catharsis

- Собирайся, - первое, что сказал Юра, как только вошел на кухню. Дима флегматично сделал глоток кофе и нехотя перевел на того еще сонный взгляд. Десять, блин, часов утра, какое еще «собирайся»? Куда собираться? Хованский ебу дал? Как он вообще проснулся-то в такую рань? Эти, и еще многие вопросы крутились в голове Димы, но с языка не срывались. Чтобы открыть рот и напрячь голосовые связки требовалось слишком много сил, которых у Димы еще не было. Впрочем, Юра все понял по одному выражению ларинского лица. - Будем тебя, бля, на работу устраивать, - пояснил Юра, как будто это в самом деле что-то, блять, поясняло. - На какую еще, нахрен, работу? Хованский, десять часов утра, для пьянства рановато, - раздраженно произнес Дима. - Ларин, десять часов утра, для выебонов рановато, - передразнил Юра, начав шариться по кухне в поисках завтрака. Обернувшись, он вопросительно взглянул на Диму. Тот кивнул ему на плиту, на которой стояла сковородка со второй половиной яичницы, которую Дима приготовил сразу после того, как проснулся, и в любом случае с расчетом на Хованского. - И это все еще не ответ на мой вопрос. Как-то так получилось, что после того, как Юра оклемался, они... просто начали жить вместе. Странный флекс, да, Дима и сам не понял, как так вышло, но вот сначала Юра вроде в шутку, а вроде и серьезно говорит о том, чтобы Дима остался присмотреть за ним, мало ли болезнь вернется, а он один не справится, а теперь вещи Димы стабильно заняли одну полку в юрином шкафу, его ветровка весела на крючке в прихожей, кроссы стояли там же, а его зубная щетка, бритва и полотенце занимали место в ванной. Дима не претендовал на жилплощадь Хованского, готовый съехать по первому же требованию последнего, но тот выглядел так, словно его все устраивало и он вполне был доволен происходящим. Они жили вместе уже около месяца, считая болезнь. И за этот месяц, стоило признать, в их отношениях наметился некий прогресс. Теперь они, по крайней мере, хотя бы иногда могли прийти к такому удивительному явлению, как «компромисс», что хотя и не убирало их перепалки полностью, но сводило их к минимуму, необходимому для того, чтобы никого из них не посадили за убийство в каком-нибудь излишне эмоциональном порыве. Иначе как «бытовухой» их сосуществование назвать было сложно. Но было во всем этом что-то… домашнее. Впервые Дима не чувствовал одиночества или отстраненности, и даже не хотел чувствовать ничего из этого. Днем они были либо по разным комнатам, либо каждый по своим делам. По делам «в город» выбирался чаще Дима и пропадал, как правило, по полдня, но с удивлением замечал, насколько приятно было возвращаться каждый раз туда, где тебя ждали. То, что Юра его возвращения действительно ждал, также стало фактом весьма удивительным, но не менее приятным, отзывавшимся теплом в груди и чем-то еще, о чем Дима предпочитал особенно не задумываться. Тем же чувством, которое заставляло его немногим ранее буквально высиживать у кровати Хованского, пока тот температурил; тем же чувством, из-за которого Диме было не похуй на него. Возможно, так чувствовалась благодарность. С другой стороны, Дима знал, как чувствуется благодарность к кому-то, и это едва ли была она. Дом Хованского по какой-то причине ощущался действительно домом. Местом, куда хотелось возвращаться. Дима не ощущал ничего подобного, наверное, с тех пор, как уехал из Архангельска. Он искренне любил Петербург и считал это место по-настоящему своим, как будто он был рожден для жизни в этом городе, но ни к одной из бесчисленных квартир, которые Дима постоянно менял, он не чувствовал абсолютно никакой привязанности. Возможно, дело было в одиночестве, сопровождавшем Диму на протяжении большей части его жизни в Петербурге, но даже с наличием девушки в его мироощущении, по сути, мало что менялось. Дима в итоге пришел к выводу, что квартира Юры ощущалась домом просто потому что домом она и была, в то время как свое жилище Дима постоянно превращал в рабочую студию, в последний раз окончательно загнув с этим и вовсе обив стены акустическим поролоном. Впрочем, это все еще не объясняло того, почему квартира Юры ощущалась домом именно для него. По вечерам они вместе ужинали и почему-то неизменно устраивались в гостиной, либо вместе смотря какой-то фильм, либо каждый занимаясь своими делами рядом друг с другом просто