Чудные соседи

— Значит, пора поведать о сути дела, ради раскрытия которого меня сюда и направили. — Давно пора, — фыркнул Елик, но Антон благоразумно проигнорировал его выпад: наверняка ведь из-за боли в старой ране мучается, тут помочь со снятием симптомов надо, а не язвить в ответ. Как все разойдутся, надо будет сделать ему массаж — зря, что ли, целитель его этой технике учил? Впрочем, это подождёт. — Итак, Ведомство направило меня сюда, чтобы я раскрыл подозрительную гибель некоего Антона Иванова, — начал Шаст, раскрывая блокнот на страницах с февральскими записями. — Он был немногим старше меня, учился в местном филиале Академии, с самого выпуска и до дня своей смерти работал в том же отделении, к которому приписали меня. Словом, рядовая биография местечкового мага. Восьмой уровень, четвёртая ступень ментала и земли, коллеги отзываются о нём как о довольно хитроумном и умелом иллюзионисте, со всеми был в хороших отношениях. Словом, ничто не предвещало, однако чуть меньше года назад, второго ноября, его труп нашли на заброшенной стройке: торчащий из стены штырь пронзил его череп, выйдя через глаз. На несчастный случай не тянет — самому так не упасть, я видел фотографии, та арматурина именно что на уровне лица торчит, так нанизаться, будто шашлык на вертел, можно только если тебя толкнули. Но фишка в том, что никаких следов постороннего воздействия не обнаружено: нет следов вмешательства людей, нечисти или нежити, остаточного магического шлейфа тоже не зафиксировано. — Не мог же он сам прийти и об эту железяку суициднуться! — не стерпев, перебил его Кожевин, по-волчьи удивлённо наклоняя голову набок. Соболевский тихонько отодвинулся вместе со стулом в противоположную от оборотней сторону, чуть потирая глаза и нос. Неужели у вампиров тоже бывает аллергия на волчью шерсть? — Не мог, — согласился Антон, — слишком ненадёжный способ: в таких условиях легче шишку набить или немного покалечиться, чем лишить себя жизни. Если бы Иванов хотел покончить с собой, он бы выбрал более простой и надёжный способ. В общем, стартовая информация никаких ответов не даёт, сплошные вопросы. Вдобавок после недавних событий мы уже точно знаем, что в деле замешан менталист пятого уровня, а значит, изначальным данным, собранным моими коллегами из участка, верить нельзя: кто знает, с какого момента они попали под влияние менталиста? Ведь необязательно даже быть под полным контролем, достаточно и незначительного воздействия: стереть из памяти воспоминание о каком-нибудь важном нюансе, заставить забыть снять отпечаток магии, отдать улику преступнику, подделать фотографии… Вариантов масса. Так что я стараюсь опираться только на те факты, в подлинности которых я имел возможность убедиться лично. А в плане Иванова таких фактов довольно мало: жил, пропал, считается мёртвым, но его могила пуста, Макар тому свидетель. Отложив огрызок карандаша, Воля негромко проворчал что-то, и Антон, не расслышав его из-за хмыканья устроившегося по соседству Лангепаса, переспросил его. — Говорю, у нас по кладбищу столько мертвецов разгуливает, что не удивлюсь, если каждая вторая могила пуста, — повторил Паша. — Зато из моей, блин, устроили какую-то гастарбайтерскую коммуналку — штук пятьдесят покойников сожгли, наверное. Не кладбище, а полигон для съёмок очередного фильма про зомби-апокалипсис. — Прямо какой-то маг Шрёдингера, — прокомментировал Дима, и Серый кивнул, соглашаясь с его словами, и вновь положил свою большую волчью морду на его колени. — То ли жив, то ли мёртв, непонятно. — А если и жив, то на чьей стороне? — поддержал его Макар. — Он ведь может как главным злодеем оказаться, так и героем вроде нашего Шастунишки, точно так же расследующим это дело. — Я бы на это не рассчитывал, — мрачно усмехнулся Антон. — В таких делах лучше брать за основу самый отстойный вариант, у него больше всего шансов оказаться правдой. Устав сидеть, он поёрзал, устраиваясь на стуле поудобней, откинулся назад, потягиваясь и едва ли не роняя на Арсения оставшийся на коленях блокнот. Хорошо ещё вовремя спохватился, придержал — хоть вампиру блокнот что слону дробина, всё равно ведь клыкастику было бы неприятно получить им по голове. — В