Возрождение. Путь некроманта.

Утреннюю тётушкину побудку я проспал. А вернее сказать, её и не было вовсе, так как сплю я очень чутко и, несмотря ни на какую усталость, всегда просыпаюсь от любого шума. Это же чудесное воскресное утро выгодно отличалось от всех предыдущих тем, что в мой чулан никто не ломился спозаранку с целью нагрузить бедного сиротку работой, заставляя отрабатывать хлеб насущный, если можно так выразиться. Потянувшись в кровати, я от всей души с наслаждением зевнул, и, нащупав на тумбочке свои велосипеды, нацепил их на нос. Долбанное зрение никак не желало восстанавливаться, несмотря на заклятье регенерации, которым я чуть ли не каждый день обрабатывал свой организм; да и хвалёная гимнастика для глаз, о пользе которой я слышал ещё в прошлой жизни, пока не помогала. Но я с упорством и целеустремлённостью носорога продолжал каждое утро и вечер крутить глазами восьмёрки и прочие геометрические фигуры, надеясь, что рано или поздно положительный эффект всё же появится. Собрав глаза в кучку, я спустил ноги на пол, шаркая ими в поисках домашней обуви, и наткнулся на явно недовольный и укоризненный взгляд свернувшегося в бублик питомца. Никогда бы не подумал, что на моське змеи можно различить какие-нибудь эмоции, но мой ужик, похоже, заканчивал высшие курсы актёрского мастерства, так как его немая пантомима, изображающая разочарованного во всём человечестве и готового с кротостью и смирением принять новые удары судьбы мученика, могла бы, наверное, разжалобить даже крокодила. — Э-э-э, Бальмонт? Ты чё? С тобой всё в порядке? — П-с-с-с-с-с-с… — В каком смысле п-с-с-с-с-с-с? Чё это значит? Тебе в туалет надо, что ли? — П-с-с-с-с-с-с. — Да чё за наезды с утра пораньше?! Если есть какие проблемы, так ты не держи в себе, чешуйчатый. Выскажись. Вместе их порешаем. — П-с-с-с-с-с-с, — как-то совсем уж безнадёжно и явно матерно выразился ужик, чуть ли не возводя очи к небу. — Хоз-з-зяин-с-с, с-с-солнце-с-с уже выс-с-соко. Выпус-с-сти-с-с меня наружу-с-с-с. Я-с-с хочу погретьс-с-ся на с-солныш-ш-шке. — Ну так бы сразу и сказал, а то разорался тут, понимаешь, как потерпевший. А я, между прочим, несчастный сиротка, жертва домашней тирании, — подставил я руку тут же забравшемуся на неё питомцу. — Всем бы вам на мне ездить, — бурчал я под нос, прикрывая рукавом пижамы торчащий из-под неё змеиный хвост. — И откуда ты знаешь, что солнце уже высоко, мордёныш? Мы же в чулане живём, — поинтересовался я, выбравшись в прихожую. — Знаю-с-с-с, хозяин-с-с-с. Разве ты-с-с-с не чувс-с-ствуеш-ш-шь, как хорошо-с-с-с там, с-с-снаружи? — удивился змеёныш. — Ага, такой вот я нечувствительный и толстокожий. Незаметно прошмыгнув мимо кухни, на которой священнодействовала тётушка, я выбрался на задний двор и, убедившись в правоте Бальмонта, выпустил того на свободу. Погодка для конца октября действительно стояла шикарная, радуя Литтл-Уингинг просто аномальным теплом. Немного постояв, наслаждаясь свежим утренним ветерком и щурясь на солнце, отправился в ванную комнату совершать водные процедуры. А во время завтрака выяснилось, что в семействе Дурсль назревают серьёзные перемены. С ошарашенным видом тыкающий десертной ложечкой в половинку грейпфрута, Дадли обалдело разглядывал порции яичницы с беконом и овощами, стоящие перед отцом с матерью и даже передо мной. Раздувшись от негодования и злобно сверкая глазёнками, он уже хотел было закатить истерику от такой несправедливости, но тётушка сумела ошарашить его ещё сильнее, заявив, что сыночек явно набрал много лишнего веса, грозящего проблемами со здоровьем, и теперь ему нужно худеть. А уж она позаботится, чтобы Дадлик впредь питался правильно, составив любимому пупсику отличную диету. При этом в глазах тётушки читалось нечто такое, что намекало на абсолютную бесполезность и даже опасность каких бы то ни было споров. Дадли, конечно, не был бы самим собой, не попытайся он устроить знатный скандал, но, пожалуй, впервые в жизни наткнулся на строгий выговор матери и крепкий подзатыльник отца, видимо уже посвящённого в грядущие изменения и успевшего с ними смириться. Однако следующее заявление тётушки, прозвучавшее словно контрольный выстрел киллера, повергло несчастного поросёнка в окончательный шок. Стараясь не смотреть мне в глаза и явно чувствуя себя не в своей тарелке, Петунья произнесла куда-то в пространство: — Послушай, Гарри, мы с твоим дядей подумали и решили, что ты уже вырос, и тебе, должно быть, слишком тесно в… в чулане, — неуверенно мялась тётушка, испуская хорошо ощутимые волны стыда вперемешку с решимостью, — а потому будь добр, собери, пожалуйста, свои вещи. Сегодня ты можешь перебраться во вторую комнату Дадли. А ты, Дадли, потрудись разобрать свои игрушки. Старые и поломанные выкинь, а целые перенеси в свою комнату. После обеда доставят новую мебель, и я хочу, чтобы к этому времени комната твоего кузена была свободна от хлама. Папа тебе в этом поможет, — перевела она суровый взгляд на Вернона. — Не так ли, дорогой? — Эм-м, конечно, дорогая, — пробормотал дядя Вернон, слегка раздражённый новой причудой супруги. — Мы с Дадликом наведём там порядок, а мебель поднимут и установят ребята из службы доставки. Я уже обо всём договорился. — Вот и замечательно, милый. Что бы я без тебя делала? — послала мужу улыбку Петунья. — После завтрака и займётесь, а мы с Гарри съездим за покупками, а то мальчик совсем обносился. Нужно обновить ему гардероб. — Но… но… но… — обалдело открывал и закрывал рот Дадли, словно выброшенная на берег толстая рыбина, пытаясь подобрать слова, способные выразить всю глубину его возмущения таким произволом. — Но это же моя комната! — наконец