тобой. Но реальность не всегда соответствует нашим запросам. И в скором времени мне пришлось в этом убедиться на собственной шкуре.» Впившись влажными пальцами в лист, Джон внутренне похолодел. «Ты заставил меня гореть, Джон Ватсон. Но не беспокойся, в аду хватит места для нас двоих. До скорой встречи». Шум крови в ушах заглушал противный скрип двери, но Джон все равно молниеносно вскочил с кресла. На пороге стоял Мориарти. Склонив голову в бок, он немигающими глазами сверлил фигуру Ватсона. На обожженных губах блуждала бессмысленная улыбка, только усиливая сходство его лица с карнавальной маской. Кожа срослась неровными участками, видимо, сказалось множество операций и пересадок. Волосы на голове отросли неровными клоками, с трудом уложенными в некое подобие прически. На руках отсутствовало несколько пальцев. Джон судорожно сглотнул, пятясь назад. Заметив его движение, Мориарти улыбнулся еще шире. Верхняя губа неестественно задралась, обнажая зубы. С застывшим оскалом он подался вперед, неспешно приближаясь к Джону, трясущемуся будто в лихорадке. Из оружия в доме находился лишь пистолет, но только лежал он в другой комнате в сейфе. А чтобы его достать, нужно пересечь комнату и пройти мимо улыбающегося Джима. Джон закусил внутреннюю сторону щеки. Слева от него, в серванте, стояла увесистая бутылка виски, которую Грэг подарил ему на прошлый день рождения. Не самое лучше оружие, но если удастся оглушить Мориарти, то у него появится шанс позвать на помощь. В крайнем случае, он сможет попросту выбежать из квартиры. Не сводя взгляда с надвигающегося гостя, Джон сделал пару неуверенных шагов в сторону серванта. В ответ Джим резко сорвался с места, сокращая последнее расстояние между ними. Рванув к дверце, Джон поспешил открыть ее, но сильный удар в спину заставил его потерять равновесие. В голове загудели тысячи гонгов, предметы перед глазами потеряли свои очертания. Джон чувствовал, как оседает на пол, как осколки стеклянной дверцы водопадом сыплются ему на голову. Перевернувшись на спину, он попытался отползти в сторону, но чужое тело придавило его сверху, пресекая любую возможность встать. Шершавые ладони с мясистыми буграми сомкнулись на горле, и Джон забарахтался, стараясь сбросить Мориарти с себя. Последнее, что он видел сквозь обволакивающее разум темное марево — перекошенное от ярости лицо, склонившееся над ним. Глухой выстрел в затуманенном сознании походил на треск грома в дождливую погоду. Спустя секунду придавившая его тяжесть пропала, а легкие заполнило волной кислорода. Поперхнувшись им, Джон раскашлялся, схватившись за шею. Чьи-то руки бережно обхватили его за плечи, усаживая на полу. Сморгнув выступившие слезы, он смог наконец осмотреться. Из мрака выступило обеспокоенное лицо Шерлока, который звал его по имени. — Я в порядке, в порядке, — не без усилий выдавил Джон, схватившись за локоть Холмса, чтобы не потерять равновесие. В метре от него лежал Мориарти, раскинув руки и запрокинув голову. Из простреленного виска сочилась кровь, стекая на ковер по слипшимся прядям. Джон вздохнул, сильнее цепляясь за Шерлока. — Я позвоню Майкрофту, — обняв его, сказал Шерлок, — Он разберется с телом. Через час они вдвоем сидели на кухне. О случившемся напоминали только дверца серванта, на месте которой теперь была пустая рама, и неприятно ноющая шея. Шерлок задумчиво хмурился, вертя в руках чашку. Джон молча пил из своей горячий чай. — Знаешь, наверно, тебе небезопасно оставаться здесь, — прервав свои размышления, заметил Шерлок, — Ты не думал о переезде? — О переезде? — растерянно переспросил Джон. Присутствие рядом Холмса заметно успокаивало, позволяя трезво оценить обстановку. Он пожал плечами, соглашаясь, — Да, наверно, ты прав, надо переехать. Но куда? У меня сейчас не так много средств в распоряжении. Глаза Шерлока блеснули заговорщической искрой в свете уличного фонаря. — Есть один вариант, — хмыкнул он, — Как насчет Бейкер-стрит 221Б?