общем, об Иванове мы знаем лишь то, что он считается мёртвым, могила пуста, а предположительная смерть наступила, согласно Димкиным расчётам, в ту ночь, когда ни один землевик по доброй воле не пойдёт дежурить — в пик воздуха. Капитан Махно и Женька Кожевин синхронно поморщились, явно примерив ситуацию на себя. — Ангел, я закончил с портретом, — с улыбкой оповестил Арсений, оборачиваясь и протягивая листок с результатами своих художественных трудов. Не удержавшись, Антон первым делом посмотрел на обратную сторону бумаги, где красовался набросок, в лаконичных линиях которого легко угадывались его собственные черты — изобразительное мастерство клыкастика ничуть не пострадало. Лишь после этого маг вгляделся в получившийся фоторобот и разочарованно вздохнул: лицо было ему незнакомо. Овальной формы, без особых примет: ни шрамов, ни родинок, форма губ и носа настолько обычная и неприметная, что мигом ускользает из памяти, да ещё и крупные солнечные очки надёжно закрывают глаза и брови. Никаких зацепок. По краешку уха чиркнуло призрачным холодом — Пашка склонился посмотреть на изображение преступника, спустя пару секунд подтвердив, что получилось очень похоже. — А ты там что нарисовал? — поинтересовался Антон у привидения, памятуя, что Воля тоже что-то там калякал. — Да ерунда, — отмахнулся призрак, в то время как вампкуб уже взял со столика Пашин рисунок, чтобы передать своему истинному. Художественными талантами Арсения Паша и при жизни-то не обладал, но по его схематичным наброскам стала понятна разница в росте похитителей, да и телосложение тоже немного прояснилось, ведь та же полнота и то бывает разной: у кого-то живот большой, а ноги худые, будто в яблоко пару спичек воткнули, у кого-то жирок больше на заднице и бёдрах откладывается, а то и вовсе равномерно по всей фигуре размазывается… Да и псевдополнота, вызванная сокрытием в теле подготовленных растительных техник, тоже по-разному выглядеть может. Ещё на рисунке призрака было приблизительное изображение машины, которой воспользовались похитители, Воля всё сокрушался, что не может вспомнить точный цвет и номера, но это не было так уж важно для расследования — когда в деле замешан менталист высокой ступени, он может воспользоваться чьим угодно транспортом, ему ведь достаточно увидеть водителя с подходящим автомобилем и как-либо вступить с ним в контакт: поймать взгляд, прикоснуться, заговорить… — Даже немного жаль, что лицо твоего похитителя мне незнакомо. Если бы им оказался кто-то из участка или менталистов, которых я подозревал, было бы проще, — подытожил Антон. Заметив, что вампкубу некуда сесть (из-за всех этих перемещений Соболевского и Кожевина единственный свободный стул остался где-то далеко, и чтобы до него добраться, нужно было перешагнуть через журнальный столик и каким-то образом преодолеть монументальное препятствие в лице сидящего в кресле капитана Махно, окружённого своего рода рифами из стульев, Чеха и его кузена-артефактора), Шастун сгрёб Арса в охапку, усаживая себе на колени. Так ведь обоим удобней: и суккубий голод медленнее подберётся к пальцам, и клыкастик не будет ноги напрягать, когда все вокруг сидят. — Я так понимаю, подозрение падает на местных магов вашего Ведомства? — риторически спросил Соболевский откуда-то из-за спины Арсения — чтобы не загораживать своему истинному обзор, клыкастик устроился на его коленях боком, оказавшись спиной к отсевшему подальше воспитаннику и лицом к обоим оборотням, так что лица низкорослого вампира Шастун не видел. Угукнув, Антон в общих чертах рассказал о боевых магах из участка, краем глаза подмечая, что Кожевин методично конспектирует его слова. — Алексей Смирнов, воздух три, вода четыре, эксперт-криминалист, по совместительству библиотекарь и лаборант. Смуглый, худощавый, с острыми чертами лица. Закрытый и недоверчивый; учился вместе с Ивановым, был его другом и напарником. В бою слабоват, но находчив; хорошо метает ножи. — Игорь Коваленко, менталист-водник четыре-четыре, помощник следователя. Невысокий, хрупкий, улыбчивый, на щеке ближе к носу есть заметная родинка. Разговаривает со скоростью пулемётной очереди, в бою активно пользуется обеими стихиями, любимый