Огонь и Лёд "Пламя во тьме" часть вторая

Время тянулось, как резина. Жажда испепеляла меня, делая мое пребывание рядом с ней похожим на пытки пережитые еще в человеческой ипостаси. Наконец сославшись на огромное количество дел, Селена встала и, извинившись, не спеша покинула обеденный зал. Едва за ней закрылись двери, как мне будто перекрыли кислород, а вокруг стало темно и неуютно. Сбитый с толку своей реакцией на эту смертную, я покинул зал, буквально, через несколько минут после нее. Влетев в свою комнату, я с такой силой захлопнул дверь, что с косяка посыпалась штукатурка, хрустнув тонкой россыпью трещин. Но я не обратил на это, ровным счетом, никакого внимания. Упав на кровать прямо в одежде, закрыл глаза и попытался расслабиться, но у меня внутри как-будто образовался узел натянувший мои нервы, как струны. Я настолько был напряжен, что не сразу сообразил, что даже закрыв глаза, отчетливо вижу перед собой ее образ, с яркими, как пламя волосами, и такими синими и глубокими, словно океан глазами. Я застонал и перевернулся на живот, вдохнув в себя запах свежих простыней. Жажда немного отступила, но не пропала совсем. Я судорожно вздохнул, не в состоянии понять, что со мной происходит. Слишком зацикленный на шквале собственных эмоций, не сразу обратил внимание на то, что тело бьет мелкая дрожь — меня словно лихорадило от простуды, а по коже будто скользил ледяной сквозняк. Но за пять веков моей жизни я ни разу не болел — это было невозможно, как и то, что я мог замерзнуть. Нет, тут дело явно в чем-то другом. Огромный особняк уже давно погрузился в темноту, а я все никак не мог сомкнуть глаз. В итоге искрутившись и перевернув кровать вверх дном, я не выдержал и, встав, вышел на террасу. Глубоко вдохнув ночной воздух, почувствовал облегчение: голова прояснилась, а жажда наконец-то полностью отступила. Оглянувшись вокруг, я заметил одинокий свет горящий в окне второго этажа. Это было восточное крыло, в котором жила маркиза. Ноги сами понесли в направлении к источнику яркого света, как будто кто-то включил гигантский магнит, который с огромной силой тянул меня к себе. Остановившись возле окна, я облокотился о стену и, стараясь оставаться в тени, заглянул вовнутрь. За массивным резным столом из красного дерева сидела Селена. Она перебирала огромный ворох бумаг и что-то считала на калькуляторе. Слева от нее на подносе громоздилась гора чашек, в которых еще совсем недавно был налит ароматный кофе. Его запах остро ощущался даже на улице. Но видимо ожидаемого эффекта он не оказал: глаза у девушки покраснели и она с усилием давила на них пальцами. Яркий запах юного человеческого тела, сочился сквозь тонкую корку стекла, столетние камни, витал в воздухе приторным облаком желанного нектара. Стараясь не дышать, я силился отключить эмоции, стать прежним, но, увы, доселе незнакомые чувства бурей вздымались в груди, там, где в самых недрах моего бессмертного тела, зачерствевшими ошметками, когда-то разодранной в клочья души пульсировало давно забытое, почти утраченное в веках чувство. Склонив голову, я какое-то время наблюдал за ней сквозь прозрачную корку стекла. С непоколебимым упорством она продолжала что-то считать, периодически отпивая из чашки стоящей перед ней. Не отводя взгляда от страниц, она нащупала правой рукой телефон и, разблокировав его, наконец, посмотрела на дисплей. Ее лицо, такое нежное, удивительно белое, как у изысканной фарфоровой куколки, исказила маска страдания. — О, небо, — простонала она. — Столько времени, а я еще ничего толком не сделала! И этот чертов итальянец не идет у меня из головы! — в раздражении она отбросила свой телефон. — Какие тайны ты скрываешь за личиной своей