заорал он во всю мощь. — И она мне нужна! Я не хочу, чтобы в ней жил этот очкастый задохлик! Пусть убирается в свою конуру или вообще выметается жить на улицу! Там таким, как он, самое место. — Знаешь, Вернон, — произнесла тётушка, задумчиво глядя на своего «милого пупсика», — кажется, мы что-то упустили в воспитании сына. В этот памятный день Дадли ждало ещё одно, самое серьёзное в его жизни, потрясение: совмещение несовместимых, как он думал, вещей — собственной задницы и отцовского ремня. Я же искренне наслаждался этим цирком, стеснительно опустив очи долу и стараясь не заржать во весь голос. М-да, удалив закладку из тётушкиного разума, я даже представить не мог, каким будет результат. Петунья смогла трезво взглянуть на ситуацию в семье, и увиденное ей, похоже, не понравилось. А то, что ей не нравится, немедленно подвергается всесторонней критике и обструкции, порой принимающей весьма изощрённые формы. Проверено на собственном опыте. Не привыкший наказывать собственного сына, дядюшка Вернон некоторое время вяло отбивался от нападок супруги, пытаясь смягчить приговор, но правосудие было непреклонно. А небольшое ментальное внушение от племянника окончательно расставило все точки над «i», убедив дядюшку в необходимости воспитательных мер, и экзекуция состоялась. А вскоре тётушка вызвала такси и мы отправились в Лондон. Никаких бутиков и дорогих фирменных магазинов мы, конечно, не посещали, но я обзавёлся добротным выходным пиджачным костюмом серого цвета, смотревшимся на мне несколько забавно, как на мой вкус, и отличными ботинками в тон. Ввиду наступившего ненастья мне были купленны: превосходная тёплая куртка с пристёгивающимся капюшоном, свитер с высоким подворачивающимся воротником, толстенький вязанный шарф и прикольная шапка с помпоном, а также небольшой детский зонтик в личное пользование. Несколько пар рубашек и куча футболок, спортивный костюм и симпатичные кеды, а также две пары штанов для повседневной носки и могучая кучка белья. Дополнил всё это новый школьный портфель, предназначенный для ручной переноски и, самое главное, приглянувшиеся мне пижонские прямоугольные очки с очень узкими линзами и серебристой оправой. Выпив чаю с пирожным в уютной семейной кафешке, мы отправились домой. Всё время, которое длился наш шопинг, я ловил на себе жалостливые взгляды Петуньи, а в эмоциях тётушки преобладало чувство вины, однако никаких душещипательных разговоров она заводить не пыталась, за что я был ей крайне благодарен. Никогда не любил все эти сопливые реверансы: «— Ах, прости меня, милый. Шмыг! Я была такой дурой. Шмыг! — Ох, ну что вы! Хлюп! Всё в полном порядке. Хлюп!»  Тьфу! Как представлю, так прямо наизнанку выворачивает! Обратно снова добирались на такси, которое англичане упорно именуют кэбом и никак иначе. Видимо, именно поэтому усатый кэбмен, важный от осознания того факта, что он водит самый настоящий кэб, а не какое-нибудь там задрипанное такси, содрал с тётки семь фунтов. Скотина! А дома меня ждал переезд из чулана в нормальную комнату, уже освобождённую от завалов игрушек и прочего непотребства и обставленную симпатичной мебелью. У окна появился небольшой письменный столик со стулом, слева от него расположилась кровать, выгодно отличающаяся от прежней своими размерами и наличием встроенных ящичков для белья и прочей мелочёвки. У стены по правую сторону от входной двери установили довольно функциональный шкаф тёплого кремового цвета, обладающий и местом под книги; а слева разместилось мягкое креслице, соседствующее с неброской тумбочкой, на которой стоял прикольный светильник. Мне даже понравилось. Картину портили только кое-где разрисованные фломастерами психоделические обои с изображением человекообразных уток-мутантов из диснеевского мультфильма. Ну да хрен с ними. Обои можно и переклеить, а пока будем обживать новую локацию. После обеда, порадовавшего меня кислой, обиженной на весь свет физиономией кузена, я плюхнулся в новенькое кресло у себя в комнате и приступил к изучению очередного скоммунизженного из школьной библиотеки учебника. За два месяца учёбы в моём чулане побывало множество школьных книг, по таким направлениям как математика, физика и геометрия. Добывал я их самым простым и незамысловатым способом. Ночью, укрывшись Вуалью Тьмы, перемещался прямо в библиотеку с помощью этой дурацкой трансгрессии и, выбрав новую партию интересующих меня книг, отправлялся обратно, не забыв вернуть на место прочитанные. Самое поганое это то, что я так и не смог в полной мере применить прошлый опыт перемещения в пространстве с помощью привычных комфортных прыжков. Всё дело оказалось в разнице используемой для телепортации энергии. Если, будучи невесомым духом, я мог позволить себе расходовать для этого драгоценную духовную силу, ничуть не заботясь о её абсолютно ничтожном расходе, то обладая физическим телом, такие траты оказались для меня непомерны. Расход духовной силы на перемещение физических объектов был просто чудовищно велик, в чём я сумел убедиться на собственной шкуре, тренируясь ночью на игровой детской площадке. Преодолев какой-то странный психологический барьер, не позволяющий мне применять свой любимый прыжок, я смог переместиться на несколько метров, о чём тут же пожалел, не удержавшись на подкосившихся от нахлынувшей слабости ногах и шмякнувшись мордой в песок. Из разбитого носа тут же побежала кровь, а у меня не было сил даже на то, чтобы перевернуться на спину. Резерв духовной силы был пуст, сигнализируя об этом какой-то тянущей фантомной болью внутри. А ведь банальной медитацией его не наполнить. Объём духовной силы, конечно, со временем восстанавливается