ради самого чувства человеческого присутствия, по которому, создавалось впечатление, изголодались они оба. Со временем это почти превратилось в обыденность, к которой, к удивлению Димы, привыкнуть было гораздо проще, чем он мог подумать. Дима никогда не думал о том, насколько может быть приятным ощущение кого-то рядом. Дима никогда не думал о том, насколько приятно, хотя и не всегда просто, может быть с Юрой. - На самую, что ни на есть, официальную, Димочка, - с гордостью в голосе сказал Юра, выкладывая еду себе на тарелку и садясь напротив Ларина. - Нахер мне официальная работа? - спросил Дима озадаченно, проигнорировав издевательское «Димочка». Он раздражался какое-то время, но быстро понял, что проще игнорировать. - Я же подал заявление на регистрацию ИП, в скором времени мой доход просто оформят официально и никаких проблем возникнуть больше не должно. - Я решил подстраховать, - пожал плечами Юра, как ни в чем не бывало. Дима, честно говоря, устал задаваться постоянно одним и тем же вопросом: «зачем»? Юра на него отвечать отказывался, и у Ларина создавалось впечатление, что тот просто и сам не знал ответа. Дима никогда не верил в бескорыстный альтруизм. В бескорыстный альтруизм от Хованского было поверить сложнее, чем в Бога, но поскольку лишней помощь сейчас не была… Он смерил Юру внимательным взглядом. Тот спокойно ел свой завтрак, но заметив, что Дима смотрит на него, вопросительно приподнял бровь. Если Дима сейчас снова начнет пытаться докапываться до мотивов юриных поступков, это определенно приведет к очередной ссоре. Препираться Ларину не хотелось. Утро было для этого слишком хорошим. - Ну, допустим, - выдохнул он. - Что за работа? Юра, казалось, и сам не ожидал, что все будет так легко. Но решил сделать вид, что так и было задумано. - У одного моего знакомого, - уклончиво ответил он. Дима нахмурился. - До этого я и сам догадаться мог. Что за знакомый? - Вообще, он наш общий знакомый, если подумать… - произнес Юра, и вот это Диму уже насторожило. С как минимум большей половиной их «общих знакомых» Дима был далеко не в самых лучших отношениях. И этот «общий знакомый», к которому Юра собирался его устроить, точно был из этой «плохой» половины, поскольку в противном случае Ильдар, Дима, Олег, кто угодно из них, наверняка связался бы с ним напрямую. Из оставшихся вариантов один другого был хуже. И Юра, конечно же, выбрал худшего из возможных. - Это Эльдар. В какой-то момент на кухне повисла гнетущая тишина осознания. Которая в скором времени была разрушена эмоциональным возгласом Димы, в интонации которого смешались все чувства, испытываемые Лариным в данный момент, от неверия до негодования. - Ты, блять, в своем уме?! Юра, казалось, к такой реакции был готов. Хотя и выглядел несколько пораженным оттого, что она была столь эмоциональной, что для Димы было нехарактерно. - Да-да, знаю. Вы хуево ладите, - нехотя произнес Юра, подняв руки в жесте «сдаюсь». - Хуево ладим?! Это ты называешь «хуево ладим», Хованский?! Это не мы «хуево ладим», это идея у тебя хуевая! Мне действительно нужно, блять, объяснять, почему? - бурные восклицания сменились на нечто, похожее на шипение змеи. «Хуево ладите» - это было преуменьшением. Джарахов от него и до Версуса был не в восторге, а после него так и вовсе. Диму до сих пор время от времени передергивало от той неприкрытой ненависти, от всего того яда, который изливался на него после bpm’a. Не только от Джарахова, но и от остальных его горе-коллег по цеху. Дима не то чтобы их винил в чем-то, в конце концов, сам виноват, он им нервов изрядно истрепал, но пожинать плоды дел рук своих сейчас было совершенно не кстати. - Угомонись, бля, и просто поверь - эта идея намного лучше, чем кажется на первый взгляд, - нахмурился Юра. - Хованский… - с негодованием начал было Дима, но Юра его перебил. - Ты мне доверяешь? Слова, которые Дима собирался сказать еще секунду назад, застряли у него в горле. Доверял ли он человеку, который был рядом с ним в моменты срывов, которого он подпустил к себе настолько близко, насколько мало кого к себе подпускал, который хотя и навязался ему в помощники по большей части, но с которым было действительно легче? Доверял ли он человеку, под одной крышей с которым жил последние несколько недель? Первой защитной реакцией было сказать «нет». Но, Боже блять, по всем признакам