Пропущенный звонок.

- А что тут произошло? – борода Лифшица напряженно уткнулась в давно не видавшее тряпки окно такси. - Да пёс его знает, - водитель задумчиво побарабанил пальцами по рулевому колесу, - уже несколько часов всё стоит, видимо что-то серьёзное. Где-то вдали, действуя на нервы, гудел нестройный хор скорых и полицейских машин. По обочине, громыхая и потрясываясь, пронеслись журналисты. Борис задумчиво прицокнул языком и плотнее укутался в куртку. Смеркалось. Таксист молчал, разглядывая происходящее за окном, предварительно выкрутив громкость радио на минимум. Музыканта одолела дремота. До тепла и уюта оставалось ещё много часов. Осознание чего-то непоправимого вырвало из сна мгновенно и заставило буквально подорваться на месте, ощупывая карманы джинсов. Телефон. Чёртов телефон, выключенный весь день по причине издохшей батареи. - Извините, пожалуйста… - Почти приехали, молодой человек, ещё буквально полчаса. - Это хорошо, - Лифшиц устало потёр переносицу и глянул на часы. Циферблат, будто издеваясь, обозначал цифры близкие к полуночи с противоположной стороны. - Разрешите телефон подзарядить, совсем забыл предупредить о том, что буду так поздно. Водитель усмехнулся в густые усы и протянул назад провод. - Жена ревнивая? Борис нервно хохотнул, детально представляя обломки бас-гитары, отлетающие от его бедовой головы. - Какого хуя? Тот факт, что мелкая белобрысая копия находилась дома и без сомнения уже спала, удержала Макса от приветственных переломов, заставив ограничиться лишь злобным шипением. - Я тебя спрашиваю, какого хуя, что произошло, почему ты так долго не отвечал на звонки? Борис отставил в сторону сумки, повесил ключи на гвоздик, и с готовностью принимать любые наказания повернулся к растрёпанному другу. - Спит? - От новостей оторваться не могу, хер его знает, может он в ту аварию попал, может, кинулся спасать и сам подорвался, звоню каждые пять минут, а сраный абонент… - Сына уложил? – улыбаясь, повторяет музыкант, запуская лучики света в полумрак гостиной. - Что? Да уж, разумеется, уложил, уже несколько часов как. Ты собираешься объяснять своё поведение или будешь на кухне ночевать? Вместо ответа, Боря подхватывает недовольного Лакмуса подмышки и через мгновение прижимает его к противоположной стене. - Не сегодня. Все возражения и попытки остановить, технично прерываются крепким поцелуем и настойчиво аккуратным расстегиванием мелких пуговиц домашней рубашки. - Ты… тише, - Макс выпутывается из рукавов и еле слышно стонет, ощущая, что ласковые поглаживания опускаются всё ниже и ниже. - Это ты тише, - барабанщик улыбается ещё шире и медленно стягивает вниз мягкую ткань штанов, будто бы невзначай проходясь ногтями по внутренней стороне бедра. Лакмус закусывает кулак и бьёт другой рукой в стену, когда тёплое дыхание касается головки члена, а жёсткие волоски бороды трутся о ноги. Повреждённую руку тут же перехватывают и заводят за затылок. Макс судорожно стискивает волосы друга, сил направлять и подсказывать уже не остаётся, все ушли на нервное перенапряжение и попытки сдерживать рвущиеся из груди стоны. Тем более что подсказки не требуются, Лифшиц прекрасно осведомлён о правильном порядке действий. Однако сегодня «если он не хочет ночевать на кухне» этот порядок должен быть дополнен. Боря с еле слышным урчанием выпускает изо рта член с громким хлюпаньем, которое заставляет Макса вздрогнуть и приоткрыть глаза. - Пошли, - барабанщик тягуче облизывается и хватает друга за руку. - Куда, что ты задумал… - друг, хоть и, пытаясь как-то возмущаться, тем не менее, покорно подтягивает одной рукой штаны и бредёт в спальню, - я не уверен, что правильно тебя понимаю - Тише, - Боря ласково прикасается к губам Макса, останавливая сбивчивую тираду звуков, - не мешай мне объяснять своё поведение. - Обычно люди делают это словами через рот. - Насчёт рта это ты правильно подметил, - одним движением избавляясь от футболки и покрывая мелкими щекочущими поцелуями длинную шею, шепчет Боря. Макс сглатывает и выгибается в крепкой хватке, всеми силами пытаясь не задрожать. - Не бойся меня. - Не боюсь. Сильные руки переворачивают спиной к себе и