Чудные соседи

Истинный. Слово столь важное для суккуба, что даже в беспамятстве болезненно растрескавшиеся губы произносят его совсем отчётливо, что даже в едва слышном шёпоте, почти лишённом каких-либо интонаций, ибо у только что отвоёванного у смерти вампкуба не найдётся сил на большее, и то чувствуется невероятный трепет. А ведь Арсений произнёс так чётко целых два слова, и первым было «ангел». Антон спешно отмёл мысли об истинных и прочей чепухе. Не до того: состояние вампкуба стабилизировалось, но это вряд ли надолго, так что нужно как можно скорее воспользоваться этим для транспортировки в безопасное место. Хотя в этом городе, кажется, уже нигде не безопасно, так что остаётся надеяться, что дома и стены помогают. Вытаскивать Арсения через окно — не вариант. Будь с ним кто-то материальный, чтобы стоял снаружи и принимал ношу, поддерживал вампкуба с той стороны, ещё можно было бы попробовать, а вот так, без помощи — только через дверь. Замо́к потребовал вдвое большего обстрела сверхгорячими фаерболами, чем крепления оконной решётки, но в итоге сдался и он. Антон на всякий случай прошептал заклинание обнаружения опасности, — теперь, с беспомощным вампкубом за спиной, ему гораздо важнее соблюдать осторожность, — но ни людей, ни враждебной магии поблизости не было. После его атаки засовы поникли вялым пластилином, а потому легко разорвались, когда маг рывком толкнул дверь. Выйдя в коридор, он заменил дверь стеной огня, — мало ли что, лучше обезопасить пациента от внезапного появления какого-нибудь недоброжелателя, — и лишь после этого прислушался к току сквозняков, и, отсеяв ненужные, нашёл, как выйти из подвала. Конечно, наружная дверь тоже была заперта, но точно так же сдалась под его напором. Расчистив путь и убедившись в его безопасности, Антон вернулся за Арсением. Вновь опустившись на колени перед ним, чтобы поцеловать «на дорожку», — ибо дорога с таким грузом выйдет и вправду долгой, и в процессе он не сможет дать клыкастику дополнительную подпитку энергией, а потому следовало обеспечить её заранее, — маг заметил, что глаза нежитя смотрят на него вполне даже осмысленно. — Всё хорошо, Арс, мы отправляемся домой, — поспешил сообщить Шастун, чтобы вампкуб не тратил силы на вопросы. Поцеловав его, — нежить всё ещё был слишком слаб, но теперь в ответных движениях его губ чувствовалась уверенная ритмичность, — Антон поднялся с колен и, проверив, хорошо ли держатся фиксирующие щиколотки заклинания, осторожно взял суккуба на руки. Слишком лёгкий — видимо, иссу́шенный организм пытался перевести ткани тела в необходимую для жизни энергию. — Потерпи, клыкастик, — шепнул он, осторожно двинув рукой так, чтобы голова Арсения не свисала вниз, рискуя спровоцировать в мозге инсульт или ещё что-нибудь гадостное, а удобно опиралась на его, Антона, плечо. Он пробрался со своей не обделённой ростом ношей через дверные проёмы и узкий коридор — то ещё испытание! — и вышел на свежий воздух, тут же почувствовав себя лучше. Здесь его встретила Ляся, у которой от избытка чувств даже пропал дар речи, и, обменявшись взглядами, они оба поднялись в воздух. Антон впервые за всё прошедшее со дня рождения время использовал подарок Серёжи. Браслет из дымчатого кварца он оставлял на руке даже ночью, чтобы тот беспрестанно напитывался излучаемыми магом эманациями, той самой магией, которая обычно являет собой бесполезный побочный эффект наличия волшебства в его теле, и за прошедшие три месяца ни разу не посягнул на неприкосновенный запас, оставляя его на крайний случай. Не зря — теперь вместо того, чтобы тащиться пешком или пытаться среди ночи поймать такси, что проблематично сделать, когда у тебя на руках снова погрузившийся в беспамятство раненый вампкуб, он мог лишь прижать его к себе покрепче и взмыть в воздух, сокращая путь до дома. Лететь пришлось долго: сюда они торопились изо всех сил, и Антону было плевать на бьющий в лицо ветер, да и тогда он принял наиболее аэродинамически выгодную позу, наподобие суперменовской, а сейчас парить в воздухе приходилось почти строго вертикально, что само по себе замедляло темп, ещё и руки были заняты вампкубом, да и вряд ли в таком-то состоянии бедолага выдержал бы напор хлещущего по лицу воздуха. Словом, продвигались они крайне медленно: луна, уже наполнившаяся чуть больше, чем наполовину, но ещё недостаточно округлая, успела зайти, а горизонт значительно посветлеть. Понимая, что домой они прибудут уже после рассвета, Антон спешно приземлился в первом попавшемся дворике, где лавочка располагалась так, что после восхода оказалась бы в тени от многоэтажки, и бережно сгрузил на неё вампира. Руки давно уже казались свинцовыми, да и плечи ломило от столь долгой нагрузки, так что, пользуясь моментом передышки, Антон энергично размял затёкшие мышцы, ни на секунду не выпуская нежитя из виду — мало ли что с ним может произойти? Ляся, конечно, рядом, и в случае чего поднимет тревогу, но ведь и на старуху бывает проруха, так что лучше быть настороже. На всякий случай Шастун подновил все наложенные на вампкуба заклинания. Пошарив в памяти, он не нашёл ничего, что могло бы защитить слишком уязвимого сейчас полувампира от солнца — у Антона были все основания полагать, что раз от истощения он потерял привычную стойкость к воздействию серебра, то и с солнечными лучами может случиться та же история. Пришлось использовать то, что было под рукой. Антон старательно раскатал рукава рубашки, пряча руки вампкуба, и проделал то же самое с подворотами на штанах нежитя, чтобы они хоть немного закрывали и без того слишком повреждённые щиколотки, и закрепил их в нужном положении очередным заклинанием. Не удовольствовавшись результатом, он снял с себя футболку и осторожно закутал ею всё те же щиколотки. К счастью, лицо и осторожно уложенные на живот нежитя кисти рук защищать не было нужды — при движении солнце будет светить магу в спину, и это даст необходимую для Арсения тень. Склонившись для очередной подпитки поцелуем, Антон заметил, что губы мирно дремлющего вампкуба уже не чёрные, будто у трупа, а синие — не самый лучший цвет для губ, но хотя бы свойственный живым. Осторожно соприкоснувшись с ними в поцелуе, он заметил, что температура тела также стала ближе к нормальной. Суккубы, наверное, даже трахаться могут, не просыпаясь — настолько связанные с плотскими удовольствиями движения вшиты в их инстинкты. Даже пребывая в забытьи, Арсений охотно отвечал на поцелуй, пусть и не столь быстро и интенсивно, как если бы оставался в сознании. Наученный былым опытом, Антон уже и не пытался представлять Иру — какой смысл, если каждая его мысль сейчас обращена на вампира? Вновь взвалив на руки свою ношу, Шастун поднялся в воздух.

