***
Законспектировав в рабочий блокнот всё до мельчайших деталей, Антон отложил ручку и задумался. Его тревожило то, что по описанию призрака он никак не мог понять, кем были похитители. Не было у них никаких особых примет, чтобы можно было точно определить личность. Тот же толстяк, к примеру, на самом деле может быть очень даже стройным человеком. И дело не в иллюзии, призраки к ним, как и к прочей менталистике, невосприимчивы, здесь может быть совсем другое. К примеру, маги-древесники, существуя в симбиозе с растениями, частенько используют собственное тело для маскировки сложной подготовленной к активации техники. Капитан Махно порой так делал — и без того от природы плотный, с заранее подготовленным дубовым щитом он и вовсе казался толстым как беременный бегемот, да и Женька Кожевин перед экзаменом по боёвке терял привычную худобу, запасаясь изрядным количеством берёзовых прутьев, виноградной лозы и бог весть ещё каких полезных древеснику растений. А ещё для одной операции под прикрытием их с Михой — точнее, теперь уже с зятьком Женей Отставновым — гримировали так, что и мама родная не узнала бы, превратили двух лёгких звонких воздушников в эдаких неповоротливых на вид дяденек, а всё для того, чтобы никто не заподозрил сокрытой в них силы воздуха и они могли использовать это в качестве решающего козыря… Единственное, в чём можно быть уверенным наверняка — рост обоих злоумышленников, его никак не подделаешь. Плюс тот, что повыше, по-любому имеет образование и опыт боевого мага. Всё остальное же слишком неясно и размыто, чтобы делать определённые выводы. Придя к этому заключению, Антон захлопнул блокнот и наконец обратил внимание на происходящее совсем рядом. А посмотреть было на что. Арсений почти сполз с дивана, пытаясь одновременно и к Паше подобраться, и руку Антона не отпускать; витающая рядом Ляся зависла в странной, невозможной для любого живого человека позе, склонившись над понурившимся Волей. Призрачная девушка и вампкуб на два голоса утешали Пашу, то перебивая друг друга, то дополняя фразы, и всячески пытались объяснить испытывающему чувство вины призраку, что он не виноват перед клыкастиком, что никто не мог знать, что всё обернётся именно так, что он поступил правильно и не его вина, что злодеи всё-таки поймали их обоих, и что всё это уже не имеет значения, ведь они оба вновь на своём месте — на свободе и в кругу друзей. Признаться честно, Шастун немного офигел от подобного зрелища. Вроде когда он записывал последние строчки, всё было нормально, Воля был серьёзен и сосредоточен, хоть и пару раз пошутил, но сдержанно и не мешая, а сейчас вот устроил, блин, сеанс самоугрызения. — ОТСТАВИТЬ РАЗГОВОРЫ! — рявкнул Шастун, резко поднявшись на ноги. Подскочили все. Даже призраки. Три пары глаз — лазурные, кофейные и тёмно-малахитовые — шокированно уставились на него. — Арс, — обратился Антон, не оставляя командного тона, — собирайся, мы идём к менталисту. Коротко, по-военному кивнув, вампкуб развернулся и ушёл одеваться. — Ляйсан, — впервые за всё время Шастун использовал полное имя привидения, — остаёшься дома за главную. Твоя задача — запереть за нами дверь, а потом, когда вернутся мохнатики, впустить их и снова закрыть на замок. Ну и за порядком следить, конечно же. А чтобы на всё это сил хватило, иди сама себе свечку поставь. Девушка шутливо отсалютовала и скрылась в стене. — Воля, — посуровев, жёстко и строго проговорил маг, — ты у нас, как проштрафившийся, бегом кинешься искать Серого с Рексом. Как найдёшь — следуй за ними, присматривай, чтобы всё в порядке было, а когда они решат вернуться домой, поможешь им с домофоном и лифтом, а то, сам понимаешь, когтистыми лапами на кнопки нажимать — не вариант. Нервно сглотнув и ответив сухим «Так точно!», Паша поспешил на выход. Убедившись, что призраки заняты каждый своим делом, Антон проследовал в спальню к вампкубу. К его приходу Арсений как раз успел снять халат и надеть очередные супермодные штаны, и теперь задумчиво рылся в своей сумке. — Арс, прости пожалуйста, что я тут раскомандовался, — мягко начал Шастун, подходя к нему и обнимая. Нежить не приврал