Эрик
Рик с силой провел ладонями по теплой коже и надавил, заставляя парня еще сильнее прогнуться в пояснице. Тот протяжно застонал, падая лицом в подушку, и нетерпеливо поддался бедрами назад, сильнее насаживаясь на член. — Ну же, Эрик, — захныкал Адам, судорожно сжимая пальцами простынь. — Я хочу. — Маленькая шлюшка, — удовлетворенно ухмыльнулся Рик и начал двигаться. Парень под ним извивался и стонал, подмахивая бедрами, и вообще всячески показывал, как ему хорошо. «А ломался-то сколько», — почти зло подумал Рик и отвесил хлесткий удар по аппетитной ягодице. Адам взвыл на одной ноте, еще сильнее вжимаясь в подушку и оттопыривая зад. Ломался он действительно долго. Эрик почти месяц ужом вился вокруг симпатичного, но зажатого парнишки, не подпускающего к себе никого, кроме близких друзей. Но оно того стоило, конечно. Адам кончил первым и так сжал Рика, что у того аж звездочки перед глазами заискрили. — Пожалуй, и правда стоило, — он упал на кровать и потянулся за фотоаппаратом. — Эй, ты чего делаешь? — вяло поинтересовался Адам, услышав щелчок затвора, и открыл глаза — свои чудесные глаза, из-за которых Рик вообще обратил на парня внимание. Робкий и милый, со своей блядской улыбкой и просто восхитительной гетерохромией, он обязан был попасть в его коллекцию и именно в таком виде — растраханный, расслабленный, с искусанными губами Адам выглядел бесконечно очаровательно. Рик встал и навел объектив на любовника. — Ты изумителен сейчас, детка. Адам подозрительно сузил глаза, а потом так соблазнительно изогнулся, что у Рика бы обязательно снова встал, если бы… мальчишка все еще был ему интересен. — Ты точно не хочешь остаться? — спросил Адам, зябко ежась в одной тонкой рубашке перед закрытой дверью. — Мне нужно домой, — Рик притянул того к себе и куснул за губу. — Я позвоню завтра. — Я буду ждать. Уже выходя из подъезда, Эрик достал из телефона временную сим-карту и выбросил в урну.***
— А вот и наш герой-любовник! — Ким сидела на полу в одном нижнем белье, пристроив ноутбук на колени, а рядом с собой высокую пачку чипсов Pringles и бутылку светлого пива. — Надеюсь, сегодня ты его завалил? Он молча протянул подруге фотоаппарат и ушел на кухню за чем-нибудь холодным. Лето выдалось особенно жарким, а кондиционеры решили сдохнуть именно сегодня и обязательно во всех комнатах. — Если мой отец придет и застанет тебя в таком виде, он озвереет, — бросил Рик, когда вернулся в гостиную в обнимку с холодной бутылкой колы. — Думаю, он войдет в мое положение, — Ким выдала совершенно не женскую отрыжку. — Звонил мастер, сказал, что будет через час. А фотки шикарные, даже я возбудилась. — Избавь меня от подробностей, — Рик забрался с ногами на диван, прижавшись к которому сидела подруга. — Но он и правда был хорош. — Так может ты ему перезвонишь? Рик многозначно хмыкнул. — Да, да, — подруга развернулась и ткнула его кулаком по ребрам, — мы же не влюбляемся. Верно, Рик не собирался ввязываться в это болото. Ему нравилось жить так, как он жил. В нем с самого детства жила страсть к необычным вещам и необычным людям. Особенно к людям. Эта игра не надоедала никогда и всегда приносила истинное наслаждение: найти и заполучить. Не важно что: оригинальную безделушку или мальчика с гетерохромией. Рик и сам выделялся из толпы: высокий с неприлично красивым лицом и волосами до плеч, он бы напоминал самого настоящего принца из сказки (в честь которого и был назван романтичной мамашей), если бы не обводил черной подводкой яркие глаза и не красил волосы в малиновый. — Это не так страшно, между прочим, — Ким снова вернулась к ноутбуку. — Что? — Любить. Эрик ненавидел то, что люди называли этим глупым словом «любить». Искренне и всем сердцем. Если бы мог, он бы и вовсе отрицал ее существование, но чертова «любовь» била под дых при каждом удобном случае. В первый раз это случилось, когда он заканчивал третий класс. Было сложно не заметить, что что-то