приём — устроить ментальный натиск и под шумок атаковать подходящей по ситуации водной техникой. — Павел Виноградов, растения и вода четыре-четыре, следователь. Невысокий, рыжеволосый, носит очки, женат, ждёт прибавления. Любит использовать виноградные лозы где надо и не надо. — Эд Мацаберидзе. Вообще Эдуард, но для всех просто Эд. Огонь шесть, земля четыре, самый сильный среди местных и поэтому всегда берёт на себя полнолунные дежурства. Атлетичного сложения, смуглый, с крупным носом, щетину обычно бреет, оставляя усы и небольшую бородку. В манере боя чувствуется приличный такой опыт. — Сергей Викторович Садовников, растения и ментал три-три. Самый слабый в участке, занимается бумажной работой, также заведует ведомственным имуществом. Среднего роста, полноват, выглядит старше остальных. — Слава. Полное имя — Вячеслав Дусмухаметов, кажется. Стихии не знаю, внешность не видел — Слава начальник отделений в нескольких окрестных городах, так что управляет дистанционно. Тин-Тин тихонько зевнула, прикрывая рот ладонью и чуть ли не ложась на плечо мужа — выслушивать описания совершеннейших незнакомцев ей было скучно. — Мда, негусто, — подытожил Отставнов, приобнимая супругу. — А что ты успел накопать до того, как ты уехал к нам на свадьбу и в твоё отсутствие всё здесь пошло наперекосяк? — Поначалу особых подвижек в расследовании не было, я лишь изучал данные и по возможности проверял предоставленную информацию, — честно признался Шастун. — Но потом случилось одно печальное происшествие, которое, тем не менее, позволило неслабо продвинуться вперёд. Сделав паузу, он нашарил взглядом Лясю. Девушка сидела на краю журнального столика, точнее, зависла в нескольких сантиметрах над столешницей, и, уловив его вопросительный взгляд, закусила губу и решительно кивнула — справлюсь, мол, рассказывай давай. — В июне убили нашу Лясю, — тяжело выдохнул Антон: говорить о смерти хорошей подруги было тяжело, даром что подружились они лишь после того, как она стала призраком. — Какой-то менталист, прибегнув к сильному гипнозу, заставил её выброситься из окна прямо посреди процесса выпекания пирожков. Паша первый обнаружил… её и позвал меня, а я уже вызвал коллег. — А я думала, вы с самого начала вместе были, — удивилась Кристина. — А ты, Паш, когда умер? Отставнов бросил на неё укоризненный взгляд, видимо, подразумевая, что такие вопросы неприлично задавать призракам. — Больше года назад, первого апреля, — пожал плечами Воля, не видя в этом вопросе чего-то слишком личного или деликатного. — Я раньше в шестьдесят третьей жил, это после смерти она досталась государству и таким образом Ведомству, а изначально моей была, вон тот же Арсюха подтвердит, мы с ним ещё при жизни знакомы были. — И как же ты умер? — не унималась Тина. Антон давно привык к её бесцеремонному любопытству и теперь, внутренне посмеиваясь, наблюдал за тем, как давний напарник по полётам пытается не закатывать глаза. Сколько там они были знакомы до свадьбы? Год-два? Маловато для того, чтобы понять, что Кристинку не переделаешь, и смириться с некоторыми её заскоками. Ничего, лет через пять окончательно свыкнется… — Меня собственный перфекционизм довёл, — Паша кривовато улыбнулся, чуть крепче сжимая в ладони тонкую Лясину руку. — Я окна мыл и вывалился. Огромный волк поёжился, боязливо прижимая уши к голове и пряча нос под ладонь Димы — высота по-прежнему пугала его привязанную к земле гномью сущность. — А почему я об этом не знал? — удивлённо переспросил Позов, и все местные переглянулись, будто рассчитывая найти ответ на чьём-то лице. Антон не видел в этом ничего необычного: ему самому истосковавшийся без общения Пашка ещё при знакомстве свою историю выложил, а тот же Арсений и сам её знал, он ведь не первый год в этом доме живёт. Макар с Серёжей тоже, наверное, хотя бы немного наслышаны были об этом трагическом происшествии. А Димке-то откуда про это знать? В свою трёшку он переехал осенью, когда Воля уже полгода как вёл призрачное существование, а с волшебной стороной мира стоматолог столкнулся уже позже, в феврале-марте, когда призрака не так сильно тянуло говорить обо всём подряд. Вот и получилось как-то само собой, что все