насчёт своей регенерации — на месте вчерашних ран остались лишь розовые пятнышки новой кожи. — Не имею ничего против, зефирка, — усмехнулся вампкуб, принимая его объятья и обнимая свободной рукой в ответ. — Я оставил дверь чуть приоткрытой, чтобы слышать, что будет дальше, и всё прекрасно понял. Ты намеренно поставил себя в позицию начальника, чтобы избавить Павлушу от излишнего чувства вины, а нас — от необходимости его поддерживать. Антон облегчённо выдохнул. Не хотелось портить отношения с клыкастиком, тем более теперь, когда в результате обмена Арсений является средоточием его жизненных сил и магии. — К слову, лидерство тебе идёт, — многозначительно протянул Арсений. — Такому командиру хочется… подчиняться, — с придыханием мурлыкнул он. Шастун лишь смешливо поморщился. — Забавно, суккубьесть сейчас у меня, а пошляк всё равно ты, — отметил маг, с неохотой оторвавшись от клыкастика, чтобы достать из рабочей сумки пару браслетов и закрепить их на своих запястьях. — А свою сумку можешь не брать, мы едем на переговоры, а не навстречу приключениям. — Мастерство не пропьёшь и не променяешь, как ни старайся! — с шуточным апломбом ответствовал вампкуб, послушно оставляя сумку. Однако свой верный нож в карман брюк всё же положил.***
На выходе из подъезда пришлось ненадолго задержаться, чтобы снять ту самую закреплённую над дверным проёмом «линейку», о которой рассказал призрак. Раньше Антону было бы достаточно сотворить пару светляков и взлететь, чтобы как следует рассмотреть неизвестную штуковину, прощупать на предмет чар и лишь потом, убедившись в безопасности сего мероприятия, снять её от греха подальше. Однако из-за последствий обмена он пока не мог подняться в воздух, даже держа Арса за руку, так что пришлось обходиться подручными методами: светляков ему заменил фонарик смартфона, а левитацию — вампкуб, крепко обхвативший руками его бёдра, легко поднявший в воздух и без труда удерживающий его вот уже которую минуту. Конечно, это было не так удобно, как привычная и родная магия, но, как сказали бы суккубы, за неимением истинного целуют одноночек… После долгих попыток отколупав слишком уж хорошо приклеенную непонятную, наверняка артефактную вещицу, Антон засунул её в сумку и попросил поставить его на пол, после чего они наконец-то продолжили путь к машине. Вёл Арсений уверенно — они заранее посмотрели в интернете карту города и продумали маршрут, поскольку Шастун, лишённый большей части магии, не ощущал карту ветров столь отчётливо, как раньше, и не мог использовать её для ориентирования. Прибыв в нужный двор и каким-то образом найдя удачное местечко для парковки, они вышли из машины и направились в подъезд. — Нам на какой этаж? — спросил Арсений, посматривая в сторону лифта и ведущей ввысь лестницы. — Ни на какой, — выдохнул ему в губы Антон, сгребая клыкастика в свои объятья. Наверное, со стороны он был похож на маньяка, заманившего жертву в безлюдное место, хотя на деле ощущал себя скорее наркоманом, в то время как Арс был его дозой. Шастуна неумолимо тянуло к нему: быть рядом, прикасаться, ласкать, целовать… Это было сродни тому, как его когда-то, до наработки устойчивости, влекло к суккубам, но отчасти не так. Суккубок просто хотелось, вот так смотришь на компанию миловидных девушек-подружек и хочешь любую из них с одинаковой силой, но желание это поверхностно, утолил жажду — и всё, уже не видишь в очередной суккубке ничего такого, хоть и понимаешь умом, что она объективно красива. Даже воспоминания остаются смутные, смазанные, неясные. К Арсению же тянуло мягче, без затмевающего разум желания, но при этом гораздо сильнее. Хотелось ласкать, нежить, холить и лелеять, хотелось целовать, прикрывая глаза от удовольствия, запуская пальцы в его волосы или жадно обхватывая его лицо ладонями, хотелось обнять и никогда не отпускать, так и ходить странной четырёхногой каракатицей… И самое главное — ни одно соприкосновение с вампкубом не стиралось из памяти. Каждый поцелуй, каждое случайное столкновение рук, каждый миг объятий — всё это впечатывалось намертво, до мельчайших деталей. Антон тянулся к своему нежитю, будто к огню