пошло не так — мама все реже появлялась дома, отец ходил злой как черт и все время срывался. Рик старался, Рик правда старался вести себя хорошо: быть лучшим в учебе, первым в спорте, но что бы он ни делал, мама не возвращалась, а папа продолжал злиться. А потом мама позвонила и сказала, что они больше не смогут видеться. Рик тогда сначала не поверил и даже не заплакал, просто молчал, а мама говорила, что очень полюбила одного человека, и он не хочет, чтобы она общалась со своей «бывшей» семьей и вообще увозит ее в другую страну. — Извини, это ради любви, — сказала она и положила трубку. А Рик остался стоять и слушать короткие гудки. «Ради любви», — он тогда не понимал, что это значит. Ну да, он любил родителей, любил бабушку с дедушкой, но как можно любить чужого человека? Все из-за той же любви отец привел в дом чужую женщину. Женщина была очень красивая и это все, что Рик о ней знал. Он не знал тогда, хорошая она или плохая, но вечером пробрался в отцовский кабинет и попросил выгнать «чужую тетю» из дома. Тогда отец его ударил. И Рик понял, что отец эту тетю любит. В 7 классе ему призналась в любви одноклассница. Рик думал, что разозлится, снова услышав про это слово, но на самом деле ему было только жаль ее. — А я тебя не люблю, — холодно ответил он, развернулся и ушел. А на следующий день школа стояла на ушах. Учителя, конечно, старались из-за всех сил, но разве можно было остановить волну слухов, охватившую беспокойных подростков? «Слышали уже, слышали, а Катька-то Самойлова вены себе резала, — шептали на всех углах, — Да, спасли, спасли. Но правильно себе резала, вдоль, а не поперек. Ага. Ага, из-за Калинина». Его потом еще таскали к директору и психологу, звонили домой: «У мальчика травма, вы уж присмотрите за ним». Учителя так и опекали его до конца года, а девчонки отказывались с ним разговаривать, почему-то считая виноватым во всем именно его, а не Катькину глупость. — Женщины глупые от природы, — сказала тогда Лиза, отцовская жена, успешно прижившаяся на месте матери. — И падки на все красивое. А личико у тебя уж больно смазливое. Рик только фырчал, отбиваясь от женских рук, а Лиза зловеще хохотала и лезла целовать щеки накрашенными губами. Собственно, краситься его научила тоже она. Он сам ее попросил, когда совершенно убитый вернулся с выпускного в девятом классе. — Нужно сделать что-то с этим лицом. Лиза взволнованно обхватила парня и опрокинула рядом с собой на диван. — Что случилось, Эрик? — Таня уезжает учиться в другой город, — глухо произнес он, утыкаясь лицом ей в плечо. — Сказала, что любит меня, что это у нее уже очень давно и причиняет ей такую боль, что она больше не может находиться рядом. И мы больше не можем быть друзьями. — Ох, дорогой. Когда отец увидел сына с подведенными глазами и проколотой нижней губой (ну да, они с Лизой увлеклись и съездили в один салон), то ушел на кухню, где опрокинул в себя несколько рюмок коньяка и устало бросил: «Ну, весь в мать». — Елисей, кстати, подал документы в тот же вуз, что и мы все, — сообщила Ким, отложила ноутбук и вышла из комнаты. — Он-то зачем? — Не знаю, — девушка уже вернулась, держа в руках косметичку. — Сказал, раз уж мы все туда собираемся. — Пфф, — Рик отодвинулся, освобождая место для подруги. Та достала жидкость для снятия лака и щедро плеснула на ватный диск. — Мы как идиоты из сериалов, которые не могут друг без друга. — Ага, — Ким взяла его руку и стала стирать черный облупившийся лак. — Ногти у тебя в ужасном состоянии. — Ты давно не заходила. Вообще-то, изначально планировалось, что в тот университет будет поступать только Эрик. Ким подтянулась позже, она так и не определилась, кем хочет быть, поэтому ей было все равно, и она, быстро накатав сочинение на творческом конкурсе, тоже проскочила на журфак. Тим, ее брат-близнец («Тим» — он же Тимофей, в отличии от той же Ким, которая «Ким» потому что «ну, мы тип такие дофига близнецы