Не оставляй меня в темноте

В августе от Ким пришло письмо. Самое настоящее, бумажное, с марками на конверте и ее неразборчивым почерком внутри. Ким писала о том, что она счастлива и что скоро приедет навестить их всех. Эрик читал для них вслух, когда они все вместе собрались в квартире Лекса после почти месячной разлуки. Жутко загорелый Эрик и такой же загорелый Лекс выглядели вместе так гармонично, что даже Влас не решился портить расслабленную и веселую атмосферу своими едкими комментариями. Хотя Елисей видел, как ему хочется. Читая письмо, Рик вспоминал, как Ким уезжала в прошлый раз. Он тогда лежал у себя в комнате, и ему казалось, что жизнь остановилась. А что теперь? Прошел год, и мир изменился, и жизнь изменилась, и изменился он сам. И если бы ему предложили отмотать назад и начать все заново, он бы ни за что не согласился. Потому что Леша сидит рядом и смеется над его глупыми комментариями, потому что Влас ревниво прижимает Елисея к себе, и сам Елисей, несмотря на свой испуганный взгляд, выглядит вполне счастливым. Хотя ему не хватало его дредов. Эрик даже собирался накрутить себе, но Леша зловеще пообещал, что сострижет их лично, пока он будет спать. Рик точно знал, что не сострижет, что демонстративно пофырчит, но легко смирится. И поэтому сам легко смирился, что таких никогда у него не будет. Им вообще оказалось легко, хотя Рик долго не верил, что заслужил это. А потом решил, что дело не в том, чтобы заслужить счастье, а в том, чтобы найти своего человека и полюбить его. Возможно, кто-то думал по-другому, Влас вот точно считал, что главное — это найти своего человека и ни в коем случае не отпускать его. Но Елисея все устраивало, так что Рик не вмешивался. Вмешиваться в чужие отношения вообще чревато. К тому же, после смерти матери Влас, казалось, стал чуть более уязвимым. И чуть более открытым. Он читал письмо и думал, каким смелым был Елисей, когда позволил совершенно ревнивому и немного помешанному на нем парню любить себя. Каким сильным он был, когда вытягивал Власа из пучины отчаянья после похорон. И каким верным он остался даже после того, как случайно столкнулся на улице с русоволосой девочкой с огромными голубыми глазами. Они виделись тогда пару раз, и девочка влюбилась в него до безумия, и сам Елисей очаровался ею совершенно. Елисей пришел к нему однажды ночью после того, как отверг ее робкую попытку признаться в любви, и они пили всю ночь, и на следующий день Леша что-то плел Власу о том, что они тут все отравились некачественными роллами, так что Елисей еще денечек поваляется у них. Он думал, что смог бы сделать что-то такое же? И точно знал, что если бы пришлось выбирать между Лешей и целым миром, он бы выбрал Лешу. И никогда не задавал такого вопроса ему, потому что не стоит задавать вопросов, на которые не хочешь знать ответа. Леша ответил сам. Именно тогда, в их совместный отдых, когда они ночью слушали шум прибоя и разглядывали звезды, которых никогда не увидишь в городе, Леша сказал, что, если бы ему предложили отменить все те годы страданий, что пришлись на его долю, и все то чувство вины и ощущение собственной никчемности, оставшиеся после того, как он сам бросил лучшего друга, но взамен забрали бы встречу с Риком, он бы отказался. «Лучше выстрадать эту ночь с тобой», — сказал он, и Рик точно понял, как звучит счастье. Елисей слушал голос своего лучшего друга и думал о том, что гордится и им, и этой сумасбродной девчонкой. Он думал о том, каким смелым был Эрик, когда принял свою любовь к Лексу, хотя и ненавидел это чувство и все, что с ним связано. Елисея любовь пугала: пугало то, с какой легкостью Влас готов был отдать все ради него, пугало то, с какой самоотдачей Рик доверился Лексу, то, с какой решимостью Ким связала жизнь с родным братом. Он не мог себе это позволить. Эту самоотдачу, эту веру, эту силу — у него, казалось, просто не было этой силы. Но Влас не требовал ничего, ему было достаточно того, что Елисей позволял ему любить себя, что отдавался ему, что был ему верен. Он не требовал любви, и Елисей успокаивался. Ему было спокойно, ему нравилось слушать по ночам спокойное дыхание, ему нравилось, как сильные руки обнимают его, как горячие губы выводят обжигающие узоры по его коже. Ему даже нравилось ждать Власа, когда тот задерживался, и скучать по нему, когда он уезжал куда-то «по делам», и даже волноваться о нем. И то, как сладко-сладко сжималось сердце, когда Влас прижимался носом к его виску и шептал: «Ты так нужен мне». Он повернул голову к Власу. По виску тонко-тонко вился еще неровный шрам. Влас привез его из очередной поездки «по делам», и Елисей тогда устроил настоящий скандал. Влас тогда слушал его едва ли не приоткрыв рот от удивления, а потом спросил: — Ты что, волнуешься обо мне? И Елисей хотел сказать что-нибудь ядовито-саркастичное, но почему-то вместо этого сказал: — Мне кажется, я умру, если с тобой что-нибудь случится. Влас больше не привозил на себе шрамов, но Елисей все равно подозрительно разглядывал его с ног до головы после каждого возвращения домой. Потому что прошло так мало времени, и вообще — веры ему нет. И Влас всегда смеялся на такой прием и тащил бурчащего Елисея в кровать. И Елисей думал, что таким открытым его не видит никто в целом мире. И думал, что вот так вот выглядит счастье. — Так, — все-таки не выдержал Влас, когда Рик закончил. — Эта сумасшедшая собирается приехать к нам? На весь месяц? — Ага, — радостно подтвердил Эрик. — И Тима с собой приволочет. Влас вздохнул. — Леш, сделай чаю, а? Елисей взял парня за руку и переплел свои пальцы с его. — Обещай, что не прибьешь ее. Влас страдальчески закатил глаза.