***
Буря утихла, так и не начавшись, а внимание всех гостей и обитателей дома переключилось на девушку, что было для нее даже странно. Лео пообещал, что этот интерес станет понятен, как только ее введут в курс дела. - Пожалуй, стоит начать с самого простого, - хлопнув в ладоши, сказал художник, когда все собрались в гостиной, а Анджелина была усажена на диван. - Добро пожаловать в город Веркстад, первый, последний и единственный оплот цивилизации в этом мире! - Насчет цивилизации я бы поспорил, - мрачно заметил Виктор. - Кхм. Так или иначе, сейчас мы все живем в этом городе. Это «точка внимания». Это место, где начинается сюжет, - на последнем слове Лео ладонями начертил в воздухе круг. - Какой сюжет? – Спросила девушка, озадачено склонив голову набок. - А мы пока не знаем. Но, судя по всему, длинный и малоприятный. Как-никак, это город, в котором небо всегда серое… Так или иначе, то, что сюжет начинается здесь, вынуждает нас действовать по правилам. - Каким правилам? - Логики, прежде всего, - снова вступил в разговор Виктор. – За городскими стенами нет мира. Нет пространства. Нет жажды, голода и усталости. Потому что там в них нет нужды. Ведь там и действие не развивается. - Все верно говорит, слушай дядю доктора, - от чего-то хихикая, заметил Лео, сжав ладонь в кулак и показывая на юношу оттопыренным большим пальцем. – Как ты могла заметить, едва мы попали сюда, как нам захотелось пить, есть и спать. Но для выживания главное здесь не это. Главное – это любовь, - «любовь» была произнесена с каким-то особым выражением. Все прочие, кто стоял в комнате, на какой-то миг показались Анджелине бледными тенями, на фоне которых особенно четко выделялся тонкий силуэт художника. - Любовь, - повторил он, - важнейший ресурс нашего существования. Если тебя недостаточно любят, ты исчезнешь. Если тебя слишком сильно любят, ты рискуешь умереть. - Как-то это не сходится… ладно с недостатком, но что не так с переизбытком? - Ради эмоционального отклика. Вот есть, например, Николас, - он хлопнул друга по плечу, отвлекая его от попыток отгрызть ноготь. - Его все любят. Он у нас сейчас первый кандидат на выбывание. Потому что если он умрет, эмоциональный всплеск будет весьма объемным. А раз есть отклик, значит, поворот сюжета должен иметь место быть, иначе к самой истории потеряется всякий интерес. - Не каркал бы, - недовольно буркнул рыжий, сбрасывая чужую ладонь со своего плеча. - Не от меня зависит. Вот и все, пожалуй, на сегодня лекция окончена. Давайте разбираться с более насущными проблемами.***
При более подробном разборе насущных проблем набралась приличная стопка. Прежде всего выяснилось, что визитом к Виктору в дом проблему жилья веселая компания вовсе не решила. Хозяин дома категорически заявил, что такое количество «нелегальных эмигрантов» он у себя содержать не может. Как минимум, еды на всех точно не хватит. Да и прятать от возможных облав четверых человек ему некуда. И с одним-то проблем предостаточно… После непродолжительного совещания решено было, что в этом убежище останется Андерс. Интерес в его поисках временно угас, так как в данный момент внимание местной «полиции» было сосредоточено на недавно вернувшейся в город парочке и, в особенности, на той, кого они привели с собой. Так же Важная Шишка утверждал, что благодаря своему положению при необходимости может помочь Виктору избежать очередного судебного разбирательства. Анджелина уже знала, что Андерс – Руководитель. Таких людей назначали в каждый район, чтобы они следили за порядком в нем и отчитывались о важных событиях в Центр. Выше них по положению в городе был только Глава, который, со слов Николаса, был «бесполезной и надоедливой занозой в заднице». Однако район, где они находились сейчас, не находился в управлении у