Огонь и Лёд "Пламя во тьме" часть вторая

— А как же инкогнито? — спросила девушка, следом за мной спрыгивая с крыши. Я поймал ее, смягчая приземление. — Никто не поверит ему. Все примут это за пьяный бред, посчитав, что он просто упал с балкона. — пожал плечами я. — Ты думаешь, это было правильно? — осторожно спросила она, шагая рядом со мной, стараясь держаться в тени улицы. — А ты думаешь, нет? — задал я встречный вопрос. — Не знаю, — честно призналась Саманта. — Не сомневайся, это было правильно. Его сын будет расти точной копией, глядя на своего отца. А когда наступит время, он будет точно так же издеваться над своей женой, пугая тем самым своего ребенка. — пояснил я свою точку зрения. — У тебя доброе сердце. — мягко сказала она. Я тихо засмеялся и, положив свою руку ей на плечо, притянул к себе. Поцеловав девушку в щеку, я весело сказал:  — Только не говори об этом никому! А то моя грозная репутация будет ощутимо подпорчена! — Не скажу! — засмеялась она. — Как и то, как ты смотрел на этого ребенка. — А как я на него смотрел? — удивленно спросил я, явно задетый тем, что она заметила мои смятенные чувства по отношению к этому малышу. — Как-то по особенному. — Да брось, это всего лишь ребенок, как я должен был на него смотреть? — скривил мину, пытаясь напустить на себя маску безразличия. — Нет, все не так, как ты говоришь. — уверенная в своих выводах, сказала Саманта. — Ты прижимал его, как родное дитя. Скажи, о чем ты думал в тот момент, когда смотрел на этого мальчика? — Заметила, да? — проворчал я, злясь на самого себя за несдержанность чувств. Она самодовольно кивнула. Я удрученно посмотрел на нее, понимая, что от ответа мне не отвертеться. — Глядя на него, я думал о том, каким бы мог стать отцом, если бы мне подарили чуть больше времени. Но, к сожалению, меня лишили такой возможности, обратив в слишком юном возрасте. Вот, как-то так. — неуверенно закончил я, отчего-то немного смутившись. — Я уверена, что из тебя получился бы самый лучший муж и отец! — с чувством сказала она, от чего я даже поверил в то, что она говорила. — А что ты испытывала в тот момент, кроме испепеляющей жажды? — Жалость и гнев по отношению к этой несчастной женщине! Жалость — потому, что она слаба перед лицом мужа-тирана, и не в состоянии даже защитить своего ребенка. А гнев — потому, что она сама взрастила свой ад, и теперь бесконечно горит в его яростном огне! — А что бы ты сделала будучи на ее месте, в лице смертной женщины? — поинтересовался я. Мне стало любопытно, как бы эта миниатюрная девушка повела себя, окажись она в подобной ситуации. — Как мать, защищающее свое дитя, я взяла бы нож и зарезала этого мерзавца, ни капли не сожалея! — яростно прошипела она. — У тебя были дети? — Да, у меня есть дочь. Я родила в семнадцать, а в двадцать пять, стала той, кто я есть. Как ты понимаешь, мне пришлось оставить семью. Но на протяжении всей жизни своей дочери, я по крупицам собирала информацию о ее интересах и стремлениях. Не имея возможность принимать личного участия в ее воспитании, я всегда старалась, хоть косвенно, но все же помочь своей девочке, получать от жизни то, чего она хотела. И пусть для этого мне приходилось подкупать десятки людей, я считала, что так, я выполняю перед ней свой материнский долг. Последний раз, я видела ее в доме престарелых. Она сидела в кресле у окна и сладко дремала, разморенная теплыми лучами солнца. Я прихожу к ней каждую неделю, понимая, что время ее уже на исходе, и каждый раз, с содроганием сердца смотрю в заветное окно, опасаясь, что больше не увижу ее увядшего от времени лица. — Так и должно быть. — тихо ответил я, понимая, какую боль ей причиняет то, что она вынуждена наблюдать со стороны, как медленно умирает ее дочь. — Таков закон человеческой жизни. Это мы с тобой — две чудовищных ошибки природы. — Я даже не знаю что хуже: хоронить близких, оставляя позади себя целые эпохи и жизни, или таять, как восковая свеча, будучи прикованной к инвалидной коляске, постепенно уходя в прошлое для своих детей и внуков. — Мы те, кто мы есть, и этого уже не изменить. Так что, вытри слезы печали и пойдем делать то, для чего мы созданы природой. — попытался приободрить ее я. Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони и, печально улыбнувшись, спросила: — Ты научишь меня не убивать во время охоты? — Если тебе это будет угодно. — Да, прошу тебя. — Ну тогда пойдем. Я снова взял ее за руку и потянул за собой, в сторону ночного клуба «Шустрый жеребец». Судя по названию, это был стриптиз-клуб с определенными услугами. Я зашел за угол ближайшего дома и, стараясь оставаться в тени, посмотрел в сторону подпитой компании молодых мужчин. Один из них, сильно пошатываясь, отделился от компании и нетвердо заковылял в нашу сторону. Догадавшись, что возможно, он идет справлять нужду и, скорее всего, завернет туда, где сейчас стояли мы. Я задрал голову вверх, разглядывая то, что находилось над нами. На соседнем здании была обшарпанная пожарная лестница, примыкавшая к металлическому балкону. Еще раз выглянув из-за угла, я убедился, что мужчина идет непосредственно к нам, немного подтолкнув Саманту в сторону лестницы, я заставил девушку забраться на балкон. Стоя на краю и наблюдая, как наша жертва заворачивает за угол, я тихо зашептал: — Разумеется, мне немного проще охотиться. У меня нет необходимости подкрадываться сзади и стараться сделать так, чтобы жертва не закричала. Мой дар мгновенно решает все проблемы одновременно. Тебе же придется проявлять изобретательность, чтобы не попасться на глаза и не наделать шума. Я могу тебе немного помочь обездвижив жертву. От тебя только требуется аккуратно укусить и, сделав не больше пяти-семи глотков — остановиться. — Я все поняла! — зашептала она, горящими глазами гипнотизируя стоящего внизу мужчину, который ни о чем не подозревая, справлял свою нужду, тихо напевая. Саманта была похожа на ангела мести в своем воздушном колыхающемся на легком ветру платье и развивающимися каштановыми волосами. Она пригнулась, немного подавшись вперед и сжавшись, как пружина, приготовилась к смертоносному прыжку. Я снова выпустил свой дар на волю, стараясь контролировать его так, чтобы он не зацепил девушку. Едва мужчина, успел застегнуть молнию на штанах, как молочная дымка медленно поглотила его, лишая всех чувств. Он медленно начал оседать на землю, но стрелой метнувшаяся вниз вампирша, не дала ему упасть в лужу собственной мочи. Подхватив его, она вопросительно посмотрела на меня. — Главное, держи себя в руках! — напомнил я, с трудом борясь с собственной вспыхнувшей жаждой. Саманта кивнула и с жадностью впилась в мясистую, покрытую жесткой щетиной шею. От увиденного, мои глаза заволокла красная пелена. Запах горячей крови раскалил ночной воздух до предела, заставляя меня задерживать дыхание, чтобы не сорваться вниз и не принять участия в трапезе. Стараясь сконцентрироваться на том, сколько глотков делает девушка, я старательно считал жадные, шумящие звуки. — Остановись! — приказал я. Но девушка продолжала делать глотки. — Хватит, ты его убиваешь! Саманта неохотно отстранилась, облизывая губы, и сверкающими глазами посмотрела на меня. — Положи его на землю и поднимайся ко мне! Девушка аккуратно уложила грузное тело на мокрую землю, и будто бы сопротивляясь всем телом, медленно двинулась в мою сторону. — Не оборачивайся! — предостерег ее я, заметив, что она хочет обернуться. — Задержи дыхание — так будет легче. Саманта плотно сжала губы и, сделав еще несколько шагов, оттолкнулась от земли и высоко подпрыгнула вверх. Я прекратил воздействие дара на мужчину. Меньше чем через минуту, он вяло зашевелился и попытался сесть. Перекатившись на бок, он встал на четвереньки, и едва передвигая конечностями, пополз в сторону стены.  — Ну, вот видишь, какая ты умница! — похвалил я. — Ты быстро учишься. С каждым разом, у тебя будет получаться все лучше! Самое главное, четкое количество глотков и умение уйти не оборачиваясь. — Да, я все поняла! — радостно кивнула она, явно счастливая от того, что оставила этого бедолагу в живых. — Теперь твоя очередь! В поисках подходящей жертвы для меня, мы прошли несколько кварталов. Наконец, поохотившись по тому же принципу, по-которому учил охотиться Саманту, я повернул в том направлении, откуда мы пришли. Вернувшись к дому Анжелики, я завернул в закоулок, откуда начинался наш путь по крышам и, забрав припрятанные туфли, вернулся к девушке. Протянув их, я поблагодарил ее за понимание и замечательно проведенное время. — Прости, наверное это не то, на что ты рассчитывала? — засовывая руки в карманы, извинился я. — Да, меня готовили к кое-чему другому. Но я уверена, что провела время не хуже своей подруги. В конце концов, я узнала, что из себя представляют настоящие Вольтури, а это дорогого стоит. — ласково улыбаясь, прошептала она, глядя мне в глаза. — И что же ты узнала? — удивленно спросил я. — То, что вы олицетворяете милосердие и