***
Сколько прошло времени, Рьюзаки не знал. Более того, он не знал: было ли лучше, чтобы оно шло быстрее или медленнее, потому что Кира (и/или Лайт) так и не пришел, и это значило, что пока официальным похитителем числилась та дама, перед которой детектив был серьезно виноват. Да, это не он приказал убить ее парня, но в конечном счете, банда подчинялась Мелло, а Мелло был его приемником, который не должен был действовать самовольно. Это его вина, что Мелло не искали должным образом. Слишком сосредоточенный на поимке Киры, L допустил халатность, а это было непростительно. Усилием отбросив деструктивные мысли прочь, черноволосый парень снова глянул в камеру. Договор с Ватари был на трое суток. Кира обязан посетить его хотя бы один раз, иначе это все не имело смысла. К тому же, физиологические потребности уже давали о себе знать, не говоря уже о том, что от неудобной позы у него болело, казалось, абсолютно все тело. И вопрос, который больше всего волновал – кто его похитил: Лайт, Новый Кира или они оба? То странное, какое-то невнятное ощущение, возникшее при их встрече. И сон перед этим. Здесь была какая-то связь, и L улавливал это на уровне интуиции, которая, к слову, подводила довольно редко. – Кира, – осторожно позвал брюнет, пристально глядя на стоящую в углу камеру. И немного поразмыслив, изловчился и подполз поближе. – Довольно грубо приводить кого-то в гости, а потом бросать на произвол судьбы. Я голоден. И мне надо в туалет. К тому же, было бы интересно узнать цель моего пребывания в этом месте. Уверен, конструктивный диалог открыл бы тебе больше информации, нежели простое наблюдение. Он замолчал, в ожидании ответа. Однако никто не пришел ни через полчаса, ни через час, по приблизительным подсчетам L, что было крайне неудачно, учитывая, что парень не врал насчет своих потребностей. Настойчивое урчание в желудке и позывы мочевого пузыря мешали думать о важных вещах, заставляя вспомнить, насколько все-таки невыгодно быть человеком. И если первое еще можно было игнорировать, то второе с прошествием часов становилось уже просто невыносимо. За то время он успел кое-как принять вертикальное положение у стены, но на этом его возможности ограничивались, и слегка поджав губы от мучительного чувства, он мог только думать о том, как унизительно должно быть было обмочиться в эти белоснежные штаны. Имел ли Кира своим намерением унизительное обращение с пленником? И вряд ли на этот вопрос ответил бы Ягами, каштановая голова которого появилась в дверях спустя неизвестное количество времени. Его холодные глаза с интересом пробежали по скрученной в неудобной позе фигуре L у стены, и детективу показалось, что он выглядел немного старше, чем обычно. Однако он был таким же красивым, каким его помнил Рьюзаки, и он мог бы почувствовать трепет где-то глубоко внутри себя, если бы не бьющая в виски мысль о высвобождении. – Я услышал тебя, и принес все, что необходимо, – объявил Лайт вместо приветствия и без колебаний подошел ближе, присаживаясь на корточки. – Сколько часов назад я просил об этом? И еще те восемь, которые я проспал. Лайт, по всей видимости, не очень хорошо осведомлен о физических возможностях человека, либо он намеренно ждал, пока мое терпение не достигнет предела. – Я был немного занят передачей сообщения полиции об обмене тебя на Тетради Смерти. – Они никогда не пойдут на это, так как не знают, жив ли я еще или нет, и есть ли у тебя Глаза Бога Смерти или нет. Ты можешь отпустить меня, а потом прикончить дистанционно. – Верно. Поэтому то, что у меня нет глаз, скажешь им ты, – шатен усмехнулся, доставая откуда-то из-за спины пластиковую бутылку и потряс ей перед носом парня. – Иначе не получишь это. А если согласишься, то как хороший мальчик, получишь свои любимые сладости. Ягами знал, на что давить. Это было на него похоже. Однако было кое-что, заставляющее усомниться в правдивости его слов. «Лайт говорил, что знает мое имя. Не имею ни малейшего представления, каким образом он его узнал, но если это правда, то Глаза ему и не нужны. Однако если я скажу об этом сейчас, то Кира посчитает меня бесполезным и убьет. Таким образом, что бы я не