Андерса, и его авторитет здесь стоял под вопросом. Закончив с этим пунктом, перешли к следующему. В процессе обсуждения девушка особо не участвовала, хотя ей было очень интересно. Один раз Элизабет удалось выманить ее на кухню, пока мужчины продолжали спорить, чтобы накормить обедом и задать несколько вопросов. В своем любопытстве она была весьма сдержана, ее интересовало только то, откуда родом нежданная гостья. Получив ответ «из дерева», она ни капли не смутилась. Когда же Анджелина вернулась к спорщикам, обсуждение уже подходило к концу. Виктор что-то выписывал на листочки, которые потом передавал Лео, а Ник о чем-то говорил с Андерсом, тыкая пальцем в маленький календарик с, видимо, картой города. - Здесь неподалеку есть несколько домов, не занятых второстепенными, - донесся до нее голос Виктора. - Вы можете занять один из них. По крайне мере, крыша над головой у вас будет. Мы с Элизабет постараемся наладить доставку еды. Скорее всего, будем носить по очереди… - Это не вызовет подозрений? – спросил Лео. - Мы иногда помогаем второстепенным по соседству. Если они задерживаются достаточно надолго. Так что даже если к нам подойдут на улице с расспросами, мы найдем, что ответить. - Что-то случилось? – заметив, что девушка встала рядом, Николас отвлёкся от своего разговора. – Ты какая-то пришибленная. - Скорее, запутанная, - пробурчала в ответ девушка. – Я хочу понять, что происходит, а ваши объяснения мне не помогают. Когда мы уже найдем спокойное место? - Мы бы сами рады понять, что происходит. Не наша вина, что все так запутанно… - Если вы заплутали в нашем городе, полагаю, это вам поможет, - Андерс с улыбкой протянул ей календарик. - Возьмите, юная леди, нам он больше не нужен. Кивнув, она взяла из его рук картонную карточку. Осмотрела ее со всех сторон. То действительно был календарь, но весьма старый, с помятыми углами и затертым годом. Сторона с картой сохранилась намного лучше, хотя прочитать мелкий шрифт, коим были подписаны улицы, не представлялось возможным. Само схематичное изображение Веркстада напомнило ей паутину. В каком-то смысле он и был паутиной. Сплетенной из людских судеб, созданной, чтобы ловить в нее доверчивых мух. Несколько таких как раз роятся вокруг нее. Словно она – кусок гнилого мяса... - Почему «словно»?.. - Ты здесь закончила? – Лео хлопнул ее по спине, отвлекая от календарика. Повернувшись, она машинально засунула его в карман джинсов. – Мы должны уходить прямо сейчас. Ночевать нам в другом доме, так что пришло время попрощаться со всеми и сказать всем спасибо. Давай, будь вежливой девочкой, - он хитро улыбнулся. Послушно распрощавшись с Виктором и остальными, Анджелина со своим «отрядом» покинула дом. Элизабет вручила им еды в узелке, чтобы они могли не беспокоится о своих желудках хотя бы до завтра, за что получила самые горячие благодарности от всей троицы. Вновь вышагивая по ставшей уже привычной серой улице, девушка активно вертела головой, пытаясь из общей массы домов выделить их будущее пристанище. - У вас в городе нет других знакомых, которые могут нас приютить? – спросила она Николаса. - Знакомые есть, но они нас к черту пошлют. Репутация у нас нынче не очень, как ты могла видеть. - Ты хоть за дверь извинился? - Чего извиняться? Мы ее не сломали. В этот раз. - Но попытались же… - "Попытались" не равно "сделали". Так что извиняться смысла не было. А теперь лучше помолчи. Идти нам долго, тащить тебя на руках, если устанешь, я не намерен. *** Евгения снова осталась одна. Ей никогда не удавалось подловить тот миг, когда отец уходил из дома. Вот он сидит в комнате и, кажется, погружен в чтение книги, но стоит только ей отвлечься, как его уже нет – ушел, пропал, вернется поздно. Такая формула дня стала обыденной, потому он уже не считал нужным