это было «да». - Тебе — да, - прямо ответил Дима, признавая очевидный факт. «Тебе, но не Джарахову, и не всей вашей тусовке» - осталось не произнесенным, повисшим в воздухе, но понятным. - Ну вот и все, не еби мозг себе и мне. Он не так плох, как ты думаешь. - А-то как же, - фыркнул Дима, ни капли не убежденный. - Я ведь оказался неплох? На это ответа у Димы не нашлось. *** Офис Кликлака, или что там это было за место, в которое его приволок Хованский на встречу с Джараховым, выглядел довольно уютно. Но несмотря на это Ларин все равно ощущал себя не в своей тарелке. Это было не его место, не его люди, что он вообще тут забыл? И хотя присутствие Юры по какой-то иррациональной причине внушало ему уверенность, все же не настолько, чтобы он не ощущал внутреннего дискомфорта. - С какой стати я должен помогать ему? - спросил Джарахов, скрестив руки на груди. – Хотя нет, стой, погоди, я еще не отошел от того, что ты вообще пришел сюда с Лариным и просишь у меня что-то для него. Ну, разумеется. Честно говоря, Дима был одновременно и удивлен, и нет. Он был не удивлен такой реакцией со стороны Джарахова, потому что, что бы там Юра ни говорил, Дима был прав насчет него, но одновременно с этим он был удивлен мягкостью и вежливостью формулировки. Дима ожидал чего-то вроде: «С хера ли я должен помогать этому?», и с большим презрением в голосе. Но, возможно, Дима просто слишком много мнил о себе, а Эльдар не был о нем настолько плохого мнения, как он думал. По практически индифферентной интонации Джарахова с легкой тенью раздражения было больше похоже на то, что Эльдар не был о Диме в принципе никакого мнения. С учетом всего того, что между ними происходило, Ларин не мог его за это осуждать. Вторую часть реплики он предпочел проигнорировать. Возможно, увидеть их вместе и правда могло шокировать, но это было не Джарахова, нахер, делом. - Ну по-братски, Эльдар, тебе это ниче не стоит, - попытался Юра. Дима закатил глаза. Он ценил все то, что Юра пытался сделать, правда, но унижаться перед Джараховым - это было слишком. Почему-то иначе, чем унижением, это Димой не воспринималось. - Хованский, прекращай весь этот фарс... - начал Дима, выдохнув, но Юра его перебил. - Бля, Ларин, помолчи. Батя сказал, что все устроит, значит батя все устроит. Это было проявлением какого-то феерического упрямства, граничащего с идиотизмом. Но по тому времени, что они взаимодействовали, да и вообще жили вместе, Дима уже успел выучить, что спорить с Хованским — себе дороже. Бесполезная трата сил и нервов. Поэтому Дима просто махнул рукой, пробормотав: - Делай, что хочешь. Эльдар присвистнул. - Так вы, ребята, уже в настолько близких отношениях, что это почти похоже на дружескую перепалку, если не на супружескую пару. Пиздец, никогда не думал, что доживу до такого. «С твоим-то здоровьем, действительно удивительно», мысленно огрызнулся Дима, но ради Юры решил промолчать, тем более уловив его тяжелый взгляд, в котором ясно читалось: «молчи, блять». Хотя с какого он вообще должен что-то делать ради Юры? «С такого, что ты ему и так по гроб жизни теперь обязан», прозвучал язвительный мысленный ответ. Было совершенно очевидно, как Джарахова веселила вся эта ситуация. Дима только задавался вопросом о том, что именно во всем этом вызывает в нем столько восторгов: они с Хованским или то, что Дима в чем-то нуждался, а Эльдар, имея это, имел возможность ему отказать? - Тем более почему я должен помогать человеку, который этой помощи даже не хочет? – если бы не веселье в его голосе, Дима бы поверил, что Эльдар оскорбился. Мысленно он фыркнул. Чего Джарахов добивался? Зачем устроил весь этот цирк? Он разве уже не достаточно отыгрался в своём влоге за Версус? Если ему просто было скучно, то Дима развлечением быть не подписывался. - Как будто мое желание что-то изменило бы, - хмыкнул он. Дима испытывал великий соблазн довести ситуацию до открытого посыла нахуй, чтобы просто со всем этим разделаться уже, и дать на практике понять Юре, что идея с самого начала была обречена на провал. Парадокс заключался в том, что присутствие этого самого Юры и не давало совершать Диме столь опрометчивых поступков. Ему одновременно и хотелось, и не хотелось сводить все его старания на нет. Тот момент, когда ему в принципе стало не похуй на то, что его поступки могут как-то задеть