обхватывают поперёк груди, ненавязчиво подталкивая к кровати. Пальцы с коротко обстриженными ногтями быстро и незаметно избавляют от остатков одежды. Коленно-локтевая поза не зря считается самой открытой. Макс дрожит как голубь под весенним ливнем, отчаянно пытаясь это скрыть. Лифшиц улыбается своей мягкой торжествующей улыбкой и облизывает губы. - Не бойся. - Не боюсь. Россыпь влажных поцелуев расцветает на худой пояснице. Проворные пальцы лёгкими поглаживаниями пытаются расслабить буквально каждую мышцу, пробегая то по сильным рукам, то по подтянутому напряжённому животу, то кружа по спине, выискивая каждый позвонок. Боря медленно кладёт грудь на спину Максу, нависая сверху и нежно зацеловывая затылок. Макс отпускает руки и съезжает лицом в подушки, издавая тихий смех, когда руки друга незаметно переходят на ноги и ягодицы, а сам он в этот момент шепчет на ухо всякие скабрезности про отца-развратника. Напряжение начинает потихоньку уходить. Горячее дыхание возвращается обратно к пояснице и начинает опускаться всё ниже и ниже, наконец прикасаясь к сомкнутому входу. Лакмус вздрагивает и забирается ещё глубже в подушки, глухо постанывая, пока Борис проникает в него влажным языком, чередуя режимы дерзкого вторжения и широкого разлизывания. - Ты ждал меня? – громкий шепот касается чувствительной ушной раковины Макса, отвлекая от еле заметного дискомфорта, вызванного сразу двумя обильно смазанными пальцами, проникнувшими в расслабленное отверстие. - Я тебе сейчас врежу, - глухо раздаётся из-под подушек. Борис еле слышно смеётся, зарываясь носом в пшеничные волосы друга и продолжая мягко его растягивать. - Я тоже тебя люблю. В дырку протискивается большой палец, а вторая рука Лифшица слепо шарит по рядом стоящей тумбочке, нащупывая маленький резиновый аксессуар. Кольцо, наконец, находится, после чего сразу мигрирует на место своего прямого предназначения. Лакмус выгибает спину, словно кошка и глухо стонет, вследствие чего получает предупредительный укус за шею и щипок за ягодицу. - Тише, тишшше, - бархатный шепот буквально обволакивает, где-то на заднем плане шуршит фольга. Голубь вновь начинает мелко дрожать. Тёплая рука обхватывает член Макса свободно и уверенно, чуть сдавливает кольцо, оглаживает головку, подхватывая смазку, начинает двигаться плавными мягкими движениями, с легкой оттяжкой. Влажное дыхание утыкается в затылок и что-то еле разборчиво шепчет, облегчая долгожданное проникновение. Макс чувствует, как их ноги соприкасаются, а Борис наклоняется к нему, практически вжимаясь в спину, подхватывает под грудью, убирая руку с болезненно надувшегося члена. - Как ты? - Нормально. Почти не больно даже, - шепчет Лакмус, отчаянно краснея и утыкаясь лицом в матрас. - Почти? Мелкий, но размеренный толчок заставляет белобрысого вцепиться изо всех сил в руку барабанщика и прогнуться сильнее. - Да, давай так, только чуть повыше… да, да, вот так… аххх… По комнате прокатывается новый приглушённый стон, когда Борис перехватывает любимое тело поуверенней и принимается двигаться более размашистыми и частыми толчками. На мгновение прервавшись, Лифшиц буквальным образом переворачивает раскрасневшегося друга на спину и, подхватив под колени, принимается двигаться ещё глубже и сильнее. Макс закусывает губу и закидывает голову, до боли вцепившись в простыню кончиками пальцев. - Обхвати меня ногами, - шепчет Борис и, удостоверившись тем, что его услышали, мягко стягивает резиновую игрушку с влажного и перевозбуждённого члена. Макс резко изгибается, вписываясь затылком в изголовье кровати и протяжно кончает, сжимая зубы на вовремя подставленной ладони Лифшица. Боря догоняет спустя пару мгновений, уткнувшись Лакмусу в подрагивающее плечо. - Хочешь что-нибудь сказать? - Две вещи. - Я слушаю - Первое: встать я, кажется, сегодня точно не смогу. - До душа я тебя донесу. - Кхм. Второе: завтра же пойдёшь и купишь себе портативное зарядное устройство, понял меня? – поморщившись, гитарист вывернулся из объятий и ухватил ухмыляющегося барабанщика за бороду. - Слушаю и повинуюсь, - Боря мягко отвёл руки Макса в стороны и нежно прикоснулся к обкусанным губам, - с удовольствием.