справедливость! — прошептала она, проводя кончиками пальцев по моим скулам. — Я желаю тебе удачи, Алек Вольтури! — и поцеловав меня в губы, девушка подмигнула и, не спеша, напевая песенку, отправилась прочь по спящей улице, перепрыгивая лужи и крутясь вокруг себя. — И тебе, удачи... — тихо сказал я, удаляющемуся хрупкому силуэту Саманты. Она взметнула руку вверх и, махнув ею, полностью скрылась в темноте улицы. Я стоял возле машины и смотрел на звездное небо. Желания заходить в дом у меня не было, несмотря на то, что там воцарилась полная тишина. Вскоре двери отворились и на крыльце, похожий на дикобраза, появился Деметрий. Волосы его торчали в разные стороны, на шее, груди и лице, были разводы от губной помады, а рубашка местами разорвана и сильно помята. Я закатил глаза, не желая глядеть на этого мартовского кота, который довольный своими любовными подвигами, не спеша заковылял по лестнице, держа в одной руке пиджак, а во второй, недопитую бутылку виски. — Эгей! — весело вскричал он. — Ты почему на улице? — Потому что ты, трахаешься, как дикая обезьяна! — прорычал я. — Садись в машину и поехали домой! — Ладно. — открывая двери и заваливаясь в салон, миролюбиво согласился он. — А где твоя подружка? — Она ушла двадцать минут назад. — Ну, и как она, горячая штучка, а? Что-то я не слышал ваших стонов! — открывая бутылку и делая несколько приличных глотков алкоголя, поинтересовался он. — Не знаю, я не проверял. — недовольно бросил я, злясь на то, что Деметрий постоянно пытается выведать о моей интимной жизни. — Алек, что ты…? Нет! Не может быть! — застонал Деметрий. — Все, что от тебя требовалось, это просто переспать с этой девчонкой, и все! Неужели это так сложно?! — Прости, но я не смог себя заставить. — попытался оправдаться я. Деметрий изобразил рвотные позывы. — Ну, какой же ты зануда! Вот почему так? — Потому что, в отличие от тебя, мне не все равно, куда совать свой член. — Боже мой, какие мы принципиальные! — скривился он. — Алек, тебе пять столетий, а ты до сих пор не нашел себе пару, так найди хоть кого-нибудь для секса. Вот например, девчонка Хелсинг — она тебе чертовски нравится, почему бы тебе не попробовать? — Скажи, — едва сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть приятеля из машины, скрипя от гнева зубами, начал я, — сколько смертных женщин, во время секса дотянули до конца? — Нуу, — протянул приятель, взъерошив волосы, сделав их еще более лохматыми, — не больше двадцати… — Вот поэтому, я не сделаю того, что ты мне предлагаешь. Не хочу убить то единственное, что по настоящему достойно жизни. — Да ты, похоже, что влюбился! — всплеснул руками Деметрий, явно подшучивая надо мной. — Если ты сейчас не заткнешься, то пойдешь пешком! — процедил я, пролетая на красный сигнал светофора. — Не горячись, я не хотел тебя задеть. — примирительно сказал приятель и, откинувшись на спинку кресла, задремал. В Хелсинг-Хаус мы вернулись почти в три утра. Вытащив пьяного приятеля из машины, я поволок его вверх по лестнице. Выйдя в коридор, я подтолкнул Деметрия вперед, надеясь, что он самостоятельно пойдет, но он проворно увернулся и, закинув мне руку на плечо, прижал к себе. — И все же я считаю, что тебе надо потренироваться держать себя в руках, и тогда, уверен, твоя подружка останется цела! — Давай оставим эту тему, ладно? Спи с кем хочешь, а меня в это не втягивай! — зло бросил я, давая понять приятелю, что его это не касается. И тут, я услышал неровный, трепыхающийся звук. Как будто маленькая птичка, залетев в окно, бьется о стекло, отчаянно пытаясь выбраться на свободу. — Ну, почему она не спит тогда, когда это положено по времени? — устало выдохнул я и развернулся, придерживая Деметрия. — Ух, ты! Какие ножки! — восхищенно выдохнул он, разглядывая ультракороткое платье Селены, которая стояла на лестнице и, вжавшись в скульптуру ангела, держала огромную охапку книг, которые судя по всему, несла обратно в библиотеку. — Заткнись! — зашипел я на приятеля, злясь на то, что он так бесстыдно себя ведет. Хотя признаться честно, сам едва сдерживал свой восторг, глядя на ее фантастический внешний вид. Она была так восхитительна в своем до неприличия коротком светло-бирюзовом платье, что мне захотелось бросить своего приятеля и, метнувшись к ней, привлечь к себе и страстно поцеловать. Поняв, что ее обнаружили, девушка огорченно вздохнула и, выпрямившись, не спеша начала спускаться вниз по лестнице. На ее сливочных щеках играл легкий румянец, а