в день упадка стихии, жадно ловил каждый его поцелуй, троекратной лаской отвечал на каждое его прикосновение, позабыв обо всём на свете, согреваясь в его тёплых надёжных объятьях, и ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно. — Ангел… — прошептал вампкуб, в то время как Шастун увлечённо зацеловывал его шею. Отчего-то к ней тянуло почти столь же сильно, как к губам, к этим мягким, потрясающим, ласковым губам, охотно отвечающим на нежности. — Антон… — неразборчиво пролепетал в поцелуй Арсений, прежде чем Шастун накинулся на него с ещё большей страстью, находя его восхитительному языку более удачное применение, чем пустые разговоры. — Шастун! — родные руки отчего-то оттолкнули его, а на прекрасном лице возникло строгое выражение. За что так сурово? Почему эти раскрасневшиеся и припухшие от поцелуев губы не улыбаются ему, не пытаются поцеловать, почему клыкастик так невыносимо далеко? — Швабра хуева! Это привело его в чувство. Накрывшая сознание пелена растаяла, вернув разуму контроль над происходящим. — Что произошло? — зачем-то спросил Антон, хотя память никуда не делась, то и дело предъявляя ему какой-нибудь из эпизодов произошедшего. — Ты поддался свойственной любому суккубу жажде истинного, — пояснил Арсений. — Дорвавшись до своего единственного, получив от него взаимность, всякий суккуб поначалу теряет над собой контроль. Это нормально, хорошо, правильно… Но не в этом случае. — Почему? — недоумевая, Шастун шагнул к нему. Нежить сделал шаг назад, выдерживая дистанцию. — Не пытайся приблизиться, — строго, но с какой-то странной жалостью в глазах, проговорил Попов, и Антон послушался, замер, ожидая объяснений. Клыкастик чуть расслабился. — Вот так, огонёчек. Оставайся на месте. Понимаю, хочется подойти, тянет, но ты терпи, так нужно. Ты у меня волевой, ты справишься, нужно только немного времени… — Так почему же? — не вытерпел Шастун, всё же продолжая стоять где стоял. Арсений горько улыбнулся. — Потому что, ангел мой, как бы мы ни менялись, истинный здесь всё равно ты. Прислушайся к себе, и почувствуешь, что это притяжение на самом деле не твоё, что ты этого не хочешь, просто перепутавшаяся связь, кусочек попавшейся тебе суккубьести толкает на сближение. Но так нельзя. Нельзя переходить черту, не имея осознанной взаимности истинного, подобное сделает хуже обоим. Антон не понимал, чем обусловлен этот запрет, но, рассудив, что клыкастик не стал бы отказываться от его поцелуев без веской на то причины, принял сие табу как факт и подчинился. В конце концов, в Академии нелюдеведение преподавали не слишком подробно, вон за время практики в отделе регистрации нечисти он и то больше узнал о суккубах, чем за весь первый учебный год, так кому же поверить на слово, как не суккубу? Сознание окончательно прояснилось, и Антону стало нехорошо. Нет, физически он чувствовал себя просто замечательно, энергия бурлила в нём, согревая с головы до ног, он чувствовал себя полным сил и готовым на подвиги… А вот морально его штормило. Он сам, своими действиями, поставил Арсения в такое положение, что влюблённому нежитю пришлось остановить его, даром что сам вампкуб хотел бы, чтобы это продолжалось вечно. Это ж какую силу воли надо иметь, чтобы ради блага своего истинного отказаться от почти сбывшейся мечты? — …кой этаж? — будто сквозь подушку донёсся до него вопрос Арсения. — Никакой, — замученно выдохнул маг. — Это не тот дом, нужный нам менталист живёт через двор. Я планировал зайти сюда с тобой, немного подзарядиться, после чего наложить на себя невидимость и заглушку, чтобы со стороны казалось, что ты один, — мы сейчас более уязвимы, так что есть смысл спрятать в рукаве пару козырей, — но налажал уже на первом пункте. Прости. — Вижу, ты окончательно пришёл в себя, — улыбнулся вампкуб, сокращая разделяющее их расстояние. — И ты ни в чём не виноват, это я, дурак, не подумал. Подойдя совсем близко, Арсений поднялся на цыпочки и чмокнул его в уголок рта. Отчего-то после этого невинного касания губ по всему телу пронеслась волна уютного тепла, такая сильная, какой и от долгих страстных поцелуев не было. — Ты молодчина, ангел. Достойно