самостоятельно, за счёт вырабатываемой душой энергии, а вот извне эту силу можно получить только одним способом: забрав её у кого-то. Вот так, лёжа мордой в песке, я и осознал, что отныне мой удел — пресловутая трансгрессия, которая, несмотря на специфические ощущения, всё же использует в качестве топлива обычную манну. Впрочем, со временем я притерпелся к непередаваемому чувству пропущенного через воронку пудинга и перестал заострять на нём внимание. Сама возможность в любой момент переместиться куда мне только вздумается дарила потрясающее чувство свободы, с лихвой окупая любые неудобства. Так и хотелось заорать, что «Ред Булл, мать его, окрыляет!» В общем, дорога от дома в школу и обратно перестала занимать у меня время. Что же до самой школы, то тут всё было совсем не радужно. Дети, может, и цветы жизни, но когда весь твой круг общения составляют эти цветочки и прочие сорняки, то это конкретно так напрягает, можете мне поверить. Поймите меня правильно, я ничего не имею против детишек, но какие у меня с ними могут быть общие темы для общения? Мозги-то у меня теперь вполне себе взрослые, и интересы, соответственно, тоже. Пусть даже пипирка пока не работает в полной мере и на противоположный пол меня ещё не тянет, но я ведь и не ребёнок, в конце-то концов. Казалось бы, плюнуть и растереть. Подумаешь, проблема. Просто не обращать внимания на окружающую мелюзгу. Я ведь и до пробуждения памяти был не особо общительным парнем. Но детское желание иметь друзей никуда не исчезло, просто став менее острым, и вопрос общения был для меня актуален. Решить его я пока был не способен, а потому с интересом погрузился в учёбу. Да, да, я стал изучать детские учебники, решать детские задачки и заново учить детские формулы. Причём порой, как это ни смешно, приходилось серьёзно напрягать извилины, чтобы понять и уяснить суть излагаемого материала. В первой жизни я довольно неплохо учился в школе, и хоть и не был круглым отличником, но математику знал хорошо, физика мне была очень интересна; а сейчас мне приходилось по новой открывать для себя эти предметы. За прошедшие годы полученные в школе знания основательно забылись, как и всякая информация, которой мы не пользуемся в повседневной жизни. Кое-что я, конечно, выучил за прошедшие пару лет, но по большей части пинал на уроках балду, как и любой ребёнок. Теперь же я намеревался серьёзно изучить интересующие меня предметы. Математика даёт очень важные для любого мага знания, необходимые для расчёта и создания новых заклинаний и рунных цепочек. Геометрия является первоосновой нежно любимой некромантами ритуалистики. Физика помогает понять законы природы, на которые и воздействуют маги, творя заклинания. Этот список можно пополнить и другими науками, но, скажем, биология и анатомия были мне пока что не интересны, а к химии я испытывал какую-то иррациональную неприязнь, основу которой, похоже, заложила ещё моя бывшая преподавательница. Представьте себе по настоящему жирную бабищу кавказской национальности, лет пятидесяти на вид, со свисающими словно бульдожьи брыли щеками, короткими волосами, покрашенными по какой-то идиотской моде в фиолетовый цвет, прыщавым лицом и невероятно склочным характером. Детей эта бабенция, видимо, терпеть не могла, а преподавать не умела, несмотря на высшее педагогическое образование, полученное ещё в советские годы; да к тому же являлась заместителем директора по воспитательной части и с удовольствием третировала всю школу. Боялись её все: от сопливого первоклассника до последнего выпускника. Куда там хогвартскому Ужасу Подземелий. У неё даже прозвища не было — не дай бог услышит! Б-р-р-р! В общем, она отлично справлялась с внушением отвращения к своему предмету. Решив сосредоточить внимание на трёх наиболее близких и полезных предметах, я стал проглатывать учебники один за другим, и помогал мне в этом всё тот же ментальный транс. О-о-о, в какой эйфории я находился, когда смог открыть его читерскую способность, позволяющую с абсолютной точностью запоминать полученную информацию. Прочитанные в трансе книги откладывались в памяти до последней запятой, и при желании я мог бы дословно пересказать любой изученный учебник. Оставалось только хорошенько осмыслять загруженные таким способом в мозг данные, переводить их из разряда «знаю» в разряд «понимаю и применяю», на что и уходила львиная часть времени. На осмысление каждого нового учебника я тратил два, три, а то и четыре дня, в зависимости от его объёма, расплачиваясь за ценные знания головной болью и ментальной усталостью, что, впрочем, ничуть не уменьшало мой информационный голод. Знания — сила, а сила с некоторых пор является целью моей жизни. Знания — это тот шлифовальный камень, который способен огранить мою и так немалую силу, превратив её из тяжёлой дубины, которой размахивает могучий, но тупой неандерталец, в изящную и смертоносную рапиру искусного фехтовальщика. Вот и сейчас я с удовольствием отдавался процессу получения новых знаний, внаглую пользуясь новой способностью, за которую не пожалел бы отдать правую руку. За очередной книгой я просидел почти до самого ужина, дочитав её до конца и нагрузив мозги работой на ближайшие пару дней, в течение которых придётся разбираться в полученной информации, раскладывая знания по полочкам. Если так пойдёт и дальше, то скоро я перетаскаю домой все имеющиеся в не такой уж большой библиотеке книги по интересующим меня темам. Придётся, наверное, браться и за остальные науки, просвещаясь, так сказать, разносторонне, ну или можно попробовать обнести какой-нибудь букинистический магазин на предмет более серьёзных научных изданий, хотя бы университетского