копна огненно-рыжих волос, была собрана в свободный хвост и перекинута через правое плечо. Перехватив поудобнее тяжелую стопку книг, она остановилась напротив нас и изучающе посмотрела на обоих. Контраст был на лицо, но разделит ли она наши образы и сделает правильные выводы — было не понятно. Она внимательно посмотрела на взъерошенного и перепачканного губной помадой Деметрия, с расстегнутой и разорванной рубашкой, которую он даже не потрудился застегнуть. Затем, она перевела взгляд на меня. Несмотря на то, что я был все так  же безупречно одет, в ее сапфировых глазах мелькнуло разочарование. Снова посмотрев на Деметрия, она натянуто спросила: — Что-то вы рано, судя по внешнему виду. Надеюсь, вы хорошо провели время? — Просто замечательно! Правда, Алек? — притягивая меня к себе, весело спросил приятель. Вот только мне было совсем не до шуток, я расстроенно прикрыл глаза, ругаясь про себя: что я от этого, чертовски, устал. Так ничего и не ответив, я посмотрел на девушку, которая обиженно смотрела в сторону, не желая встречаться со мной взглядом. Я понял, что она разочарована и наверняка уже жалеет о том, что отправляла мне смс. — Я придумал! — подняв палец вверх, изрек Деметрий. — В следующий раз, надо будет взять тебя с собой. Нечего торчать за этим хламом! — махнув на книги, сказал он. — Лучше развлечешься! — Не думаю, что это удачная идея. — мрачно сказала она. — Боюсь, что я только испорчу вам весь отдых. — Давай я тебе помогу, — предложил я, отпуская Деметрия и забирая у нее книги. — Тебе еще нельзя таскать тяжести. Не забывай о своей травме. — Все нормально, мне было не тяжело. — выдохнула она, обратно протянув руки к книгам, но я проворно их убрал. Пробежавшись взглядом по корешкам, я увидел ту самую книгу о святой инквизиции, которую она читала прошлой ночью. Едва сдерживая отвращение, я натянуто спросил: — Зачем ты читаешь вот это? — ткнув пальцем в корешок, ненавистной для меня книги. — Просто изучаю историю, какой бы безумной она не была. Конечно то, что там написано — просто ужас, но тем неимение, это наше прошлое, от которого нам никуда не деться. — как-то странно сверкнув глазами, ответила девушка. — Положи их сюда, — указав рукою на стол, попросила она. Я выполнил ее просьбу и вернулся к нетрезвому приятелю, который явно немного переигрывал. — Спокойной ночи, Селена, — попрощался я. И подхватив под руку Деметрия, поволок его прочь из библиотеки. — Какого хрена, ты так сказал? — взорвался я, злясь на то, что он обобщил наше время провождение. — Расслабься, — сказал приятель, переставая виснуть на мне и начиная идти прямо. — Я сделал это специально. — Зачем? — вспылил я, явно не понимая мотива. — Чтобы проверить ее реакцию. Ты видел ее выражение лица? А? Вот умора! Да она чуть не расплакалась! — развеселился он. — Это было совсем не смешно! — Зато теперь понятно, что ты ей не безразличен. — пожал плечами Деметрий. — Это еще ни о чем не говорит, чертов сводник. — Говорит даже больше, чем ты думаешь, поверь, уж я то, в этом разбираюсь!

***

Собственно говоря, такими были наши первые дни знакомства с Селеной. Два состоявшихся, самодостаточных человека, не могут понять и принять тот факт, что больше не в состоянии жить друг без друга, но упорно противятся тем чувствам, которые разгораются в их непокорных сердцах и мятежных душах. Лично я понял, что не могу без нее жить, когда вернулся в Италию. Мне как будто не хватало кислорода, и я задыхался без ее синих глаз и солнечного тепла, что излучала ее ослепительная улыбка. Мое плохое настроение вскоре сменилось отчаяньем и доводило меня до исступления. Я по-долгу не выходил из комнаты, не желая никого видеть и ни с кем общаться. Разумеется, по возвращению, никто не обмолвился о произошедшем остальным членам клана, но все равно, мне не хотелось видеть укор и осуждение в глазах тех, кто был в курсе. Так начиналась история нашей мятежной любви, которую мы наотрез отказывались принимать. Нам проще было воевать, чем сдаться и признать тот факт, что мы не можем друг без друга. Жаль, что мы так поздно расставили все точки над «и», и были счастливы так мало, даже для человеческой жизни. Теперь, эти воспоминания — все, что осталось от Селены, и впервые за свою долгую жизнь, я был рад, что моя память столь совершенна, что позволяет помнить все, вплоть до мельчайших деталей. Теперь мой долг пронести эти воспоминания сквозь века, до скончания времен, трепетно храня их в своем бессмертном сердце.