Слышишь? Это стук моего сердца, Бэм.

— Заткнись, чёртов извращенец! Парни рассмеялись. Югём в шутку толкнул локтем старшего, и тот чуть не упал. Со словами «Ой, прости, не рассчитал силу», Ким подхватил Бэма за талию, и их взгляды встретились. Чувства и эмоции перемешались, а руки похолодели. Для рыжего это прикосновение особо ничего не значило, так как он всегда в шутку лапал друга, как и сейчас. Но для Конпимука это было нечто таинственным и взбудораживающим. Гормоны, вероятно, зашалили. В животе появились бабочки, а в голову ударил запах шоколада. Бувакуль испугался из-за своих «чувств» и мыслей, поэтому резко скинул руки младшего со своей талии. Позже посмотрел на Югёма со взглядом «ща втащу» и вызвал лифт. Ким подбежал к хёну, который стоял около лифта по ту сторону и прижал его у стенки. Своими тёмно–карими глазами он словно прожигал и заставлял сердце Бэма биться бешеным ритмом. Альфа сам не понимал, что творит, и все дальнейшие действия получались как–то инстинктивно. Рыжеволосый сжал руку старшего и приблизился к лицу Канпимук, между их лицами было максимум сантиметра два. Тем самым Югём дразнил друга. Сделав серьёзное лицо, он спросил: — Почему ты так себя ведёшь? Тебе же раньше было плевать на мои действия и прикосновения к тебе, так что же случилось? — Я… пхах… Знаешь что, прекрати бегать от одного омеги к другому, найди себе единственного и верного. Хватит делать людей несчастными, –задыхаясь от такой близости, произнёс старший. — А тебе-то что? Может, ревнуешь? — закусив губу, спросил младший. — Прекрати нести бред и отпусти меня! — чуть ли не крича вымолвил Бэм. — Поцелуй, — в невзначай произнёс Югём, после чего на его лице появилась легко заметная ухмылка. — Ч… что? Ким любил играться с чужими чувствами. Ему было абсолютно параллельно и даже перпендикулярно на то, что чувствуют к нему, но с этими играми он забыл, что в данный момент перед ним стоит его лучший друг, и сейчас он играет с его чувствами. Бувакуль встал в ступор, и по его щеке прокатилась слеза. Глаза были наполнены слезами, а бледные щёки покраснели. — Да кто ты такой, чтобы играться со мной? Не хочу больше тебя видеть! — Канпимук толкнул альфу в сторону и побежал по лестнице, не дождавшись лифта. Югём пришёл в чувства и понял, что натворил. Во время диалога с другом на рыжего напала какая–то жажда. Ему вдруг безумно стало интересно, какие на вкус губы Бэм–Бэма. Ударив себя по щеке, Ким тяжело вздохнул. «Что же я наделал?» — пронеслось в голове. Позже рыжеволосый вышел на улицу, чтобы переключиться. Дождь кончился и, засунув руки в карманы, Гём пошёл искать приключения на свою прекрасную и упругую пятую точку. Со вздохами, которые были наполнены усталостью и сожалениями, Ким вспоминал по миллиону раз все детали того разговора. По его щекам невольно начали течь слёзы, а сердце переливалось кровью. Он никак не мог представить свою жизнь без хёна, без его взглядов, шуток, постоянного перепада настроения и без его истинного запаха персика со сливками. В голове пронеслась мысль: «А наши запахи неплохо сочетаются, однако…» — после чего Югём тут же отмахнулся. Также вспомнились все до единого момента проведённые вместе. Из-за большого количества слёз на глазах альфа видел всё мутно и расплывчато. Но вдруг: сигнал, свет, темнота, кома. Кима сбила машина на большой скорости. Водитель скрылся с места преступления, а семнадцатилетний продолжал лежать на холодном и испачканном в крови асфальте. Прохладный ветер обдувал полумёртвого Югёма. Один из неравнодушных прохожих подбежал к пострадавшему и пощупал пульс. Чувствовался он через раз и поэтому вызвал скорую. Спаситель пытался привести рыжего в чувства, но ничего не получалось. У альфы были слегка приоткрыты глаза, а по щеке скатиласьь одинокая слеза. Через десять минут приехала скорая помощь. Кима положили на носилки, а фельдшер подошёл к спасителю и произнёс: — Вы свидетель? — Нет, я просто вызвал скорую, но парень, похоже, лежал здесь