Попытка номер два

Что-то вязкое и тёмное заструилось по рукам, а я мог лишь неверяще смотреть и ужасаться происходящему. То, что подобное со мной случается уже второй раз, практически разбивало в пух и прах все чаяния о том, что тогда в туалете мне всё просто-напросто померещилось (мозг, остававшийся довольно долгое время без притока кислорода – это вам не шутки), а мои мучители сбежали из-за чего-то другого. Всё-таки в прошлой жизни я такого феномена не встречал, а возможности спросить у компашки Сэма, что именно вызвало такой переполох в их бравых рядах, у меня просто не было, так что за пару дней я вполне смог убедить себя, что та чёрная гадость, окутавшая меня, сидевшего рядом с унитазом, была ничем иным, как обычным глюком, вызванным кислородным голоданием. Поэтому сейчас, сидя на полу и наблюдая за чёрным туманом, уже успевшим начать окутывать мои ноги, я был вынужден согласиться с тем, что происходящее вряд ли является моей галлюцинацией. Конечно, дышать нормально после всего услышанного у меня не получалось, что навевало мысли о панических атаках, но вряд ли пара десятков секунд без кислорода могли привести к подобному глюку, тем более так похожему на предыдущий. Поэтому сомнений в том, что происходящее являлось самой настоящей реальностью не было никаких. Впрочем, я и не пытался что-то со всем этим сделать. Мысли плавно, но неотвратимо перетекали к желанию просто уничтожить всех тех, кто меня бросил и предал, дымка уже начала застилать глаза, а в голове возникло простое и до дрожи спокойное «ненавижу». Хотелось прямо сейчас рвануться, догнать отца, который только что так просто отказался от собственного сына, заявив, что его никогда и не было, кинуться и утопить в этой тёмной субстанции, окутывающей тело, чтобы он на себе почувствовал, каково это, когда так отчаянно больно, когда хочешь вдохнуть и не можешь, когда ты просто задыхаешься в бессилии что-то с этим сделать. Хотелось, чтобы этот человек в полной мере ощутил всю ту боль, что причинил мне, и я бы действительно сорвался, догнал, и, возможно, даже убил или покалечил Джеймса, но внезапный поток ледяной воды, окативший меня с головы до ног, резко привёл меня в чувство и заставил непонимающе оглядеться по сторонам. Я всё также сидел на полу коридора, дымка постепенно рассеивалась, а рядом стоял с палочкой наперевес Том и с нечитаемым выражением смотрел на меня. - Мерлин, - наконец как-то сипло и очень тихо выдавил он из себя, - ну почему именно я? Реддл, всё также держа палочку наготове, не спеша направился ко мне и, остановившись, когда нас разделял примерно метр, душераздирающе вздохнул и, ещё раз внимательно окинув меня взглядом, спросил: - Успокоился? Я всё также молча смотрел на него и никак не мог сообразить, чего именно парень от меня хочет. Поняв, что вопрос я не усвоил, Том криво ухмыльнулся и решил перефразировать: - Я спрашиваю, прошло ли у тебя желание нестись по округе тёмным ужасом на крыльях ночи и мстить всем кто тебе не угодил? Такая формулировка действительно оказалась более понятной для моего превратившегося в желе мозга, и я даже смог слегка кивнуть, как бы подтверждая, что вопрос Реддла понял и ближайшее время никого убивать не планирую. - Замечательно, - воскликнул Том, всё равно продолжая как-то судорожно сжимать свою палочку. - Тогда поднимайся и пошли в комнату, пока тебя в таком виде не обнаружила Грейс Холл. Всерьез испугавшись перспективы быть пойманным директором, я действительно попытался встать, но тело отказывалось шевелиться от слова совсем, поэтому я только ещё сильнее сполз по стенке, на которую всё это время опирался, и печально посмотрел на Тома. - Да ты издеваешься, - парень в растерянности переводил взгляд с меня на свою волшебную палочку и обратно, будто бы никак не мог решить, что же ему делать и как именно стоит поступить. Наконец, раздраженно передёрнув плечами, он засунул палочку за ухо и угрожающе зашипел: - Помни, что мы с тобой связаны, так что только попробуй меня покалечить, отдача будет просто ужасающей, да я и сам тебя потом круцио доведу до состояния овоща. Ты меня понял? – я испуганно закивал, как болванчик, прекрасно осознавая, что этот псих сейчас говорит абсолютно серьёзно и лучше не нарываться. - Я очень рад, что мы с тобой нашли общий язык, - хоть в голосе Реддла и слышались отчётливо шипящие