преодолел главный соблазн любого суккуба. Я тобой горжусь, — доверительно шепнул ему вампкуб, после чего продолжил уже обычным голосом: — Ну что, давай, колдуй. Антон, осторожно обхватив пальцами левой руки его запястье, правой принялся творить магию. Невидимость для всех, включая Арса, — ибо на более сложное заклинание, позволяющее дать право видеть сквозь скрывающие тебя чары, сил вряд ли хватило бы, — максимальная заглушка звуков на всё тело, чтобы не выдать себя ни шарканьем, ни дыханием, и маскировка и без того слабого, как и у всех воздушников, запаха. — Клыкастик, меня слышно? — спросил Антон, зная, что говорит в полный голос, но совершенно не слыша, чтобы из его горла доносился хоть звук. — Слышно, зефирка, — откликнулся Арсений, безошибочно поворачивая голову в его сторону, — но едва-едва. — Замечательно. Значит, я смогу при необходимости подсказывать тебе.…
— Здравствуйте, вы Андрей Родных? — начал разговор Арсений. Шастун, продолжая прикасаться пальцами к горячей шее вампкуба, внимательно всмотрелся в лицо открывшего дверь мага. Ни тени узнавания или ещё каких-либо эмоций, взгляд спокойный, выражение лица нейтральное, разве что прослеживается лёгкий интерес, кому это он понадобился и зачем. — Да, я, — подтвердил менталист, потирая припухшие (интересно, спросонья или с похмелья?) глаза. — Вы по какому вопросу? — У меня к вам очень важное дело. Конфиденциальное, — понизив голос, проговорил Арсений, кажется, неосознанно используя чары и гламор. Ни то ни другое на мага-менталиста, конечно, не подействовало, однако хватило и природного обаяния — Родных пригласил визитёра к себе на кухню. В узком коридорчике невидимке было неудобно, приходилось жаться к спине клыкастика, чтобы ничего не задеть. На кухне стало легче — памятуя о своём незаметном, но осязаемом спутнике, вампкуб устроился на стуле у стенки, благодаря чему сделалось удобней, ведь шансы случайно коснуться Андрея снизились, да и появилась возможность опереться спиной о бетон, скрытый чуть выцветшими обоями в цветочек. — Так что там у вас за дело? И, кстати, вы не представились, — флегматично проговорил менталист без особого интереса, спокойно поворачиваясь к ним спиной, чтобы поставить на плиту чайник. Всё-таки, скорее всего, он по специальности целитель или бытовик, ни один боевой маг не рискнул бы так подставиться. — Тогда исправлю сие недоразумение, — улыбнулся нежить, благоразумно не показывая клыков. — Арсений Попов, к вашим услугам. Они пожали друг другу руки, после чего Родных уселся на соседний стул и вопросительно воззрился на Арса. Вампкуб молча полез в висящую на его плече сумку Антона, доставая ту непонятную штуковину, что они сняли с дверного проёма. — Вы не могли бы подсказать, что это такое? — вкрадчиво поинтересовался Арс, выкладывая предмет на стол. Шастун всё это время не сводил с менталиста глаз, но вновь ноль реакции. Точнее, не ноль, а максимально естественное для таких условий недоумение и лёгкое любопытство. Мужчина поводил ладонью над артефактом, явно проверяя, безопасно ли к нему прикасаться, после чего смело взял в руки и поднёс к глазам. Повертел, прощупал, потряс зачем-то, прислушиваясь, даже ко лбу на долю секунды прислонил. — Коллектор воспоминаний, — уверенно вынес он вердикт. Антону это ни о чём не говорило. — Каков его принцип действия? — спросил он, зная, что нежить его услышит и повторит вопрос. Выяснилось, что подобными вещицами пользуется обычно команда зачистки. Неудивительно, что предмет не был Антону знаком — боевики с чистильщиками почти никогда не пересекаются. К примеру, возьмут отступники заложников — первой на место прибудет пятёрка боевых магов особого назначения, а если случай сложный, то даже несколько пятёрок. Во время боевых действий к месту происшествия потихоньку подтянутся целители и чистильщики, и когда всё будет кончено, то бишь отступники убиты, а заложники освобождены, боевики уходят отдыхать, а в дело вступают остальные. Целители занимаются ранами заложников и, при необходимости, пострадавших боевых магов, а чистильщики внимательно изучают обстановку, продумывая максимально достоверную