Хованского, Дима, очевидно, пропустил, и предпочел об этом не задумываться. Это могло подождать и до лучших времен. - А может, и изменило бы, - с вызовом ответил Эльдар. Дима озадаченно нахмурился, всматриваясь в лицо Эльдара. Он, правда, и сам не знал, что хотел там найти. Насмешку? Снисходительность? Презрение? Все то, что он обычно видел на лицах остальных своих «приятелей» по работе. Эта фраза заставила его задуматься о том, что, возможно, ему бы и помогли – стоило только вежливо попросить. Но для Димы, не привыкшего полагаться на кого-то, кроме себя, сама идея такого была нонсенсом. Ладно Хованский, хер бы уже с ним, хотя Дима и не очень хотел признаваться в этом хотя бы себе, но ему он действительно доверял. А что же с Джараховым? Даже если Дима объяснит ситуацию, попросит помощи - зачем бы Эльдару ему помогать? Они, вроде как, враги, хотя после этого версуса его даже врагом вряд ли кто-то назовет, считая это чем-то ниже своего достоинства. Кто, в самом деле, сейчас будет враждовать с окончательно павшим Дмитрием Лариным? Это хождение вокруг да около начинало его утомлять, поэтому, недолго думая, он решил расставить все точки над «i», чтобы в конце концов покончить уже со всем этим. - Послушай, Эльдар. Я понятия не имею, что там тебе наплел Хованский,.. - Эй! – прозвучал его возмущенный возглас, который Дима успешно проигнорировал. - …но это правда, что мне нужна работа. Не так сильно, как наверняка мог напиздеть Юра,.. - Уткин, блять, прекрати говорить так, будто меня тут нет! - …но любое официальное трудоустройство с достойным заработком сейчас лишним не будет, - отмахнувшись от Юры, продолжил он. - Все, что мне нужно, по большей части, это только бумажка, которую могут принять в государственной конторе, - Дима старался не называть конкретных мест, потому что Джарахову это знание было ни к чему. – Мне даже зарплату платить необязательно, вряд ли кто-то будет у меня проверять наличие денег конкретно из этого места. Но у вас в Кликлаке наверняка все оформлено как ИП, ООО или любая другая организация. Я о том, чтобы оформить себя как самозанятого, вовремя не озаботился, и теперь расплачиваюсь. Но от тебя это все, что мне нужно. Если ты можешь мне помочь, я буду благодарен и в долгу не останусь, но я сомневаюсь, что ты можешь, - «захочешь», на самом деле имел ввиду Ларин, но решил это опустить. Говоря, он старался подбирать как можно более нейтральные, но достаточно ясные слова, отодвигая назад весь бэкграунд их публичной жизни. Дима особенно ни на что не надеялся и от Эльдара ничего не ждал. В конце концов, тот не был похож на того, кто готов помогать каждому второму человеку с улицы. Хотя Дима с улицы не был, но в их ситуации лучше бы был. После недолгой задумчивости, Эльдар окинул Диму хмурым взглядом и наконец разрушил молчание, повисшее в комнате и начинавшее уже угнетать: - Я не знаю, в какую задницу ты попал, Ларин, но судя по тому, что говоришь ты, и тому, что я слышал от Юры, это что-то по-настоящему серьезное. - Дима еле удержался от того, чтобы кинуть в сторону Юры вопросительно-возмущенный взгляд. Это что ж он от Юры такого услышал? - И ты считаешь, что просить помощи, или принимать ее у кого угодно из своих «коллег» или друзей это зазорно и унизительно, - слушая это, Дима словил некоторое дежа вю. Ему казалось, или Эльдар буквально говорил словами Хованского? - Но жизнь не ограничивается Ютубом. Если Юра попросил у меня помощи, пускай даже и для тебя, а мне не проблема ее предоставить, я не вижу причин отказывать другу в просьбе, - «другу, то есть Юре, но не тебе», явно читалось в словах Джарахова. Что ж, Дима мог это принять. Он был не против. - Но не надейся, что просто получишь расписку и типа все в порядке. Ты тоже должен будешь что-то сделать. А вот это уже было интересно. Творческий процесс - это штука сложная сама по себе, но творческий процесс в творческом коллективе - штука еще сложнее. Вы можете быть друзьями хоть со школьной скамьи, но лишь одно творческое разногласие может в одночасье разрушить любую дружбу. И Джарахов предлагал ему присоединиться к его творческому коллективу, пускай и на время? Внести свой вклад? Конечно, вряд ли его допустили бы до контента, у Кликлака была какая-то своя стратегия, которой они придерживались, но даже в роли ремесленника... - К примеру? - уточнил Дима. Эльдар пожал плечами, всем своим