ответил, он все равно победит». – Даже не хочу спрашивать, зачем мне это, – сказал черноволосый парень, одаривая убийственным взглядом поставленную на пол бутылку. Он не сомневался в ее назначении, и теперь абсолютно точно удостоверился в том, что Кира имел своим намерением унизительное обращение с пленником. Похоже, он был просто в восторге от этого. – Моник, – по данным Мелло это был псевдоним той девушки, которая приходила до Лайта. – Моник предложила не давать тебе и этого, более того, использовать специальное приспособление, чтобы заткнуть твою уретру и не вытаскивать до тех пор, пока ты не начнешь кричать. Ты должен быть благодарен за то, что я отверг ее предложение. Хотя, я бы хотел посмотреть на то, как ты кричишь, L. Парень ничего не ответил, и брезгливо нахмурившись, кивнул головой. Он ведь всегда мог отказаться. Тем более, что L ничего не обещал. Лайт достал из заднего кармана ключи и расстегнул один из замков, освобождая только одну руку и ногу L. Вторую, по всей видимости, не намеревался, поэтому Рьюзаки, недолго думая, воспользовался предоставленной емкостью. Облегченный вздох достиг ушей уже успевшего отвернуться Лайта. В будущем, этот промежуток времени можно было использовать, как возможность напасть. Также было занятно, что Лайт решил отвернуться, особенно если учитывать их предыдущие отношения. – Что насчет Моги. С ним обращаются должным образом? – обрывая возникшую паузу, спросил L. – Моги на свободе. Он был оставлен там, где ты видел его в последний раз. Его роль заключалась в том, чтобы привлечь тебя. Как тебе понравилось исполнение моего плана? – на лице Лайта появилась самодовольная улыбка. – Увы, не могу сказать, что поверил тебе. Я не могу знать, что ты говоришь правду. Лайт промолчал, считая бессмысленным отвечать на вопрос, и просто задумчиво продолжил: – Как думаешь, L, почему мне пришлось пойти на такие радикальные меры, как похищение? – Ты соскучился, Лайт-кун? Вообще-то, мне было бы куда интереснее узнать, что со мной сделают, но я готов выслушать любую информацию, – закончив со своим занятием, Рьюзаки отодвинул наполненную бутылку от себя, и услышав это, Лайт повернулся обратно. – Нет, не угадал. Созерцания твоей унылой физиономии мне хватило на всю оставшуюся жизнь. А что до того, что я собираюсь с тобой сделать... Скажу только то, что твоей жизни пока ничего не угрожает. Если, конечно, ты сам не создашь себе проблем. То, с какой интонацией он произнес последние слова, L совсем не понравилось. Было очевидно, что Кира наслаждался своим превосходством, и это его пристрастие могло перейти во что-то, на что Рьюзаки отнюдь не рассматривал. Ягами опустил взгляд на единственный предмет, находящийся в этой обшарпанной комнате, и проследив за этим взглядом, можно было заметить, как в золотисто-карих глазах промелькнул дьявольский огонек. А потом он открыл рот, чтобы елейным голосом произнести: – О, нет, оставь себе, пригодится. Ты будешь получать еду, но не воду. Так что сам решай, как этим распорядиться. Наручники вновь защелкнулись на его конечностях, и L был вновь оставлен в полном одиночестве прожигать темным взглядом плохо отштукатуренную стену. Это отвратительно, однако... даже в самых неприятных ситуациях всегда можно найти что-то полезное. «Благодарю. Так как использовать пальцы не представляется возможным, это единственный способ осуществить мой план. Ты даже не знаешь, как помог мне, Кира» – подумал Рьюзаки, решительно стиснув зубы. Он все-таки знал, на что шел.***
Пришедшая через какое-то время девушка метала молнии. Естественно, ведь как главная помощница Киры она должна была выполнять грязную работу. И убирать рвоту за пленником ее вообще не прельщало, поэтому L терпеливо выслушал ряд гневных восклицаний по поводу того, как он жалко выглядит, и о том, что она надеялась, что это хотя бы немного приблизит его к состоянию ее парня перед смертью. Однако L добился своей цели. Малюсенькая вещица находилась в его правой руке и была готова к применению, и посему необходимость выслушивать ядовитые тирады брюнетки себя оправдывала. К тому же, она пообещала, что скоро придет Лайт и принесет еду. И действительно, вскоре, лежа