Огонь и Лёд "Пламя во тьме" часть вторая

Прошло уже несколько дней после того, как Хель забрала Селену в свое холодное темное царство. Огромный особняк погрузился в глубокий траур: шторы были плотно задернуты, а двери закрыты. Даже прислуги практически не было видно, а если кто-то и появлялся в темных коридорах, то скорбно опускал глаза, в которых застыл ужас от увиденного, пережитого или боль огромной невосполнимой утраты. Время как будто застыло. Казалось, что даже воздух сгустился и стал тяжелым и приторным, как сироп. Уже четвертый день мы не покидали западного крыла. Исчезновение Селены разрушающей, непосильной ношей обрушилась на плечи каждого, кто знал ее и любил. Да, мы все любили ее. Каждый по-своему, и возможно, что некоторые из нас только сейчас начали понимать это, и от этого осознания становилось еще хуже. Скорбь и боль читалась на лицах каждого, на кого невзначай падал мой потускневший и лишенный жизни взгляд. Но мне было плевать на боль других, я потерял самый бесценный подарок когда-либо подаренный мне судьбой. Я всегда считал, что у меня еще есть время и в любой момент я мог передумать и обратить Селену. Что касалось ее расположения ко мне, то это был всего лишь вопрос времени, а когда у тебя его целая вечность, то любой срок — пустая мелочь; через десять или сто лет, я бы все равно добился ее, в этом у меня не было сомнений. Я, конечно, учитывал ее особенности влипать в разного рода опасные ситуации, но мне и в голову не могло прийти, что она, смертный человек, посмела бросить вызов богам, и в ответ получить проклятие, которое обречет ее на скоропостижную, неминуемую гибель. Возможно, если бы хоть кто-то знал о ее ужасной ноше, то вовремя приняв меры, мы смогли бы предотвратить катастрофу. Но в том и была вся сущность Селены — она никогда, никому, не рассказывала о своих проблемах, что жутко меня бесило пока мы были женаты. Я ненавидел себя и винил в том, что это из-за меня она так быстро и ужасно закончила свою жизнь. Но Деметрий, который последнее время достаточно сблизился с ней и время от времени играл на два фронта, видимо из жалости ко мне, убеждал меня в обратном. Он ставил мне в вину лишь то, что я бросил ее, подтолкнув тем самым на ужасную войну с оборотнями, в желании доказать самой себе, что она не так ничтожна, как я считал. Как я считал? О, боже, неужели она думала, что я считал ее ничтожной? Ужасная, непростительная глупость! С самого начала она была для меня исключительным, поразительным и самым захватывающим человеком! Не ожидал, что наш развод так подорвет ее самооценку, заставив тем самым кидаться в омут с головой в поисках истины и оправданий. А я — глупец, не верил ей, когда слышал ее робкое «люблю», считав, что такое чудовище, как я, недостойно ни любви, ни тепла. Я настолько был ослеплен этой мыслью, что не видел самых очевидных вещей, которые она делала ради меня, видимо для того, чтобы я считал ее достойной себя. Моя глупая малышка, это я был недостоин тебя и лишь поэтому ушел, не задумываясь о том, какую незаживающую рану оставлю на твоем хрупком, трепещущем сердце… Но теперь, это все было неважно. Лишившись смысла жизни, я хотел лишь одного: уйти следом за ней, пусть даже в самый низший мир, но лишь бы быть с нею рядом; ведь фактически, я умер в тот самый момент, как зыбкая поверхность портала исчезла вслед за Селеной, и лишь водоворот боли трепал мою душу с такой силой, будто пытаясь напомнить, что я все еще жив. О, боги, лучше бы это было не так! Почему судьба с завидным постоянством играет со мной в свои злые шутки? Чем я провинился перед ней, что она все время заставляет меня страдать? В данной ситуации, трагичность шутки заключалась в том, что сидя в просторной зале среди членов своей семьи, которые как статуи застыли со скорбью на лице, я мог лишить любого из них чувств и боли, но ничего не мог сделать с собой! Сейчас, я особо остро ненавидел Аро за то, что он обрек меня на вечность. Я поднял голову (первое движение за последние несколько часов в этой комнате среди живых изваяний) и с ненавистью