видом говоря: «Что ты можешь нам предложить»? Дима задумался. Видение того, чем должен быть Ютуб и какой на нем должен быть контент у них отличались едва ли не кардинально, зовите его снобом, но Дима не особо приветствовал тупое веселье ради веселья. Но в чем он действительно мог помочь, и что не противоречило его высоким моральным стандартам - так это техническая сторона вопроса. За эту мысль Дима ухватился, как утопающий за соломинку. - Без обид, но ракурсы у вас всегда были дерьмовые, ребята. Эльдар в ответ криво усмехнулся. *** Одним из негласных правил их относительно мирного сожительства было: «Не лезь в образ жизни другого человека, дебил блять, оно тебя сожрет». Будучи полными противоположностями, они были противоположны во всем. В том числе и в жизненных ритмах друг друга. От того, чтобы мешать друг другу жить, их спасало только то, что у Юры была трехкомнатная квартира. Юра и до видеоблогинга-то не особо любил слоняться по улицам. В детстве вместо того, чтобы играть во дворе с другими мальчишками, Юра заваливался к кому-нибудь из этих мальчишек домой, в основном к тем, у кого была сега или денди, и проводил свое время задротствуя. С тех пор мало что изменилось, если так посмотреть. Хотя раньше его затворничество было не столь заметно, ведь совершить прогулку по барам Думской приятным пятничным вечером было практически священным ритуалом. Но с приходом видеоблогинга, медийности и цирроза печени в его жизнь, Юра все больше и больше стал предпочитать дом выходам куда-то, что не являлось делами. Дима же, и в силу своего положения, и в силу характера, наверное, тоже, дома слишком подолгу не засиживался. Ларин находился в постоянном движении. Юра не знал, всегда ли тот был таким, или его таким жизнь сделала, но факт оставался фактом — у Ларина словно шило было в одном месте. Дима постоянно то куда-то уходил и возвращался только под поздний вечер, то куда-то уходил, приходил, и снова куда-то уходил, и так в течение всего дня. Юру это никоим образом не касалось. Он спал обычно часов до четырех дня за редким исключением, если нужно было куда-то ехать, поскольку ложился часов в шесть утра. Как раз в то время, когда Дима просыпался. Господи блять, этот ненормальный делал зарядку по утрам. Кто вообще нахуй делает зарядку по утрам? Впрочем, несмотря на подобную разность, из-за образов жизни друг друга они никогда не конфликтовали. Наоборот, у них каким-то образом получилось органично вписаться в привычный быт другого человека. Ровно до тех пор, пока Ларин не начал предпринимать попытки вытащить Хованского куда-то за пределы его родных стен. Это стало самым настоящим камнем преткновения. Ни дня не проходило без того, чтобы Дима не пытался поднять эту тему, а Юра не огрызался или не реагировал еще более агрессивно в ответ. Ларин конкретно доебывал его с этим, и Юра искренне не понимал, в чем, нахуй, его проблема. Больше дел у него не было? Родители в порядке, сестре больше не угрожает детдом, что он нашел время методично капать Юре на мозги? У него в голове это звучало нормально, но стоило Юре озвучить эти мысли вслух, как что-то в лице Димы потемнело, и хотя это был действенный способ заставить его отъебаться, применять его Юра больше не стал. Причинять боль Ларину не хотелось. Выгнать Диму нахуй на мороз за такие доебы, и дело с концом, казалось бы. Но такой вариант Юра почему-то не то, что не рассматривал, но даже никогда не упоминал об их совместном сожительстве. Ну, как, «почему-то». Конечно же он прекрасно знал почему. Было бы глупо не знать спустя практически несколько месяцев их столь тесного взаимодействия. Хотя это и шло вразрез с его... в общем-то, всем, но правда была в том, что Юре нравилось присутствие Димы в его жизни. Спустя месяцы он признавал, что Ларин оказался куда более интересным человеком, чем он привык думать, вернее, в чем он привык себя убеждать. Ведь когда они не ссорились, они разговаривали. И чем больше они разговаривали, тем меньше ссорились. К удивлению Юры, между ними нашлось гораздо больше общего, чем можно было подумать. Юре нравилось присутствие кого-то в доме. Юре нравилось присутствие конкретно Димы в доме. Ему нравилось сидеть на кухне, раздражать и отвлекать Ларина, потягивая пиво, пока тот готовил. Ему нравилось спрашивать у него, нужно ли им что-то купить в те редкие моменты, когда Юра выходил