…

Солнце золотило верхние этажи домов, заставляя окна сверкать, будто драгоценные камни, но Шастун, обычно любивший это зрелище и не упускающий возможности полюбоваться им, сегодня его практически ненавидел. У него безумно устали руки, уже не спасала усиливающая мышцы магия, жутко раздражало, что из-за перегрузки он не может лететь быстрее… Но Антон только хмурился, склоняя голову, чтобы прислушаться к едва заметному за шумом ветра в ушах дыханию и сердцебиению своего бесценного груза. В очередной раз убедившись, что Арсений продолжает дышать, маг перехватывал его поудобней, тщательно следя, чтобы на такую тонкую и ранимую кожу вампкуба не попадали солнечные лучи, и продолжал полёт к дому, единственному их пристанищу в этом ставшем недружелюбным городе.

…

Заряда браслета хватило впритык; левитация отказала уже лишь когда Антон залетел в окно и собирался приземлиться. Из-за этого посадка вышла довольно жёсткой, до боли в пятках, но Шастун приложил максимум усилий, чтобы амортизировать вынужденный толчок, взять его на себя, чтобы вампкубу передалось как можно меньше неудобств. Бережно сгрузив нежитя на диван, ибо тащить его в спальню уже не хватило бы сил, Антон был готов заснуть хоть прям тут же, на коврике, ведь с момента его пробуждения прошли целые сутки активной физической, магической и умственной деятельности, но пока что он не мог себе позволить такой роскоши. Преодолевая усталость, он обошёл всю квартиру, ставя все известные ему защитные контуры, барьеры и печати, уже не чувствуя себя таким параноиком, как обычно: раз уж некто сумел проникнуть в его ведомственную квартиру и устроить пожар, значит, стоит предпринять все доступные меры предосторожности. Убедившись, что теперь дом вампкуба защищён даже лучше, чем база Пятёрки, Антон завёл будильник так, чтобы проснуться через два часа, и профилактически чмокнул нежитя в висок.