знали о том, как и когда Воля стал привидением, а он нет. — Слууушайте, — протянул Позов с самым что ни на есть интригующим видом, — а что если Паша тоже выпал не сам? На пару секунд в комнате повисла такая тишина, будто все в вампиров превратились — кажется, никто даже не дышал. — А ведь такой вариант вполне возможен, — Антон первым рискнул нарушить потрясённое молчание. — По сути, если бы не следы ментального вмешательства в разуме Лясиной соседки и не всякие подозрительные детали вроде того, что обычно люди не отрываются от готовки, чтобы выпрыгнуть в окно, тем более молча. Даже самоубийцы и те, как правило, не могут удержаться от короткого вскрика, я пару раз спасал таких придурков прям в полёте, один с крыши сбросился, другой с моста — и оба орали, пока летели, один даже матом крыл… В общем, если бы не всё это, мы бы и про Лясю могли подумать, будто она стала жертвой несчастного случая или решила покончить с собой. Другое дело, что при таком раскладе я не могу понять мотивы предполагаемого убийцы. С Лясей-то мотивов куча: она красивая девушка — преступник мог подбивать к ней клинья и обидеться на отказ; она жила в соседнем подъезде со мной — злодей мог убить её хотя бы для того, чтобы запутать, отвлечь моё внимание от основного расследования, продемонстрировать своё превосходство… А ещё, если я правильно помню, тело нашей подруги некому было забрать из ведомственного морга, так что, полагаю, близких родственников у неё нет, а убийцей или его подельником может оказаться и кто-то из дальних, затаивший обиду или жаждущий наследства. Лясь, у тебя при жизни было что-нибудь мало-мальски ценное? — Да откуда? — всплеснула руками девушка, на мгновенье отпустив Пашину ладонь. — Мы же не в старинном английском детективе, где сплошь богатые лорды с фамильными особняками и кучей слуг, где убийцей наверняка оказывается чопорный дворецкий, неприметный садовник или франтоватый племянник старенького лорда. А у меня мама библиотекарь, папа историк — простая, самая обычная семья… Была. — Ляся ухватилась за руку возлюбленного с такой силой, что, будь они оба живы, костяшки её пальцев побелели бы, а сам мужчина вынужден был бы приложить усилия, чтобы сдержать болезненное ойканье. — Я на первом курсе училась, когда их не стало. Ехали к друзьям на дачу, попали в аварию… Мне на память только родительский дом остался, да и то цена ему — копейки, он больше как память о счастливом детстве ценен, а для любого другого человека это так, никому не нужная халупа в сельской глухомани. Ради такого имущества никто не пошёл бы на убийство. — Некоторые и за бутылку водки убить готовы, — хмыкнул Елик, потирая разнывшееся плечо. — А ведь квартира Паши отошла Ведомству, да и менталист наш с Ведомством связан, — подал голос притихший было Кожевин. — Всё равно не вяжется что-то, — отмёл его предположение Шастун, поудобней перехватывая Арса за талию. — У мало-мальски талантливого менталиста дофига других способов жильём обзавестись. Вон я когда местных небоевых менталистов опрашивал, столько вариантов видел! Один внушил бабульке, что является её внуком, другой уже который месяц забесплатно в гостинице живёт, третья вообще из себя суккубку какую-то строит, под её чарами любой богатый мужик запросто ей квартиру и машину отпишет! Зачем менталисту такие сложности — искать одинокого человека, продумывать убийство так, чтобы его приняли за несчастный случай, и при всём при этом всё равно нет никакой гарантии, что имущество покойного отойдёт именно ему! Невыгодно это, нелогично, возни много, толку мало, а наш преступник та ещё продуманная скотина. Вон как чётко всё спланировал: за один короткий визит в наш двор устроил поджог, похищение с последующим покушением на убийство, принудительную трансформацию оборотня, Путаницу для Лукерьи, потерю памяти для Поза и точечную амнезию для всех жителей подъезда. Не стал бы он по такой ненадёжной схеме действовать. Рыжеволосый грозовик принялся нервно перекатывать в ладони маленькие шаровые молнии, голубую, лиловую и оранжевую, а это было верным признаком назревающей идеи, уж Антон-то хорошо это изучил за годы совместной работы. — Знаете, я ведь троечником был, разгильдяем, — медленно