в город по делам. Ему нравилось слышать поворачивающийся в замке ключ, выходить в прихожую и слушать ларинское ворчание на питерскую переменчивую погоду, и даже нравилось слушать его возмущения позже, потому что «Хованский, какого хуя, ты просто дать полотенце не мог, зачем его мне в лицо кидать»? Это избавляло Юру от гнетущего чувства одиночества, которое он до этого момента даже и не осознавал, ведь не с чем было сравнивать. В конце концов, ему нравилось проводить с Димой вечера за просмотром чего-нибудь, нравилось слушать его язвительные комментарии, которые сейчас почему-то скорее забавляли, нежели чем раздражали. И даже те несколько раз, когда уставший Дима не высиживал целый фильм, а засыпал где-то на середине, наваливаясь во сне на Юру, ему тоже нравились. Хотя последнее отдавало какой-то гейской хуйней конечно, но Юра думал о том, что причиной тому было действительно долгое одиночество. Возможно, ему просто настолько не хватало человеческого тепла рядом. Тем более что ненавязчивая забота Димы ему тоже была приятна. И заботиться о Диме в ответ также приносило какое-то странное удовлетворение. Что, впрочем, не отменяло того факта, что Дима перешагивал границы, а такого Юра допускать не собирался. Были, блять, причины, по которым он дома целыми днями сидел. Причины, о которых с Лариным он разговаривать уж точно не собирался. Ни с Лариным, ни с кем-либо еще. Юру такой образ жизни более чем устраивал. Но Ларин его мнения не спрашивал, предпочитая действовать в лоб. - Окей, Хованский, давай на чистоту – в чем твоя проблема? – спросил Дима одним вечером, сев напротив Юры за кухонный стол. - О, бля, Димочка, у меня их настолько дохуя, что придется слегка конкретизировать. Тебе в каком порядке, алфавитном или хронологическом? Могу разделить на категории: здоровье, репутация, и так далее, – отшутился Юра, поднимая бутылку пива, - За твое здоровье, - и делая глоток. - Не ерничай, - закатил глаза Ларин. – В чем твоя проблема с выходом на улицу? - Блять, ну опять двадцать пять, - обреченно простонал Юра. - Только, нахуй, не начинай, прошу тебя. - Нет, серьезно. Мне интересно. С чисто психологической точки зрения. - С хуической, блять, - раздраженно выплюнул Юра. Дима, блять, допиздится когда-нибудь, серьезно. – Ну какое тебе нахуй дело? Я же не совсем в затворниках сижу, в конце-то концов. То, что я не хочу проводить на улице больше времени, чем нужно, ни о чем не говорит. Что ж ты приебался-то, твою мать. - Как забавно мы поменялись местами. Узнаю себя в твоих словах. Ради экономии времени, давай скипнем эту часть с: «Отъебись, не твоего ума дело», и перейдем сразу к сути? – продолжал терпеливо настаивать Ларин, не ведясь на ругань и раздражение в его сторону. Знал же, что игнорирование – лучший способ получить желаемое, зараза. Юра не отвечал, нахмурившись. Возможно, если он будет молчать, то Диме надоест, и он уйдет? Но даже не пытаясь, Юра знал – не сработает. Дима тем временем подался вперед, положив свою руку на голое предплечье Хованского, и легко его сжал в поддерживающем жесте. От прямого, действительно заинтересованного в нем, Хованском, взгляда, у Юры перехватило дыхание. Или дело было в прикосновении? В животе что-то сжалось от повисшего в воздухе напряжения. Возможно, не стоило пить пиво на голодный желудок. - Если у тебя есть какая-то проблема, то расскажи мне о ней. Я хочу помочь. «Да нет никакой проблемы и не всралась мне ничья помощь, особенно твоя! Себе сначала помоги!» - первое, что вспыхнуло в Юре. Но это была стандартная защитная реакция, отвечающая на любую угрозу нарушения личных границ, так что на нее Юра даже внимания не обратил. Тем более, как справедливо заметил Ларин, они фактически поменялись местами. И реагировать также, как реагировал на попытки помощи Дима, при том что именно Юра был тем, кто читал бесконечные нотации, было бы как минимум тупо. Повисло молчание. Дима, судя по всему, дальше говорить не собирался, и ждал какой-то ответной реакции. Но и уходить так легко он не собирался тоже, ровно как и убирать руку. Насчет последнего - сильного протеста от ощущения чужой теплой ладони Юра не ощущал. - Когда ты становишься медийным, ты приобретаешь букет некоторых… опасений, - неожиданно даже для самого себя начал Юра. – Причем, чем известнее и узнаваемее на улицах собственного города ты становишься, тем