предупреждать дочь об уходе или о том, чтобы не ждала его и ложилась спать одна. Тем более, что она в любом случае сидела допоздна, пусть и знала, что от ее ожидания нет прока. Когда-то она сильно обижалась на него за это. Даже пробовала плакать и капризничать, требуя от него остаться. Но получала лишь холодный взгляд и долгое, однообразное объяснение, текст и смысл которого от раза к разу почти совсем не менялись. Постепенно она отказалась от таких методов, убедившись в их бесполезности. А еще позже нашелся тот, кто скрашивал эти часы вынужденного одиночества. - Ну как, он снова ушел? – бодрый голос донесся со стороны лестницы. Там, на перилах, восседал полуобнаженный юноша с серой кожей и красными глазами. Из неряшливой копны седых волос торчал один кривой рожек, а тонкий хвост со стрелой на конце нетерпеливо бил по столбикам перил. - Да, ушел, - подтвердила девочка, улыбнувшись. – Как всегда, не знаю куда. - Это очень в его стиле, - спрыгнув со своего места, он с глухим стуком приземлился на пол. – Бывало, он и от меня так пробовал уходить. Только я его каждый раз умудрялся находить. - Жалко, что я так не могу… - Ничего страшного, без Ледышки же веселее! – бодро воскликнул гость. – Давай, выше нос. У нас впереди целый день на развлечения! С Даниэлем было весело. У него всегда было припасено множество забавных трюков. Он мог выращивать розы прямо в своих ладонях. Мог сыпать конфетами с потолка. Мог оживлять посуду на кухне и заставлять ее разыгрывать концерты при помощи себя самой. Мог выбивать окна камнями, чтобы сейчас же починить их одним взмахом руки. Мог заставить зеркало говорить, превратить ванну в маленькое море, поселить крохотных пингвинов в холодильник… и, что самое важное, у него был портрет, настоящий портрет ее мамы, который он мог ей показывать. Было многое, чего Даниэль не мог. Например, заставить выглянуть солнце или вернуть папу с работы. Прекратить затянувшийся дождь или привести сюда живую маму. Но с Даниэлем было веселее, чем с отцом. При том, что Женя знала – когда-то он был ее отцом. - Что, снова приходил этот одноглазый, променявший стул на вилку? – спросил он, подталкивая пальцем недавно оживленную шахматную пешку. В доме было не так много игр и игрушек, а играть в обычные шахматы он, конечно, ни за что бы не согласился. В результате фигуры бродили по доске, как им вздумается, в то время как «игроки» лишь ненавязчиво подталкивали их, чтобы посмотреть, как они сталкиваются и падают, не устояв на тоненьких ножках. - Ты про того, который так мерзко улыбается? – девочка скорчила рожицу, гротесково подражая улыбке Михаэля. - Ага-ага, он самый. Тебе мастерски удалась его неподражаемая доброжелательная лыба, - Даниэль с улыбкой похлопал в ладоши. – Странно, что он явился сюда. Я думал, с тех пор, как я ушел, он от Ледышки отстанет. Как-никак, это из-за меня этот зацелованный в зад воин господень за ним бегал. По первости минимум… - Зачем? Ты же ничего плохого не делаешь! - Ну, для начала, это тебе я ничего плохого не делаю. Он же не искал глубоких причин для преследования, ему достаточно было, что у меня есть рог и хвост. Такие небожители, как он, свои башки забывают где-то в облаках, на грешной земле остается только тело без мозгов, зато с палкой. - Он ведь не придет за тобой, да? Как пришел за папой… - Кхек, не придет, конечно. Он же не знает, где я. Никто не знает. Это наш с тобой маленький секрет, - Даниэль приложил тонкий палец к губам. - Самый важный секрет! – воскликнула Женя, махнув рукой. При этом она случайно попала по шахматной доске, и несколько фигур отлетели в сторону, беспомощно покатившись по полу. - Естественно, я та еще важная персона, - уперев руки в бока, он гордо выпятил грудь. Тонкий хвост на глазах множился, превращаясь в пук разноцветных