начал Отставнов, — на третьем курсе декан меня наругала за то, что я, мол, талант в землю зарываю: электричество-то мне всегда было интересно, а воздух я качать ленился, так что со времён поступления на боевой факультет с минимально необходимой третьей ступенью по обеим стихиям в плане владения воздухом ни капли не вырос. Шастуну было странно осознавать, что давний напарник когда-то был таким лентяем. Это ж надо — на третьем курсе одну стихию оставить на той же ступени, что была при поступлении! Всё-таки правильно наставник говорил, потомственные маги часто относятся к магии как к должному, спустя рукава. Сам Антон ради становления сильным магом из кожи вон лез: от природы у него были задатки, но, как и у многих самородков, до них ещё нужно было добраться. Загоревшись мечтой стать боевым магом, Шаст очень огорчился, когда узнал, что на боевой факультет берут лишь тех, кто на момент поступления достиг шестого уровня: по прикидкам Вадима Палыча, огонь у Антона был слабенький, даже то возгорание случилось лишь из-за горючих синтетических материалов да особо мощного пика стихии, совпавшего с полнолунием и, кажется, то ли лесными пожарами, то ли извержением вулкана где-то в Азии. Именно поэтому с пятнадцати до семнадцати лет Шастун каждую свободную минутку уделял тренировкам, а все каникулы проводил у Галыгина. Старания дали результат: к моменту поступления обе его стихии достигли третьей ступени, в сумме давая столь желанный шестой уровень, служивший пропуском на факультет его мечты. Но и поступив, Антон не стал расслабляться. Вокруг было полно других магов, более опытных, более одарённых, более умелых. Кому захочется уныло тащиться в хвосте? Боевики — народ решительный, амбициозный, с другим характером в эту профессию и не идут. Стараясь стать если не лучшим, то хотя бы крепеньким середнячком, Шастун выжимал из себя все соки: воздерживался от прогуливания пар, даже если дико хотелось пропустить хоть разочек, старательно впитывал знания, регулярно тренировался… Недостаток таланта компенсировал полученными знаниями, скромный запас волшебных сил — смекалкой, а пробелы в знании магических нюансов, которое потомственные маги впитывали чуть ли не с молоком матери, он компенсировал фамильным шастунским упорством и усердием. И лишь на старших курсах в какой-то момент осознал, что в своей попытке догнать ровесников сам не заметил, как перегнал и вырвался далеко вперёд. Вадим Палыч им безумно гордился: вырастив троих своих детей и полтора десятка таких же, как он, самородков, наставник как никто другой знал, что сила мага гораздо больше зависит от того, насколько он сумеет раскрыть свой талант, а не ограничена щедростью или скупостью природы. Закончив Академию, Антон, конечно, сбавил темп: взрослая самостоятельная жизнь, работа в Пятёрке, а затем и в отделе внутренних расследований — всё это жрало уйму времени и сил. Однако саморазвитие по-прежнему держало высокие позиции в списке его приоритетов, пусть он уже не лез вон из кожи, чтобы достать до поставленной планки. После портала его целью было полное восстановление магических сил, и регулярные занятия позволили ему вернуть приличный уровень магии на полторы недели раньше прогнозируемого срока, хотя, конечно, абсолютное восстановление станет доступно лишь через несколько дней, к годовщине применения портала, как раз к тому времени и побочные эффекты обмена пройдут… А там, глядишь, они с расследованием разберутся, и тогда можно будет спокойно поставить себе новую цель: достижение шестой ступени в обеих стихиях. Потенциал есть, так почему бы и нет? Тем более что в свете новых обстоятельств шестая ступень виделась особенно привлекательной: основные слабости его вампкуба — тополь и огонь. Достигнув следующей ступени в магии огня, Антон сможет прикосновением поделиться с ним своей несгораемостью — от чужого огня это защитит лучше, чем браслет, его-то пусть и нельзя расстегнуть против воли застёгивавшего, но разрезать вполне возможно. А новая ступень воздуха позволит без проблем поднимать в воздух груз, равный собственному весу — тоже полезное умение, ведь за счёт чуть меньшего роста и большей мышечности клыкастик как раз весил