посмотрел на старейшину, мысленно проклиная его за то, что моя жизнь превратилась в ад, так похожий на тот, в который утащили Селену. Аро неподвижно сидел в кресле делая вид, что читает книгу, но на протяжении уже нескольких часов, он так ни разу не перевернул страницу. Я знал, что Аро больше всего скорбит о том, что никогда не сможет узнать каким даром все-таки обладала Селена. Остальное для него было не так уж и важно, ведь все свои игры он вел только лишь для того, чтобы помирить нас и получить маркизу в клан, и он был жутко разочарован, что все его попытки закончились таким провалом. Из тяжелых и полных злобы раздумий, меня вывел щелчок двери. Я автоматически перевел взгляд в сторону источника звука, где на пороге держа огромную стопку конвертов, переминаясь с ноги на ногу, стоял Деметрий. Ну надо же, а я даже не заметил его отсутствия. Некоторые из вампиров перевели на него взгляд и молча смотрели на несвойственную для парня нерешительность. — Я кое-что принес, — показывая конверты, сказал он. — Я должен был отдать их вам еще в тот день, как все случилось. Но не нашел в себе сил, переступить порог ее кабинета. Простите меня, за мою слабость… — Это, что, письма? — удивленно спросил Вильгельм. (по-моему, это была первая фраза произнесенная им за последние несколько дней. Герцог особо остро переживал потерю внучки: его лицо осунулось, а глаза потускнели, делая его похожим на восковую фигуру). — Да, она написала эти письма для нас и попросила меня, отдать их после того, как все случится! — Так ты, что, все знал? — зарычал я. Деметрий утвердительно кивнул. — И как давно тебе было известно о том, что она затевает? — процедил Кай, от угрозы в его голосе покоробило даже меня. Вот уж не думал, что он так открыто будет демонстрировать свои эмоции, ведь он всегда держался в стороне относительно той драмы, что вечно происходила между мной и… в прочем, это уже не важно, возможно за него говорят острые эмоции пережитого шока, который вышиб из равновесия даже такое древнее существо, как Кай. — Мне не было известно о ее намерениях вступить в схватку с вожаком. Но я знал о проклятии, и о том, что это она — охотница на оборотней. — И ты об этом умолчал? — гневно прошипел Аро, сверля злобным взглядом Деметрия. — Да, она рассказала все, взяв с меня слово, что я ничего не скажу вам. — Ты понимаешь, что ты натворил? Если бы не твое молчание, то мы бы обратили ее, и она была бы сейчас среди нас, а не в зловонной преисподней! — сорвавшись, закричал Аро. — Она не хотела становиться такой, как мы, на вечность став похожей на древний манускрипт! Она ненавидела свое тело изуродованное не только иероглифами, но и шрамами после битв! А еще, она боялась, что станет проводником темной силы в этот мир, поэтому до последнего скрывала свой скорый конец, зная: ты, Аро, не позволишь ей умереть и обратишь в вампира даже против воли! Селена осознавала, что делает и умышленно пошла на этот шаг, чтобы избавить себя от мук и разрушающей ее силы, тем самым, дав нам возможность закончить то, что она не успела! — Может не все еще потеряно? — с надеждой в голосе, спросил Феликс. — Может она еще сможет вернуться? — Она не вернется, Феликс, — выдохнул Вильгельм, закрывая лицо руками чтобы спрятать боль и слезы от нас. — Нет, не может все вот так закончиться… Она справится… Она всегда справлялась… Я верю! — не отпуская зыбкую надежду, прошептала Сульпиция. — Ведь однажды, она уже вернулась оттуда, может быть и в этот раз ей удастся вырваться? — Нет, ни в этот раз, — поджав дрожащие губы, процедил герцог. — Это конец, Сульпиция, она взялась тягаться с самими богами, вступив с ними в неравный бой, и, разумеется, проиграла… Мы все видели, как ее убили эти отвратительные чудовища! Она умерла, Сульпиция, ее больше нет. Эти слова раскалённым клинком пронзили меня насквозь, причиняя такую нестерпимую боль, что я невольно прижал руку в том месте, где у меня должно было биться сердце. В глубине души я осознавал, что ее больше нет, но не смел выпускать это понимание из самых недр своих страхов. И вот