"Заплетём Киоска в сеть?"

POV Инна. Утром за окном было как-то хмуро, и поэтому я, попив кофе, ещё долго валялась в постельке, вспоминая вчерашний вечер. Конечно же, сегодня мне до самого утра снился Пиндюра. В эротических снах! Хм, вот бы я ему тоже сегодня снилась. И он бы сейчас вот так поднял свою шикарную задницу и пришёл в номер к неудовлетворённой Инночке. М-м-м, покувыркались бы мы с ним! Я бы даже забыла все его выкрутасы за больницей и вообще. Сдалась бы ему вся, без остатка. Даже позволила бы себя наручниками к кровати приковать, чтобы он меня, такую беззащитную, целовал и ласкал, а потом поимел, во всех мыслимых и немыслимых позах. Охх, люблю я таких мужиков! А, наручники-то не мои: предыдущие постояльцы забыли их на ручке окна. Темпераментные, видать, люди тут жили. Наручники хоть и обшиты мехом, а довольно крепкие. Я достала их из тумбочки и поиграла ими. В дверь громко постучали. Я спрятала раскрытые наручники под подушку и, как была в короткой соблазнительной ночнушке, так и пошла открывать. А чего одеваться-то? Ясен пень, что это Коваленко бежит, делиться рассказами о безумной ночи с Владичком. Хотя, может, мысль действительно материальна, и сейчас реально на пороге Пиндюра со «стояком» нарисуется? Но всё оказалось довольно прозаично: на пороге стоял Киоссе. С кривой гаденькой ухмылочкой и загоревшимися от моего спального наряда глазками. — Поговорим? — пошленько облапал он меня глазами. Я нехотя отступила назад, позволяя ему войти. Облокотилась на стену, сложила руки на груди, закрыв весь обзор своей фигурки, и выжидающе уставилась на него. — Ну что, Крутова, думала, дохуя умная такая, да? Просто взяла и заплела парня в липкие сети шантажа? И думаешь, что всё это будет бесконечно продолжаться? А нет, милая! — подошёл он ко мне вплотную и прошипел в лицо. — Есть Бог на свете. И он помог мне посадить тебя жопой в самую грязную лужу! — Ты бредишь что ли, мальчик? — иронично вскинула я бровь. — Или накидался с утреца? — Слушай, — он нажал там что-то на своём ай-фоне. Тихий разговор. Это ж Светка! Он прибавил звук. «Даже имя ей бабушка выбирала». Язык у неё заплетается, голос пьяненький. «Зеркалка». Днюха. Крыша. Славик. Порча. Мама. Боится. Тайна… Да что же это?! Светка! Зачем?! — А Раммзес у нас умничка, согласись, — ухмылялся этот дрыщ, — девочку охмурил, расслабил, она ему и выложила всё, как на исповеди! А сама, поди и не помнит уже ничего. Сейчас придёт — будет в ахуе, когда ты ей по харе треснешь за это. Мои мысли в башке смешались. Словно мерзкие черви в тесной банке, они переплетались и копошились в моей черепной коробке. Срочно нужно было встать под ледяной душ и привести их в порядок. Но… Киоссе ещё не ушёл. — Уматывай, — тихо произнесла я, глядя в сторону и еле сдерживая слёзы. — И чтобы этой мразоты по фамилии Рамм я рядом со Светкой больше не видела. — Не увидишь. Мы завтра отчаливаем в Москву. Только дело до конца доведём. Сейчас ты, маленькая шлюшка, удалишь все видосы, отовсюду. Напишешь мне расписку, что обязуешься не афишировать этот ролик абсолютно нигде. Деньги… Так, ну пятьсот тысяч вернешь, в течении недели. Твою Эмму мы в соцсетях уже нашли. И маму тоже. Ты же не хочешь, чтобы мамочка колдовала на тебя? — ох, какой же у него противный голос! И за что его девки любят?! — Всё? — сквозь зубы процедила я. — Нет, девочка. Переходим к главному, ради чего я и припёрся сюда столь ранним утречком. Он попытался прикоснуться губами к моей шее, но я мгновенно среагировала, отпихнув его плечом. — Сейчас ты, маленькая сучка, снимешь свою красивую ночнушку, ляжешь на кроватку, соблазнительно разведёшь свои стройные ножки, и будешь послушной девочкой, — провякал он гадким голосом. Я нервно сглотнула. Спать с Киоском? Фу! Кости его