лицом к стене с прикрытыми за ненадобностью веками, парень услышал звук открывающейся двери. – Нет смысла притворяться мертвым, – объявил ровный голос позади. Не то, чтобы L ожидал, что парень, с которым он переспал один раз, будет кидаться к нему на шею, но Лайт не выказывал совершенно никаких признаков того, что он вообще об этом помнил. Как если бы он намеренно стер себе память или отмотал пленку до ключевого момента и изменил решение. Совсем немного, но это заставляло L думать, что он сошел с ума. – Моник рассказала, как ты обошелся со своим питьем, – тем временем продолжил тот. – Надеюсь, что у тебя хватит сообразительности не делать тоже самое с едой? – L с трудом повернул голову, готовый увидеть в руках Лайта живую медузу или рагу из насекомых, но к своему счастью, обнаружил там коробку с разноцветными пончиками. С другой стороны, понимание того, что эти деликатесы с большой вероятностью не были просто жестом доброй воли, серьезно огорчало. – Хочешь их? – прочитал его мысли Ягами. – Тогда ты должен сказать на камеру, что у Киры нет Глаз Бога Смерти. – Но ведь я не могу знать, что ты не заключил сделку в то время, когда я не был в непосредственной близости от тебя, – возразил Рьюзаки, решив, что пришло время наконец-то раскрыть секрет Киры. – Тебя не было достаточное количество времени. Как ты сбежал? Собеседник, успевший снова опуститься перед ним на корточки, пристально посмотрел ему в глаза. – Я не обязан отвечать на твои вопросы. Условия – это то, что я оставляю за собой, как тот, кто тебя похитил, – Лайт извлек один пончик из коробки, зажимая между пальцев и с интересом глядя на то, как взгляд черноволосого взлохмоченного парня проследовал за перемещением его рук. – А у меня, как у пленника, есть право знать причину похищения, а также личность и количество похитителей, – L облизал пересохшие от обезвоживания губы, когда Ягами нарочито медленно сделал первый укус, а потом издал довольное мычание. Это было очень жестоко. Но L не собирался сдаваться так просто. – Возможно, ты затрудняешься ответить, потому что не можешь понять, как я использую эту информацию. Но как можно добиться сотрудничества, если не вводить предполагаемого союзника в курс дела? – Союзники, да, L? Ты сам прекрасно знаешь, как смешно это звучит. Когда кто-то, кто некогда называл себя справедливостью, публично признается в переходе на сторону своего врага. А потом тихо, пока никто не видит, соглашается похитить тетради и передать их в руки Киры. Ты же не думаешь, что я поверю в это? – Таким образом, Новый Кира это ты. Прекрасно. Видимо, он не сильно это скрывал. – Я единственный Кира, находящийся в данный момент в этом мире, – а вот эта формулировка заставила L заметно напрячься. – Но это невозможно, поскольку Лайт Ягами находился под моим присмотром, когда убийства начались снова. Ни я, ни камеры не смогли зафиксировать использование тетради. У него просто не было возможности это делать. Из чего можно сделать вывод, что либо ты мне лжешь, либо ты не Ягами Лайт – то есть не тот Ягами Лайт, которого я знаю. Пончик в руке Лайта замер перед новым укусом. Неужели это невероятное предположение было недалеко от правды? Гораздо разумнее было предположить, что Лайт просто пытался его запутать. Но с другой стороны, если бы он хотел запутать, не выбрал ли бы он более правдоподобной лжи? – Потрясающая логика, – прервал его мысли Лайт. – Если, конечно, не брать в расчет человеческий фактор. Ты не думал о том, что возможно слишком увлекся наблюдением за своим подозреваемым не под тем углом, под каким следовало бы? И, предположим, не уследил из-за этого за чем-то действительно важным. – Невозможно, – механически ответил тот, хотя в его голове уже начался процесс пересмотра и анализа всех данных, касающихся Нового Киры. Нет, у Ягами не было шанса. Но тут на ум предательски пришел эпизод со смертью Мисы и последующим отправлением Лайта на кладбище без просмотра. Затем, то, как L бросил попытку допроса Ягами, когда тот перевел тему на разговор об их связи. И затем, то, как позволил ему заменить Тетрадь Смерти. Это было частью плана. Так было задумано. Было ли? Холодный поток