легенду, поскольку природный морок способен скрыть пусть и многое, но не всё. Затем чистильщики-менталисты подчищают воспоминания свидетелей и жертв, при необходимости внушая им новые, в то время как чистильщики остальных стихий занимаются обеспечением подходящих для легенды следов. Антон знал об этом лишь в общих чертах — никогда не получал ран настолько тяжёлых, чтобы после Елика потребовался ещё один целитель. Правда, в одной операции он участвовал под прикрытием, изображая заложника, и в ходе активных боевых действий получил пару неприятных ранений, а Елик был слишком занят поддержанием жизни девушки, которой отступники выстрелили в живот (эти гады не гнушались и огнестрельного оружия; пятёрки, впрочем, тоже). Целительница тогда чуть ли не накинулась на него, по незнанию видя в нём не того, кто на пару с собратом по оружию разметал офигевших от такого поворота террористов, а невинную жертву боевых действий, и благодаря этому казусу он имел возможность немного понаблюдать за работой чистильщиков, но отрывками и не слишком долго — Елик, дождавшись подкрепления в виде команды реаниматоров, убедился, что раненой ничего не грозит, и вспомнил о напарнике. — Как я и говорил, подобные коллекторы слегка устарели, — снуло продолжал менталист. — Что толку закреплять их на дверном проёме, если испуганные обыватели могут выйти через другую дверь, а то и вовсе через окно? Я уж не говорю о том, что подчас происшествия случаются на свежем воздухе, где никаких дверей нет и в помине. Гораздо удобней ручной коллектор. Хотя принцип действия у них так-то одинаковый: когда коллектор оказывается достаточно близко к голове обычного человека, он изымает из его разума все свежие воспоминания на заданную тему. Очень удобно: и следователи при желании могут просмотреть собранные в коллектор фрагменты памяти, и менталистам не приходится мучиться с точечной затиркой впечатлений — делать внушение на чистый лист гораздо проще. Чайник вскипел, огласив кухоньку надсадно-фальшивым свистом, и все трое поморщились. Плеснув кипятка в заварочный чайничек и добавив в него щепоть ароматной заварки, Родных закрыл его фарфоровой крышечкой и достал прячущиеся за стеклянной дверцей чашки и блюдца. Три чашки и три блюдца. — К нам присоединится кто-то из вашей семьи? — удивлённо поднял брови Арсений. Всё-таки вампкуб был хорошим актёром, не чета самому Шасту — никак не выдал волнения, разве что жилка на шее забилась чаще, и то это мог заметить лишь тот, кто к его шее прикасался. — К нам присоединится ваш невидимый спутник, — спокойно, даже как-то слишком спокойно произнёс менталист. Так, будто ему уже нечего терять. Некого. Антон только сейчас заметил, что на кухне Андрея появилась деталь, которой не было в прошлый его визит — пожелтевшая от времени чёрно-белая фотография в рамочке с траурной лентой на уголке. — Не понимаю, о чём вы, — очень реалистично недоумевал клыкастик, явно намеренный отпираться до последнего в своём стремлении защитить его. — Заклинания невидимости бесполезны против менталиста-воздушника, — криво улыбнулся Родных. — Уж не знаю, что за чары помогли вам обоим наглухо экранироваться от любого ментального воздействия, став неощутимыми даже для элементарной эмпатии, но создаваемое дыханием движение воздуха ни с чем не перепутаешь. — Не чары. Истинность, — коротко сообщил Антон, взмахом руки развеивая заклинания, скрывавшие его от чужого зрения и слуха. — Простите за маскировку, Андрей. Обстоятельства вынуждают быть осторожным. Ближайшие стулья были заняты менталистом и нежитем, а остальные два стояли слишком далеко — дотянуться до них, не разрывая контакта с Арсом, было невозможно. Пусть Родных не выражал намерения атаковать, да и благодаря абсолютному иммунитету принятого истинного и его суккуба они были надёжно защищены от одной его стихии, но и другой, воздушной, при желании можно натворить немало бед, ему ли не знать? Продолжая касаться шеи вампкуба, Антон аккуратно уселся ему на колени. Арсений слегка удивился подобному раскладу, но воспринял, разумеется, благосклонно. Менталист же отнёсся к увиденному флегматично, то бишь никак не