юности? Почему в глазах мальчишки столько мудрости? — вертя паркер в длинных тонких пальцах, девушка откинулась на спинку кресла и, задумчиво смотрела перед собой. — Не понимаю, что я упускаю… — раздраженно пробормотала она. «Мальчишка? Это она о ком?» — гневно подумал я. Ясно было, что речь идет об одном из нас… Я весь вечер краем глаза наблюдал за ней и неоднократно ловил на себе ее изучающий взгляд. «Так это она, что, обо МНЕ?!!! Мальчишка? Совсем страх потеряла?» — вспылил я, немного подавшись вперед, будто желая немедленно поставить ее на место. Но мой гнев быстро остыл, когда я внимательней присмотрелся к ней. Сейчас, стоя по-другую сторону окна и сокрытый от чьих либо глаз, я спокойно мог рассмотреть эту странную девушку. Сделать более детальный анализ, вернувшись к самому началу, или если быть точным, к самым ярким аспектам ее внешности. Разумеется, это были волосы, такие яркие, искрящиеся, живые. Они бурным сверкающим водопадом струились по спине и заканчивались густой рекой, покоящейся на сиденье кресла. Восхитительно! Такой необычный живой цвет, и бесконечное разнообразие оттенков созданных при помощи удивительной игры света, так завораживали, что невозможно было отвести глаз. Ах, да, кстати о глазах. Я не преувеличивал, когда упомянул их глубину. Мне казалось, что если заглянуть в них в поисках правды, то неестественная синева, как ундина затянет в пучину этих бездонных океанов обрамленных густыми, темными ресницами. Каждая черточка ее лица дышала аристократизмом и величием: безупречная сливочная кожа с легким румянцем на высоких скулах, аккуратный точеный носик, а разлет бровей придавал ее лицу особую, очаровательную строгость. Мой взгляд остановился на пухлых и нежных, как алые лепестки роз, губах. В усердном раздумье, она слегка закусила нижнюю губу, отчего-то этот жест показался мне особенно соблазнительным, и не желая искушать себя, я опустил глаза ниже, к изящной лебединой шее, каждый изгиб которой был пределом совершенства. Уж я то знал в этом деле толк, но мне показалось, что вонзить зубы в такой непревзойдённый шедевр — это верх кощунства! Ах! Это было больно! Горло полоснуло так, как будто там резанули лезвием! Нутро скрутило диким спазмом, рот наполнился горькой слюной, а клыки полоснули по губам, прорезая кожу до крови. Слизнув солоноватые капельки с раненой губы, я снова посмотрел на объект своего замешательства. Эмоции снова бурлили вулканом. Занимаясь изучением достоинств и недостатков маркизы, не стоит думать о ней, как о источнике жизни, демон внутри меня мгновенно восстает и пробуждает охотничий инстинкт. Но, к сожалению, у меня это с трудом получалось, потому что за свои пятьсот лет, я никогда не рассматривал девушек, кроме как потенциальный объект на убой. Желая не искушать себя, я перевел взгляд ниже, чем сделал еще хуже своей раздраженной нервной системе. «У нее есть, хоть какие-то недостатки?» — взбешенно подумал я, когда мой взгляд упал на глубокий вырез платья, открывавший на обозрение ее весьма эффектную грудь. Все мое тело напряглось, а пальцы раскрошили камень, о который опиралась рука. Глядя на нее, внизу живота образовалась непонятная тяжесть, мне захотелось смахнуть все со стола и, уложив ее на лакированную поверхность, сорвать одежду и изучить каждый изгиб ее тела. «Это ненормально, почему я так на нее реагирую? Неужели, я захотел ее? Нет, секс — это конечно естественно, и регулярно практикуется среди нашего вида… Вот, например, Деметрий — он постоянно хвастается тем, как они замечательно проводят время вместе с Хайди, и частенько посмеивается над тем, что мне это абсолютно безразлично. Не понимая каков смысл в бессмертии, если не наслаждаться маленькими