понимания обрушился на всегда самоуверенного детектива. В принципе, Ягами мог бы найти слепое пятно в его беспрерывном наблюдении. Это было очень маловероятно, но возможно. Поняв, что пленник больше не интересовался угощением, Кира с досадой убрал его обратно в коробку, так и не доев. – Знаешь, почему я еще не убил тебя? Сначала я собирался сделать это, потому что тогда другой Лайт бы занял твое место, и мы вместе с ним продолжили бы дело Киры. Но поскольку другой Лайт исчез, у меня уже нет возможности взять под контроль всю полицию Японии, а это – моя ближайшая цель, и я не собираюсь от нее отказываться. Увы, я так же не могу притвориться другим Лайтом, так как ты уже знаешь, что он не безгрешен. Однако я собираюсь договориться. Ты умрешь, если не согласишься сотрудничать, и этим самым доставишь мне кучу неприятностей, однако я уверен, что справлюсь. Шатен поднес сладкие пальцы к рту, чтобы избавиться от липкости, но потом внезапно передумал, подсовывая их под нос пленнику. L посмотрел на него исподлобья, темные зрачки сузились от злости. – Если ты сделаешь это, я откушу тебе палец, – угрожающе произнес он. – Не советую делать глупости. Я ведь всегда могу пригласить Моник и позволить ей с тобой поразвлекаться. А она не будет такой лояльной, как я, – губы Ягами дрогнули в попытке сдержать довольную ухмылку, когда L, пару минут погипнотизировав его взглядом, неохотно открыл рот и облизал длинные сладкие пальцы соперника. И только тогда, довольный собой, Кира поднялся на ноги, бросая на пол начатый им пончик из коробки, наблюдая за тем, как всегда спокойный детектив проглатывает свое раздражение. Даже домашним питомцам еду насыпают в миску. – Держи, ты заслужил его. Подумай хорошенько над моим предложением. И над всем тем, что я тебе сказал. Помню, в каком шоке находился сам, когда узнал об этих всех перемещениях. Когда Кира вышел, L устало прикрыл глаза, чтобы не видеть сладкий, пропитанный клубничным сиропом пончик. Это не был тот Лайт, которого он знал. Это был Лайт, каким он мог стать при самом худшем развитии событий. Детектив вообще сомневался в его психическом здоровье. Стоило ли верить тому бреду, что он сказал? Если нет, тогда... этот Лайт и был тем Лайтом, которого он искал. Изменения в психике могут сделать человека не похожим на самого себя. Он может даже забыть какие-то моменты из жизни. «Ты не сможешь найти меня». Да, если он сошел с ума, то это было действительно так. От этой мысли пробирала холодная дрожь. L не хотел об этом думать, но не имел другого выбора. Путь к истине всегда тернист.***
L съел пончик. И с удовольствием съел бы еще, хоть с пола, хоть из рук. Наверное, прошло еще не так много времени, ведь человек может прожить без еды достаточное количество времени, однако с таким образом жизни, как у L, сладкое было необходимо не столько для поддержания жизнедеятельности, сколько для компенсации за тяжелую умственную работу. Сидеть здесь на коленях, с заведенными за спину руками, практически без движения было ужасно утомительно и скучно, но не лучше было отвечать на вопросы похитителя. Парень мог только догадываться, сколько времени еще это продлится, и закончится когда-либо вообще. «Хорошо, если предположить, что слова Лайта – правда. Это объясняет осведомленность Нового Киры о мельчайших подробностях жизни Ягами, в тот раз, когда я пытался прослушать сообщения и не понял содержания. Потому что только сам Лайт мог знать его так хорошо. Далее, тот момент, когда Лайт зашел в лес в одной одежде и вышел в другой. Если это были два разных Лайта, то это имело смысл. Это абсурдно, но в таком случае, если предположить, что настоящий Лайт действительно больше не здесь, то где он мог быть? Откуда взялась его копия?» Если существовала копия, значит, существовало и все остальное. Другой Мелло, которого упомянул Лайт во сне. Другой L? Вполне возможно. Измерение Шинигами? Нет, вряд ли, иначе что там делать человеку. Просто какое-то измерение со схожими пространственно-временными характеристиками? «Не могу поверить,» – встряхнул головой L, бесцельно глядя в одну точку на стене. – «Но если так, то есть ли у Лайта, у настоящего Лайта,который