Неправильное восприятие

      Каплями миниатюрой по стеклу скользит дождь. Бесцветный, просвечивающий всё, к чему прикасается. Не сбежать, не укрыться. Два, четыре, семь метров, виден лишь он, и рассекающая воздух красная машина. Старая марка, можно сказать, почти уникальная. Вот-вот размоется облезающая краска, детали сломаются, разрушатся, неважно. Миг, и автомобиль исчезнет, станет голограммой и фарсом. Дождь, говорят, умеет так делать, сколько людей пропало в его мире? Не ведут статистики, не связывают; линии-зацепки не должно быть. Он следит. Он не позволит.       — Представь: мы сбились с пути. За окном туман смотрит, выискивает, как бы проникнуть? И вдруг находит такую маленькую пустоту…       — Не стоит пытаться, Вилл. Твои глупости не станут правдой, мы не вернёмся.       Слишком много «не». И девочка с огненными волосами, взглядом-туманом [пустоты внутри, найдено место] хмурится, и замолкает. Пыталась рассказать, как было, — не послушали. И на что надеется, если из раза в раз обрывают? «Бред, фантазия, снова в своём мире?». Была бы возможность, и Вилл никогда не вернулась в реальность. р-е-а-л-ь-н-о-с-т-ь. Синтез букв, не более, почему она должна жить именно здесь? [воздушные замки пустуют и рушатся без принцесс] Надеется не на лучшее, надеется на город без сердца с людьми андроидами. Одинаковая одежда, впалые лица, за словом слово и глупость. Разве бывает иначе? Быть может, за тысячу вёрст и миль есть сказочные леса-лабиринты, обрывы, готовые упасть за секунду и море… Огромное, без начала и границ, солнцами и чайками; там она никогда не была. Бассейн не считается.       Закрыть глаза и услышать шум, всплески, меняется воздух. Ветер состоит из свежести и прохлады, враждует с водой, грозится заморозить. Да разве хватит сил? И Вилл, оказываясь в самом эпицентре, начинает плыть. Борьба со стихией, нет, сотрудничество и мир, как вдруг горизонт темнеет.       — Ну же, Вилл, просыпайся! Мы приехали, возьми чемодан и иди в дом. Побыстрее, не хватало промокнуть до нитки, — голос затихает, уносится вдаль вместе с хлопком двери. Она снова одна, можно представить… Нет, на выход. Чемоданы показались на удивление лёгкими, а очертания нового дома чужими и неприветливыми.       — Он обещал солнце, уют, новую жизнь, — Вилл говорит тихо, разочаровано, выискивая драматизм и дверь в собственную комнату. Запереться. Главное — запереться и тогда можно делать, планировать. Тогда можно, а сейчас не поймут.       — Не всем людям свойственно выполнять обещания, — слышится вздох, усталость. Сколько можно этой девочке объяснять очевидное? — Да, он дал обещание, но так, чтобы оно казалось нам серьёзным и правдивым, а ему — первым, что в голову пришло. Случайное слово не означает…       Дверь найдена, Вилл немедленно прячется. Когда разговор принимает тему «Он плохой» и по кругу, она всегда сбегает. Нет смысла обсуждать ужасное, если в мире есть что-то более важное и хорошее. Взрослые кажутся ей угрюмыми занудами без улыбок, без эмоций, ничего, кроме состояния повседневности и злости. Радость настолько редкая, что её попросту нет. В глазах, говорят, отражается суть; глаза взрослых состоят из разочарований и разлук, вороха давних воспоминаний и напускной важности.       — Мам, тебе же было четырнадцать лет? — риторический вопрос, адресованный пустоте. Вил точно знает, что её четырнадцати лет у мамы не было, у неё ведь всё по-другому. Мысленно ставит точку над пунктом «Спросить о детстве» и без сил падает на кровать. Скорее, в сон, пусть пылятся не разобранные вещи, и мир перестаёт существовать. Обрыв. Начало путешествия.       И Вилл видит пустынное побережье, завесу из туч и много-много воды, сам воздух, кажется, пропитан ей насквозь. Ни следов, ни домов вдалеке; даль нельзя рассмотреть, даль расплывается. Под ногами мельчайшие камни, а под ними, под ними что? Тревога откуда ни возьмись, ветер приносит холод и пытается вскружить, унести. Догадывается. Они знают. Скорее, скорее. Пытается копать, не щадит рук, и надежда найти разгорается с новой силой. Туман окутывает шлейфом, садится на девочку руки-в-кровь и тянет вниз. Туда, где никто не был. Где правят призраки и меркнущие луны, кованные рубином и хрусталём. Вилл не медлит, закрывает глаза и теряется. Растворяется в сплошном чёрном, пока не почувствует безопасность.       Проснуться и увидеть маяк. Красное-белые полосы блеклые, на двери замок-ржавчина и мерцающий свет, подобный самому яркому солнцу, откуда-то сверху. Туман рассеивается, рвётся на части, Вилл знает: маяк значит защищённость, маяк значит звезда, указывающая путь потерянным кораблям. Ничто не тронет и не ранит, подводные айсберги покажутся, указывая путь. На плечо ложится чья-то рука, вспыхивает страх.       — Айсберги, по-твоему, покажутся? Они же в тени, помещённые в самый низ; им суждено быть там. Тебе страшно? Запомни: все страхи можно преодолеть, если рядом будет сердце.       Становится легко и уютно, слишком спокойно. «Кто ты, я оборачиваюсь». Вилл проваливается сквозь камни и падает. Оказывается, в пустом пространстве есть звёзды.       Комната состоит из бессмыслиц и триггеров. Дёрни рычаг, распадется на рваные клочки реальность, машины станут неуловимыми кометами, и хрупкая жизнь преобразуется в нечто большее, чем могли представить самые великие фантасты. Фантасты, знаете ли, самые удивительные и внимательные люди. Кто, кроме них, способен создавать миры из несовместимых осколков и цветного бессвязного? Вилл медленно поднимается с кровати и подходит к распахнутому окну. За очертаниями мира притаились тайна и темнота, отдалённо похожие понятия, которые никто не любит. Слова, похожие на монолог, разносятся по комнате, Вандом знает наверняка: они несчастны, возможно, обозлёны, им нужен внимательный собеседник и друг. Хорошая история — побег от печали. Говорит о мифах, бездомных кошках и необыкновенных настольных лампах.       Тьма приближается. Иллюзия? Становится неисчислимыми тенями, кривляется, старается подобраться как можно ближе. Вилл протягивает руки и обнимает пустоту. Тайны рассеиваются.       Вилл понимает, что проснулась. За фактом пробуждения следует совершенно спонтанная идея: наловить лягушек. «Лягушки любят сырость. Места обитания? Ближайший парк». И темнота согласует, темноте это нравится.