уровня. Э-хе-хе, как-то грустно, блин, без интернета. Насколько проще было бы получать полезные знания, имей я доступ к сети; да и без любимой музыки тоже как-то скучновато. Раскрутить, что ли, тётушку на покупку плеера? Scorpions, вроде бы, ещё в семидесятых начали творить свои шедевры, да и Guns N' Roses уже должны выстрелить несколькими хитами. Поднявшись к себе после ужина, извлёк из старенького школьного портфеля, доставшегося мне от Дадли, потрёпанную пухленькую тетрадку, в которой я веду кое-какие расчёты, и, умостившись за столом, решил перепроверить построенный на бумаге ритуальный рисунок. Ритуал, который я хочу провести, должен наделить меня способностью творить некоторые заклинания, обходя необходимость длительного зачитывания магических формул, или трудоёмкого процесса самостоятельного сплетения арканов. Вообще мне известо несколько способов волшбы. Самый надёжный и древний, как бивни мамонта, порой позволяющий даже слабенькому магу творить великую магию, — тесно связанные между собой ритуалистика и рунология. По сути, это магические рисунки и символы, которые, при заполнении их силой, могут определённым образом воздействовать как на физический, так и на нематериальный миры. Преимуществом такого способа колдовства является возможность поэтапного наполнения рисунка силой. То есть какой-нибудь слабенький колдунишка вполне может постепенно, слив в пентаграмму пару десятков своих резервов, прыгнуть гораздо выше головы. Отдельным, хоть и весьма расточительным и неэкономным, способом колдовства можно выделить прямое волевое управление собственной силой. Нечто подобное я проделывал ещё в астрале, отбиваясь от обросшего тентаклями духа разума. Несмотря на все очевидные недостатки, такой способ волшбы тоже бывает полезен — хотя бы в качестве тренировки, так как отлично развивает контроль собственной силы. Далее идёт вербальное колдовство. Волшебник зачитывает вслух или про себя заклинание — слова-ключи, к которым привязаны те или иные, скорее психологические, чем магические, установки, убеждающие мага в возможности сотворения колдовства и входящие в резонанс с его силой, заставляющие её работать и выплёскиваться из ауры уже готовым плетением. Такой способ порой требует довольно много времени, и оттого редко применяется в бою, так как большинство заклинаний довольно длинны. Высшим пилотажем считается самостоятельное сплетение магических арканов. Процесс этот весьма трудоёмкий, несомненно требующий от мага как таланта, так и огромного упорства, трудолюбие и концентрацию; а без умения видеть энергетические потоки за него можно вообще не браться. У меня, например, большинство плетений выходят весьма туго, а особо масштабные вообще не получаются. В этом данный способ серьёзно уступает вербальному, где можно, прочитав какое-нибудь зубодробительное заклинание на пару страниц, вызвать хоть метеоритный дождь, хоть землетрясение, если, конечно, хватит сил. Но со временем и опытом плетение арканов будет получаться всё проще. Нужно только тренироваться. Ещё один весьма перспективный способ колдовства — применение заранее заготовленных и свёрнутых в ауре мага плетений. По сути, хитрая уловка, позволяющая мгновенно применить заклинание, высвободив его из ауры либо фразой-ключом, либо волевым усилием, после чего остаётся только регулировать направленность и силу его применения. Единственным недостатком такого способа колдовства является ограниченная вместимость ауры и необходимость обновлять истраченные заклинания. Чем могущественнее маг, тем сильнее развита его аура и тем больше заклятий он сможет держать в свёрнутом состоянии. На вместимость ауры влияет и само заклинание. Метеоритный дождь, как можно догадаться, «весит» многократно больше какого-нибудь безобидного светлячка вроде Люмоса. Моя же аура способна вместить примерно восемь-девять не слишком «тяжёлых» заклинаний, и это очень неплохой результат. Не архимаг, конечно, но и далеко не слабак. Скажем так, хороший магистерский уровень. Ритуал, который я хочу провести, даст мне возможность применять заранее заготовленные заклинания очень похожим способом. Придумал его один чокнутый некромант, любивший ставить опыты на самом себе, за что в своё время и поплатился, заживо сгнив за пару часов в результате очередного эксперимента. Но несмотря на явную психическую ненормальность, этот деятель сумел изобрести и воплотить в жизнь несколько интересных заклятий и ритуалов, успев передать свои знания ученице. Суть же необходимого мне ритуала заключается вот в чём: берётся какое-либо заклинание и перерабатывается в рунную форму; после данная формула записывается в подготовленный рунный круг, который наполняется некроэнергией, полученной с помощью принесения в жертву живого существа, или собирается из другого доступного источника. При активации ритуал формирует энергетический каркас вписанного в него рунами плетения, и в прямом смысле слова, выжигает его в ауре мага. Таким образом мы получаем не уже готовое, свёрнутое в ауре и ждущее активации, одноразовое заклинание, а его долговечную заготовку, трафарет, если можно так выразиться. При наполнении этого трафарета силой он мгновенно создаёт нужное плетение, которое остаётся только направить на врага, или указать любую иную цель. Таким способом можно с невероятной скоростью применять выжженное в ауре заклинание одно за другим, вплоть до истощения магического резерва, ничуть не заботясь о его, так сказать, перезарядке. Места такая заготовка занимает столько же, сколько и обычное свёрнутое в ауре заклинание, и, при необходимости, может быть уничтожена и заменена на новую, с помощью аналогичного ритуала. К недостаткам