ровно столько же, сколько и сам Шаст. Если вдруг Арса в очередной раз угораздит соприкоснуться с тополем, хотя бы нести его домой будет легче — ухватил обеими руками и полетел, всё удобней, чем пешком тащить… Тем временем Отставнов уже закончил с лирическим отступлением и перешёл к сути. — …другие-то выбрать могли, а мне она навязала тему, дословно уже не вспомню, что-то насчёт анализа старинных и современных методов перманентного усиления воздушной стихии, — вещал грозовик, ласково поглаживая притомившуюся и, кажется, даже придремавшую на его плече Кристину. — Короче, я это всё вот к чему: в одной книге упоминался способ с человеческими жертвами. Декан, конечно, ознакомившись с первым черновиком курсача, посоветовала мне выбросить этот фрагмент, мол, нет смысла рассматривать в работе запрещённые ритуалы, если только не метишь на должность академического учёного-теоретика, а меня же всегда практика привлекала. Однако я немного помню детали ритуала: на роль жертвы подходят только обычные люди, обязательно стройные и живущие в радиусе полуверсты от чего-то там, забыл уже, то ли от места хотя бы небольшого природного подъёма воздушной стихии, то ли от ещё какой-то хрени, но точно на воздух завязано. И умереть они должны непременно от травм, полученных при падении с большой высоты, обязательно при свете солнца, да ещё и с датами там как-то на старинные магические праздники завязано, типа родился до, а умер после… — Ну-ка, ну-ка, — ведун заинтересованно подался вперёд, — скажите-ка мне, ребятки, когда вы родились, а когда призраками стали? — Четырнадцатого марта родился, первого апреля умер, — спокойно пожал плечами Воля. — У меня день рожденья двадцать восьмого июня был, — поделилась Ляся, — а вновь увиделась с Пашей я ещё в начале июня, дату не помню, не до неё мне было. На пару секунд призадумавшись, Макар энергично взмахнул рукой. — Совпадает ведь всё! Ты, Волюшка-Воля, незадолго до Остары родился и вскоре после неё и умер, а Лясенька твоя родилась после Ли́ты, а злодею, получается, попалась за несколько дней до. Сошлось всё! — Получается, наш мудоблядский отступник убил вас обоих, чтобы прокачать своё владение воздухом? — медленно проговорил Антон, позволяя осознанию сей странной и страшной правды лучше уложиться в голове. — И суккубов эта гнида убивала с похожими целями, только ради ментала. Бедняга Микки погиб, Арс выжил практически чудом — и всё это только потому, что какому-то хрену было влом тренироваться?! Он чувствовал, как в венах огнём закипает злость, воспламеняя и ту часть его магии, что циркулировала сейчас в теле вампкуба. Шастун всегда ненавидел тех, кто ради достижения своей цели готов пойти по головам. Особенно после того случая на четвёртом курсе, когда компашка хитрожопых пятикурсников крупно его подставила, и он едва не вылетел из Академии. Если б не привычка записывать всё, что не касается учёбы, изобретённым им самим шифром, плакала бы его мечта стать боевым магом. К счастью, ректор Светлаков не стал спускать дело на тормозах, так что каждый получил по заслугам. Жаль, здесь, в этом городе, нет могущественного и мудрого мага, который легко решит все проблемы за них. Впрочем, чем они хуже? Восемь магов, ведун и разношёрстная компания нечисти да нежити — если не по отдельности, так сообща и дело раскроют, и коварным планам злодея воспрепятствуют, ума и сил хватит. — Возможно, действия преступника затронули не только нас с соседями и беднягой Микки, чтоб ему в раю ложе удобное досталось да любовник пылкий, — сдержанно добавил вампкуб. — Быть может, нашему волхву известны обстоятельства смерти биологической матери Миши? — Ничего общего, — покачал головой Макар. — Я узнавал, её зарезал какой-то псих буквально в соседнем с её домом дворе. Обычно-то суккубам воры-насильники-убийцы не страшны, чары берегут, но с агрессией душевнобольного даже чарам не справиться. — Бедная женщина, земля ей пухом, любовник страстным пламенем, — сочувственно вздохнул вампкуб, на что Позов удивлённо поднял брови, и устроившийся неподалёку Кожевин принялся вполголоса объяснять специфику некоторых типично суккубьих выражений. Так-то у соблазнителей не было своей собственной религии, каждый