прелестями жизни». Но мне, и правда, это было абсолютно безразлично и не нужно, видимо, до сегодняшнего дня, и лишь потому, что пребывая в диссонансе с самим собой, я до сих пор не вломился к ней и не сделал то, что яркими картинками стояло перед моими глазами. Где-то на периферии воспаленного разума я понимал, что не смогу контролировать собственные инстинкты, сейчас, они как никогда овладели мной, и несомненно, мои неуемный интерес закончится для этого восхитительного совершенства трагедией. Желание немедленно разобраться в том, что производит на меня такой будоражащий эффект, я сорвался с места раньше, чем подумал о том, что нужно двигаться. Проскользнув через балкон в свою комнату, я подлетел к двери и, выскользнув в коридор, понесся в сторону восточного крыла. Несмотря на огромную скорость, я двигался бесшумно, как тень, мне не хотелось, чтобы кто-то знал о том, что я ошиваюсь возле девчонки, особенно Вильгельм — совершенно точно, он не будет в восторге от того, что я заинтересовался его воспитанницей, и я сомневался, что внятно смогу ему объяснить, что за силы тянут меня к ней. Меньше чем через минуту, мои ноги принесли меня к дверям кабинета Селены. Я тактично постучал, хотя мне с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не вломиться во внутрь и, вихрем подлетев к ней, схватить за плечи и хорошенько потрясти, вопрошая при этом: какого черта она со мной творит, даже не подумав о том, чем я объясню свое появление у ее порога. Но об этом уже поздно было думать, по ту сторону двери раздался уставший голос девушки: — Открыто. Я тут же открыл двери и вошел в кабинет. — Александр? — в ее бездонных глазах мелькнуло искреннее удивление. — Что-то случилось? Пожав плечами, я ответил, что мне просто не спится. В ответ на это, она внимательно на меня посмотрела, будто пытаясь разоблачить во лжи, но видимо не найдя подтверждения своим подозрениям, пригласила меня сесть и предложила выпить. Нет, выпивка мне была ни к чему, алкоголь затуманит мой разум и я окончательно могу потерять контроль, а мне очень не хотелось наворотить дел, о которых я потом буду очень сожалеть. Отказавшись от выпивки, я попросил сигарету в надежде, что едкий дым немного притупит в стократ вспыхнувшую жажду. Да, приходить сюда было огромной ошибкой. Ну что ж, буду терпеть испепеляющий огонь, потому что убегать глупо, да и не хочется. Я глубоко затянулся, впервые пробуя горький дым на вкус — это было довольно-таки мерзко, но действенно. Он заполнил каждую клетку моего тела, проникая в легкие и мозг. Стало легче, и я смог более естественно улыбнуться на ее вопрос о том, как отреагирует на это мой «отец». — Ну, уши не оторвет, но вероятность головомойки весьма велика. — пошутил я. Хотя первый вариант был весьма допустим в том случае, если Аро узнает, что я был здесь. — Чем ты занимаешься? — косо глядя на огромное количество бумаг, которые стопками громоздились по всему столу. — О, да тут всего и много: бухгалтерия по управлению поместьем, документы и отчеты по финансированию приюта, отчеты связанные с археологическими экспедициями и многое- многое другое… — устало выдохнула она, растерянно бегая взглядом по бесконечному количеству стопок. Было заметно, что она ужасно устала. Теперь сидя прямо перед ней, мне хорошо было видно, как насыщенными тенями под ее глазами залегли синяки, а взгляд был рассеян и пуст. Мне казалось, что прикрой она на мгновенье глаза, то тут же уснула бы поверх этой макулатуры.  — А это не могло подождать до завтра? — осторожно спросил я. — Меня тоже мучает бессонница. — усмехнувшись, ответила она, пряча взгляд за монитором компьютера. — Не смеши меня! — немного вспылил я, легко распознавая ложь в ее голосе. — Ты выглядишь так, как будто сейчас уснешь прям над этими бумагами. Тебе необходим отдых, ты что, хочешь завтра уснуть на лошади и вылететь из седла? — Ой, кто бы говорил, я еще не спросила какая такая бессонница, вынудила тебя бродить в третьем часу ночи по дому? — передразнивая меня она сморщила свой мраморный лобик и сощурила глаза, став похожей на подростка-сорванца. — Я искал библиотеку. — невозмутимо солгал я. Она откинулась на спинку кресла и расхохоталась, видимо раскусив меня.  — Ты время видел, книголюб? Но если что, библиотека находится этажом ниже, прямо подо мной. Дальше по коридору, вниз по лестнице, вторая дверь направо. — продиктовала она. — Какие книги предпочитаешь? Зацепившись за эту тему, мы пустились в долгие разговоры и споры. Чем глубже мы погружались в обсуждение древней философии или истории, тем больше я восхищался ее ясным умом и начитанностью. Иногда она подходила к полкам и доставала одну или две книги, показывая их мне. «О, это мои любимые!» — восхищенно глядя на кожаные переплеты бормотала она. — Знаешь, Алек, всю свою жизнь, я провела за книгами, впитывая в себя знания ушедших эпох. Я настолько погружалась в мир пожелтевших от времени страниц, что иногда забывала, как выглядит реальность. Мой лучший друг говорит, что я неисправимая зануда — глупо размениваю свою жизнь, на истории ушедших лет. «Селена, ты так много торчишь в библиотеке, что не заметишь, как состаришься над своими ветхими бумажками!» — передразнила она своего приятеля. — Он готов был задушить меня, когда дело касалось эссе или дополнительной литературы. — Твой друг, явно не любитель сидеть над книгами. — нахмурившись, сказал я, почувствовав непонятную ревность к незнакомому парню. «Кто он, ее любовник? Хотя мне до этого какое дело?» — Он уделял им времени не больше чем того требовалось, предпочитая играть в футбол или гонять на машине. В отличие от меня, он жил в реальном мире и всячески старался приспособить к этому свою подругу. Хотя когда ему удавалось заинтересовать меня какой-нибудь вечеринкой, то в последствии он ворчал, что лучше бы я дальше сидела над своими книгами. — устало засмеялась она. — Почему, не умеешь развлекаться? — поинтересовался я. — Как раз таки наоборот, — выдохнула девушка немного краснея, отчего ее нежная кожа приобрела приятный розовый оттенок. — Немного перегибаю палку, видимо, сказывается мой образ жизни. — Какой? — Ну… — задумчиво протянула она, глядя на огромный глобус из синего стекла. Затем спохватившись, девушка лукаво улыбнулась посмотрев на меня, отчего пожар желания вспыхнул еще ярче. — Нет! Ничего не скажу! Аристократия не понимает моих наклонностей, за что презирает и отталкивает от себя. — Ты боишься, что я не пойму тебя и начну презирать? — удивленно спросил я. — Возможно. — уклончиво ответила она, глядя в сторону. — Да брось, это было бы лицемерие с моей стороны, ибо я, так же имею разного рода наклонности и увлечения, которые, допустим тебе, пришлись бы не по душе. — развел руками я, подразумевая под наклонностями и увлечениями свою сущность, думая о том, что увлечения маркизы более безобидны нежели мои. — Селена, это говорит лишь о том, что все мы личности со своими тараканами в голове.  — Ты прав, но зачастую люди видят в чужом глазу щепку, не замечая бревна в своем. — Такова людская натура. — развел руками я, надеясь, что не ошибся в своем предположении, ведь люди и в самом деле любят осуждать других, не замечая своих недостатков. — Да, верно, — задумчиво ответила она, глядя в сторону окна, затем встав, она подошла к тяжелым занавескам и распахнула их. Открыв балконную дверь, девушка повернулась ко мне, искренне улыбнувшись. — Пойдем, я покажу тебе самое прекрасное, что когда-либо видела в жизни — рассвет. Я удивился, что она, смертный человек, погрязший в потоке прогресса, замечает самые незначительные красоты природы и считает их самым прекрасным, что может быть! Впечатляет. Встав, я вышел на балкон вслед за девушкой и, облокотившись о перила, посмотрел вперед. Небо начало светлеть меняя цвета, как в калейдоскопе: быстро и феерично. Лес пробудился. Жаворонок захлопав крыльями — взлетел, разгоняя плотный клубившийся туман, молочной дымкой стелившийся по пропитанной росою траве, зеленым ковром покрывавшей территорию поместья. Краем глаза, я посмотрел на Селену и изумился: она заворожено смотрела вперед, вовсе не замечая, что ее тело сотрясается от холода. Скинув пиджак, я накинул его на плечи продрогшей девушки. Она благодарно посмотрела на меня, закутываясь в складки ткани и глубоко вдыхая ее аромат. — Спасибо. — прошептала она. — А как же ты? — Мне не холодно. — с грустью в голосе, ответил я. Несмотря на то, что утро и в самом деле выдалось очень холодным, я не замерз. Я, в принципе, вообще не мерз и теплая одежда была лишь предметом бутафории. Маркиза внимательно посмотрела на меня, будто пытаясь найти опровержение моим словам, но убедившись, что я не вру, расслабилась и снова посмотрела вперед. Первые робкие лучи солнца уже пробились из-за горизонта, освещая своим живительным светом все вокруг. Я снова посмотрел на девушку: она украдкой наблюдала за мной, слегка приподняв брови вверх. Улыбнувшись ее любопытству, я тихо, чтобы не нарушать утренней тишины, произнес: — Ты права, это самое прекрасное, что я когда-либо видел. — и наконец, развернулся к ней. — За исключением одного… Она скопировав мое движение, выпрямилась, вопрошающе глядя мне в глаза. — За исключением чего? Завороженный магией момента и ее красоты, я чуть не протянул руку, чтобы коснуться ее озаренной светом кожи. Но вовремя спохватившись, я удержался от этого порыва, понимая, что время для такой вольности еще не пришло. С трудом поборов желание привлечь ее к себе, я уверенно произнес: — Пойдем, а то ты уже посинела от холода. — и наблюдая за сменой эмоций на ее лице, пропустил маркизу вперед. Вернувшись к себе в комнату, я искренне надеялся, что с приходом нового дня это непонятное магнетическое влечение к этой загадочной девушке исчезнет, но той ночью, я так и не сомкнул глаз. Не в состоянии изгнать ее яркий образ из своей головы, я крутился с боку на бок, то и дело поглядывая на настенные часы. Когда стрелки показали ровно восемь, я скинул одеяло и поплелся в душ, смывать с себя не покидавшее меня ни на секунду возбуждение и нервное напряжение. Стоя под холодными струями воды, я думал о том, что еще никогда не чувствовал себя настолько обескураженным. Ее глаза, улыбка, тело — вызывали во мне ураган неизведанных эмоций, от которых моя голова шла кругом. Вспомнив изгибы ее шеи и эффектную грудь, я почувствовал, как напрягается моя плоть. Опустив глаза и глядя на остро вставшую проблему, я устало простонал: — Вот черт… Надо срочно научиться контролировать себя, а иначе, это может обернуться нешуточными неприятностями. И сейчас я понял, что жажда — это еще не так страшно, по сравнению с диким, плотским желанием, которое охватило меня от одних только мыслей о ней. Постаравшись успокоиться и совладать с собой, я убеждал себя, что это наваждение скоро пройдет, жажда утихнет, а неконтролируемое желание обладать ей — сойдет на нет, ведь она всего лишь человек, и ничего примечательного в ней быть НЕ МОЖЕТ! Так, по крайней мере, я думал. Хотя где-то внутри меня, слабый голос здравого смысла, тихо звонил в колокольчики, говоря о том, что это непреодолимое влечение не исчезнет никогда.