Метроном

В Питере, как ни странно, еще сохранился такой пережиток советской эпохи, как коммунальные квартиры. Большие, на несколько комнат, с высокими потолками, панорамными окнами, старинной мебелью и специфическим запахом. Древних книг, старомодных духов и чего-то такого, вроде нафталина, чем пахло, Отабек помнил, бабушкино зимнее пальто с меховым воротником, которое она хранила в кладовке в их квартире в Алматы. Что еще более удивительно, в них до сих пор жили порой совершенно незнакомые друг другу люди. Занимали очередь в ванную и делили полки в холодильнике. Отабек до последнего отказывался верить, пока найденный через внутреннюю университетскую сеть самопровозглашенный риелтор с пятого курса всерьез не предложил ему посмотреть на один из вариантов. Отабек учился на третьем курсе Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета, и с некоторых пор жизнь в общаге совершенно перестала его устраивать. Отабек не был ботом-задротом, в понимании однокурсников, любил тяжелую музыку, носил не менее тяжелые ботинки, кожаные штаны, увесистую цепь на них, косуху, серьгу в ухе и модный андеркат, а еще гонял по городу на мотоцикле с казахстанскими номерами, каким-то чудом не огребая за превышение скорости. Нередко бывал с товарищами в клубах, даже пробовал ди-джействовать на институтских сходках. Однако в Питер он приехал учиться, поэтому все эти танцы-гулянцы соседей по комнате или даже по этажу с алкогольными возлияниями и последующими излияниями содержимого желудков в местах общего пользования, когда ему надо было сдавать чертеж очередного курсового проекта, откровенно раздражали. Не говоря уже о том, что пару месяцев назад он устроился на подработку реставратором, и в его жизни появился режим с питанием по расписанию и здоровым сном, который совершенно не вязался с бытом и нравами общажной молодежи. Квартира располагалась в небольшом тихом переулке, большинство окон ее выходило в тихий заросший дворик, где на лавочке возле парадной, как в кино, сидели старушки с томиком Блока или Гумилева, что как бы подтверждало статус Питера как культурной столицы России. Отабек, перескакивая через ступеньку, поднялся на третий этаж, оглядел давно не ремонтированную, но довольно чистую лестничную клетку и, откашлявшись, позвонил в дверь с номером семнадцать. Дверь открыл молодой светловолосый мужчина, губы его мгновенно расплылись в улыбке, голубые глаза сверкнули огоньком догадки. - Ты, наверное, студент-архитектор, – скорее утвердительно проговорил он. – Отабек, если правильно помню. - Да. А вы Виктор? – уточнил Отабек, поправив лямку рюкзака и припомнив телефонный разговор с ответственным квартиросъемщиком. - Точно так, – снова улыбнулся мужчина. – Ну, ты проходи, покажу тебе нашу конуру. Конурой эти четырехкомнатные хоромы у Отабека назвать не повернулся язык. Здесь можно было разместить небольшой филиал какой-нибудь подпольной или не очень организации, нанять гастарбайтеров и шить шмотки на продажу. Но жили здесь только Виктор и его товарищ, Георгий, которого дома не было, но Виктор заверил, что против Отабека тот не будет, и что именно это решение Виктор с ним согласовал, в отличие от многих других решений, принятых в рамках их небольшого коллектива. Язык у Виктора был без костей, поэтому через несколько минут Отабек уже знал, что и Виктор, и Георгий – музыканты и играют то там, то сям, по подвалам и квартирникам, перебиваясь нестабильными заработками. Что квартиру эту Виктор снимает уже много лет у какой-то благообразной старушки, Божьего одувана, которая переехала отсюда жить к родственникам за город, и что раньше они с Гошей занимали все три свободные комнаты, но теперь дела их совсем плохи, и они решили взять еще одного жильца. Две комнаты, которые хотели оставить за собой Виктор и Гоша, были смежными и располагались ближе ко входу, напротив санузла и кухни. Дальняя комнатушка, в самом конце коридора, была занята вещами, которые оставила после себя хозяйка, а средняя, между обителью двух музыкантов и этой каморкой, доставалась Отабеку. Комната была светлая, довольно просторная, из мебели – видавший виды раскладной диван, пара стульев, шкаф, несколько полок для книг, захеревающий в чисто мужской компании, но, судя по многолетнему сожительству, весьма героический фикус в кадке и, что особенно порадовало Отабека, большой письменный стол. Окна выходили во двор. Тихо и спокойно. Как раз то, что нужно. Договориться с Виктором о цене и немногочисленных правилах проживания не составило большого труда и не отняло много времени. Поэтому к вечеру Отабек успел перетащить свой нехитрый скарб, состоявший из тубуса с недочерченными проектами и небольшой спортивной сумки с одеждой и разным мелким хламом, и спать лег уже на новом месте. Виктор отправился на какой-то очередной квартирник, поэтому Отабек остался один и все пытался устроиться поудобнее на скрипучем диване. Наконец угнездившись, он глубоко выдохнул, закрывая глаза и вслушиваясь в звенящую тишину пустой квартиры. Разве что на самой грани сна он разобрал доносившийся из глубины коридора мерный, успокаивающий стук, похожий на громкое тиканье часов.