верил кто во что горазд, разве что с некоторыми поправками на нюансы суккубьей природы, однако и без религии чувствовался приличный такой культурный пласт: свои пословицы, поговорки, традиции воспитания детей, свадебные обряды и поминальные ритуалы… Неудивительно, что Арсений желал покойным сородичам обрести достойного партнёра на том свете — ни один половозрелый суккуб не мыслит своей жизни без того, с кем можно было бы разделить постель, и все как один верят, что страсти найдётся место хоть в глубокой старости, хоть и вовсе после смерти. И, глядя на то, как собственнически Паша порой обнимает Лясю, с довольным видом утягивая её куда-то в стену или потолок, за пределы видимости, Антон всё чаще думал, что суккубы правы — любви и сексу даже пребывание по ту сторону от жизненной черты не помеха. — Вы вот говорите — Микки, а кто это вообще? Друг ваш? — полюбопытствовал Чех, лениво играясь с вытащенным невесть откуда мотком медной проволоки, толстой и мягкой. — Сейчас продолжу про расследование рассказывать, и ты всё узнаешь, — заверил его Антон, только теперь замечая, что свободной рукой ухватился за запястье своего клыкастика — в том самом месте, где, как он знал, скрывается шрам. — Давай в темпе тогда, а то забодали отвлекаться на что ни попадя, — вздохнул Игорь, отламывая кусочек проволоки и зачем-то предлагая его механическому соколу, которого его кузен-артефактор всюду брал с собой, мотивируя это тем, что здоровенному металлическому Васечке в одиночестве скучно и страшно. При виде медного «червячка» сокол офигело вытаращил круглые каменные глаза и снисходительно ударил лапой по протянутой руке, будто негодуя, что ему такую гадость предлагают. Чех обиженно надул губы, и под его взглядом оброненная на пол полоска меди поползла к нему и, преодолев густой длинный ворс мягкого ковра и добравшись наконец-то до протянутой к ней руки Чехова, обернулась вокруг его пальца простеньким, ничем не примечательным колечком. — Итак, гибель нашей Ляси заставила меня активней взяться за расследование, — энергичней приступил к рассказу Шастун. — Поняв, что в деле замешан менталист не ниже четвёртого уровня, я запросил список всех зарегистрированных в городе менталистов, но из-за бюрократических проволо́чек получил их ой как нескоро. Пока я ждал список, занялся установлением контакта с местными общинами нечисти и нежити, ведь, как говорит Косяков, любые магические происшествия находят резонанс в нелюдской среде. — Кто-кто говорит? — вдруг вскинулся притихший было Елик. — Косяков? — Ну да, Косяков Денис Геннадьевич, он вёл у меня в Академии детективно-следовательское дело, да и курсом моей переподготовки тоже он занимался, — подтвердил Антон. — Обалдеть! Получается, тебя Дениска учил? — просиял целитель, но тут же поморщился, схватившись за больное плечо. — Я лет сорок как потерял с ним контакт, а жаль, мы же на одном курсе учились, под общими знамёнами воевали, пуд соли вместе съели! Потом обязательно расскажешь мне, как он там! Согласно кивнув, Шастун продолжил рассказ. — Итак, сначала мы с Арсом под видом суккуба и его не-истинного партнёра отправились на суккубий вечер обмена. Слухами земля полнится, так что, потолкавшись среди соблазнителей, мы узнали о безвременной кончине молодого привлекательного суккуба по имени Микки. Делом о его смерти, как оказалось, занималась обычная полиция, а не Ведомство, так что, воспользовавшись удостоверением, я без труда достал все связанные с ним бумаги и, разузнав всё необходимое, отправился исследовать место смерти бедняги. Им оказался гараж на северной окраине, неблагополучный, скажу я вам, район, словно бы застрявший далеко в девяностых. А в гараже я обнаружил следующие странности. Во-первых, ржавая облупленная дверь гаража открылась беззвучно, явно какой-то воздушник заглушку наложил, ведь иначе на зов истощённого суккуба сбежалось бы полрайона желающих помочь бедолаге. Я снял образец магии, но независимого эксперта в городе нет, а самому не до экспертизы было — сами знаете, процесс долгий, нудный, а у меня то дежурство очередное, то следующий разведывательный поход, то Тинина свадьба, то вампкуба стырят — недосуг, в общем. Если что, он до