…

Он не помнил, как заснул; проснувшись по сигналу, Антон обнаружил, что сидит на ковре, привалившись спиной к дивану и упираясь затылком в бок вампкуба, хотя понятия не имел, как его вообще угораздило принять подобную позу. Впрочем, такие мелочи интересовали его в последнюю очередь; первым делом он подумал о своём нежите и кинулся проверять его состояние. Арсений всё ещё выглядел как измождённый вампир, а на его искалеченные конечности было больно смотреть, но в целом ситуация была лучше, чем когда они только добрались до дома. Подновив необходимые заклинания и установив следующий двухчасовой будильник, Антон подзарядил своего нежитя поцелуем в губы, мимоходом отметив, что их фиолетовый цвет всё же ближе к природному розовому, чем предшествовавший ему синий, и вернулся на ковёр — досыпа́ть. Следующие сутки он помнил крайне смутно, они слились в бесконечные двухчасовые интервалы проверок состояния пациента, уход за ним, утоление энергетического голода путём поцелуев, подновление заклинаний… Более-менее отчётливо Шастун запомнил только торопливый визит в магазин и аптеку, и то скорее потому, что это выбилось из привычной рутины. В магазине, вспомнив, что обычные вампиры переносят лишь жидкую пищу и отдают предпочтение коктейлям из крови и сока, Антон закупился фруктами, а в аптеке взял шприцы, материалы для перевязок и кое-какие обычные лекарства, поскольку его арсенал магических средств представлял из себя набор экстренной помощи, а не комплект «вылечи вампира сам». Всё время своего похода за покупками маг нервничал; ему казалось, что именно сейчас, когда его нет рядом, суккубу резко станет хуже, но обошлось. Хуже стало гораздо позже, ночью. Арсений бредил, метался, его знобило, мокрая от пота кожа пылала… Всё это время Антон провёл рядом с ним: держал конечности руками и магией, чтобы вампкуб сам себе случайно не навредил, обтирал его полотенцем, смоченным в разведённом водой зелье, чтобы сбить температуру до приемлемой для полувампира, поил, чтобы избежать обезвоживания, целовал куда удастся, чтобы поддержать стремительно убывающие из-за воспаления силы суккуба… Под утро Арсению стало лучше, но маг слишком боялся рецидива, поэтому выждал ещё несколько часов, прежде чем сумел, наконец, убедиться, что кризис миновал и больше не повторится. Ближе к обеду Антон в очередной раз ушёл на кухню, чтобы приготовить нежитю питательный коктейль, который мысленно окрестил искристыми гроздьями, поскольку основным ингредиентом был виноград, а добавочным — кровь мага. Как выяснилось, уж что-что, а пить кровесодержащие напитки вампиры горазды даже не просыпаясь. Шастун выдавил кровь из шприца к винограду в стакан блендера и включил сие чудо техники, и в то же мгновение услышал из гостиной тихий зов: — Антон… Маг помчался к Арсению, радуясь, что вампкуб пришёл в себя, и что благодаря наложенному на блендер заклятию тишины вообще стало возможным расслышать столь приглушённый звук. — Арс, как ты? Что-то болит? Что-то нужно? — бросился к нему Антон, но, видимо, требовалось лишь его собственное присутствие: увидев его, нежить перестал волноваться, расслабился и даже попытался улыбнуться бледными — всего лишь болезненно-бледными, а не фиолетовыми, как раньше! — губами. Однако стоило ему двинуться прочь, Арсений напрягся. Заверив суккуба, что он уйдёт на кухню лишь на пару секунд, чтобы захватить с собой еду, Антон сломя голову побежал за коктейлем и трубочкой, чтобы вампиру было удобней пить, и мигом вернулся в гостиную. — Пей, — произнёс он, направляя конец соломинки к губам нежитя. В иной раз Шастун бы повеселился от мысли о том, что приближение боевого мага может заставить вампира расслабиться, а не напрячься, но сейчас ему было не до того. Со второй попытки суккуб поймал губами трубочку, и какое-то время Антон просто смотрел на мерно убывающую в прозрачном стакане жидкость, однако где-то на середине дело застопорилось: вампир сморщил нос и скривил губы, выпустив из них соломинку. — Уже наелся? — недоумённо поднял брови Шастун, в ответ на что получил едва слышное угуканье. — Нет, клыкастик, этого слишком мало, твоему