перьев, локти обрастали золотистыми перышками, лицо вытягивалось в клюв – и вскоре в комнате уже во всю красовался парень в «костюме» петуха, звонко кукарекая и требуя вот прям сейчас привести ему курочек потоптать. Подушки с дивана немедленно были объявлены этими самыми курами, отрастили морщинистые лапы и, озабоченно квохча, бегали вокруг Даниэля, уголками клюя пол. Минутой позже Жене пришлось спасать несчастные подушки от топтания. Хватая их и прижимая к груди, она носилась по комнате от «петуха», грозно кукарекавшего, потрясавшего хвостом и щелкавшего клювом, хохоча во все горло. С Даниэлем было весело. *** Новым пристанищем для блуждающей троицы стал покосившийся одноэтажный домик на перекрестке. В нем не было отопления, а в качестве мебели выступали, в основном, матрасы на полу, но зато крыша и все окна были целы, что выделяло его на фоне прочих кандидатов. Возможность проверить его на прочность появилась практически сразу – едва они ступили за порог, как на улице полил дождь. Лео некоторое время смотрел в окно, по стеклу которого громко стучали капли. На улице не было фонарей, и потому рассмотреть ее в полной темноте было невозможно. Недовольно цыкнув зубом, он занавесил окно остатками шторки. - Плохо. Погода испортилась, луны сегодня не будет. - Разве это для вас не норма? – устроившись на полинялом диване, единственном гордом представителе настоящей мебели в этом доме, Анджелина уже была во всю занята ужином. Хотя остаток пути Николас протащил ее на спине, у нее совершенно не было сил, и она была зверски голодна. - Ночью должно быть ясно, если все хорошо. Это днем у нас облачность. Раз ночью пошел дождь – жди какой беды. Это значит, что шестеренки тронулись. - Какие еще шестеренки? - Сюжетные, конечно. Теперь мы из этого дома носу не высунем без серьезной причины… - Вот скажи мне, Лео, - девушка устроилась на диване поудобнее, скрестив ноги, деловито пожевывая свой сэндвич с тунцом, - чего мы так боимся? Ладно вы, вас двоих полиция ищет, но в чем моя проблема? - Тебя не напрягает, что ты бегаешь по городу с двумя преступниками? - По опыту Виктора могу сказать, что вас «хвосты» вроде меня обычно не волнуют. - Кхм. Верное замечание. Мы беспокоимся за тебя, потому что мы не знаем, какая тебе уготована роль в намечающейся истории. - Так разве мне не надо узнать это как можно скорее? - Вовсе нет. Знаешь, наши истории редко имеют хорошие концы. Еще реже до него доживает больше половины персонажей. Так что пока ты не знаешь, кто ты, тебе же спокойнее. Это значит, что другие элементы не могут влиять на тебя в полной мере. - Но что если кто-то уже знает, кто я? - Вот поэтому мы и прячем тебя здесь. Считай это актом альтруизма, попыткой спасти невинную душу от жуткой участи… - Кончай петь песни, соловей ночной, - оборвал его Николас, закончивший приводить в порядок свою постель. – Мы преследуем личную выгоду. Это все. Если тебе, предположим, суждено убить нас, ты не сделаешь этого, пока ты не узнаешь, что должна это сделать. Ты вообще не можешь причинить вреда никому, если не знаешь, что в этом цель твоего существования. - С чего ты взял, что я должна причинять вред? – обиделась Анджелина. – Что если наоборот? Вдруг я, наоборот, звезда с небес, которая осветит ваше бренное существование? - Не хочу рисковать. Может так, а может эдак. Теперь спать ложись, прекращай болтать, - не дожидаясь новых возражений, рыжий погасил единственную лампу.***
