Частные уроки Савады Тсунаеши

- Вот же… никчемный Тсуна, - Реборн мрачно посмотрел вслед убегающему ученику, крепко сжимая в руках лямки школьной сумки. – И что мне с этим прикажешь делать? Выдавшийся жарким денек напрочь отбивал охоту идти вслед за Савадой. Носильщиком всякого рода хлама Реборн тоже не нанимался, и, еще пару секунд посмотрев на опустевшую улицу, он направился домой. Свою плату за доставку теперь уже бывший Аркобалено спросить еще успеет. Вечер долгий, а ничего не подозревающий об этом Тсуна скоро должен вернуться. К удивлению Реборна, дома никого не оказалось. Приклеенная к входной двери записка оповестила о том, что Нана ушла за покупками и вернется ближе к вечеру, на что, в общем-то, киллеру было плевать. Времена, когда явственно ощущалась нужда в компании, давно прошли, а пара часов спокойствия и отсутствия топота большого количества ног лишними не бывают. Прикрыв за собой входную дверь, Реборн направился на кухню, беря оставленный на столе обед Тсуны и направляясь с ним наверх. Открыв с ноги дверь в комнату и швырнув сумку в угол, удобно устроился на кровати ученика. - Идеально, - сидеть в тишине впервые за долгие-долгие месяцы, как Реборн тут появился, было здорово. Было в этом что-то удивительное, позволяющее наслаждаться моментом исключительно благодаря своей редкости. Мысль о том, что кто-то сегодня останется без обеда, приносила удовольствия еще больше, и довольный собой и всем миром Реборн с удовольствием жевал темпуру. Как и все хорошее, еда тоже имела свойство быстро заканчиваться. Особенно это почему-то касалось всего того, что было приготовлено руками Наны. Нужды отказывать себе в чем-либо Реборн никогда не имел и обладал возможностью есть в самых дорогих ресторанах мира. Однако все равно признавал, что еда, приготовленная матерью никчемного мальчишки, была в разы вкуснее самых изысканных деликатесов. Может, дело было в том, что готовилась она с любовью, может, еще в чем - этого киллер не знал. Хотя именно она стала еще одной причиной, по которой бывший Аркобалено остался жить в этом доме, даже утратив былую форму ребенка. Реборн усмехнулся, вспомнив отчего-то краснеющего Тсуну, напрочь отказавшегося делить с ним свою комнату. Киллер, в общем-то, и не упорствовал, позволив поселить себя в комнате на первом этаже и понимая, что гамака в его нынешнем виде будет мало. Спать же на одной кровати с учеником казалось чистым сумасшествием. Вопросы приличия Реборна волновали мало, а из всего множества причин, не позволивших ему устроиться на кровати Тсуны, главной была та, что места на ней было слишком мало. Сворачиваться так, чтобы подпирать коленями уши, совершенно не хотелось, и поэтому киллер изредка приходил в комнату ученика, когда контролировал выполнение домашнего задания. Намного чаще – чтобы просто скрасить скуку и поиздеваться. Сейчас же ноги почему-то принесли сюда сами, без ведомой на то причины. Поставив опустевшую тарелку на стол, Реборн пробежался взглядом по комнате, отмечая, что все же немного скучает по всем тем шалостям, которые удавалось устраивать при совместной ночевке. Поймав взглядом сумку, из которой высыпалось несколько тетрадей, Реборн потянулся к ней. Вытряхнул оставшиеся на пол и вернулся на кровать, взяв в руки всю стопку. Наметанный взгляд тут же остановился на одной из них, отмечая отсутствие опознавательных знаков принадлежности к какому-либо школьному предмету. Обычная, немного шершавая обложка, с видневшейся у корешка темной обтрепавшейся закладкой выглядела слишком подозрительно, чтобы не обратить на себя внимания. Открыв первую страницу, киллер увидел ровные строчки удивительно аккуратного почерка, сливавшегося в один сплошной текст и выделявшегося только датой в самом начале. - Дневник? У Тсуны? – пришедшая в голову догадка казалась настолько безумной, что Реборн невольно пролистал несколько страниц, отмечая, что остальные написаны в таком же порядке: дата сверху и следовавшие многочисленные предложения ниже. Кое-где виднелись рисунки, видно, изображавшиеся в порыве особого вдохновения и являвшие миру воплощение корявости. – Хм, а это интересно. Мысль о том, что рыться в личных вещах и читать чужие дневники не особо прилично, бывшего Аркобалено даже не посетила, и, вернувшись к начальной странице, Реборн принялся за чтение. «22 сентября. Обед. Снова появлялся Мукуро. До смерти перепугал своими иллюзиями двоих одноклассников, находившихся со мной в одном кабинете во время перерыва. Я совершенно не понимаю, чего он от меня