перебирать? Но какая-то неведомая сила заставила меня подчиниться. Я подошла к кровати, словно в бреду, сбросила с себя ночнушку, оставшись в одних кружевных трусиках, и, сжав зубы, легла на кровать. Я видела, как загорелись его глазки, как он сбросил футболку и лёг рядом. И брезгливо отвернулась. Я не хотела его. А та влажность в моей промежности осталась от моих фантазий о сексе с Пиндюрой. — Ну, Инночка, зачем такое грустное личико? В твоей постели сейчас находится кумир миллионов девочек. Тут надо прыгать до потолка, — он провёл рукой по моему животику до груди, легонько сжал её, поцеловал сосочек. После этого в моей головушке что-то щёлкнуло, и я уже представмла, что будет происходить здесь в ближайшие пять минут. А поэтому расслабилась, и томно, с улыбочкой, потянулась, продемонстрировав ошалевшему Кошаку все свои прелести. — Слышь, Кис, — по-хулигански обратилась я к нему, — давай ты сам разденешься, а? Не люблю мужиков раздевать. А вот когда они меня раздевают — обожаю. Киоск торопливо стянул с себя остатки одежды. Мм, член колом уже стоит, довольно приличный размерчик для дрыща. Его ручонки потянулись к моим трусикам. Я не сопротивлялась, ведь я уже всё придумала, только бы… А он довольно горяч. И очень нежен. Мягкие поцелуи. Восторжённые глаза. Я перевернула его на спину и нависла над ним: — Ну? Как ты хочешь меня отыметь? — томно спросила я, вытягивая его руки над головой и касаясь его своей грудью. — Сейчас сначала поласкаемся, а там видно будет, — ухмыльнулся он. — Ну, чтобы не отвлекаться потом, «защиту» приготовлю, — потянулась я к подушке. Только бы всё удачно, Господи! Они даже не лязгнули, когда я зацепила один ободок наручников за кованую спинку кровати. А когда второй щёлкнул на запястье Киоссе, я удовлетворённо выдохнула и откатилась от него на другой край кровати. — Ты что творишь, сучка?! — завопил Киоск. — Я? Играю по вашим же правилам, — мурлыкнула я и вскочила с кровати потому, что он пытался зацепить меня ногами и подтащить к себе. — Быстро отцепила меня! — грозно орал он. — А то что? — теперь я гаденько ухмылялась. — Эта речь сразу же отправится к твоей маменьке и сестричке! — Да-а??? Ой, как страшно! — притворно покачала я головой. И даже не подумав одеться, продолжала мельтешить перед ним, в поисках своего ай-фона. — А вот теперь снимем вторую серию о плохом мальчике Никите. В первой он был грязным педофилом. А теперь он — страстный фанат БДСМ. При этом у него довольно фактурный член. О, этот видосик наберет кучу лайков и просмотров! Твои сопливые фапалки просто загоняют его до дыр, истерзав руками свои плоские сиськи и девственные письки. Прикинь, и маме твоей пришлют этот видосик. И сестрёнке, представь? Я кружила вокруг него с включённой камерой, словно чайка. Голая и наглая стерва. А он, прикрывал свободной рукой то лицо, то свой пах, то переворачивался на живот и пытался отстегнуться. И всё это время посылал мне проклятия. А я издавалась над ним: отбирала подушки, которыми он пытался прикрыться, прикасалась к нему и томно вздыхала: «Ах, смотрите, как реагирует ваш кумир на прикосновения голенькой девушки. Стопроцентный натурал! Браво, Никита!» И пыталась снять крупным планом его член. А когда было снято предостаточно, и видосов, и фоток, я накинула халат, устало села на подоконник и отрешённо произнесла: — Зря ты так. Со мной лучше дружить. Иначе получишь по морде своим же бумерангом, который ты в меня запустил. А потом набрала охранника из их отеля: — Петюнь, привет. А позвони в наш отель своим коллегам. У меня в номере Киоск разъярённый. Не, нормально всё, он прикован к кровати. Просто я его сейчас отстёгивать буду, мало ли что. Пришли к шесьтсот девятому номеру мальчика, пусть стукнет в дверь, я буду знать, что в безопасности. Ну