давно, — задумчиво ответил прохожий. — Как вас зовут? Оставьте, пожалуйста, свой мобильный телефон. Семья пострадавшего наверняка захотят вас отблагодарить, — произнёс медик и протянул бумажку с ручкой. — Что вы, не утруждайтесь… я не хочу, чтобы меня благодарили, — успел лишь произнести прохожий и быстро исчез. Фельдшер только пожал плечами и принялся помогать затаскивать больного в машину. Оказалось, что вход в машину был слишком узким, и еле–еле врачи втащили носилки с Гёмом. Медики тут уже принялись приводить в чувства рыжеволосого. Чем только не приводили в чувства: и раствором, и шприцами с большими иглами, и хлопали по щекам, но ничего не выходило. Вскоре, дыхание Кима осложнилось, и ему сделали интубацию трахеи, дабы защитить дыхательные пути от крови, рвоты и других выделений, так же для того, чтобы тот смог нормально дышать. Было понятно, что это двухнедельная, стопроцентная кома. Ещё, если не ускорится и не приехать в больницу в скором времени, — смерть неминуема. В это время Бэм сидел на холодном полу, сжимая свои колени. С щёк капали горячие слёзы, а руки тряслись, как у психбольного (хотя он им и был). Оперевшись затылком о стену, Канпимук схватился за голову. Но он не знал, что после звонка Туана заплачет ещё больше и горьче. Ну вот тот злосчастный звонок: — Алло? — дрожащим голосом произносит Бувакуль. — Бэмик… Ты только спокойно меня выслушай, — послышалось с того конца провода. — Что случилось? — задыхаясь от слёз и соплей, спросил омега. — Югём в больнице… Его машина сбила, и он сейчас в коме. Приезжай в больницу «ЧокВон», — не сдерживая слёз и эмоций, шепнул Марк. У Бэм–Бэма сердце начало биться ещё сильнее, он упал с воплями от бессилия на пол. Тело ломит, а в глазах темно. Безумно хочется кричать и рыдать, но разве это поможет? Из этих соображений Канпимук находит в себе силы подняться и приехать в больницу. Поймав такси, беловолосый сел в машину и отправился в пункт назначения. Белые потолки и бесконечные коридоры. На каталках везут больных, а на третьем этаже в коме лежит семнадцатилетний Ким — парень, который безумно любит жизнь и изо всех сил пытается поправиться. У него это получится. Наверно. Его зрачки не реагируют на свет, и дышит он через кислородную трубку. Вокруг бегали врачи в панике, ведь если сейчас не провести операцию — Югём умрёт, но опекуна до сих пор не было в больнице. Медицинский персонал обзванивал всех родственников Гёма, но никто не брал трубку. Тут в палату врывается Бувакуль с диким ревом и со слезами на глазах, кричит, что он «опекун». После нескольких подписей Бэма альфу увозят в операционную, а омегу успокаивают медсёстры. Операция длилась два часа, но для беловолосого она длилась вечно. В это время в операционную влетало всё больше и больше врачей, но оттуда никто не выходил. Вскоре, после окончания операции, доктор подходит к заплаканному Бувакулю и произносит: — Операция прошла успешно, но пока не могу вам ничего обещать. У него кровоизлияние в мозг, сотрясение и вывих тазовой кости, — все эти слова омега слышал, как приговор, но последние отрывки фраз были самые ужасные. — Если через две недели он не очнется, или его организм также ни на что не будет реагировать, то его уже не спасти. Доктор похлопал по плечу Бэма и разрешил зайти в палату. Открыв дверь дрожащими руками, перед глазами Бувакуля открылся вид на койку с кучей различных проводов и аппаратов и присоединённого к ним Кима. Друг сел на колени рядом с койкой и взял руку младшего. Прислонив к своей щеке, он расплакался. Слёзы капали на лицо Югёма, а тяжёлые вздохи то и дело раздавались в палате. За это время старший уже сотню раз себя обвинял в том, что накричал на тонсена, да ещё к тому же отпустил его. Сплетя свои пальцы с пальцами рыжего, омега прислонил их к своему лбу и попросил бога, чтобы тот очнулся и сказал, что это всё просто страшный сон. Но нет, это та реальность, с которой так не хотелось смириться. Вдруг старший вспомнил любимую песню Кима и начал тихо её напевать:

