Часть 1
7 мая 2017 г. в 21:10
Пичит Чуланонт скучал. Это была не та скука, какая рождается в моменты ожидания пересадки в очередном аэропорту очередного города, растягивающейся иногда на долгие часы. И не такая, которую он испытывал, в сотый раз отрабатывая на детройтском катке надоевшую до тошноты дорожку шагов. И скучно ему было даже не так, как когда его угнетала школа — абсолютно не интересная для него информация навевала неотвратимый сон, грозящий опасным вывихом челюсти. Нет. Пичиту было невыносимо тоскливо, так беспросветно скучно и уныло, как бывает после очень интересного события, когда всё самое веселое и необычное закончилось, а в доказательство того, что оно на самом деле происходило, у тебя остались лишь тлеющие угольки воспоминаний да трещащая по швам папка с фото и видео на двухсотпятидесяти гигабайтной карте памяти телефона.
Только что отгремел финал Гран-при в Барселоне. Завершилась церемония награждения и прошли показательные... Юри был великолепен — в паре с вернувшимся на лед Виктором они произвели фурор. Юрио не уступил им в неожиданности, покорив публику своим выступлением и заставив истекать слюной все женское население планеты Земля. И не только женское. Жан-Жак станцевал очередную «королевскую» партию, блистая белозубой улыбкой и неуничтожимой самоуверенностью.
Он же со своим шестым местом мог бы сейчас расстраиваться — мягко сказано, топить горе в чем-то крепком и запрещенном. Занять последнее из возможных мест явно не мечта всей жизни профессионального фигуриста. Однако... единственное, что он испытывал — безграничная скука. Целью Пичита было не завоевать медаль. Целью было шоу, а шоу-то как раз и закончилось. Некстати подумалось, что стоит сделать программу на следующий сезон под знаменитую «Show must go on», если хватит денег. Будет... забавно.
Расслабив привычные к вечной улыбке губы, Пичит втиснул бусинки наушников в уши и медленно двинулся по длиннющему гостиничному коридору в сторону лифтов. Надо идти на банкет, но ему скучно. Не смотря на вытягивающий в ушах голос Меркьюри «шоу должно продолжаться», он чувствовал, что шоу закончилось. Хотелось... чего-то яркого, нового, необыкновенного — невиданного! — он наконец подобрал нужное слово. И уж точно не привычных пьяных морд сто лет знакомой тусовки, из года в год становящихся все более ненавистными.
Тихонько напевая слова вечного гимна всех артистов, Пичит краем глаза уловил мимолетное движение справа — дверь в чей-то номер оказалась слегка приоткрытой, пропуская дрожащую полоску света. Зная, что никогда не простил бы себе отсутствия интереса к подобному, он тенью скользнул в узкую щель, прокрался по короткому аппендиксу прихожей и затаился. Благо, номер освещался только прикроватной лампой, и окутавший Чуланонта полумрак скрыл любопытствующего от возможного гнева обитателей. Выглянув из-за угла, Пичит настоящим образом... охренел. Жан-Жак Леруа, бронзовый призер Гран-при и всем известный канадский золотой король Джей-Джей стоял перед зеркалом... в женском платье?! Рука Пичита непроизвольно потянулась к торчащему из заднего кармана брюк телефону и привычно ткнула в алый кругляшок, начинающий запись видео, действовала рука абсолютно автономно от все еще не пришедшего в себя после увиденного сознания владельца — мастерство не пропьешь!
Дрожащими пальцами придерживая телефон на уровне груди, второй рукой торопливо затискивая в карман запутавшиеся наушники, Пичит буквально распластался по стене, стараясь не издавать ни звука. Открывшаяся перед ним картина обещала стать самым громким событием этого вечера, финала Гран-при, всего сезона, да и вообще потрясти мировое сообщество фигуристов до самого основания.
Взгромоздившись на тонюсенькие шпильки секси-красавец и любимец публики Джей-Джей в струящемся шелковом платье придирчиво рассматривал себя в огромном зеркале. Нет, Пичит видел Джей-Джея на коньках много раз, судьба частенько сводила их на одних этапах сезона, тот был техничен и изящен, даже великолепен, чего уж там, но здесь... утонченная красотка в вечернем наряде завораживала, приковывая к себе взгляд и заставляя терять голову. И ну никак не хотела ассоциироваться с самовлюбленным индюком Леруа.
Темно-золотистый шелк стекал по тонкой фигуре, спадая идеальными складками. Открытая загорелая спина манила прикоснуться к себе. В разрезе юбки виднелась стройная ножка, отставленная чуть в сторону. Пушистое боа из перьев свисало с плеча Жан-Жака до самого пола. Горделивый разворот плеч и длинная нежная шея могли бы принадлежать оперной диве или дорогой куртизанке. Короткие черные волосы, уложенные гелем в замысловатую прическу, отсвечивали в полумраке синевой. Тонкие руки, затянутые в кремовые перчатки до локтей, взметнулись к мочке правого уха и аккуратно застегнули ажурную сережку — такую же, какая уже красовалась на левом ушке. Пичит сглотнул. И скосил глаза в камеру — удостовериться, что всё происходящее будет достоверно запечатлено.
