Ma chouchoute

Новый учебный год. Последний учебный год. Задумываться о том, что будет после того, как школьная жизнь закончится, было страшно. Впереди, так далеко, но вместе с тем так близко, маячила взрослая жизнь. Новая жизнь, которая не сулила ничего хорошего. Полный бесперспективняк. Маринетт со вздохом оторвала последний календарный лист лета и, с размаха опустившись на крутящийся стул, подъехала к письменному столу. Она щелкнула пальцем по клавиатуре, выводя компьютер из спящего режима, и невидящим взглядом уперлась в загоревшийся экран монитора. На рабочем столе, заменяя собой обои, алела яркими буквами надпись: «До мечты четыре шага!» Шаг первый: попасть в школьную команду по баскетболу (напротив зеленая галочка — выполнено.) Шаг второй: победить на соревнованиях «Золотого мяча». С раннего детства Маринетт видела себя стоящей на почетном первом месте на пьедестале. Она занималась баскетболом с шести лет, и делала большие успехи в этом виде спорта. Как говорил ее тренер, «лучшего легкого форварда в жизни своей еще не встречал». И отличный шанс заявить о себе — победить вместе со своей командой на ежегодном соревновании между городами — «Золотой мяч». Шаг третий: попасть в женскую молодежную сборную. Шаг четвертый: Олимпийские Игры. Это был тупик. Авария и ее последствия в виде серьезной травмы навсегда отрезали Маринетт путь к цели. Если еще месяц назад она целеустремленно шла к своей мечте, то теперь, со смертью отца, все изменилось. В семье Дюпен-Чэн наступило трудное время. Не стало хватать денег. Маринетт уже не могла позволить себе покупку формы и прочего инвентаря для занятия любимым спортом, а перешивать старую одежду оказалось просто бессмысленно. Маринетт не могла спокойно смотреть на то, какие усилия приходится прикладывать маме, чтобы заработать денег. И именно это обстоятельство стало решающим для девушки. Маринетт решила поставить жирную точку. Это решение ей далось нелегко, и, до последнего оттягивая этот момент, она решила, что окончательно покончит с мечтой в первый учебный день. И вот этот день наступил. Маринетт навела курсор на надпись и поднесла палец к клавиатуре. Нажать на кнопку оказалось непросто. Девушка тяжело вздохнула и быстро, словно испугавшись, что может передумать, удалила надпись. Первый шаг был сделан, отступать уже поздно. Вскочив со стула, Маринетт подскочила к стене и стремительно сорвала с нее плакат с изображением известной баскетбольной команды. Скомкала, бросила в угол. И еще, и еще… Вслед за ним на пол полетели и остальные. С яростью и обидой Маринетт срывала со стены вырезки из журналов. Когда с этим было покончено, девушка отступила назад и с тоской оглядела результат своих трудов. Стена выглядела голой и безжизненной. — Ну и все. Буду учителем, — пробормотала она, по привычке приглаживая волосы. — Эй, Маринетт! — раздался откуда-то из-за спины веселый голос, заставив ее подпрыгнуть на месте от неожиданности. Повернувшись в сторону звука, Маринетт увидела рыжую лохматую голову, показавшуюся из-за низкой двери. — Привет. Счастливая улыбка тут же расплылась по лицу девушки. — Я всегда поражался тебе, — пригиная голову, чтобы пройти в дверной проем, ворчал Натаниэль. — Как ты вообще можешь жить в этой комнатушке? Ты ни разу головой о притолоку не билась? — Перестань, — еще шире улыбнулась Маринетт. — Ты каждый раз это говоришь, но все равно приходишь ко мне. И, между прочим, комната, — девочка слегка поджала губы. — Маленькая, зато своя. — Ну ладно, — в свою очередь улыбнулся Натаниэль и выпрямился. — Э-это тебе… Только теперь Маринетт заметила, что в руках друг сжимал что-то длинное и прямоугольное, бережно завернутое в бумагу. — Ух ты, — без особого энтузиазма произнесла девушка, принимая подарок. — А что это? — Ну… посмотри. Глядя на друга, который уставился в пол, старательно избегая ее взгляда, Маринетт усмехнулась. Натаниэль был очень веселый и дружелюбный парень, но бывали моменты, когда девушка не могла узнать его. Довольно часто он становился робким и нерешительным. Особенно ярко это проявлялось в те моменты, когда он дарил ей что-то. Маринетт нравилось смотреть на его красное смущенное лицо, и она изо всех сил пыталась сдерживать смешки. Девушка дернула за бечевку, и бумага, шурша, упала на пол. А в руках у Маринетт оказался ее портрет. — Н-ну как? — пытаясь скрыть смущение, кашлянул Натаниэль. — Это… это просто потрясающе! Маринетт с восторгом рассматривала свое изображение. Выполненный маслом портрет действительно был великолепен. На картине она сидела на перилах собственного балкона, ее волосы развевались от ветра, и солнечные блики, как настоящие, сверкали на ее платье. Приглядевшись, она даже заметила сидевшую на колене божью коровку. — Боже… Когда ты успел? Маринетт наконец смогла оторвать взгляд от картины и посмотрела на друга. Натаниэль стоял, вжавшись спиной в стену, а его глаза перебегали с лица Маринетт на окно и обратно. — Я… ты… В общем, я наблюдал за тобой, когда ты… кхм… Была на балконе. Каждый день… Маринетт тепло улыбнулась и, прижав к себе портрет, подошла к другу. — Спасибо. Это лучший подарок! Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала юного художника в щеку, все еще не выпуская картину из рук. Заметив смущенный вид Натаниэля, она с трудом подавила смешок. Ее мысли теперь занимало совсем другое: девушка выбирала место на стене, радуясь, что теперь ей есть чем занять образовавшуюся пустоту. Повесив портрет над письменным столом, Маринетт обернулась к счастливому однокласснику. — Все. Можем идти в школу. Натаниэль кивнул головой в знак согласия, и они оба спустились вниз. Проходя сквозь кондитерскую, смежную с их квартирой, Маринетт снова поникла. Без отца помещение пустовало. Теперь в воздухе не витал по утрам привычный запах свежего хлеба, а сама она не просыпалась из-за гомона ранних покупателей. Не стало отца — не стало посетителей. Вокруг, куда ни кинь взгляд, до самого потолка громоздились коробки. Селен решила сдать помещение, когда стало понятно, что платить аренду нечем. Без мужа она не могла вести семейное дело. Смерть Томаса совсем подломила ее, а для человека, вынужденного постоянно контактировать с людьми, внешний вид — главный залог успеха. Мама не могла спокойно работать там, где каждая вещь напоминала о муже. И хоть решение далось ей нелегко, оно оказалось единственно верным. Теперь Селен работала в ресторанчике на углу улицы. Уходила рано утром, а возвращалась поздно вечером. Нередко она заступала на ночные дежурства в роли охранника-контролера, вызывая тем самым праведный гнев дочери. Маринетт волновалась за мать и всячески старалась помогать ей по дому. — Надеюсь, мы попадем с тобой в один класс, как в прошлом году, — вывел девушку из задумчивости голос Натаниэля. — Нет, — качнула головой Маринетт. — Как в прошлом году, не хочу. Если я опять попаду в один класс с Хлоей, я повешусь на ближайшем дереве. Натаниэль тихо засмеялся. — Да брось. Вы с ней уже шесть лет подряд в одном классе. И, поверь мне, тебя она любит не больше, чем ты ее. Так что я считаю, что мисс Вредина в этом году уж точно постарается изолироваться от тебя. — Главное, чтобы после ее стараний я не оказалась на помойке, — кисло усмехнулась Маринетт. — Эта грымза себе позволяет слишком много…