отреагировав. — Видите ли, Андрей, — вновь обратился к нему Шастун. Вообще-то в прошлый раз они легко перешли на ты, но сейчас он не видел в гражданине Родных того улыбчивого шутника, тот был слишком раздавлен потерей супруги, — дело в том, что я уезжал в другой город, а когда вернулся, на работе меня сочли мёртвым, погибшим в собственной стихии, а вот этот коллектор воспоминаний я обнаружил над дверью подъезда. Мои соседи меня не узнают, даже хороший друг из числа освоенных, с которым нас связывает слишком много воспоминаний, чтобы их было так уж легко стереть. Всё это явно дело рук какого-то менталиста, причём ступени эдак четвёртой, не ниже. И чтобы вернуть всё как было, мне нужна ваша помощь.***
Сорок минут спустя они уже заходили в подъезд. Родных легко согласился им помочь, Антон даже поначалу не понял, почему, а потом вдруг дошло — после утраты горячо любимой жены Андрею сложно было находиться в доме, где каждая мелочь была пропитана воспоминаниями о ней. Осознав это, Шастун лишь утвердился в том, что решение расстаться с Ирой было верным. Антон не хотел и думать о том, каково это — любить, с самого начала зная, что твой партнёр обречён умереть гораздо раньше тебя. Бедный клыкастик, столько истинных до него похоронил, как он вообще выдержал столько потерь, как он умудряется оставаться столь живым и улыбчивым? Не до конца доверяя менталисту, — лучше быть параноиком, чем влипнуть самому и поставить под удар близких, — Шастун с вампкубом остались на той же лестничной площадке, только на всякий случай скрылись под чарами невидимости. Родных позвонил в шестьдесят четвёртую квартиру и дождался, пока ему откроют, — кем он при этом назвался, Антон так и не запомнил, да и какая разница вообще? — после чего, установив зрительный контакт с Димой, осторожно, будто к пугливой лани, протянул руку к его лицу и коснулся щеки. Ничего необычного, всякое ментальное воздействие легче произвести с прикосновением к объекту. Невидимый, но вполне ощущаемый Арсений чуть крепче сжал его руку в своей, и Антон тоже усилил хватку, в то же время легонько поглаживая большим пальцем. Всё-таки невозможно не переживать за исход дела, ведь психика Позова сейчас целиком и полностью пребывала в руках апатичного менталиста. Кто знает, расколдует он их друга или сделает хуже? Наконец Родных убрал руку, разорвал визуальный контакт и как ни в чём не бывало попрощался с Димой. Подождав, пока дверь закроется и тихие шаги Позова устремятся вглубь квартиры, Антон развеял невидимость. — Ну что? Менталист покачал головой. — С ним поработал специалист той же ступени, что и у меня. Я сумел разве что проникнуть в его разум, посмотреть, какие области были затронуты, и уйти, не оставляя следов своего присутствия. К слову, ему ещё повезло — задели только память, и то крайне избирательно, заблокированы лишь все воспоминания о тебе и обо всём магическом. Никаких новых поведенческих паттернов, никакого вмешательства в характер, никакого подлога в памяти. В принципе, если найдёте менталиста шестой ступени, он без проблем справится. Поблагодарив Андрея, попрощавшись с ним и убедившись, что он покинул подъезд, Шастун обернулся к вампкубу и высунувшимся из стены — так и знал, что подглядывают! — призракам. — Бедный Димочка… — опечалилась Ляся, и Паша ободряюще приобнял её. — И что теперь? — Арсений смотрел ему в глаза с надеждой на чудо. Плох тот боевой маг, который не имеет плана Б. — Есть у меня один могильничек… — заговорщицки проскрипел Шаст, пародируя любимую присказку своего наставника. Никто ничего не понял, так что заинтригованные представители разномастной нежити уставились на него с ещё бо́льшим любопытством, страхом и надеждой. — В смысле, есть у меня запасной вариант, не идеальный, но за неимением кухарки… Оборвав себя на полуслове, Антон достал из кармана подаренный ему на день рожденья телефон и набрал четвёртый сверху номер, шедший сразу за контактами «! Арс», «! Зятёк» и «! Мама». Только бы не автоответчик!.. Услышав знакомое «Алло?», Шастун почувствовал себя легче, будто часть способности к левитации вернулась. — Привет. Очень нужна твоя помощь. Приезжай.