нотки, да и выглядел он откровенно пугающе, но от меня не укрылись его дёрганые движения и опасение, мелькающее во взгляде, когда он начал медленно и аккуратно приближаться ко мне. Наконец-то сократив расстояние до минимума, он всё также осторожно наклонился, при этом внимательно отслеживая любое моё движение, будто бы я вот-вот на него кинусь, неторопливо и плавно ухватил меня под коленями и за спину, поднял и, поморщившись, быстрыми шагами направился в нашу комнату. Пока парень тащил меня, человека недавно принявшего водные процедуры прямо в коридоре, он тоже весьма промок, поэтому дойдя до комнаты и невербально открыв запертую до этого на ключ дверь, он, убедившись, что моя истерика окончательно закончилась, весьма грубо скинул меня на кровать (ну, хоть не на пол), тут же вытащил волшебную палочку и пробормотал высушивающее одежду заклинание. Я просительно посмотрел на него, надеясь, что его сегодняшняя великая доброта распространяется и на помощь страждущим в сушке одежды, на что Том лишь издевательски хмыкнул: - Нет уж, дальше справишься и без меня. В ответ я молча наградил его негодующим взглядом и попытался мысленно передать все, что я думаю о таких вот как он. Реддл же, совершенно проигнорировав мои позывы, подошёл к своей кровати и плавно опустился на неё, уперевшись локтями в колени и сложив пальцы домиком, будто принимал какое-то очень важное решение. Наконец, в очередной раз тяжело вздохнув, парень поднял на меня серьёзный взгляд и заговорил: - То, что с тобой случилось сегодня… Я встречал такую вещь раньше, ещё когда был в приюте, у девочки, которая была в группе у слишком набожной няньки. Та всё время твердила что-то о дьяволе, о боге и об инквизиции, которая отважно отлавливала ведьм и жгла на кострах. С теми подробностями пыток и сжигания, что описывала эта фанатичка, и обычные дети из её группы боялись спать по ночам, что уж говорить о маленькой волшебнице, которая в результате постоянного выслушивания подобных речей начала просто панически бояться всех тех странностей, которые с ней происходили. В итоге она стала подавлять свою магию, которая, не имея выхода и испытывая на себе постоянный стресс ребенка, превратилась в нечто тёмное и разрушительное, уничтожающее всё на своём пути. Конечно же, об этом никто ничего не знал, пока в один прекрасный день нянечку и несколько детей, до этого так или иначе навредивших той девочке, не нашли мёртвыми. Единственными, увидевшими произошедшее и выжившими, были я, прятавшийся за дверью, и ещё какой-то мальчишка, которого по какой-то причине тварь, поселившаяся в ребенке, не тронула. В тот же день девочку забрали, мальчику стёрли память, случившееся свалили на какого-то маньяка, и дело закрыли, - Том ненадолго замолчал, переводя дух, но вскоре всё также тихо и размеренно продолжил. - Уже потом, в Хогвартсе, я нашёл в запретной секции упоминание о подобном. Эта чёрная субстанция, окутавшая тебя сегодня… Это называется Обскурия и возникает у маленьких волшебников, которые по какой-либо причине подавляют свою магию. Такие дети жутко опасны, часто панически боятся волшебства и не живут дольше одиннадцати-двенадцати лет. Тот факт, что ты, судя по всему, прекрасно обращаясь с магией, тем не менее, умудрился спровоцировать его развитие, поражает и ужасает одновременно. Я хотел было поспорить с последним предложением, но Том предупредительно поднял руку, жестом показывая, чтобы я молчал: - То, что он укрепился в тебе окончательно именно после твоего попадания в тело, не составляет никаких сомнений, так как иначе обскур проявил бы себя гораздо раньше. Например, полакомился бы жизнями твоей приёмной семьи, которая тебя явно не жаловала, - всё таким же замогильным голосом завершил свою мысль Реддл и загадочно умолк, оставив меня наедине с моими размышлениями. Вообще, всё сказанное жутко пугало, но я стойко и относительно спокойно переваривал полученную информацию. Слишком уж много свалилось на меня за эти несколько дней, и поэтому мой лимит удивлений был просто-напросто исчерпан. Скажи мне кто, что всё случившееся, включая обучение в Хогвартсе в моей прошлой жизни, было всего лишь сном, я, вероятнее всего, точно также невозмутимо принял бы к сведению этот факт и стал бы дожидаться момента пробуждения. Но, увы, если все это и было лишь дурным сном, то проснуться от него