You been lookin' for a reason To have me in your arms where I wanna be Give you what you need You know me Glad to have you right Where you wanna be Talking til the morning' me Don’t need any sleep I hate it when you go to work Lay under the sun and it feel like a dream Baby, baby, I, doin' what feels right Baby, baby now… Tell me What you wanna say Show me how you feeling' babe… »

Слёзы не прекращали литься, а голос омеги дрожал с каждым словом всё больше и больше. Он впервые видел такого обессиленного Югёма. Через несколько минут дверь приоткрылась, и оттуда показалась голова Туана. Старший подозвал к себе Бэма и сказал, чтобы тот ещё раз поговорил с врачом. Марк хотел, чтобы Канпимук остался здесь и приглядывал за Кимом, пока тот не очнется. Так будет спокойно всем. Пока Бувакуль был за дверью и разговаривал с врачом, Туан подошёл к рыжему и тихо произнёс: «Я знаю, как тебе важен Бэмик… Не волнуйся, он будет с тобой, а ты пообещай, что скоро очнёшься». После этих слов, он погладил по голове младшего и удалился. Конечно, Канпимуку разрешили не сразу остаться, но он умел убеждать людей, и ему чаще всего уступали. Сейчас в голове у него много мыслей, и все они в общем–то давно уже перемешались. Беловолосый был не в состояние различить реальность от его больной фантазии. Поэтому он решил заварить свой любимый чай. Заварив его, омега сделал большой глоток и услышал позади себя чей–то хриплый голос: «Бэм, это ты? Прости меня…» Бувакуль уронил чашку, отчего она разбилась, и он моментально подбежал к альфе. Югём весь хрипел и с закрытыми глазами бормотал себе под нос что–то нечленораздельное. Бэм–Бэм взял руку младшего и прислонил к своей горячей щеке, при этом произнеся: «Тише, тебе нельзя говорить, я здесь… Это ты прости меня за то, что накричал на тебя». Внезапно один из аппаратов, к которому был присоединён рыжий, начал громко и противно пищать, и вскоре на этот звук прибежали несколько медсестёр. Они начали что–то там нажимать, попутно приводя в чувства Кима, который задыхался. Канпимука выгнали из палаты и запрещали входить. Из палаты минут сорок никто не выходил. За это время омега напридумывали себе столько ужасных сцен, что от безысходности не знал, куда деваться. Через несколько минут медсёстры вышли из палаты, и одна из них произнесла: — Если хотите, чтобы ваш друг в скором времени поправился, то вам придётся как можно скорее вернуться домой, успокоиться и через день навестить пациента. Как вы не понимаете, что своим присутствием заставляете лишний раз волноваться больного, и это нарушает его покой, который ему сейчас нужен, как воздух. — Я, в принципе, своим присутствием испортил всю ему жизнь… — вдруг опечаленно произносит беловолосый. — Не мне судить, вам виднее, — холодно ответила медсестра и ушла. Бувакуль прекрасно понимал, что дома будет ещё сильнее волноваться, но что только не сделаешь ради Гёма. Омега сразу же побрел домой. Было где–то около двух часов ночи, на улице ни души. Прохладный ветерок «приобнимал» за плечи, а чистый и свежий воздух после дождя приятно отдавал в нос. На душе скребли кошки, а в сердце пустота, которую мог заполнить лишь Ким. Но вдруг нежданный звонок. — Канпимук? — послышался голос Джексона. — Привет, Джекси… — грустно шепнул белый. — Приходи в гости, тебе нужно развеяться, а завтра все вместе навестим Югёма, ок? — У меня сейчас нет сил и желания, — немного раздраженно произнёс омега. — Ладно, как хочешь… Передумаешь — позвони, — немного испугавшись от столь раздражённого тона, шепнул Ван. Младший сбросил вызов и продолжил свой путь. Шлёпая по лужам, Бувакуль всё никак не мог прийти в себя после произошедшего. Ему казалось, что ему будет намного лучше и без него, ведь все беды в жизни рыжего были, по мнению Бэма, от него. «А что, если я ему мешаю жить или надоедаю?» –подумал Бэм–Бэм. Больше всего в жизни он боялся именно надоесть. Когда с нашем любимым человеком происходят