больше становится опасений, - отведя взгляд, продолжил Юра. Во взгляде напротив он не увидел ничего, кроме понимания. Юра был рад не увидеть там сочувствия или, упаси Боже, жалости. Да, впрочем, кому он все это рассказывает? Ларину ли не знать, что такое известность, и каково это, когда даже в магазин за хлебом нормально сходить не можешь. - Не то чтобы я боялся, батя, бля, никого не боится, это батю все боятся, - попытался разрядить обстановку шуткой Юра, - хотя с моей репутацией и количеством неадекватных хейтеров, конечно, стоило бы, - хмыкнул он. – Просто в какой-то момент, особенно побывав на пороге смерти, начинаешь, бля, больше ценить собственную жизнь и безопасность. Я, конечно, не ебаный Джон Леннон, вряд ли у меня найдутся настолько отбитые хейтеры или подписчики, но Блэк Стар же в свое время нашелся, - пожал Юра плечами, не зная, что еще тут можно добавить. Большего Юра говорить не собирался. Дима хотел знать, в чем его проблема? Дима узнал. Понял он хоть что-то из его расплывчатых объяснений или нет, это уже димины, нахуй, проблемы. Честно говоря, вести с Лариным высокосветские беседы о глубоком никогда не входило в планы Хованского. Тем удивительнее для него становилось то, насколько легко было говорить об этом с Димой. Несколько неловко, в конце концов что за бабская хуйня эти ваши чувства, но все же легче, чем с кем-либо другим. Кажется, в их отношениях доверие было вещью не односторонней, а Юра заметил это лишь постфактум. - Хочешь верь, хочешь нет, Юр, - начал Дима, прерывая недолгое молчание, повисшее после слов Юры, выпрямляясь и убирав руку, отчего Юра почувствовал легкий укол непонятно откуда взявшегося разочарования, - но за все то время, что мы… - «живем вместе» звучало слишком сюрреалистично, хотя фактически именно этим они и занимались, но Юра мог понять, почему Дима запнулся, - что я здесь, ты кажешься заложником собственного положения. Да, ты не сидишь хикканом двадцать четыре на семь, у тебя в квартире есть все удобства, даже ебаное джакузи и бар, и ты усиленно делаешь вид, что с таким образом жизни все ок, но на самом деле это пиздеж. Тебе тяжело. Жить в постоянном страхе непонятно перед чем – хуево, наверное, так ведь? Юра воспринял вопрос как риторический и решил не отвечать. По крайней мере в голосе Димы он не слышал ничего, кроме спокойствия и участия, и на том спасибо. Он и сам не знал, в порядке ли он, живя таким образом, или же с этим действительно было что-то не так. Дима выступал сторонним наблюдателем, в то время как Юра просто привык жить так, как он жил. И не сказать, что он ощущал потребность в переменах. Даже несмотря на то, что стены собственной квартиры периодически как будто бы давили на него, и собственный дом становился не крепостью, а клеткой. Наверное, это было звоночком. - И что ты предлагаешь? Юра не сдавался и все еще настаивал на своей точке зрения под названием «Дима, отъебись по-хорошему», но… возможно, они могли найти компромисс. - Я предлагаю завтра выбраться куда-нибудь, - ответил Дима. - Может быть, в город, может быть, за город, понятия не имею. Там разберемся. Ради сохранения конфиденциальности в сильно людные места я тебя не потащу, расслабься, - усмехнувшись, произнес Дима, явно довольный тем, что добился своего. - Ты взял меня измором, - пробормотал Юра, впрочем, не ощущая такой уж сильной злости по этому поводу. - Я просто хочу напомнить тебе, Хованский, что мир не ограничивается стенами твоей квартиры. *** Видок был неплох, чего уж тут. Пожалуй, он был очень даже не плох. Ближе ко второй половине дня, когда солнце уже вышло из зенита и только-только начинало клониться к закату, Ларин все-таки потащил его за город, аргументируя это тем, что в городе слишком много людей, которые могли бы их узнать. Юра поогрызался только ради приличия и сохранения их отношений «на ножах» в тонусе, но на самом деле был согласен с Димой с самого начала: не хватало еще, чтобы какие-нибудь ушлые «Селфи», «Ютубер» или Соболев их потом доебывали, если бы их увидел какой-нибудь подписчик с камерой. По большей части, Юра просто сдался на милость судьбе. Точнее, Ларину. Впрочем, одно и то же. Юра точно не знал, в какую глушь его завел Дима, – и не хотел ли он его часом здесь по-тихому убить и спрятать тело, - но это было какое-то озеро, окруженное хвойным лесом. Как сказал Ларин, они