принадлежит этому миру, шанс вернуться?» После того как раздается скрип открывающейся двери, разрезая царящую внутри тишину, он еще долго отдается в ушах. Так было всякий раз, когда кто-то входил или выходил из комнаты, и этот не должен был стать исключением. Когда Кира входит в комнату, он сразу начинает говорить. И с этим аналогично. – Меня не покидает одна мысль, L, – сказал Ягами, подтверждая вышеупомянутое правило. И в этот момент Рьюзаки совершенно случайно, но так удачно почувствовал, что хочет зевнуть и не стал этому сопротивляться. Должно быть, это получилось комично. Однако собеседник, казалось, никак на это не отреагировал. – Как получилось так, что я из этого мира счел тебя привлекательным? L бы пожал плечами, если бы это не было так неудобно. – Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой. Ты утверждаешь, что Лайт-кун исчез до того, как вы вошли в контакт, но тогда как эта информация попала к тебе? – Так же, как и я сюда, а твой Лайт – туда. Посредством сновидений. Существует некая связь между нами и нашими мирами, и это чистая случайность, что я попал именно сюда, – неохотно признался Кира, уже привычно садясь перед ним. – Но это ничего тебе не даст. «То есть...» – цепочка вытекающих друг из друга предположений тут же сложилась в голове детектива. – То есть, ты не можешь быть связан с кем-то другим? Я имею в виду кого-то, кто ни в одном мире не является Лайтом Ягами, – осторожно поинтересовался детектив. Но, увы, не так осторожно, как хотелось бы, потому что глаза парня перед ним заинтересованно блеснули в ответ на эту реплику. – Я не знаю. Но судя по твоему вопросу, кое-кому это удавалось. Как интересно, – живой интерес Ягами из вербального медленно начал перетекать в тактильный. Его рука потянулась к застывшему в замешательстве лицу L, поднимая его голову вверх за подбородок. – Не знаю, как такое возможно, но единственное, что можно узнать из всей этой ситуации, это то, что между тобой и другим Лайтом также существует сильная связь, позволяющая достигнуть другого через пространство и время. Поразительно. Когда я говорил, что мы связаны, я никогда не думал, что это может быть правдой. На губах Лайта медленно расползлась улыбка, а потом большой палец его руки вдруг перестал сдавливать челюсть и вместо этого начал водить по ней круги, то в одну, то в другую сторону. Глаза Рьюзаки расширились от посетившей его догадки и от того, какую нежность он почувствовал к их обладателю. Нет, это был не стокгольмский синдром. Но перед ним была альтернативная версия Лайта, и это был он, и это были его пальцы. – Тебе следует согласиться сотрудничать, – порекомендовал Кира, убирая с лица L густую челку, чтобы хорошо видеть малейшие изменения в его мимике. – Ммм, L, тебе это нравится. Когда я трогаю тебя, ты дрожишь. – Я сижу на холодном полу, в холодных наручниках и вынужден терпеть твои холодные руки на своей коже. Связь очевидна, – монотонно ответил Рьюзаки, стараясь отползти назад. Но свободная рука Ягами быстро пресекла эту попытку, хватая его за кофту и фиксируя на месте. – Я так не думаю. Тебе нравится, и это очень легко проверить, знаешь? – самодовольно ухмыльнувшись, парень резко подался вперед, пытаясь поцеловать Рьюзаки в губы, но тот вовремя отвернулся, несмотря на боль от крепко державшей его волосы руки, вместо этого получая поцелуй в щеку и частично левый уголок рта. Осознав, что произошло, Кира рассмеялся. Здесь он был в наиболее выгодном положении. – По-моему, твои слова расходятся с действиями, – сухо прокомментировал L, игнорируя жар, возникший на месте поцелуя и распространявшийся по лицу. Он не знал, на сколько его хватит, поэтому старался убедить Киру в бесполезности его действий. Но это, видимо, совершенно не беспокоило решившего подтвердить свою теорию Ягами. Расслабив руку, он пропустил пальцы через черные длинные пряди, а потом возвращая их на место, чтобы повторить, и при этом не отрывал взгляда от безэмоционального лица детектива, встречая его ответно изучающий взгляд. Со временем его прикосновения стали только настойчивее, а ладонь сползла ниже, проводя по шее, ключицам, животу, и после недолгих блужданий