организму нужны силы на выздоровление. Вампкуб жалобно заломил брови, но Антон был неумолим. Их наполовину молчаливый — нежитю всё ещё было трудно говорить — спор разрешился, когда Шастун попросил вампкуба выпить ещё хотя бы немного, сколько получится, пообещав, что на десерт будет поцелуй. В ответ на это Арсений вновь поднял брови, только теперь ещё и выразительно изогнул их, удивлённый подобным предложением, но по глазам было видно, как сильно он заинтересован. Чем меньше становилось коктейля в стакане, тем больше Попов нервничал. Обычно его волнение выдавали руки, теребящие пояс халата, но сейчас запястья нежитя были перебинтованы и обездвижены магией, чтобы он случайно сам себе не навредил, да и халата на нём не наблюдалось — вскоре после доставки Арсения домой Антон кое-как сумел его раздеть, хоть с повреждёнными конечностями пациента это было весьма трудно. Теперь вампир был одет разве что в широченные Антоновы шорты. На вампкубе они смотрелись довольно странно, но зато благодаря ширине штанин оказались единственным предметом одежды, который можно было натянуть на нежитя, не потревожив его раны. Лишённая привычного выхода, нервозность Арсения нашла новые способы выражения. Глаза вампкуба безотрывно следили за Антоном, переводя взгляд с лица на руки и обратно, между бровей наметилась морщинка, а ещё он незаметно для самого себя кусал губы. Антон нахмурился. — Успокойся, клыкастик, и прекрати губы грызть, только-только заживать начали, а ты опять раны растравляешь! — как можно мягче произнёс маг, укладывая поудобнее руки нежитя, и тут же поневоле сменил тему: — У тебя пальцы тёплые, а не прохладные, как обычно; видимо, отголоски воспаления. Суккуб хотел что-то сказать, но Антон ему не позволил, с тихим «Тшшш» коснувшись пальцем его губ — нечего тратить силы на разговоры. Шастун осторожно примостился на диван в том единственном месте, где для этого хватало пространства, — на уровне талии вампкуба, — и легонько, едва касаясь, провёл пальцами по его щеке. От неожиданной ласки клыкастик замер, будто боясь спугнуть, и прикрыл глаза — к большому облегчению мага, поскольку от столь долгого и пристального разглядывания ему уже было слегка не по себе. Склонившись над Арсением, Антон привычно приник к его губам, нежно поцеловал нижнюю, потянулся губами к верхней, провёл по ней языком, отмечая, что трещинок стало меньше, вновь вернулся к нижней, бережно посасывая её — от истощения кожа вампира стала пергаментно-тонкой, так что приходилось тщательно соизмерять силу, чтобы случайно не навредить. Внезапно он понял, что больше не ощущает едва заметного дыхания нежитя, и спешно разорвал поцелуй, готовясь к экстренной реанимации. — Арс, — с беспокойством выдохнул он, уже почти наложив чары искусственной вентиляции лёгких. — Что? — тут же отозвался вампкуб, распахивая глаза — ясные, даже слишком ясные для того, кто только что не дышал. Антон запоздало понял, что зря поднял тревогу, перепутав затаённое дыхание с потерянным. — Не пугай меня так больше, — тяжело вздохнул Антон, тщетно пытаясь скрыть дрожь в руках, вызванную волной послестрессового облегчения. Типичная реакция хорошего боевого мага: переживать уже после того, как всё закончилось, когда эмоции уже не смогут заставить тебя ошибиться в решающий момент. — Не переставай дышать, клыкастик. Губы нежитя дрогнули в слабой улыбке. — Не клык…астик, — поправил он, явно имея в виду, что похититель зачем-то лишил его глазных зубов. Ух, добраться бы до этой сволочи! — Для меня ты всегда клыкастик, — усмехнулся Антон. — И вообще, я же сказал — молчи, береги силы. Завтра тебе станет лучше, тогда и поговорим, а пока твоя главная задача — лежать и изо всех сил выздоравливать. — Не уй…дёшь? — никак не мог угомониться вампкуб. Антону стало смешно — было бы куда уходить! Квартира сгорела, на работе его похоронили, Дима не узнаёт, а остальные друзья неизвестно где и в каком состоянии. — Куда ж я от тебя денусь? — улыбнулся Шастун и, взяв с пододвинутого к дивану журнального столика одну из целебных мазей, аккуратно обработал ею губы вампкуба. — Спи, Арс. Я буду рядом.