Шорох во тьме

             Где-то (расстояний больше нет в бесконечной черноте) висит роза. Бледно-серебристая, круглая…       Если приблизиться, заглянуть сквозь чешуйчатые кольца вокруг нее, видно, что она из камня. Да и не роза вовсе – просто острые чешуйки-лепестки на сером, безжизненном шаре размером с небольшой астероид. Когда-то на нем было три вулкана, но все они давно потухли и запылились, и ничем не отличаются от обычных кратеров на нижней половине шара. Верхняя же гладкая, как шарик для пинг-понга. Если не считать каменных лепестков – и фигурки на вершине, в середине цветка.       Это мальчик, прекрасный как ангел. Как статуя ангела из серого гипса, и столь же неподвижный. Кажется, уже целую вечность он лежит, спасаясь во сне от мира, где нет других планет, звезд, астероидов, нет лис и авиаторов. Нет Розы, той, одной-единственной в мире…       Да кому нужен этот прутик с парой листьев и охапкой капризов и самомнения? Тленная органика. Жаль, что она не выполнила своего предназначения. Она должна была отказаться от своего Принца, разбить эту глупую, хрупкую любовь. Освободить его сердце для того, кому принц нужен гораздо больше. Больше, чем вся Вселенная.       Во тьме мерцают два огненных глаза. Узкие зрачки – как щели в пустоту. Тишину просеивает шелест чешуи, сухой, как поверхность астероида. Шорох слышен со всех сторон, он переливается, как песок в часах. Кольца змеиного тела непрестанно движутся вокруг каменного цветка, но никуда не уходят и не кончаются.       Но дурацкое растение предпочло пожертвовать собой, лишь бы никому не отдавать сердце Принца. Как эгоистично с ее стороны. Бедняга последовал за ней. Но может, оно и к лучшему – теперь он не станет болтать всякой слащавой, лицемерной ерунды. И будет рядом всегда. И не сломается, как бы крепко ни обвивались вокруг него кольца змеиного черного тела. Ведь того, кто дороже всех звезд, хочется прижать со всей силы, почти до полного слияния, и не отпускать никогда.       На фоне переливов чешуйчатых боков голова Змея кажется неподвижной, но вот белый нос уже почти у самого лица мальчика. Раздвоенный алый язык трепещет в изгибе щитков, касается серых вихров, очерчивает завиток уха, скользит по шее под шарф.       Змей щурится, его зрачки то расширяются, то сужаются от блаженства. Даже вечность спустя – время кончилось вместе со вселенной – на щеке Маленького Принца еще чувствуется соль последней слезы… ---       Маленький Принц быстро перевернул лист блокнота дальше. Ему нужен был барашек, но на развороте оказалась страница заточенного змея. Змей освоился в своей тюрьме. После бесчисленных угроз и подначек он сменил тактику: стал создавать на своей странице странные картинки, которые казались почти настоящими, создавали ощущение звуков, запахов, мыслей и врезались в память, даже если взглянуть на них лишь на миг.       Принц уже устал возражать нарисованному Змею, что не купится ни на какие фокусы, и молча листал блокнот дальше. Но внутри все равно скреблась тревога. Да, лучше и безопаснее считать ложью всё, что извечный враг говорил или показывал. Но даже не веря ему, Маленький Принц хотел понять: чего Змей добивается? Какую струну хочет задеть? Прикинуться хорошим, надавить на жалость? Оправдать свои злодеяния высоким чувством?       Естественно, на вопросы змей никогда не отвечал, либо говорил еще более туманными загадками. Принц тогда закрывал блокнот и долго, но безрезультатно думал. В такие минуты Роза испуганным голоском спрашивала его, как он себя чувствует, а Лис с наигранной веселостью тянул друга за штанину поиграть. Тогда Принц, чтобы не пугать друзей, стал проверять, не сбежал ли змей, по ночам, когда Роза смыкала лепестки, а Лис сворачивался клубком под боком у мальчика. А потом глядел на звезды и искал подсказки в их серебряных голосках.       И рассеянно гладил теплую шерстку лиса, не замечая, что с каждым разом прижимает его все крепче.