по складкам белой, уже немного грязной от пыли на полу ткани, скользнула на внутреннюю поверхность бедра, заставляя парня непроизвольно вздрогнуть и резко отдернуть ногу, настолько, насколько это было возможно в его положении. – Твои зрачки расширились, – победно заявил Лайт, в конце концов уже забираясь пальцами под свободную кофту L и щекоча кожу в нижней части живота, заставляя мышцы в этом месте напрячься еще больше, с удовольствием отмечая, как чужая грудная клетка начала приподниматься чаще. – Я знаю, что ты думаешь. Ты ненавидишь меня. Но я же выгляжу точь-в-точь, как твой Лайт-кун, который, к слову, сюда не вернется, – заметив, что L замер, Кира медленно полез в карман, доставая оттуда ключи от наручников. – Просто не сможет, также, как и я не смогу вернуться к себе. Поэтому соглашайся сотрудничать со мной, и я стану для тебя им. Я больше не буду обращаться с тобой так, как сейчас. Мы оба – Лайт Ягами, мы – один человек, L. Ты даже не заметишь разницы. Дальнейшие слова L уже не слушал. Не сможет вернуться обратно? То есть... никогда? Никогда. L всегда отличался от других людей: он мыслил быстрее других и почти всегда правильно. Он всегда полагался на разум и отгораживался от эмоций, потому что они обычно только мешали принимать взвешенные решения, о которых впоследствии не придется жалеть. Поэтому L не знал этого чувства. Это то, что люди называют разбитым сердцем. Когда ты любишь человека, но по какой-то причине не можешь быть рядом с ним. Например, потому, что он Кира. Или потому, что он больше не в этом мире. Даже если он жив. Люди скорбят о смерти близких именно по этой причине – потому что они больше не могут их видеть. Кира обошел его сзади и начал делать что-то с его руками, но было ли это важно? Было, потому что этот Лайт был жив. И его руки вовсе не были холодными. Он перестегнул наручники так, чтобы они соединяли попарно обе руки между собой и обе ноги. Теперь L мог вытянуться в полный рост и это было великолепное чувство после долгого периода нахождения в той неудобной позе. И Лайт дал ему такую возможность, резко повалив на спину и забираясь сверху. Лицо напротив его лица. Знакомые глаза медового оттенка, при близком рассмотрении, и довольно длинные ресницы. L почувствовал отвращение к самому себе за то, что он захотел протянуть руку. Потому что, если все это было правдой и где-то в другом мире сейчас находился тот Лайт, который был настоящим, который говорил ему не искать его... потому что знал, кто его ждет? И в таком случае, он поступал ужасно, заменяя одного другим, даже не по собственной воле. Это даже хуже, чем физические пытки. Хуже для него, потому что он был готов к последним. Работа вынуждала принять меры предосторожности в виде специальных тренировок, чтобы не раскрыть важную информацию. Однако никто не готовил его к тому, что собирался сделать Ягами. Особенно, если он собирался повторять это много раз. Он все просчитал. «Бесчестный ход и очень грамотный. Он хорошо разбирается в психологии, может быть, даже лучше чем я сам. Этого стоило ожидать от Киры» – подумал L, ощущая как абсолютный двойник Лайта залез на его бедра, упираясь руками в плечи, и начал методично покачиваться вперед-назад с определенной целью. L не хотел этого. Но он хотел Лайта, он ведь так долго его не видел. Ягами сглотнул, отмечая что ткань постепенно натягивалась, а член под настойчивой стимуляцией начал твердеть, упираясь ему в промежность. И безумно приятным было даже не само ощущение, а то, что L ничего не мог с этим сделать. Его прерывистое дыхание Ягами чувствовал на своем лице, когда время от времени наклонялся, чтобы отследить реакцию. Затем сместил руки ниже, на торчащие ребра, чтобы иметь возможность сильнее тереться о чужой пах, ощущая начинающее появляться собственное возбуждение, которое не входило в первоначальный план. Воздуха в комнате стало отчаянно не хватать, возможно, потому что Лайт слишком сильно давил на его ребра, но Рьюзаки был уверен, что это не было главной причиной, так как явственно ощущал сладкое тянущее напряжение внизу живота. И чтоб его, парень двигался слишком медленно, чтобы этого было достаточно, и L