да, опять нахуевертила, чё ж поделать. А потом я перекинула весь материал на свою почту, бросила Киоску его шмотки и отвернулась, пока он их натягивал одной рукой. Мне было немного жаль его, но… Сам напросился! Раздался стук в дверь. Охранник. Я осторожно отстегнула Кисона, сгруппировавшись и для удара, и для прочего негатива. Но он молча поправил на себе одежду, взял свой ай-фон, бросил на меня уничтожающий взгляд, полный боли и унижения. И ушёл. Я приоткрыла дверь и махнула охраннику: — Спасибо. Сидя на подоконнике, я смотрела на моросящий дождь за окном. На душе было также мерзко, как и на улице. Прислушиваясь к своим ощущениям, я поняла, что мне совсем не страшно, если мама узнает об этой моей тайне, которую я хранила два года. У Эммы сейчас новый парень, а я… Я для мамы любимой дочкой уже не стану никогда, хоть даже если, например, свою почку отдам ради её спасения. Да и не нужно мне уже её любви. Привыкла я так, без неё. Меня больше волновало, что я скажу Светке. Да-да, не что она мне скажет в своё оправдание, а что я ей скажу в утешение. Ведь когда она узнает, что ею так жестоко воспользовались, да ещё кто? Любимый Владичек! Я даже не знаю, что с нею будет. Я подбирала слова утешения, а из глаз моих текли слёзы. Стук в дверь. Она. Открываю с тяжёлым сердцем и поднимаю глаза. Это Пиндюра. Чёрт, да что ж всё так через пень-колоду-то сегодня?! Оставляю дверь открытой и снова сажусь на подоконник, отвернувшись к окну. Совсем не хочется ни видеть, ни слышать никого из этой шайки-лейки. — Инн, зачем ты так с ним? — тихо произносит он, подойдя ко мне. — С волками — по-волчьи, — безразлично отвечаю я. — Он же мальчишка совсем. Он жить не хочет теперь. — Мальчишка старше меня на год. Меня и Светки, которую твой дружок накачал вином и так подставил! Что я сейчас ей скажу в утешение?! Она узнает — точно от чувства вины передо мной в петлю полезет! Если только с ней что-то случится — я со свету сживу всю вашу пиздобратию, поняли?! Мне в этой жизни терять уже нечего! — со сталью в голосе произносила я. — Инка, а ведь ты ему нравилась, Школьнику нашему. Замутить с тобой хотел, да стеснялся тебя, такую стервочку. Рамма просил через Светку контакты с тобой наладить. А потом понял, что ты прёшься от таких, как я, — Тёмка произнёс это абсолютно без гордости, а даже с каким-то сожалением. Я тяжело вздохнула. Он правильно это подметил. — Иннуль, — он присел возле меня на корточки и взял за запястье, — и мне ты очень нравишься. Я вздрогнула и торопливо выхватила свою руку из его ладони. — Нравлюсь?! Решили теперь меня в оборот взять своей любовью! Хер вам, не поведусь я после всего этого, не старайся! — прокричала я. Он сел напротив меня на подоконник и попытался заглянуть мне в глаза: — Инн, ты мне понравилась ещё тогда, на балконе, в платьице горничной. Охх, понесло тогда мою фантазию… Решил, что вернусь сюда обязательно, без Рудовой, и добьюсь тебя. Да, сначала только постели с тобой хотел. А потом, узнав поближе, просто с ума сошёл! Дерзость твоя эта милая, баскетбол наш, танцы в клубе… Инка, я как дурак, думать ни о ком не могу! Шлюх снимаю в клубе и даже имён их не спрашиваю, Иннами зову! Да пофиг постель! Я теперь другого хочу: просто рядом побыть с тобой, пройтись по набережной за ручку, кофе в кафешке попить, лежать на пляже и выкладывать на твоём животике дорожку из тёплых камешков… Он говорил всё это и улыбался. Горько как-то, невесело. С сожалением. И я тоже «открылась»: — Ты мне тоже понравился ещё там, на балконе. Я ещё не въехала, что ты — Пиндюра, а уже потекла. И после нашего поцелуя я простила тебе всё: грубость за больницей, обидные слова, хватания при игре в баскетбол. И я бы с удовольствием сбежала с тобой сегодня из клуба. Только вот что-то