такого способа колдовства можно отнести только длительную мороку с выжиганием и заменой трафарета, ну и, конечно, наносимые повреждения собственной ауре, которые, впрочем, самостоятельно восстанавливаются за несколько дней. Ну и ещё, конечно, жертва. Для правильного функционирования ритуала, шрамирующего астральное тело мага, необходима именно энергия смерти. Причём просто взять и грохнуть кого-нибудь в пентаграмме — не выход. Дело в том, что живое существо на то и живое, что до самых краёв наполнено именно жизненной силой — абсолютным антагонистом энергии смерти. В момент гибели живого существа, безусловно, происходит выброс некроэнергии; и чем сильнее приносимое в жертву существо, чем больше в нём жизненной силы, тем сильнее импульс смерти; но это всё равно сущие крохи. Для увеличения полезного выхлопа нужно использовать ритуальные пытки, чего мне совершенно не хочется делать. Собственно, для ритуала мне бы, пожалуй, хватило и обычной смерти какого-нибудь человека, благо некроэнергии он требует не так уж и много и нет никакой необходимости заниматься мучительством жертвы, но резать людей в пентаграмме мне тоже претит. Тут бы мне подошло какое-нибудь крупное животное вроде быка, но я что-то не могу представить, где его взять. А мелочь вроде всяких кошек и собак, опять же, придётся пытать, чего я никак не хочу. Ну не живодёр я. Да и убить жалобно мяукающий или скулящий комочек у меня, блин, рука не поднимется. Вот врага я бы, пожалуй, смог пустить под нож без зазрения совести, ничуть не переживая по этому поводу. Но то врага, а не ничего не сделавшего мне гипотетического человека. Решать вопрос с недостатком некроэнергии я собрался иначе. Где можно на халяву разжиться энергией смерти? Правильно, в местах массового захоронения живых существ! На кладбищах и крупных могильниках. Мёртвая плоть и кость является отличным накопителем и генератором некроэнергии. Один покойник, долгое время пролежавший в земле, конечно не в состоянии обеспечить меня необходимым количеством силы, но вот с увеличением числа трупов, увеличивается и концентрация силы. Причём её количество возрастает в зависимости от числа останков и их возраста, просто в геометрической прогрессии. Чем крупнее и старше могильник, тем больше силы с него можно собрать, и если бы такие захоронения не устраивали на освящённой земле, то массовое самопроизвольное поднятие нежити было бы обычным делом. Я всегда весьма скептически относился к религии и всяким священникам, но вот поди ж ты. Оказывается, различные храмы и церквушки на кладбищах в самом деле необходимы, а священники и попы, читающие молитвы и отпевающие покойников, освящающие могилы и творящие прочую непонятную ерунду, действительно занимаются важным делом. Концентрация некроэнергии на освящённой земле значительно уменьшается, хотя и не исчезает вовсе, — и это неоспоримый факт. Но для моих нужд хватит любого более менее крупного кладбища, наподобие существующего на окраине Литтл-Уингинга. Сведения о месте захоронения жителей города я раздобыл в памяти школьного математика, мистера Беррингтона, ещё несколько дней назад, прямо во время урока, но пока что его не посещал. Честно говоря, было немного боязно трансгрессировать туда, опираясь только на чужой мыслеобраз, пусть и довольно чёткий. Вдруг не получится и меня размажет тонким слоем по всему городу, или ещё какая неприятность случится? Всё таки трансгрессировать в хорошо знакомое лично тебе место — это одно, а прыгать непонятно куда, используя в качестве маяка воспоминания постороннего человека, — совсем другое. Наверное. В общем, хрен его знает, как оно на самом деле, но проверять на себе что-то не хочется. Немного покумекав, я отмёл общественный транспорт, решив, что такому великому и ужасному мне негоже путешествовать примитивными способами, собравшись добираться до кладбища по воздуху, благо отрастить крылья и гордо воспарить в небеса для меня не проблема. Но тут меня ждал если и не очередной облом, то определённо нечто близкое. Составив новый, соответствующий моему нынешнему размеру каркас для духовной брони и крылышек, взлететь я так и не сумел. Бедные крылья гнулись и трещали под моим крошечным весом, швыряя меня по земле из стороны в сторону, но поднимать детскую тушку в воздух отказывались напрочь. Изменения размера и конфигурации крыльев ничего не давали. Попытки взлететь, предварительно разбежавшись, тоже не увенчались успехом; и только спрыгнув с дерева, мне удалось нормально опереться на воздух и встать на крыло. Однако отчаянные взмахи, удерживающие меня в воздухе, приводили к тому, что запас духовной силы пустел на глазах, утекая как вода сквозь пальцы. Приземлившись копчиком на траву, я смачно выругался и развеял бесполезные отростки. Всё равно с таким расходом топливо кончится раньше, чем борт компании «Авиа-Поттер» доберётся до места; а дозаправка в воздухе у меня как-то не предусмотрена. «Не, ну что за гадство, млять! Одни обломы с этой магией духа». Но взлететь мне всё же удалось, и помог в этом телекинез. Нет, я не превратился разом в великого телекинетика, владеющего приёмами самолевитации и рассекающего небеса с бешеной скоростью, — у меня вообще не вышло оторвать себя от земли с помощью телекинеза. Вот вы пробовали когда-нибудь собственноручно вытащить себя из воды, скажем, за волосы? Сравнение, конечно, не совсем корректное, но тем не менее даёт представление о трудностях, с которыми я столкнулся, пытаясь поднять себя в воздух телекинезом. Сначала я вообще чуть не переломал себе рёбра, сжав собственную тушку невидимой, но от того не менее действенной силой, и хорошенько дёрнув себя вверх. Мучился я долго. Было