дернул руками в стороны, забывая о том, что они связаны. – Я передумал, – неожиданно произнес Кира тихим, вкрадчивым голосом, после того, как детектив мученически выдохнул, отворачивая голову в сторону. Лайт протянул руку, возвращая ее на место и с восторгом ощутил ладонью жар, исходящий от человека, временно оставшегося без фрикций и начавшего беспомощно ерзать под ним. – Я понимаю, почему я из этого мира счел тебя привлекательным. Кира переполз чуть дальше назад, чтобы под одобрительный возглас Рьюзаки обхватить его член через штаны, в том месте, где уже расползлось мокрое пятно, чувствуя, как тот дернулся в ответ на подобие ласки. – Да, пожалуйста, – приглушенно выдохнул L, не в силах больше терпеть ноющее чувство, и не дожидаясь ответа, сам толкнулся в руку Лайта, издавая неразборчивый гортанный звук и закрывая глаза. Еще. Этого мало. Находиться в штанах уже было больно. И так сильно хотелось кончить. Пальцы Лайта пробежали по его стволу, затем нажимая большим пальцем на пульсирующую головку и пачкая его просочившейся через тонкую ткань смазкой. – Аха-ах, – L выгнулся навстречу им, чувствуя, как кровь стучит в ушах. – Лайт... Лайт-кун... – застонал он, уже не разбирая, настоящий тот или нет. Он просто больше не мог. Не мог видеть лицо своего любимого человека, ощущать его руки на себе без возможности ответить и не сходить с ума от желания. Ягами шокировано приоткрыл рот, осознавая, что это не может продолжаться дальше, иначе он отойдет от роли, потому что он уже действительно, по-настоящему хотел L. Снять с него эти дурацкие белые штаны и облизать его там, и проталкивать его твердый член себе в горло, пока он не кончит. Совершенно ужасное желание. Парень резко отдернул руку под жалобный стон со стороны совершенно мокрого взлохмоченного парня. С неким изумлением оглядев свою конечность, Ягами как-то неуверенно пробурчал: – Как только ты согласишься сотрудничать, – и буквально выбежал из комнаты, оставляя своего пленника одного, со связанными руками и жутким стояком. С разведенными в стороны на максимальное расстояние, которые позволяли наручники-оковы на ногах, и чувством нестерпимой бешеной пульсации между них. Можно было перевернуться на живот и попробовать использовать пол. Хотя, что это поможет, было маловероятно. И даже отвращение к себе, от понимая своего положения не перебивало это состояние.***
Киото, другой мир 3.16 На улице было довольно-таки прохладно по ночам, но капюшон на глаза и шарф, закрывающий нижнюю часть лица, были нужны не только для того, чтобы согреться. Ягами Лайт опасался каждого проходящего невзначай мимо него пешехода, готовый убегать, если понадобится. Быть в розыске оказалось довольно выматывающе, особенно после травмы. К тому же, если разыскиваемому человеку, который так неудачно простудился, приходится спать на скамейках в парках. Такада была не против позволить ему остаться дольше, но недавно она заметила, что какой-то неизвестный человек следовал за ней до дома. Возможно, ей только показалось, но Лайт не мог рисковать. Ниа знал, что он Кира. И Кира знал имя Ниа. Поэтому ни один, ни другой не проявят милосердия по отношению друг к другу. Как только кто-то из них проявит слабость, второй прихлопнет его как муху. Лайт никогда не относил себя к мухам. Но он отчаянно кашлял в ставший немного влажным от его дыхания шарф и хотел есть. Да, когда парень планировал свою постановку, он увы не позаботился о том, чтобы прихватить с собой шоколадный батончик. И сейчас очень об этом сожалел, потому что, непривыкший к таким условиям, Ягами не знал, как выживать на улице. Он не опустится до того, чтобы есть из мусорного бака или просить мелочь в переходах. Тут еще и Рюк постоянно надоедал со своими бесполезными комментариями или, как сейчас, клянчил свои любимые фрукты. – Сейчас бы яблоко, – раздражающе ныл шинигами, мельтеша перед глазами шагающего по пустынной улице человека. – Красное, сочное... – Если бы у меня было яблоко, Рюк, я бы съел его сам. Но поскольку у меня его нет, то и говорить не о чем, – это заставило Бога Смерти ненадолго замолчать, немой тенью провожая до очередного переулка. Теперь Лайту было не до