В этот момент Джей-Джей наклонился поправить чулок: длинные пальцы медленно скользнули по ноге, прочертив путь по всей длине от трогательной бусинки щиколотки до самого бедра, задрав платье и обнажив аккуратное полушарие упругой ягодицы, абсолютно голой. В горле у Пичита запершило, и ему невыносимо захотелось прокашляться. Однако больше этого зрелища его поразил нежный изгиб позвоночника в вырезе вечернего платья: еле выступающая под бархатной кожей цепочка позвонков так и звала проследить ее языком и... зубами, пробуя каждый бугорок на вкус. Пичит потряс головой, тщетно пытаясь напомнить себе, что это засранец Жан-Жак Леруа, Наполеон фигурного катания и самая раздражающая заноза на свете, а не прекрасная неземная фея. Помогло не сильно. Сознание затапливало сладкой истомой, и визуальный образ никак не хотел соединяться с образом Джей-Джея из памяти.
То, что перед Пичитом в ошеломительно странном наряде стоял именно Жан-Жак, выдавал лишь голос, знакомый всем фанатам по фирменной фразочке «Это Джей-Джей стиль!» и многочисленным длиннющим интервью, которые тот просто обожал давать направо и налево.
— Ты просто прелесть. Ты покоришь всех своей красотой и грацией. Твоя внешность, Жоржетта, уникальна. На свете нет второго столь же удивительного создания, — низкий, чуть хрипловатый голос Джей-Джея вибрировал, отдаваясь в теле Пичита странной дрожью, прошивая от затылка до поджавшихся пальцев ног. Создавалось ощущение, что Леруа соблазняет комплиментами женщину, о которой мечтал всю жизнь. Если бы только он не обращался при этом к своему обаятельно улыбающемуся отражению, проводя указательным пальцем по гладкой поверхности зеркала в районе собственных губ.
Пичит глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить не на шутку разыгравшееся воображение. Да уж, ему явно надо остыть, в конце концов, он здесь как представитель общественности и его цель — запечатлеть все в мельчайших подробностях, чтоб эту самую общественность уведомить. Выровняв объектив камеры айфона, Пичит, используя все доступные психологические резервы, отрешился от происходящего, как он постоянно делал во время тренировок, подобрал с пола уютно расположившуюся там нижнюю челюсть и героически продолжил снимать — ради сенсационной информации он готов был продать душу в любой ад любой религии.
Джей-Джей же, не тратя времени даром, ловко натянул второй чулок, еще раз сверкнув обнаженной ягодицей, закончил тем самым одевание, и принялся за макияж. Уверенные и четкие движения выдавали в нем приобретенную сноровку, доказывая, что он не первый раз балуется подобным. Пальцы крепко зафиксировали тонкий цилиндрик карандаша и одним точным росчерком подвели глаза, превращая классическое европеоидное лицо Леруа в нечто восточно-древнеегипетское. Надо признать, ему это чертовски шло и изменяло внешность до неузнаваемости. Палетка теней, судя по размеру и вкусам хозяина приобретенная в дорогущем профессиональном магазине, подарила взгляду Джей-Джея еще большую обворожительность, дымчатым пеплом присыпав веки и подчеркнув цвет глаз, а ярко-алая помада обвела контур узких губ, придавая им сочности и полноты и завершая образ элитной куртизанки.
— Теперь ты готова, Жоржетта, можно отправляться на вечер — все мужчины будут твои, — проворковал сексуальным голосом Жан-Жак, ловко убирая косметику в чемодан.
Развернувшись на каблуках, Джей-Джей предстал в полном образе «Жоржетты»: идеальной формы брови вразлет, влажно блестящие большие глаза глубокого серого цвета, взятые в плен угольно-черных стрелок, и манящие приоткрытые губы могли бы свести с ума любого смертного; а изящество и грациозность образа добивали этих сошедших с ума контрольным выстрелом в самое сердце, делая легкой жертвой красавицы Жоржетты. Пичит издал хрипловатый булькающий звук, означающий нечто среднее между желанием удавиться на месте и рабски облобызать пальцы ног стоящего перед ним демонического чуда. Закрыв рот рукой, он, явно используя утраченные ныне техники ниндзюцу, молнией выскочил в коридор и со всех ног бросился к своему номеру — благо длинноворсный толстый ковер скрывал производимый шум. Увиденным определенно точно стоило поделиться с миром, состоящим из нескольких сотен тысяч его подписчиков.
Заполошно дыша и хватаясь за грудь в надежде удержать внутри явно пытающееся выскочить проветриться сердце, Пичит сполз по захлопнутой секундой ранее двери номера и закрыл глаза. Под веками надолго поселился образ Жан-Жака в сногсшибательном наряде. Застонав от отчаяния, Чуланонт с силой потер ни в чем неповинные глаза, как будто старался выдавить из них увиденные картинки. Наконец, чуть успокоившись и по-дзеновски расслабившись, Пичит подхватил макбук и слил компрометирующее видео в программу монтажа. Пролистав сенсационные кадры, он сделал несколько особенно пикантных снимков, позволяющих в то же время идентифицировать на них Джей-Джея, скинул в фотошоп и начал готовить бомбу для инстаграмма, фейсбука, твиттера и прочих трех сотен соцсетей и форумов, на которых он обитал.
Набрав несколько тегов, украсив пост провокационно смотрящимся треком «The wild rose» и подписью «Первый выход в свет милой Жужу Леруа», Пичит застыл с поднятым пальцем над тачпадом макбука. Со стоп-кадра ему в глаза — да что там, прямо в душу! — обворожительно улыбаясь, соблазнительно смотрел Джей-Джей... или Жоржетта?
Глубоко вздохнув, Пичит Чуланонт закрыл глаза и... нажал кнопку «Опубликовать». Возможно, он еще пожалеет о содеянном. Но мир должен знать.