были не так уж и далеко от Питера, значит, вряд ли это была Ладога или что-то в этом роде. Юре было все равно. До последнего он думал о том, что зря они все это затеяли. Точнее, зря Дима все это затеял. Юре вполне нормально и в стенах собственной квартиры жилось, а Дима со своими суждениями мог пройти прямиком нахуй, Юра даже направление готов был подсказать. Но чем дальше они отходили от его квартиры и знакомых мест в городе, тем больше Юра ощущал какое-то странное чувство легкости. Сейчас, глядя на водную гладь и медленно приближающееся к горизонту солнце, окрасившее все вокруг в теплые цвета вечернего солнца, Юра не ощущал ничего, кроме облегчения. Конечно, поначалу была его обычная тревога по поводу собственной жизни, безопасности и всего такого прочего, да и плюс страх быть заснятым с Лариным кем-нибудь особенно любопытным ситуации не помогал… Но присутствие Димы помогало. Каким-то странным образом он вселял уверенность. Рядом с Димой Юра чувствовал себя так спокойно, как не чувствовал себя уже давно. Он не хотел бы называть это чувством «защищенности», но, блять, похоже, именно оно это и было. Юре не требовался защитник, но, возможно, он был бы не против надежного человека рядом. Возможно, он был бы не против Димы рядом. В конце концов, степень доверия Юры была действительно велика, и понял он это только сегодня. Он доверял Диме настолько, что пошел за ним практически в неизвестность, веря в то, что он знает, что делает. Юра не раздавал подобных карт-бланшей всем подряд. Когда это началось? Когда ситуация вышла настолько из-под контроля, что они теперь жили вместе и помогали друг другу выбраться из той хуйни, в которую превратились их жизни? И, что самое важное, в какой момент Юра стал хотеть, чтобы так все и оставалось? В какой момент Дима перестал ощущаться как досадное недоразумение, не дающее его совести успокоиться, а ему – продолжать жить спокойно? В какой момент Ларин стал ему настолько нужен? - Это, Хованский, называется свободой, - изрек Дима, широким жестом демонстрируя открывшийся перед ними простор. - Пафос убери, Ларин, мы не в фильме, - поморщился беззлобно Юра. Но затем, когда между ними повисло молчание, тихо добавил: - Спасибо. Дима в ответ лишь отрицательно покачал головой. - Нет, вообще-то, это я благодарить тебя должен. За все, в общем-то, - передернул он плечами, смотря куда угодно, в основном вперед, но только не на Юру. Ему явно было неловко. Погодите, он что, смущался? – И, хотя я до сих пор не очень понимаю, нахуя ты для меня столько сделал, но спасибо. Это меньшее, что я могу сделать. Видимо, собравшись с духом, Дима наконец развернулся к нему. Зеленые глаза смотрели на Юру с теплотой и благодарностью. Дима практически улыбался. Юра никогда даже подумать не мог о том, что когда-нибудь Дмитрий Ларин будет так смотреть на него. Юра никогда даже подумать не мог о том, что от этого взгляда его собственное сердце пропустит удар. Юра уже и забыл, что это такое, когда не только кто-то нужен тебе, но и когда ты нужен кому-то. Юра не знал, что послужило основанием для следующего действия. Он мог бы сказать, что был пьян, если бы сегодня у него во рту побывала хоть капля алкоголя. Он мог бы сказать, что просто поддался моменту, или проверял какую-то свою догадку насчет того, «нахуя ты для него столько сделал». Юра много чего мог бы сказать словами через рот, говорить он всегда умел, но вряд ли Дима стал бы слушать. Во всяком случае не после того, как Юра подался вперед, притягивая Ларина за предплечье к себе и накрывая его губы своими. Юра ожидал немедленной реакции, чего-то вроде удара в челюсть или солнышко, но Дима просто застыл. Испытывать удачу Юра не решился, да и не собирался углублять поцелуй в любом случае, поэтому быстро отстранился. Дима выглядел ошеломленным таким поворотом событий, и Юра не мог его осуждать за это, он чувствовал себя примерно также. Потому что в самом деле, на кой черт ему?.. А, впрочем, уже неважно. Глупо было отрицать очевидное - ему понравилось. Как Юра и думал, - Господи, он когда-то думал об этом, серьезно что ли, - губы у Димы были сухими и искусанными, но при этом все равно теплыми. - Считай, что квиты, - непонятно зачем добавил Юра, прежде чем развернуться и пойти к месту, где их высадил водитель, чтобы снова вызвать такси. О том, что будет дальше, он даже думать боялся.