предосторожностей, касающихся ночных прогулок по безлюдным местам. Теперь он сам мог напасть на кого угодно, так как от постоянного психического напряжения, боли в ноге, ожидания нападения в любой момент и голода его нервы были на пределе. Как Лайт мог достать тетрадь? Попросить у Рюка? Да он, скорее, просто прикончит его, решив, что это будет забавно. – Будет забавно, – вторил его мыслям Рюк, вызывая легкое, пока безосновательное беспокойство. – Если ты... как там себя называл? «Бог Нового Мира»? Будет забавно, если ты умрешь от голода. Да, Лайт и сам об этом думал. Вот только в его мыслях это называлось как угодно, но не «забавно». – Этому не бывать. Если понадобится, я найду средства к существованию. Даже если придется прибегнуть к крайним мерам, – решительно ответил Лайт, на что шинигами неопределенно замычал. – Ммм, я говорил раньше, что не буду комментировать, хорошо ты поступаешь или нет, потому что мне все равно. Поэтому предупреждая твои вопросы, скажу заранее, что спрашиваю из чистого интереса. Если ты собираешься, например, украсть у кого-то кошелек, тогда чем ты будешь лучше тех людей, которых записываешь в Тетрадь Смерти? – Это другое, – холодный ветер хорошо соответствовал тому холодному взгляду, которым парень одарил Бога Смерти. – У меня нет выбора. Люди Ниа наверняка следят за моей квартирой, поэтому я не могу туда вернуться и взять деньги. К тому же, при записи имен я в большинстве случаев учитывал причину совершения преступления, и если кто-то сделал это из крайней нужны, я оставлял его в живых. – Но ведь не во всех случаях? У тех людишек тоже могло не быть выбора. Не то, чтобы я их жалел. Ты знаешь, мне все равно. – Разумеется, я знаю это. Государственное правосудие тоже иногда ошибается и отправляет на казнь невиновных. В частности, в Японии. Есть ли разница, кто это делает? Однако я, в отличие от них, реально снизил показатели преступности. Следовательно, мои методы более эффективны и приносят реальную пользу. Нахмурившись от болезненного ощущения в ноге, парень доплелся до лавочки, почти падая на нее. Нет, он не сможет убежать. Оставаться здесь далее было смертельно опасно. Нужно было скрыться, возможно, на время залечь на дно. Хотя, вряд ли Рюк позволит ему это сделать. Этот Бог Смерти совсем к нему не привязан, и он ему не друг. Скорее временный союзник, который в любой момент может сменить сторону. На него нельзя было положиться, нельзя доверять. Было бы здорово от него избавиться. А еще было бы неплохо вернуться в свой мир, потому что парень буквально чувствовал, как его мутит от этого. Казалось, он никогда не смирится с этим. Интересно, что там делал другой Лайт? L, наверняка, его не послушал. Если они встретились, то один из них точно не выживет. И Ягами даже не мог сказать, за кого болел. Тут в голову Лайта пришла сумасшедшая, спонтанная мысль, никогда раньше ее не посещавшая. А что, если воспользоваться суматохой в мире Рюка? По старым правилам Боги Смерти не могли делать многие вещи, но сейчас, когда Король Шинигами больше не контролировал процесс... – Рюк! – воодушевленно позвал Лайт забравшегося тем временем на фонарный столб шинигами. Тот безразлично повернул голову, придерживаемую рукой. – Рюк, спустить ко мне. У меня есть вопрос. – Что такое, Лайт? – недовольно пробурчал он, только-только найдя удобную позицию, чтобы наблюдать за мелькавшими в окнах жилого дома неподалеку фигурами. Однако Лайт ждал и это значило, что он действительно хотел чего-то важного, иначе не стал бы тратить время. Бог Смерти вынужден был сползти вниз. – Рюк. Если нельзя вернуть меня домой, то по крайней мере, ты должен доставить меня в Мир Богов Смерти. Я хочу встретиться с вашим новым правителем. – С Новым Главой? – в мистических глазах существа загорелся огонек азарта. – Ты и впрямь очень самоуверен. Он ведь может убить тебя еще до того, как ты откроешь рот и красноречие тебе не поможет. Впрочем, я бы посмотрел на это. Не думаю, что Король Шинигами накажет меня за это сейчас. На лице Лайта заиграла ликующая и одновременно слегка нервозная улыбка. Он действительно делал очень крупную ставку и поражение здесь приравнивалось к смерти.