хочет, приходя всякий раз, когда я остаюсь один. Ну, или не совсем один, прогоняя всех, кто в тот момент оказывается рядом.» - Неинтересно. Обыденные школьные будни Реборна интересовали мало. Конечно, новость о том, что Хранитель Тумана проявляет явно нездоровый интерес к мальчишке, была довольно забавна, но не более того. Понаблюдать за этим казалось гораздо интереснее, чем вмешиваться. Благополучно пролистав еще с десяток страниц, киллер невольно остановился взглядом на куске текста, написанным другой ручкой. «…рука оказалась на моем паху, и, довольно грубо толкнув меня на кровать, учитель навис сверху. На его лице не было той привычной ухмылки, обещавшей разом кучу проблем, лишь странно блестели почти черные глаза. Я подался вперед, недовольный тем, что он медлит, но лишь оказался придавлен свободной рукой к матрасу. Реборн, словно в нетерпении, стянул с меня штаны, касаясь рукой члена и довольно фыркая, когда с моих губ слетел стон.» Киллер замер с так и не донесенной до лица рукой и посмотрел на нее широко открытыми глазами, пытаясь вспомнить, когда это она успела побывать в трусах ученика. Перевернул страницу, испытывая настойчивое желание понять, что это только что было, и прочел следующий обрывок текста: « - Быстрее, еще быстрее, - я выгибался в руках Реборна, подаваясь навстречу проникающему в меня члену и слыша, как губы учителя шепчут мое имя. Его рука крепко держала меня за волосы, причиняя боль и одновременно с этим какое-то странное наслаждение. Хотелось закричать от удовольствия и потеряться во времени - сделать все, чтобы этот момент никогда не прекращался. Я всем телом чувствовал нетерпение Реборна, ощущал ставшие грубыми толчки, дрожал от его дыхания, когда он наклонился ко мне и прошептал, сжимая волосы еще сильнее и заставляя запрокинуть голову: - Ты мой, Тсунаеши.» В комнате повисла не предвещавшая ничего хорошего тишина. Замерший на кровати Реборн неверующее смотрел в раскрытую перед ним тетрадь. Сейчас, не отличающийся ранее тугодумством киллер, безуспешно пытался понять, кто из них троих сошел с ума: он сам, никчемный ученик, описывающий зарисовки секса со своим учителем, или весь мир разом. Все еще надеясь, что просто чего-то не так понял, хоть и осознавая абсурдность наличия похожих имен у кого-то еще, Реборн пролистал добрую половину тетради. «Раздался щелчок, и я почувствовал, что больше не могу шевелить руками. Кожу обжег холод металла, и пришедшая в голову догадка заставила меня подскочить на столе. - Реборн, откуда у тебя наручники? Что ты хочешь… м…мм… - договорить не дал засунутый в рот самодельный кляп. Попытавшись было его выплюнуть, но получив за это лишь болезненную затрещину, я удивленно смотрел на раздевающегося учителя. Вот черный пиджак, пахнущий дорогим парфюмом, полетел на пол, а следом за ним и белая рубашка. Возиться с ней Реборн не стал, уверенно сорвав последнюю пару пуговиц и принимаясь за пряжку ремня.» - Ага, мало того, что педофил, так еще и извращенец, - киллер глубоко вздохнул, поняв, что за те несколько секунд, потраченных на чтение, напрочь забыл о том, как это делается. – Как интересно. Черные глаза пробежались по тексту дальше, пропуская момент с минетом и стягиванием одежды с самого Тсуны. - Прелюдия, прелюдия, это не интересно, - Реборн перевернул лист вновь, ища более решительные действия. – А, вот. «Мне хотелось кричать, но кляп не давал даже вдохнуть воздуха. Я задыхался, извиваясь под прижимавшим меня к столу Реборном и чувствовал, как по щекам текут слезы. Учитель грубо проникал в меня, одновременно с этим скользя рукой по моему члену. На мгновение боль от резких движений сменялась наслаждением, но не давая мне полностью раствориться в этом ощущении, Реборн начинал кусать мои плечи, оставляя после себя болезненные отметины.» Злополучная тетрадь выпала из ослабевших рук, словно в насмешку открываясь уже ближе к концу. «От понимания того, что кто-то может сюда войти, кружилась голова. Я слышал голоса, доносившиеся из школьного коридора, и возбуждался от этого еще сильнее. Стоящий передо мной на коленях Реборн скользил языком по моему члену, посасывая головку и чуть прикусывая ее зубами…» На этом текст обрывался, заканчиваясь многозначительным многоточием и даруя миру надежду на продолжение. Впрочем, знать его Реборн особо не желал. Хватило и уже увиденного, поэтому молча поднявшись с пола, киллер убрал обратно в сумку все тетради. Задумчиво посмотрел в окно, отмечая, что скоро должен вернуться Тсуна и хмыкнул: - Продолжение следует, да?