теперь, Вильгельм нашел в себе силы сказать эту чудовищную фразу вслух, тем самым, скинув меня на самое дно преисподней! — Может ты все-таки раздашь письма? — нетерпеливо ерзая на стуле, напомнил Аро. Его глаза снова вспыхнули жизнью и он с нетерпением ждал возможности удовлетворить свое любопытство! — Ах, да, простите, — немного растерянно отозвался Деметрий и не спеша двинулся по кабинету, раздавая пухлые конверты из дорогой бумаги. Вильгельм, Аро, Афинодора и Сульпиция, Джейн, и даже Кай получили свое прощальное послание от Селены. Я растерянно наблюдал, как каждый нетерпеливо открывал свой конверт и с жадностью впивался взглядом в исписанные страницы. Кому-то было адресовано длинное, состоящее из нескольких листов послание, а кому-то короткое, не больше двух абзацев письмо. Но для меня даже одна строчка написанная ею, была бы дороже всех несметных сокровищ мира, но зная, как она была обижена на меня, я не смел рассчитывать даже на это. С едва скрываемой завистью я наблюдал за тем, как Афинодора и Сульпиция вскрыли общий, предназначенный для них обеих конверт и, склонившись над аккуратно сложенным листом, быстро метались взглядом по белоснежной бумаге. Заметив в их глазах признаки накативших слез, я поторопился отвести взгляд, перенаправив его на Аро, который сидя на подлокотнике кресла, с каким-то разочарованием смотрел в свое письмо. «Что там? Что же она ему написала, что так его расстроило?» К сожалению, он вряд ли озвучит то, что предназначалось для него. Я перевел взгляд на Кая — он уже дочитал свое письмо и, сложив его пополам, постукивал им по поверхности стола, напряженно о чем-то размышляя, глядя на выпавшую из конверта флешку. Чем она могла озадачить старейшину, я понятия не имел, лишь в очередной раз восхитился ее неординарностью. Я уже собирался посмотреть на Вильгельма, как ко мне подошел Деметрий и протянул зажатый в руках конверт. Я растерянно посмотрел на приятеля, не сразу сообразив, что конверт предназначается мне. — Это тебе, — правильно расценив мое замешательство, тихо сказал он. Я продолжал туповато взирать на него, не решаясь протянуть руку за желанным, ставшим для меня приятным сюрпризом конвертом. Разумеется, я безудержно желал получить этот конверт, но абсолютно не надеялся на такую щедрость от моей эксцентричной и обидчивой жены. Хотя чего я от нее ожидал? Я бросил ее когда она нуждалась во мне больше всего и, появившись спустя такой большой промежуток времени для смертного, попытался разрушить с таким трудом собранное из крупиц по хрустальному хрупкое счастье. Смел ли я винить ее в том, что она нашла себе другого мужчину? Разумеется, нет. Время смертного, в отличие от нашего, течет слишком быстро. Для меня те девять лет с точки зрения времени ничего не значили, они никак не изменили меня ни в худшую, ни в лучшую сторону. Физически я не постарел и даже не стал старше, чего не скажешь о Селене. Нет, время не испортило ее облик и не наложило свой коварный отпечаток в виде мелких морщин или единичных посеребренных сединой волос в огненно-рыжей копне. Оно сделало ее более утонченной и женственной, несмотря на стиль и образ жизни, которому она отдавала предпочтение. И сколько бы оружия на ней не висело, она все равно выглядела, как королева. Просто моя проблема заключалась в том, что я даже после развода и на протяжении всех этих лет считал ее своей. И тот факт, что у нее появился любовник, к которому она тут же сбежала, увидев меня на пороге, привел меня в неистовую ярость, о чем я потом сотни раз пожалел. Я думал слишком долго даже для человека. Из ступора меня вывело выражение лица Деметрия. Его брови недоуменно поползли вверх, а глаза недоверчиво расширились. Видимо он подумал, что я не хочу брать конверт. Решив немедленно исправить ситуацию, я выхватил конверт у него из рук и посмотрел на белоснежную поверхность бумаги, на которой было написано одно единственное слово: «Алек». Негнущимися пальцами я сломал печать и достал сложенный в несколько раз лист бумаги. Со сбившимся дыханием я наконец начал читать адресованное мне письмо.