подсказывало мне, что не надо этого делать. И я рада, что не узнала твоих ласк, потому, что сейчас мне было бы очень больно от мысли, что ты мной тупо воспользовался, как Рамм Светкой. Уходи. Я не верю тебе и твоим ослам. — Иннуль, ну давай сыграем в игру: ты мне не веришь, но соглашаешься со мной на свидание. Просто погуляем, в кино сходим, — снова взял он меня за руку. — Всё же хочешь меня морально добить? Я не мазохистка, гулять с любимым парнем и сдерживать свои эмоции. Уходи! — я еле сдержалась, чтобы не назвать его любимым. Он хотел ещё что-то сказать, но кивнул и пошёл к выходу. Лишь у двери оглянулся и дотронулся до моего плеча: — Прости. От этого прикосновения по моему телу пробежал ток. Я не хотела прощаться вот так. Он мне нравился! Я вообще не хотела с ним прощаться! Сама не ведая, что творю, я приобняла его и коснулась губами его шеи, вдохнув этот убийственный аромат «Живанши». Он прижал меня к себе и горячо зашептал: — Девочка моя, ну что же мы с тобой делаем?! И я, чувствуя, что земля уходит из-под моих ног, вырвалась из его объятий и вытолкнула его в дверь, заперев её на все замки. А потом грохнулась на кровать и заплакала горючими крокодильими слезами: — Да нахрена мне нужен-то был весь этот шантаж?! Этот Киоск?! Это бабло?! Умывшись, я начала одеваться. Я намылилась в отделение Сбербанка, чтобы перевести Киоску назад эти несчастные семьсот пятьдесят тысяч. А потом удалить к чёртовой матери все видосы и забыть этот MBAND, как страшный сон. Толика я заметила сидящим на парапете набережной. Он был грустен и задумчиво смотрел на почерневшее от дождливой погоды море. Меня он тоже заметил, поднялся и пошёл мне навстречу. А когда приблизился ко мне, я просто уткнулась ему в грудь и разрыдалась: — Толь, я не хотела всего этого! Я запуталась! Помоги! Он гладил меня по спине и нежно обнимал. Ему, как ни странно, я верила, он казался мне таким взрослым. Да и случай за больницей, когда он загнал этих обормотов в машину, а они повиновались, возвысил его в моих глазах. — Инн, успокойся. Пошли просто погуляем, поговорим. Кофе хочешь? Я кивнула. — Иннуль, пусть всё идёт своим чередом. Мы завтра уезжаем. Вы со Светланой успокаиваетесь. Я тут виллу себе присмотрел, через неделю приеду документы оформлять, там и решим, что делать. Не косорезьте больше, ладно? Я кивала. Я уже совсем успокоилась в компании этого мудрого красавчика. Только заплаканные глаза выдавали, что утро у меня было совсем не радужным. И тут я замечаю идущих навстречу Светку и Рамма. Улыбающихся, в обнимочку. Чёрт, она не знает ничего! — Оу, наша королевишна охмурила и взрослого дядю Толю? — ехидненько произнёс Рамм. — Как много мы пропустили, Свет. Светка счастливо засмеялась и прижалась к нему. А я нервно сглотнула и… Наотмашь треснула ему по улыбающийся ехидной роже. — Сучка! — схватился он за щёку. Толик встал между нами. Светка непонимающе хлопала глазками. А я верещала: — Чтоб я тебя больше близко около неё не видела, слышишь, гандон! Сволочь ты! — Ой-ой-ой! Чистая непорочная принцесса! — гаденько произнёс Рамм — Грязная шантажистка! Шлюшка недолюбленная, сестру до суицида довела своей местью! Вот ты у нас где! — он показал мне свой крепко сжатый кулак. — Ошибаешься, длинный! Вы ещё больше гайки себе закрутили! Смотри! Я показала ему отрывок видоса, где голый, прикованный к кровати Киоск, закрывается от меня. — Вот это бомба! Вот это шикарное видео! — злорадно рассмеялась я. — Ах ты… Рамм кинулся ко мне, но Толик его схватил под руку. А я взяла за руку непонимающую ничего Светку и повела её домой. Мне предстоял ещё один неприятный разговор с морем слёз. И я уже заранее мечтала, чтоб вот в эту секунду нас накрыло цунами. Или торнадо. Или забрали инопланетяне. Не хотела я этого разговора.