A.E.Dupré
Это случилось прошлой весной, мы готовились к важному конкурсу, репетировали днями и ночами, едва оставляя время на сон и еду. Все ради победы. Пальцы отказывались слушаться, образовавшиеся на них мозоли причиняли боль, но мы вкладывали душу в каждое выступление. Настанет момент, когда мы победим, лишь сладостный гул аплодисментов будет раздаваться в голове, сердце бешено стучать, пытаясь вырваться из груди. Достойны ли мы? Поверьте, достойнее всех достойных. Музыканты – вот кто мы, каждый из нас проходит через множество испытаний. Так думала и я, только не знала, что испытанием станет для меня вовсе не музыка. Скрипачка и пианист – идеальная пара, прекрасно дополняющая друг друга и на сцене, и в жизни. Нам всего по пятнадцать лет. Молодые и такие целеустремленные, казалось, что ни одна преграда не остановит нас. Желание жить, играть, как в последний раз. Я и не знала, что действительно в последний раз. И вот мы здесь. К великому счастью или к великой неудаче, нам выпало играть последними. У нас нет права облажаться. Волнение, накрывшее нас, тот час улетучилось, когда я взяла любимую скрипку, а он, опустив пониже стул, ожидал знака чтобы начать. Мне не верилось, это даже лучше, чем на репетициях, хотя на них мы выкладывались на полную. Под рев аплодисментов мы, взявшись за руки, поспешили на поклон. Вот он момент истины. Я смотрю ему в глаза и еле слышно шепчу: «Мы молодцы...». Слабая улыбка озаряет его лицо. У нас у обоих горят щеки, то ли от смущения, то ли из-за темпа игры или же все разом. Уйдя за кулисы, мы стали дожидаться результатов. Даже зная, что наше выступление было великолепным, все равно немного волновалась. У меня плохое предчувствие, как будто сейчас что-то должно произойти. Я машинально накручиваю на палец локоны, я люблю свои рыжие волосы, хоть это и не натуральный цвет, так я полностью оправдываю свое имя, они и правда, напоминают зарю. Вернувшись в реальность, замечаю, что наставник уж очень неодобрительно посматривает на меня, ему явно не нравится мой настрой. Нужно срочно пойти развеяться. Мой аккомпаниатор, Леонард, а по совместительству мой парень, тоже не в настроении. Может взять ему кофе? Он очень бледный. Думаю, после объявления результатов, ему все же нужно сходить в больницу, ведь его только недавно выписали и то, только потому, что он уговорил главврача отпустить на конкурс. Я видела, как он горстями пьет таблетки, это мне совсем не нравится, а когда я спрашиваю, зачем столько, он лишь отнекивается и меняет тема разговора. В следующий раз он от меня так просто не отделается! Как всегда ушла глубоко в свои размышления, иногда просто не замечаю ничего вокруг. Сколько раз Лео приходилось меня спасать. Да уж, Аврора, ты просто нечто. Наконец-то, после долгих блужданий я обнаружила автомат с напитками, нужно купить по банке кофе и быстренько вернуться назад. По-любому наставник уже бесится, что я так долго копаюсь, хотя он уже должен был к этому привыкнуть. Неожиданно мое внимание привлекла некая суматоха, большое скопление людей бегало в вестибюле, у всех такие обеспокоенные лица, а у некоторых даже паника. Что это с ними? Еще целых полчаса до объявления результатов, неужели что-то случилось? Я поспешила к своим, дабы узнать, что происходит, но подойдя поближе, увидела то, что повергло меня в ужас, а сердце с болью сжалось. Мой наставник быстро что-то кричат в трубку, а Лео лежал на полу белый, как мел. Кажется, тогда я и сама вся побелела.***
Уже второй день я засыпаю возле операционной. Вроде все-таки второй. От наставника я узнала о нашей победе в конкурсе, но мне нет до этого дела. Только не сейчас. Медсестры в белых халатах, врачи, пробегающие мимо, торопящиеся к своим пациентам, такие же белые стены больницы, запах лекарств – все смешалось в одну кучу. Они приносят мне успокоительное, чтобы я перестала нервничать, но я не могу, осознание того, что он по ту строну комнаты, не дает мне успокоиться. Только и слышу это дежурное «мы боремся за его жизнь». Понимаю, понимаю, черт возьми! Новая волна слез захлестывает меня. Почему я сижу здесь совсем одна? Неужели он дорог лишь мне?! Не понимаю. Тихая мелодия рингтона, едва доносится до моего сознания, если бы не вибрация, то я бы и не услышала. Разлепив заплаканные глаза, обращаю свой взор на дисплей. Входящий звонок «Мама». Устало выдохнув, я хотела уже отклонить вызов, но почему-то передумав, все же ответила. – Привет, мам, – кое-как выговорила я севшим голосом. – Дорогая, как ты? Как Лео? Что вообще произошло? – накинулась с вопросами мама. – Я не знаю, – это все, что я смогла ей ответить. Я и правда, не знаю. Никто так и не выходил из операционной, по крайней мере, когда я была в сознании. – Милая, поезжай домой, от того что ты там сидишь ничего не изменится! – ее слова больно задели меня. – Ты не понимаешь, он умирает, умирает! Я должна быть здесь, я должна, должна, – с каждым словом мой голос становился все тише, слезы ровными дорожками вытекали из глаз. – ... – мама не знала, что мне ответить. Я выключила телефон и закрыла лицо руками. Мне никогда еще не было так плохо. Что-то теплое упало мне на плечи, похоже на плед. Это был Доминик, наш общий друг, не думала, что он приедет. – Ты разве не должен быть во Франции? – я с головой укуталась в принесенный им плед. – Вот только из аэропорта, я не мог не приехать, – с грустью ответил мне Доминик. Даже не видя его лица, я могу с точностью сказать, что брюнет сейчас хмурит брови. Я вынырнула из своего укрытия. Его глаза золотисто-карего цвета были закрыты. – Спасибо, – я прошептала ему на ушко. Кажется, мой голос вот-вот пропадет. Он лишь молча прижал меня к себе, крепко обняв. В свою очередь я поделилась с ним пледом. Мы вместе решили ждать утра, но пригревшись, очень быстро заснули. Мой любимый умер, так и не придя в сознание. Он уже давно болел, болел и скрывал от меня, от всех нас. Я не знаю, как мне жить дальше.