Михаэль пережидал ночь в местной резиденции Руководителя. Снаружи шумел дождь, искать в темноте было бессмысленно. Первичный опрос второстепенных ничего не дал, и теперь монах надеялся добиться больших полномочий и получить более толковых людей. Первый день, данный ему Святой, истек. Разумеется, с его стороны было весьма нагло требовать аудиенции в такой час. Но, как ему казалось, эту наглость ему простят за то, что он пришел сюда исправлять ошибки, допущенные Руководителем. В конце концов, это он допустил, чтобы преступники проникли на территорию района, уйдя от рук закона, и теперь скрывались где-то. Пусть теперь расплачивается за собственную беспомощность. Часов в комнате ожидания не было. По ощущениям, Михаэль сидел здесь не меньше часа, ожидая прихода важной персоны. А ведь ему тоже надо спать, хоть и не так много… Дверь с грохотом распахнулась от пинка чьей-то ноги. Ударившись о стену, попыталась вернуться на законное место и была остановлена, не пройдя и полпути. - Восхитительно, - проворчал монах, потирая глаза, - и вам доброго вечера. Стоявший перед ним человек выглядел до крайности нелепо. Смуглокожий, одетый в какое-то кожаное пальто, под которым виднелся нагрудник, и с черной фуражкой на голове, он тяжело дышал, скаля зубы, дико выпучивая глаза… в общем, разве что пар из ушей не валит от злости. - Кто позволил беспокоить меня в такой час?! – гаркнул он, топнув ногой. - Так ты все это время одевался?.. – едва слышно сказал Михаэль сам себе, после уже громче обратившись к вошедшему: – Я позволил. И здесь скорее я жертва, чем вы. Заставили меня так долго ждать… - Ах ты жалкий червяк! Не смей так нагло задирать передо мной нос! По одному моему слову ты лишишься оставшегося глаза, если посмеешь и дальше разговаривать со мной в таком тоне! - Да прекращайте вы кипятиться, - морщась, попросил монах. – Я послан сюда по важному делу. Как вам должно быть известно, не далее, чем день назад, в район проникли три лица, находящиеся в розыске… - Знаю, мы в процессе поисков, можете выметаться, - раздраженно рыкнул Руководитель. - Помолчите. Они должны были быть пойманы уже на входе. Но все еще шляются по улицам. Ваш промах, не мой, - мужчина прищурил глаз. – По этой причине меня послали сюда. Раз вы со своей работой не справляетесь, придется мне. Только вот полномочия мои ограничены, я ведь не отсюда, Вы понимаете… - Меня здесь поставили не для того, чтобы я раздавал полномочия всяким проходимцам! - Верно, вы здесь, чтобы следить за порядком! – уже начиная злиться, монах вскочил с кресла. – Раз вы не справляетесь, теперь этим займусь я! Сбавьте-ка тон, уважаемый, ваши вопли разве что мышей здесь распугают, а делу не помогут. Думаете я не знаю, как вы здесь преступников ловите? Выговоры им делаете! Сколько их уже ушло из ваших рук, сколько их шляется по улицам? - Мы повысили жестокость наказаний… - Ага, неделю назад. Давайте-ка вы уберете эту суровую морду и подвинетесь, пока ваша некомпетентность не подтвердилась окончательно через мой отчёт Главе. У меня два дня на поимку, и я не намерен следом за вами в яму отправляться только потому, что вы слишком упрямы, чтобы признать собственную ошибку! Он уменьшался прямо на глазах. Растворились в воздухе фуражка и пальто, сменившись на более простую одежду. Глаза перестали рваться наружу из орбит, лицо постепенно приобретало более мягкие черты. И, конечно, зажегшийся на голове золотой лавровый венок и пурпурный плащ подчёркивают его положение несколько изящнее, чем весь тот набор БДСМ-доминанта. - Хорошо. Вы получите все необходимые полномочия, - хмурясь, Руководитель убрал за ухо черную прядь отросших волос. – А теперь убирайтесь. - Вот так мне нравится намного больше, - ухмыльнулся Михаэль. – Не волнуйтесь, не пройдет и двух дней, как я покину этот район. Задержанных я передам вам, как и положено, но в дальнейшем я жду передачи минимум одного из них в Центр. Жду не дождусь нашей следующей встречи, надеюсь, увижу вас в том самом плаще с кровавым подбоем, - отвесив поклон, монах удалился в коридор, ведущий к выходу. Ночевать в комнате ожидания в его планы не входило. Руководитель проводил его взглядом. Именно из-за таких людей к Понтию Пилату возвращалась его головная боль.***