больно, пока я не приноровился мягко обхватывать собственное тело со всех сторон. Было нудно, пока я изо всех сил тянул свою тушку вверх и никак не мог оторвать её от земли. Было матерно и нервно, так как всё, чего я смог добиться за две бессонные ночи, — это субъективное уменьшение собственного веса. Прыгать я теперь мог высоко, рывком отталкиваясь от земли на пару метров и плавно опускаясь вниз, словно паря в невесомости. В общем, парашют мне отныне точно без надобности и падение с небоскрёба будет скорее весёлым приключением, чем ужасной смертельной трагедией, но взлететь у меня так и не вышло. Зато додумавшись совместить свои крылья с этим забавным умением, я наконец-то полноценно взлетел. Причём расход духовной силы уменьшился до вполне приемлемого уровня, а практически невесомое тело развивало приличную скорость с каждым взмахом крыла. Я летел и это было прекрасно. Никакого сравнения с полётом в призрачной форме, для которого крылья вообще не нужны. Прохладный свежий ветер в лицо, заставляющий щурить глаза. То замирающее, словно испуганный кролик, а то пускающееся вскачь, словно дикий мустанг, сердце, пытающееся выпрыгнуть из груди. И бездонное звёздное небо над головой. Частичка души, доставшаяся мне от демона, скулила от счастья, окунувшись в родную стихию, а его инстинкты позволяли виртуозно управлять полётом, выделывая умопомрачительные кульбиты в воздухе. Главное было не терять концентрацию от восторга и постоянно поддерживать себя телекинезом. Научившись летать, я немного доработал духовную броню и форму крыла, так же сделав возможной частичную трансформацию тела, составив несколько новых каркасов. Теперь я мог как полностью покрываться бронёй вместе с крыльями, так и материализовать любой элемент моего экзоскелета отдельно. Выпустить когти из пальцев или наростить шипастые кастеты, незаметно сформировать облегающую, словно вторая кожа, броню под одеждой или расправить крылья за спиной, не прибегая к полной трансформации тела. Рога же я решил вообще убрать, оставив, однако, возможность сформировать их в случае необходимости. Чисто «шоб було», как говорят «великие укры». Проверив тетрадь с расчётами рунных формул заклятий, каркасы которых мне хотелось разместить в своей ауре, и убедившись в отсутствии ошибок, я откинулся на спинку стула, ещё раз мысленно пробегаясь по всем этапам предстоящего ритуала. Всё таки сегодня я собирался в первый раз в жизни проводить ритуал на самом себе, и ошибиться в чём-либо очень не хотелось, ибо цена ошибок в подобных вещах, как правило, непомерна. «Что ж, вроде бы всё учтено и никаких неточностей нет. А так это или нет на самом деле, я узнаю уже очень скоро. Осталось только дождаться ночи». Проведя все необходимые расчёты, я перевёл в рунную форму семь различных заклятий, намереваясь внедрить их в свою ауру. Три наиболее часто используемых мной заклинания: «Тёмное Око», «Вуаль Тьмы» и «Регенерация». А также два защитных и два атакующих плетения из области магии тьмы и некромантии: «Плащ Моргоротта» — заклинание, создающее вокруг мага тёмную сферу, превосходно оберегающую от температурных и энергетических атак и нападений духовных сущностей. Собственно, именно это заклятье некогда спалило мне левую кисть в бою с демоном. «Щит Тени» — управляемая защитная полусфера, призванная отражать атаки физической направленности, то есть всевозможные материальные предметы: стрелы, мечи, камни, пули, наколдованные сосульки и всё такое прочее. «Плеть Хаоса» — отличное боевое заклинание для ближней и средней дистанции, главным преимуществом которого является возможность, единожды призвав, использовать её длительное время, в отличие от, скажем, того же одноразового фаербола. Ну, а недостаток у неё, пожалуй, один: «Плеть Хаоса» — это оружие, которым нужно уметь пользоваться, и несмотря на то, что она управляется чуть ли не мыслью призвавшего мага, реагируя на его малейшие желания, без упорных тренировок тут не обойтись. Ну, а на сладкое я приготовил самое убойное и опасное из известных мне заклинаний — «Прах Вечности». Подозреваю, что неким бледным подобием данного заклятья в этом мире является «Адское Пламя». «Прах Вечности» — это площадное заклинание из школы некромантии, представляющее из себя огромное всепожирающее облако праха, обращающее всё, к чему прикоснётся, в собственное подобие, в кучку праха, вливая в себя новые порции этой субстанции и постоянно разрастаясь в объеме. Управлять этим заклятьем — задачка нетривиальная, так как, вырвавшись из-под контроля, оно тут же пойдёт в разнос, пожирая любую материю и увеличиваясь в размере. Не уверен точно, но если его вовремя не остановить, то это проклятье, наверное, в состоянии сожрать всю планету. Мурашки бегут по загривку от осознания того, на что я дерзнул замахнуться, а в голову стучат трусливые мыслишки не прикасаться к запретному. Тот, кто создал это заклятье, без сомнения был гениальным безумцем, имя которого достойно быть проклятым в веках. Дождавшись момента, когда Дурсли наконец угомонятся после богатого на события дня, а тётушка в последний раз поинтересуется, удобно ли мне в новой комнате, и отправится под бочок к своему благоверному, я оделся потеплее и тихонько пробрался на чердак. Поднапрягшись, смог перейти на духовное зрение и, злорадно ухмыляясь, заблокировал работу «Чар Надзора», а затем, потратив несколько минут, со скрипом самостоятельно сплёл «Вуаль Тьмы», не прибегая к вербальной форме. Прогресс, что называется, на лицо, хотя на плетение арканов у меня всё ещё уходит непозволительно много времени. Духовное зрение я смог пробудить не так давно, гоняя по телу ману и пытаясь хоть немного ускориться