плохие вещи, то мы всегда в первую очередь виним себя. Может, это даже к лучшему… Отбросив все плохие мысли в сторону, омега уже дошёл до дома и вошёл в подъезд. Войдя внутрь, он бросил взгляд на ту злосчастную стену, у которой прижал его Ким. Прокручивая в голове все подробности и фразы той неприятной сцены, в голове Бэм–Бэма прозвучали самые запоминающиеся отрывки фраз альфы: «А тебе что? Можешь, ревнуешь?» и кульминация сие диалога «Поцелуй». Помотав головой, чтобы прийти в себя, Бувакуль вошёл в квартиру и первым делом — обессиленно упал на кровать. Его любимая кроватка была такой тёплой и уютной, что таец быстро уснул. В это время Марксоны сидели за просмотром фильма «Алиса в зазеркалье». О да, Туан уломал Джексона посмотреть именно этот детский фильм. Ван согласился только из-за того, что Марк обещал ему секс сразу же после просмотра, ибо у альфы был жёсткий недотрах за последний месяц. На моменте, где умирал шляпник, у блондина текли слёзы, и он со всей силы схватился за плечо Кайе, попутно вытирая об него свои сопли. Джекс всё ЭТО терпел из последних сил. Его бесил Чеширский Кот и Мартовский Заяц, который вечно маячил перед экраном. Шляпника он и вовсе назвал педофилом, ибо тот безумно любил Алису, которая лет на двадцать была его младше. Вскоре, фильм закончился, и Ван хитро навис сверху Марка. Со вздохами и ожиданием, что его тело будет скоро всё в засосах и в красных отметинах, Туан обвил шею младшего. Альфа берётся за подбородок омеги и начинает нежно и ласково целовать рот блондина. Языком изучая каждый уголок укромного места, Кайе поглаживает свободной рукой бёдра партнёра. Туан приглушенно стонет сквозь поцелуй и снимает со своего возлюбленного майку, а затем и рваные джинсы. Джексон с каждой секундой всё сильней и сильней углублял поцелуй. Его шаловливые руки пробрались под футболку Иена и начали поглаживать его соски, тем самым всё больше и больше возбуждая. Прервав поцелуй, китаец снял с Марка одежду, которая безумно мешала, и они оба остались только в боксерах. Целуя каждый миллиметр кожи старшего, Ван вырисовывал понятные лишь ему узоры языком. Туан сильней прижимал альфу к себе за плечи и зарывался руками в его каштановые волосы. Комната наполнилась стонами и пошлым хихиканьем. Раздвинув ноги омеги, Кайе поглаживал сквозь ткань член старшего, после чего снова всунул свой язык в рот блондина. Американец с китайским происхождением извивался под Ваном и, обхватив ногами его бёдра, чуть–чуть приподнялся, увлекаясь страстным поцелуем. Джекс снова разорвал поцелуй и принялся оставлять тёмно–алые засосы на теле Иена. Сначала прикусывал плечи, живот, бока, ноги, а потом зализывал оставленные раны. Марк был однозначно мазохистом, но Вана это ещё больше забавляло. Наигравшись с телом омеги, альфа снял боксеры с Туана и, слегка пошло причмокивая, стал посасывать головку члена своего истинного. После чего, набрав в лёгкие побольше воздуха, тут же заглотил его полностью. У американца глаза чуть на лоб не вылезли, ибо слишком резко и неожиданно было действие любимого китайца. Сегодня Кайе решил нежно всё делать и без всяких там плёток, но в следующий раз будет гораздо больнее. Иен задыхался от своих же стонов, а Вана это ещё больше возбуждало. После он резким движением перевернул старшего и всунул палец в Марка. Проход был узким, и Джексон произнёс: — Да уж… Давно мы с тобой не… — Я тебя понял, Джекс… Давай быстрей, — прервал его блондин. Вскоре, внутри был второй палец, а там уже и сам альфа. Быстрым темпом тот буквально насаживал омегу чуть ли не по самое основание. Американец стонал всё громче и громче, а у соседей, наверное, уже люстра шаталась, как во время землетрясения. Только вот этим землетрясением был их сосед сверху с жёстким недотрахом. После Ван перевернул назад Туана, и тот тут же кончил. Вслед кончил и сам Кайе. Марк бессильно лежал на кровати и тяжело вздыхал: — Обещаю, что теперь будем чаще уделять время друг другу, — шепнул блондин.