Рюдзин

…превосходно. Ханзо отходит от секундного шока и почти восхищенно выдыхает, наблюдая за тем, как маг гладит его коня. Это ведь… правда его конь? Со стороны так и трудно сказать с полной уверенностью за обилием красного с сталью и белыми кисточками. Позолоченные монеты-украшения, серебристый шлем-дракон… да нет, это не может быть е г о конь. Бред какой-то, наверное, это кого-то из зажиточных новичков, в гильдию же не только всякие оборванцы приходят. Пусть и крайне редко. Если так подумать, то с этим стоит что-то сделать, привлечь людей… Он ведь просто пытается отвлечься и не пялиться так откровенно, да? — Тише-Тише, — приговаривает маг, гладит коня по открытому участку шеи, и тот в ответ фыркает и встряхивает головой. — Хороший мальчик. Ему понравится, правда? По голосу слышно, что Дартин улыбается, и Ханзо почему-то не решается выйти из тени, чтобы подойти поближе. Со стороны наблюдать куда спокойнее. А потом, когда маг уйдет, можно украдкой посмотреть поближе и убедить свой взволновавшийся разум в том, что конь этот конечно совсем не его. — Господин начальник! — радостный голос вырывает его из мыслей, в которых все складывалось так тихо и замечательно, что не нужно было лишний раз сталкиваться с этим — он не плохой, правда — шумным магом. — А мы, вот, собирались идти Вас искать. Шимада расправляет плечи и выходит из тени, раз все равно выбора у него не остается, попутно уточняя: — Кто «мы»? К необычному обращению он уже даже почти привык — бесполезно спрашивать у Дартина почему так, а не иначе, тот лишь пожмет плечами и начнет рассказывать про то, что по рождению Ханзо голубых кровей. — Ну как же, — маг вдруг тушуется и мнется, — я и Ваш конь, конечно. И будто в подтверждение своих слов рассеянно гладит фыркающее животное по горлу снова. А у Ханзо ощущение, будто его в холодную воду с головой окунули. И, похоже, немой вопрос слишком отчетливо отпечатался на его лице, что Дартин смущенно прячет глаза под шляпой. — Ну, Вы ведь не из этих мест и… — маг сдавленно кашляет в кулак, перебивая сам себя, - то есть, я не хочу сказать, что это плохо, или что-то такое, просто!.. Шимада молчит, и от этого тот нервничает еще больше. — Я… я просто слышал, что Вам нравится вот что-то такое, — Дартин оборачивается на коня, все еще поглаживая его, словно успокаивая. Вопрос только в том, его или себя. — И, знаете, я не в курсе, когда у Вас день рождения или, не знаю, другой какой-то праздник, и, — маг смущенно лыбится, — хах, знаете, в голове это все звучало намного лучше… — Это твоих рук дело? — Перебивать его вот так, возможно, даже грубо, но слова срываются сами собой, пока взгляд прикован к переливающему под лучами заходящего солнца шлему-морде — огоньки пляшут на кончиках стальных усов. — А? — рассеянно переспрашивает Дартин, но быстро поправляется, — а… я просто подумал, что Вам понравится, и… Дальше Шимада особо и не слушает, разглядывает теперь по все глаза, а после и вовсе подходит ближе и прикасается рукой — это ведь не сон, да? Похоже на нереальный бред какой-то, навеянный тоской по родным краям. Но… — Господин начальник, не надо! — Маг шарахается было назад и соскользнувшей с головы шляпой прикрывает себе лицо, когда Ханзо кланяется ему. Низко, долго — дольше, чем из просто этикета обычно. — Это очень… ценный подарок, — тщательно подбирая слова, говорит Шимада. — Я благодарен за это. Дартин неразборчиво скулит что-то в шляпу, пока Ханзо, наконец, не выпрямляется, а после, более внятно, повторяет опять: — Высшая… высшая благодарность в том, что Вам все нравится. Он мнется и смотрит на коня — видно даже как на полуприкрытом шляпой лице у него горят щеки. — Может… попробуете?