во время тренировки. С ускорением дело продвигалось ни шатко ни валко, а вот прогнав силу через зрительные органы, я на короткое мгновение смог различить собственную ауру. Поняв, что случайно нащупал путь к обретению полезной способности, стал разбираться в ней целенаправленно. Выходило так, что для возможности различать энергетические проявления необходимо было наполнять глаза силой, при этом смотря расфокусированным зрением не прямо на какой-либо предмет, а как бы сквозь него. Такой приём позволял видеть лишь малую часть энергетического спектра, и безусловно нуждался в дальнейшем развитии. Никакой конкуренции моим чёрным глазкам он, конечно, составить не мог, но зато его можно было спокойно применять на людях, не опасаясь испуганных криков и обвинений чёрт знает в чём. Бесшумной тенью выскользнув из дома, я всё же нашептал заклинание «Тёмного Ока», позволяющего, помимо прочего, отлично видеть в темноте, распахнул крылья и, подхватив себя телекинезом, прыгнул в небеса, быстро набирая высоту. Если бы в данный момент нашёлся какой-нибудь глазастый любитель астрономии, то он, возможно, смог бы заметить смутное тёмное пятнышко на фоне звёздного неба, шустро плывущее куда-то по своим таинственным делам. Летел я довольно быстро, развивая, наверное, все пятьдесят километров в час, и до кладбища добрался весьма скоро, завидев его издалека. Собственно, не заметить его было бы сложно, учитывая иллюминацию, очевидно устроенную всё тем же министерством магии. В воздухе, над невысокими сбросившими листву аккуратными деревьями, растущими кое-где меж могил и надгробий, висело сразу три очень больших и хорошо узнаваемых заклятий надзора, раскинувших щупальца над всей территорией кладбища и, похоже, соединенных в единую сеть. — М-да, вот это накрутили тут господа волшебники, — думал я, облетая по кругу всё это безобразие, — хотя их, конечно, можно понять. Кладбища относятся к объектам потенциального возникновения нежити, и потому магическую активность здесь нужно держать под постоянным контролем. Нежить — она ведь как тараканы: если уж где заведётся, то ещё попробуй вытрави. Клацая зубами от холода, я мягко приземлился на окраине кладбища и поёжился всем телом. Всё-таки ночные полёты поздней осенью могут проморозить до костей и закалённого любителя купания в проруби — не то что худенького мальчугана. Блин, надо было полностью укрыться бронёй, а не ограничиваться одними лишь крыльями. Немного поприседав и попрыгав на месте, я кое-как отогрелся и поплёлся разбираться с надзором. Пробираясь по ухоженным дорожкам, между аккуратных памятников и причудливых надгробий в виде всяких ангелочков, загадочно искажённых холодным светом далёких звёзд, я добрался до одного из трёх энергетических образований, контролирующих территорию кладбища, и, отследив астральный канал передачи данных, привычным усилием поставил заглушку. Вот интересно, что за ерунда с этим надзором? Он что, рассчитан на ничего не умеющих маленьких детишек, или я чего-то очень сильно не догоняю? Мне, конечно, жутко льстит считать себя охренеть каким крутым магом, этаким избранным, умеющим видеть тонкие энергетические потоки и вмешиваться в их работу, но я ни за что не поверю, что я такой один. Пусть по какой-то причине магов, владеющих духовным зрением на должном уровне, в этом мире действительно очень не много, но есть же всякие артефакты, справляющиеся с этим не хуже. Так почему же чары, выполняющие столь важную для магической Англии работу, блокируются мною с такой лёгкостью? Может, я действительно делаю нечто, что здесь считается трудновыполнимым или вообще невозможным? Так, неторопливо размышляя, я обошёл все три точки, надёжно выведя из строя «Чары Надзора», и приступил к главной работе, ради которой я и припёрся ночью на кладбище. Выйдя на перекрёсток двух нешироких дорог, я сформировал на земле сложносоставную магическую печать, состоящую из пяти рунных кругов, сообщённых друг с другом. Четыре малых круга, собирающих некроэнергию из пространства, расположились по сторонам света, вокруг основной части печати с вписанной в неё рунной формулой заклятья «Тёмного Ока». Впитывая энергию, малые круги будут насыщать ею основной круг, и как только количество силы станет достаточным, ритуал можно будет активировать. Процесс этот отнюдь не мгновенный, требующий определённого времени, и потому можно заняться ещё одним делом — добыть немного ценного материала для экспериментов и артефакторики. Накапливающая силу печать создавала довольно занимательное зрелище. Чуть заметное зеленоватое марево лёгким туманом неторопливо стелилось по земле со всех сторон, интенсивно поглощаясь малыми накопительными кругами, по которым стали пробегать тусклые зелёные искорки. Понаблюдав за этим интересным процессом, я отправился заниматься вандализмом. Выбрав подальше от дороги наиболее заброшенную могилу с треснувшей надгробной плитой, я стал последовательными рывками извлекать из-под неё землю, используя для этого телекинез. Комья земли отрывались от почвы один за другим, повисая бесформенной кучей в воздухе, а неширокая ямка под моими ногами становилась всё глубже, приобретая сходство с кротовьей норой. Крот, правда, должен был быть просто огромный. Прорыв таким образом примерно метр, я вдруг почувствовал, что больше не могу удерживать в воздухе растущую кучу земли, и потому аккуратненько плюхнул её рядом с могилой. Не хотелось оставлять слишком много следов, но, видимо, всё же придётся. Продолжив извлекать землю, я через некоторое время дорылся до гнилых досок гроба, взломав которые смог вытащить телекинезом кости покойника. Судя по надписи на плите, это был старый