Тим и Ким), который и шагу не мог ступить без любимой сестренки, тут же увязался следом, правда, куда-то на дизайнерский. Влас — вечно хмурый то ли гот, то ли просто от природы мрачный, причины такого решения никак не объяснил. И вот теперь Елисей. — На юрфак хоть? — Ну да, можно подумать его родители оплатили бы что-нибудь другое. Как их разношерстная компания оказалась вместе, так и осталось загадкой. То есть те же Ким и Влас просто на дух не переносили друг друга, и это было неудивительно, потому что Влас в принципе людей переваривал плохо, а Ким оказалась остра на эмоции. Елисей же был убежденным гомофобом, а Рик таким же убежденным геем, и периодически они колотили друг друга, что не мешало им быть «почти лучшими друзьями», а «почти», потому что Ким выцарапала бы глаза любому, кто попытается занять ее место. — Кстати, — Ким закончила наносить на его ногти свежий слой лака и потянулась за телефоном. — Смотри, кого я встретила пару дней назад в общем-то все равно где. Перед глазами появилась фотография худощавого бледного парня с длинными до пояса рыжими волосами и темными, почти черными, глазами. Острые скулы усыпаны темными веснушками, светлые губы пересекал тонкий шрам, делая лицо немного асимметричным и просто очаровательным. Рик облизнулся. Подруга довольно улыбнулась. — Я знала, что тебе понравится.***
— Скууучно, — сообщил Рик потолку и сполз с дивана на пол. Неделю назад Ким побросала вещи в сумку, взяла братца в охапку и отправилась на море греть задницу. И теперь регулярно присылала фотографии своей обгоревшей мордашки и довольной физиономии Тима. Рик откладывал на второй "рукав" и позволить себе такую роскошь не мог. Из друзей в городе оставался лишь Влас. Но Влас на подработках и при всей своей бесшабашности Рик не рисковал отрывать его да еще и появляться рядом с этим типом в одиночку. Чем больше людей, тем меньше вероятность, что Влас решится его прибить. Рик вспомнил горящие ненавистью темные глаза в самом начале их «дружбы» и усмехнулся. Что ж, в последнее время этот бешеный стал куда более лояльным. К нему уж точно. Телефон радостно зажужжал, намекая на возможность развеять скуку. — Любовь моя, спаси меня, умираю, — страдальчески пропел он в трубку, заранее предвкушая реакцию приятеля. — Заткнись, чертов гомик, — злобно зашипел Елисей, и Рик представил, как скорчилась его физиономия. Хоть какое-то развлечение. — Тьфу, все настроение испортил. — Да брось, — примирительно сказал Рик, растягиваясь на полу морской звездой. — Серьезно, мне очень плохо. — Ааа, Ким тебя кинула, — злорадно бросили на том конце. — Видел фотки. — Не ревнуй, милый, — не удержался от подначки Рик, — для меня женщины ничего не значат. — И все-таки я тебя прибью, — искренне пообещал Елисей и перешел к делу. — Ладно, собирайся и дуй ко мне. Закажем пиццу, пересмотрим твоего Миядзаки. — Я думал, ты у предков в Италии. — Я свою программу минимум выполнил. Показался, выслушал, какое я бесполезное, насмотрелся на отцовских любовниц, на мать, которая делает вид, что ничего не замечает, на «одаренного во всех сферах» младшенького — в общем, напитался семейной атмосферой, получил подарки на год вперед и вернулся. Так что подтягивайся, а, напьемся. Рик заверил приятеля, что уже бежит, и принялся собираться. Елисей был нежеланным ребенком. Мать его подавала надежды как модель, отец только ставил бизнес на ноги, ни один из них не хотел, чтобы ничего не значащая интрижка принесла столько неприятностей. Аборт делать было нельзя по медицинским показаниям, и двое совершенно разных людей вынужденно поженились. Никому это счастья не принесло, Елисея сплавили на руки бабке и забыли, отделываясь деньгами и встречами по праздникам. Почему-то не развелись и лет семь назад переехали в Италию, завели еще одного ребенка и жили счастливо хоть и по-своему. Но с бабушкой Елисею повезло, во внуке она души не чаяла и с лихвой заменяла ему семью. По