***

В школе все было по-прежнему. Коридоры забиты детьми, учителя суетливо снуют из класса в класс. Школа всегда напоминала Маринетт большой муравейник, где каждый ходит по головам других и все друг друга кусают. К доске объявлений, где были вывешены списки распределения по классам, было трудно пробиться. Натаниэль, увидев толпу сверстников, притих и весь сжался. Он в смущении остановился у стены и жалобно посмотрел на Маринетт: — Может, подождём, пока толпа схлынет? — Одни уйдут, другие придут, — рассудила девушка и потянула друга за руку. — Пошли… Натаниэль послушно пошёл следом за ней. Прокладывая себе дорогу сквозь толпу, Маринетт протиснулась к доске объявлений и задрала голову, ища свою фамилию в списке. Нашла. И не только свою. Два стона одновременно — со стороны Маринетт и со стороны Натаниэля. — Посмотри, кто в моём списке! — в отчаянии воскликнула девушка и ткнула пальцем в фамилию Хлои. — Ты лучше посмотри, кого в твоём списке нет! — заныл Натаниэль, глядя на подругу преданными глазами. — Кого? — недоумевая, спросила Маринетт, бегло пробежав список глазами во второй раз. — Тут опять куча незнакомых фамилий… И Нино здесь, и… Постойте-ка, это что, действительно Агрест?.. — Мари-ине-етт, — привлекая к себе внимание девушки, протянул Натаниэль. — Там нет меня! Мы с тобой в разных классах, понимаешь?.. Маринетт удивлённо моргнула и прикусила губу. Действительно, она и не заметила, что фамилия её друга отсутствует. — Ничего страшного, — пытаясь подбодрить Натаниэля, как можно веселее сказала Маринетт и похлопала друга по плечу. — Приходи сегодня вечером ко мне в гости. Отметим начало нового учебного года. Натаниэль слабо улыбнулся. Он все еще был расстроен. Как и Маринетт. Звонок заставил друзей попрощаться и разойтись в разные стороны. Подхваченная толпой одноклассников, Маринетт пошла к знакомому кабинету. Обернувшись на ходу, она отыскала в толпе рыжую макушку друга и провожала её взглядом до тех пор, пока Натаниэль не скрылся за поворотом. Маринетт тяжело вздохнула. Натаниэль был её единственным школьным другом. Со всеми остальными одноклассниками отношения не сложились. Виной этому была дочь мэра, которая невзлюбила Маринетт с первого дня их знакомства. Между девушками с первых секунд разгорелась война. Поддерживать более-менее спокойные отношения Маринетт помогли терпение и железная выдержка. Не отвечать на провокации Хлои было трудно, но люди со временем привыкают ко всему. К тому же у Маринетт был Натаниэль. Правда, проку от него было мало — парень боялся Хлою, как огня. Да и вообще по своей натуре он был слишком робок, чтобы вступиться за подругу. Но всё-таки Маринетт чувствовала себя увереннее, когда он был рядом. А теперь ей предстояло провести целый год в обществе Хлои и прочих хлоеподобных сверстников в одиночку! Вздохнув напоследок, Маринетт вобрала воздух в легкие и уверенно перешагнула через порог класса. В конце концов, дочь мэра была самым страшным испытанием, к которому Маринетт уже успела привыкнуть.