мужчина, погибший уже довольно давно. Собрав его кости в отдельную кучку, я закопал землю обратно, постаравшись вернуть всё как было. Вряд ли мне это удалось, но что уж тут сделаешь? Подойдя к кучке грязных, распространяющих неприятный запах костей, начитал над ними одно из двух заклинаний, применяемых некромантами для работы с мертвечиной. Одно из них называется «Пластика Плоти» и позволяет изменять строение мёртвых тканей и мышц, а другое, «Пластика Кости», соответственно, позволяет придавать различную форму костям. Оба заклинания незаменимы при создании особо зверских мёртвых слуг и химер, но как раз сейчас мне создавать никого не нужно. Достаточно превратить эти неопрятные останки во что-то чистенькое и компактное. Ощутив, что «Пластика Кости» сработала, сделав твёрдый костяк мягким как пластилин и тягучим, словно густой липкий клей, приступил к его преобразованию. Повинуясь моей воле, кости слились в один плотный комок, вытолкнув из себя весь мусор и грязь, а затем получившийся сгусток растёкся на девять примерно равных частей, образовав аккуратные слитки, приблизительно в килограмм весом. Отменив заклинание, я подхватил костяной слиток и, повертев его в руках, убедился в твёрдости получившегося изделия. — Замечательно! То, что и было нужно, — прошептал я, чувствуя лёгкую усталость. Всё-таки пришлось знатно потрудиться, потратив немало сил, извлекая из земли эти косточки. — А теперь, пожалуй, пора заняться ритуалом. Схватив костяные слитки телекинезом, я выбрался на дорогу и проверил печать. Центральный круг был наполнен энергией и светился ровным зелёным светом. Это значит, что печать можно активировать. Сложив свою добычу на пожухлом газоне, я нервной походкой подошёл к центральному кругу и, выбросив из головы нахлынувшие было сомнения, стал в его центр, давая команду начать ритуал. Рунный круг вспыхнул под ногами яркой вспышкой, выбросив вверх целый рой светящихся зелёных символов. Покружившись в воздухе, они выстроились определённым порядком, сформировав чёткий, оконченный каркас заклинания и, блеснув напоследок, втянулись мне в ауру в районе темечка. По телу пробежала нервная дрожь, а аура стала волнообразно пульсировать, наливаясь зелёным свечением. Не решаясь пошевелиться, я неподвижно прислушивался к своим ощущениям. Никакой боли не было, но какие-то неопределённые вызывающие дискомфорт чувства однозначно присутствовали. Наверное, нечто подобное можно ощутить, если провести по онемевшей руке крупнозернистой наждачной бумагой. Вроде бы и не больно, но довольно неприятно. Дождавшись окончания проходящих в ауре непонятных процессов, я уничтожил печать, решив проверить, что же у меня получилось. Астральное тело в районе головы ощущалось весьма непривычно, намекая на присутствие нового энергетического образования. Отменив действие «Тёмного Ока», я сморгнул выступившие на глазах слёзы и уставился в окружающую меня темноту. Послав к непривычно ощущающемуся месту волну собственной силы, зашипел от обжигающей ледяной боли в глазах, к которой никак не удавалось привыкнуть, и радостно захохотал во вновь окрасившейся в чёрно-белый цвет ночи. — Да! Да! У меня получилось!!! Ухи-хи-хи-хи! Я это сделал! Ха-ха-ха-ха-ха! Отсмеявшись, я немного поигрался с новой способностью, включая и выключая свои супер-глазки, и создал новую печать, на этот раз содержащую рунную формулу заклятья регенерации. Эту операцию не рекомендовалось проводить больше двух раз подряд, не давая астральному телу полностью восстановиться, и поэтому я намеревался внедрить в свою ауру последний на сегодня каркас. Следующий ритуал можно будет проводить не раньше, чем через два-три дня. Рунные круги, принявшись за работу, вновь замерцали зелёными искрами, накапливая необходимую для ритуала энергию, а я, отойдя от печати, уселся на костяные слитки, переводя дух. Просидев так минут двадцать, следя за постепенно разгорающейся зелёным светом печатью, и убедившись, что потребная для ритуала энергия закачана в центральный круг, я уже спокойно и без нервной дрожи стал в центр печати и активировал ритуал. Снова вспыхнул яркий зелёный свет, а вырвавшиеся на свободу рунные символы втянулись мне в ауру в районе сердца, предварительно сформировав новый каркас заклинания. Подождав, пока успокоятся зелёные волны, гуляющие по моей ауре, я развеял печать и выпустил коготь из указательного пальца правой руки. Нужно было проверить работу нового энергетического каркаса, поселившегося в моём астральном теле, и я провёл бритвенно-острым когтем по левой ладони. Из глубокого пореза хлынула кровь и я, спрятав коготь, тут же направил энергию в новый каркас заклинания, напротив сердца. По телу прокатилась ласковая волна тепла и рана начала стремительно затягиваться. Через пару минут на ладони не осталось даже шрама, и я прекратил накачивать лечебный каркас силой. Все эти ритуалы серьёзно меня вымотали, не оставив сил на радость и пляски с бубном по случаю такого успеха. Усталость начала брать своё и я со вздохом принялся подчищать следы своей деятельности. Первым делом уничтожил капли собственной крови на земле небольшой струйкой пламени, выпущенной прямо с руки. На большее в огненной магии меня не хватало, и даже такая ерунда заставляла серьёзно напрячься. Затем, войдя в медитативный транс, включил все доступные насосы, впитав разлитую в пространстве силу, очистив, таким образом, энергетические следы. И наконец разблокировав «Чары Надзора», по воздуху покинул зону их действия, приземлился и трансгрессировал прямо к себе в комнату, не забыв прихватить костяные слитки. — Всё, спааааааать, — зевнул я, не раздеваясь плюхнувшись на кровать, успев закинуть под неё добычу.