крайней мере так говорил сам друг, Рик ее застать не успел. Когда он добрался до Елисея, тот был уже порядком пьян. По крайней мере на шутливый поцелуй в щеку он полез целоваться в ответ. И Рика бы очень позабавила эта ситуация, если бы не злость. На родителей друга он злился даже больше, чем на собственную мать, у которой хватило такта не отравлять сыну жизнь своим равнодушием. Савельевы же объявлялись регулярно, хотя чаще в приказном порядке требовали сына к себе, и не уставали напоминать ему, какое он разочарование в их жизни. Мать винила его в том, что ее карьера модели закончилась, не успев начаться, отца раздражали отсутствие предпринимательской жилки, увлечения музыкой и рисованием, дреды, цветные шнурки на белых кедах, лицо, похожее на лицо матери. Многие друзья семьи даже не знали, что у четы есть старший сын. И Елисей, как бы не старался показаться равнодушным, принимал все это слишком близко к сердцу. И напивался регулярно после таких вот семейных встреч. Рик подцепил шатающегося друга и уволок на кровать. — Что ж ты раньше не позвонил, горе ты мое? Сей упал лицом в подушку, но тут же завозился, развернулся и обхватил сидящего на краю Рика за пояс, утыкаясь ему макушкой в поясницу. Рик извернулся и потрепал его по голове. — Ты как брошенный щенок, ей-богу.Елисей
— Ты решил остаться у меня до конца лета? Рик оторвал зомбированный взгляд от экрана и скорчил умильную рожицу. Елисей показательно нахмурился, утащил из-под носа друга последний кусок пиццы и откинулся на спинку дивана. Потом расплылся в улыбке и великодушно разрешил: — Конечно, ты можешь остаться до конца лета. Рик просиял. Он торчал в его квартире с того дня, как Елисей вернулся, и тот был ему благодарен. Они никогда не говорили об этом, но Рик всегда оставался после таких вот поездок, а часто перехватывал его прямо в аэропорту или на вокзале и тащил развлекаться. — И вообще, разве я тебе мешаю? — Ты пускаешь слюни на мой ковер. Боже, Рик, это же нарисованные парни. — Так если бы я смотрел гейскую порнушку, проблем бы не было? — Рик хитро улыбнулся и показательно облизнул нижнюю губу. Елисей также показательно закатил глаза. — Педик. — Гомофоб. На самом деле его почти не трогало, что его друг — гей. Ну что, Рик трахает милых мальчиков, Ким трахает милых девочек, вот они и нашли друг друга, такие вот перепутанные. Скорее эти перебранки остались данью их отношениям, чем реальными ссорами. Они познакомились в десятом классе. Елисей был в классе новеньким, Рик тоже. Наверное, на этой почве и сдружились. Хотя сначала все-таки подрались. Потом напились и снова подрались. И в итоге проснулись в одной постели. Полностью одетые. Рик тогда страшно расстроился, весь день ходил и сокрушался — как так, такой симпатичный парень в моей постели, а ничего не было. Какой из него после этого гей? Елисей тогда признался, что если бы что-то и было, то после этого гей из Рика тоже был бы весьма хреновый — разве что в пассивной роли. Рик обозвал Елисея гребаным гомофобом и ушел жаловаться Ким, которая к тому времени уже утвердила свое место рядом с новеньким. И, конечно, Тим тоже рядом обитался, пожирая сестру отнюдь не братским взглядом. «Что за безумная компания», — подумал тогда Елисей и твердо решил держаться подальше, а в обед подсел к ребятам за один стол, и Рик так счастливо улыбнулся, что язык не повернулся сообщить, что мест свободных больше нет. Разве что с какой-то непонятной гопотой в углу. Так они и остались вместе — не имеющие совершенно ничего общего. Елисей знал, почему его потянуло в тот же университет: несмотря на взбалмошную Ким, бешеного Власа и безынициативного Тима, было что-то уютное в этой компании, почти семейное, наверное, сам Рик, который сиял и раздаривал себя друзьям. А семьи ему всегда не хватало. Когда в дверь позвонили, он бросил недоеденный кусок в коробку под ногами и пошел открывать. Влас на пороге стоял смурной, весь в темном и с