Ночь выдалась длинной и полной кошмаров. Очнувшись ото сна, Анджелина еще несколько минут лежала, созерцая расплывчатый потолок, соображая, где она находится. Ей виделись странные вещи. Жуткие вещи. Тьма и кровь владели ее сознанием. Чей-то далекий крик. Неясный отрывок фразы, вырванный из контекста и лишенный смысла. «Я избавлюсь от этого ублюдка». К страху примешивалось невнятное ощущение беспомощности. Неизбежности. Она не могла вспомнить, что именно ей виделось во сне, но это определенно пугало и причиняло боль. В воспоминаниях всплывала лишь стена белого света, от которого было больно глазам и жгло в груди. Кое-как успокоившись и расцепив пальцы, все это время судорожно сжимавшие край рваного покрывала, девушка подняла с пола очки, надела их и села. Посмотрев по сторонам, она убедилась, что не одна бодрствует в столь ранний час. Николас стоял у окна, слегка нагнувшись и рукой придерживая шторку. Его широкая спина полностью загораживала обзор, и потому нельзя было с уверенностью сказать, что привлекло его внимание. - Что там? – на всякий случай не слишком громко спросила она. Рыжий встрепенулся и повернул голову к ней. - А. Ничего особенного, - отмахнулся он свободной рукой. - Смотрю, как птицы по улице проходят. - Какие птицы? – соскочив с дивана, Анджелина тоже подошла к окну. Ник подвинулся, давая ей дорогу. - Сама погляди, тебе будет полезно. Заглянув в окно, она увидела, как по улице медленно продвигается группа невысоких фигур в широких балахонах, края которых волочились по земле. Головы у них действительно были птичьи, с длинными желтоватыми клювами и черными щитками на глазах. Из затылков у них росли темные колючие гривы. Они что-то прижимали к груди, поворачивая головы по сторонам и изредка оглашая округу короткими печальными криками. - Что это такое? – спросила девушка, с любопытством глядя на странных существ. - Птицы. Они, скажем так, прибирают мусор с улиц. Если находят его, конечно. - Они опасны? - Для нас – нет. Их не интересуют живые. Клюнуть могут, если близко сунешься, но сами по себе довольно безобидны. - Получается, они… второстепенные? - Нет. Они устроены намного проще. Они – часть декораций, фауна города, так сказать. Придают миру целостность. Если смотреть по иерархии, они даже ниже второстепенных. Однако тоже могут сыграть какую-то роль, если понадобится. - Вот как, и такое у вас есть… - убедившись, что птицы не приближаются к их дому, Анджелина отвернулась от окна. – Так может, я - тоже декорация? - В том, что ты не декорация, я полностью уверен, - Николас потрепал ее по волосам. – Более того, ты даже не второстепенная. - Почему же? - Во-первых, ты еще здесь. А во-вторых, ты с нами. Леонардо проснулся намного позже. Пока он спал, они вдвоем изничтожили почти все скудные запасы еды, оставив ему толику. Покончив с едой, компания пустилась на поиски чего-то интересного, сидеть весь день на полу было весьма безрадостной перспективой. Однако дом был мал и пуст. Единственной находкой оказалась коробка цветных мелков, кои тут же были пущены в дело. Вскоре одна из стен была разукрашена невнятными цветными пятнами, призванными изображать идиллическое поле с овечками, к которым сбоку подбиралась зловещего вида красноглазая тень. Пробудившийся художник, осматривая их творение, только головой качал. - Скажем так, над техникой еще придется поработать… но задумки у вас колоссальные, конечно. Собираясь что-то ответить, Николас махнул рукой, случайно зацепив при этом девушку по носу, сбив очки. Те отлетели куда-то в сторону. Ошарашено моргая, она обвела взглядом комнату, подслеповато щурясь, и вдруг, замерев, остановила его на своих товарищах. Они пылали.