«Если ты сейчас читаешь это письмо, то скорее всего меня уже нет в живых. Я выиграла сотни битв, но войну, увы, проиграла... Как много мне хотелось бы тебе сказать, но увы, видимо судьба не посчитала нужным дать мне этот шанс. Но к счастью, она не вправе отнять у меня возможность написать все на бумаге. Жаль только то, что я не смогу увидеть твоего лица и услышать того, что ты сказал бы мне в ответ. Хотя может это и к лучшему, не знать ответов, чтобы было проще уйти? Мне бы хотелось многое исправить, но к несчастью, у меня на это совсем не осталось времени. Поэтому на то, на что у многих уходят годы жизни, мне придется сделать сейчас, постаравшись уместить все, всего лишь на нескольких страницах. Я надеюсь, что это письмо сможет объяснить или хоть в какой-то мере оправдать меня и мои действия. Возможно сейчас я пытаюсь предугадать будущее, тем самым совершая попытку извиниться перед тобой заранее, потому что потом у меня не будет такой возможности. Сейчас ты здесь, в этом доме, и мы виделись с тобой всего полчаса назад, где сидя за бесконечно длинным столом среди ослепительного серебра и фарфора, ты испепелял меня ненавидящим взглядом. Если бы ты только знал, сколько боли мне причиняет презрение и ненависть в твоих глазах, может быть тогда бы ты понял, что мой ад настиг меня уже давно. Сейчас я думаю о том, как скоро наступит мой конец и солгу, если скажу, что мне не страшно. По правде, от этих мыслей меня трясет, а желание бежать преобладает над здравым смыслом. Нет, я не жалею себя и не боюсь смерти. Мне страшно от того, что это может случиться у вас на глазах, и чтобы защитить тебя от этого, мне придется сказать то, что совсем не является правдой. Прости меня за это. Чтобы я не говорила, знай, я люблю тебя и всегда любила. Возможно, если бы ты дал право выбора, то мне бы не пришлось сейчас объясняться перед тобой на бумаге. Я с самого начала знала кто ты и всегда выбирала тебя. Говорят, время лечит. Но я знаю, какая это фантастическая глупость, ведь за это долгое время, я так и не смогла избавиться от своей зависимости в тебе. Те, кто знали тебя многие годы, говорили, что ты любишь меня и нужно всего лишь подождать… Возможно… Но я не могу больше ждать, мое время почти закончилось, и все, что мне остается, так это гадать и надеяться, что это все же является правдой. Наверное ты задался вопросом: почему в таком случае, я не воспользовалась своим последним шансом и не попробовала помириться с тобой, а только делала все наоборот? Тут все довольно-таки просто: я умышленно отталкивала тебя, потому что если бы вдруг те, кто говорил мне о тебе, оказались бы правы, то ты ни за что не отпустил бы меня, и возможно, поплатился за это жизнью. Я не могла позволить себе такую роскошь — лишать такое бесценное сокровище жизни — слишком расточительно… Все, что мне теперь остается, так это пожелать тебе удачи. Возможно через пятьдесят или сто лет, ты встретишь более достойную чем я. Береги ее. Шанс быть счастливым выпадает слишком редко и может быть даже на сотни прожитых человеческих жизней, он может выпасть всего один раз. Свой счастливый билет я получила из твоих рук, в тот момент, когда ты сделал мне предложение. Знал ли ты, что даешь мне то, что я желала больше всего на свете — себя? И то, что я называла «сделкой», было для меня самым важным событием в моей жизни. Но к сожалению, зачастую, чтобы сохранить себя, приходиться носить слишком большое количество масок. И я рада, что пусть в конце жизни, мне все же удалось их сбросить. Пообещай, что не будешь искать меня. Береги сестру и себя. Я люблю тебя больше жизни. Прощай».