у меня никак не получалось, а наша беседа ещё явно была не закончена. Подождав пару минут и убедившись, что ничего опасного для жизни окружающих я делать не собираюсь, Том продолжил вываливать на меня информацию. - На самом деле, я даже представить себе не могу каково это, когда маг совмещает в себе две формы магии, абсолютно противоречащие друг другу, как и не могу предположить, как долго ты в таком состоянии протянешь. Но, - Том поднял указательный палец, как бы подчеркивая важность сказанных им дальше слов, - нам необходимо придумать, как сделать так, чтобы ты протянул как можно дольше. По крайней мере до того момента, пока я не найду способ разорвать связь. Я всё также без особого энтузиазма посмотрел на своего визави, что явно не привело его в восторг. Пробормотав что-то неразборчивое и угрожающе сузив глаза, Том окинул меня тяжёлым взглядом: - В общем, слушай: курс молодого бойца, так сказать. Ситуация обстоит следующим образом: если ты продолжишь постоянно вгонять себя в стрессовые ситуации и не найдешь себе занятие поинтереснее, чем обливание слезами, печальные вздохи по своей геройской молодости и перемывание косточек всем тем, кто когда-либо тебя обидел, то очень скоро эта дрянь, пока прячущаяся внутри, тебя просто-напросто сожрет. Вообще, за время общения с тобой через дневник у меня сложилось впечатление, что единственная отрада и развлечение для тебя - это поплакаться о своей несчастной судьбе. Больше никаких увлечений я у тебя не наблюдаю. Поэтому даже неудивительно, что с твоей ненавистью ко всему магмиру, желанием мести и отсутствием нормального магического проводника случилось нечто подобное. Я не могу гарантировать, что попытки отвлечься помогут, но, судя по тому, что я знаю об обскуриях, магическое вмешательство здесь бессмысленно, поэтому нам остаётся только уповать на удачу, которая, судя по твоим рассказам, тебя просто-таки обожает. Я снова не особо понял, чего от меня добивается Том. Ему легко сказать - не думай о том, как тебя предали; а как это сделать-то? Стоило только вернуться с занятий, как мысли об этом тут же обрушивались мне на голову и совершенно не хотели уходить, а думать о чём-то другом никак не получалось. Не мог же я всё время что-то учить, лишь бы не вспоминать о плохом. Но, судя по взгляду Тома, который сейчас легко и непринуждённо читал мои мысли, он думал совершенно иначе. - Вот ты сам и ответил на свой вопрос, Гарри. Начни учиться, читать, заниматься спортом, общаться с одноклассниками, да всё что угодно. Ты ведёшь себя, как истинный асоциальный член общества - только и делаешь, что при первой же возможности забиваешься в свою коморку. Даже имена детей из класса наверняка не знаешь, так как ни с кем из них почти ни разу не говорил. Ты сам себя загнал в угол, поругавшись с Сэмом, и теперь старательно занимаешься саморазрушением и обвиняешь во всём происходящем кого угодно, но только не себя. О, нет, ты-то у нас хороший, ты-то не виноват, это остальные такие ужасные. Притом плохие у тебя не какие-то конкретные люди - плохие у тебя все. Ты никогда не задумывался, что проблема может быть не в окружении, а в тебе самом? Что зачастую именно ты, а не кто-либо другой, виноват во всём происходящем? Что ты сам довел ситуацию до абсурда? Нет? Так подумай над этим, Гарри. Моя задача заключается в том, чтобы ты жил, пока я не найду способ решения своей проблемы. Я больше не буду тебе помогать, потому что я не хочу помогать тому человеку, который не собирается помочь себе сам. Если ты считаешь, что продолжить упиваться своей несчастной судьбой для тебя предпочтительнее, то вперёд. Это будет всего лишь значить, что мне придётся найти какой-то другой способ сдерживать обскурию (вероятно, он будет гораздо более болезненным) и ускорить поиски безопасного для меня разрыва связи. Выбор за тобой. Так что подумай над моими словами, но, только прошу, не надо снова устраивать истерию. Второго полуобращения в течение часа ты можешь не перенести. Умереть - не умрёшь, но вот впасть в кому на неопределенный срок - запросто. Окинув меня напоследок нечитабельным взглядом, устало вздохнув и потерев виски, будто бы от разговоров со мной у него разболелась голова, Том поднялся с кровати и вышел, оставив меня наедине со своими мыслями. Пищи для размышлений у меня, к сожалению, было явно предостаточно…