бледной рожей — он не загорал никогда, только сгорал и иногда становился на полутон темнее, но этим летом как проклятый пахал на подработках, поэтому остался похожим на упыря с кладбища. Влас протянул хозяину квартиры пакет, в котором отчетливо звякнули бутылки, беспардонно отодвинул его в сторону и вошел в прихожую, закрывая за собой дверь. — Привет. Влас угрюмо зыркнул из-под отросшей челки, стянул кроссовки, наступая себе на пятки, и побрел в комнату. — О, дружище! — судя по звукам Рик полез обниматься. — Я не видел тебя все лето. Как ты? О черт, это блэкворк чувак, вот уж не сомневался, что если кто из нас и сделает, так это ты. Выглядит шикарно, ты на нее вкалывал столько? Видимо Влас привычно угукнул или отделался кивком, потому что Елисей его не расслышал. Оттащил пакет на кухню, спрятал пиво в холодильник, обнаружил кое-что из еды — Влас никогда не приходил с пустыми руками, и принялся строгать бутерброды. — Слушай, — сказал Елисей, когда поставил тарелку перед ними, — если голодный, у меня есть суп, это наша прекрасная принцесса нос воротит, его Лиза разбаловала изысканной пищей. Влас скептически посмотрел на пустую коробку из-под пиццы, на «прекрасную принцессу» и кивнул. Власа, кстати, тоже привел Рик. Даже не столько привел, сколько притащил насильно. Влас пинался, огрызался, шипел рассерженным котом и уходил, как только Рик отворачивался в сторону. Сначала Эрик упрямо возвращал его на место, со временем научился перехватывать того во время побега, а потом и до. И в итоге Влас остался тоже. — И мы до сих пор вертимся вокруг этого оболтуса, — пробормотал Елисей, глядя, как работает микроволновка. Готовил он неплохо, пока был мелким, вечно вертелся на кухне, и бабушка учила его сначала простым, а потом и сложным блюдам — знала, что пригодится. — Тебе сюда принести? — заглянул он в комнату. Рик восхищенно разглядывал лес на руках Власа, сам Елисей к татуировкам был равнодушен. Его скорее раздражала эта мода. Не хотелось, чтобы у его девушки, например, был этот инородный рисунок на теле. Не потому что не красиво, просто хотелось бы целовать кожу, а не краску. — Я на кухне поем, — Влас поднялся, подцепил с собой пустую коробку и заметил, проходя мимо. — Можешь здесь остаться, вы же что-то смотрели. Ага, смотрели, да он этот «Ходячий замок» наизусть знает. На японском. Но оставаться с Власом наедине было неуютно, поэтому Елисей благодарно слинял под бок к Рику. Тот попытался расцеловать его со словами: «Ох, я бы на тебе женился», за что получил сильную затрещину, обиженно скорчился и отвернулся. Балда. Елисей откинул голову назад и прикрыл глаза. Иногда он подумывал, что свободную комнату нужно сдавать, тогда хотя бы в доме кто-то будет. Ага, кто-то чужой. И вряд ли ему понравится, что кто-то может просто завалиться посреди ночи и устроить пьянку — близнецы, когда ссорились с родителями или друг с другом, Рик, когда его отшивал какой-нибудь парень. Влас. Влас никогда не приходил один и без предупреждения. Только если собиралась компания и предварительно черкал сообщение Елисею, уточняя, не против ли он. Это было вежливо с его стороны, да и не были они такими уж близкими друзьями. Кажется, Влас вообще терпел их всех только из-за Рика. Можно подумать, это удивительно. Близнецы ввалились через час. Загорелые, довольные, с пакетом бессмысленных сувениров, Тим сдержанно пожал всем руки, его сестрица с визгом повисла на Эрике, обняла Елисея и в первые же пять минут поцапалась с Власом. В такие минуты Елисей думал, что его квартира слишком маленькая для этой компании. Хотя бы потому, что после нескольких бутылок пива Ким предложила поиграть в жмурки, нет вы только подумайте, как будто нет других игр для пьяной компании. Тим тяжело вздохнул, схватил сестру и перетянул себе на колени, та сразу угомонилась, клюнула его в губы и затребовала еще выпивки. Елисей поблагодарил Тимофея за спасенную квартиру и пошел на кухню.