сих пор у меня, всё как положено, в изолирующей кедровой шкатулке, а она в тревожном портфеле клыкастика, так что как определимся с расследованием, те, кому делать нефиг, могут взять на себя экспертизу. Маг-оборотень черкнул пару строк у себя на бумажке, видимо, чтобы не забыть, и переспросил: — Ты сказал «во-первых». А во-вторых? — Спасибо, что напомнил, — улыбнулся давнему другу Шаст. — А во-вторых, в тех же самых гаражах тусовалась компания гномов-автомехаников. Кстати, Арс, среди них и твой приятель из театра был, ну тот, у которого одной фаланги пальца нет. — Митя, что ли? — удивился вампкуб. — Ты что-то путаешь. У него ни машины нет, ни прав, и вообще он не автомеханик, а врач-окулист, а на досуге булочки печёт и всю театральную труппу угощает. Прямо с коробкой выпечки в автобус садится у себя на конечной и едет в театр. Серый нервно замотылял хвостом — не завилял, как радостная собака, и не задёргал самым кончиком, как раздражённый кот, а именно что замотылял, хлёстко и рвано. Помнится, в их студенческие годы Кожевин в ночь перед особо сложным экзаменом порой перекидывался волком и бродил по коридору общаги, точно так же беспокойно размахивая хвостом, и это продолжалось до тех пор, пока не успокаивался окончательно, убаюканный монотонным движением мимо однообразных дверей и стен. — Серёже очень не нравится то, что у двух совершенно разных гномов обнаружилась подозрительно одинаковая травма, — перевёл Елик. — И у нашего капитана есть соображения на эту тему. Откашлявшись, капитан Махно сообщил, что среди землевиков ходят слухи, будто амулет из кости гнома, причём обязательно живого на момент её изъятия, способствует улучшению владения этой стихией. Сам он, конечно, не проверял, но порой на телах поверженных отступников видел талисманы, на первый взгляд сделанные из вполне себе невинных материалов — базальт, обсидиан, гранит, разного рода кварцит… Однако бывалый маг земли легко отличит обычный кусочек горной породы от фрагмента гномьей кости. На этих его словах Серый тоскливо вздохнул, и окружающие безо всякого переводчика поняли, что гном сочувствует искалеченным сородичам. — Получается, преступник работает на усиление: воздух, ментал, теперь вот, как выяснилось, земля… Видимо, владение землёй прокачивает себе лидер, которого Арс нарисовал, а противоположную ей стихию воздуха взял на себя тот из его приспешников, который и накладывал заглушку на гараж и подвал. Пока не знаю, кто воздушник, его толстый подпевала или некто третий, но это уже детали, — заявил Антон, листая галерею в телефоне, чтобы продемонстрировать остальным полное совпадение сфотографированных потолочных символов с теми, что были изображены на иллюстрации в книге. При этом он старался держать мобильник так, чтобы клыкастику не было видно экрана — зачем лишний раз сыпать соль на рану? В галерее, по сути, были фотки двух типов: с теми символами, что вампкуб за время своего заточения наверняка успел возненавидеть, ведь они ассоциировались с истощающим одиночеством и болью, и многочисленные селфи с Ирой, оставшиеся с тех времён, когда Шастун ещё с ней встречался — тоже весьма болезненная для Арсения тема. — Полагаю, в мой клуб вы вовсе не ради знакомства пришли? — полуутвердительно спросил Соболевский. Наверняка ещё и брови при этом приподнял, но Антон этого не видел — все эти логические размышления да пережёвывание давно произошедших событий утомили мага настолько, что он, забив на всё, закрыл глаза и уткнулся в плечо сидящего у него на коленях вампкуба. Почему-то так было легче. — Именно, — подтвердил Шаст, не открывая глаз и не меняя позы. — Визит к вампирам оказался на удивление приятен, но, увы, бесполезен для дела. Не спорю, знакомство с вами с Ромой оказалось весьма кстати, равно как и несколько бокалов «Бескровной Мэри», но лично я бы с удовольствием обошёлся без разговоров обо всякой ерунде типа вампирской моды на подпиливание клыков, равно как и без встречи с мадам Вермэ́й. — Подпиливание клыков? Бред! — раздражённо бросил Соболевский. — Клыки для уважающего себя вампира что достоинство для мужчины — его краса, гордость и важный для дела инструмент! Сравнять клыки с человеческими — всё равно что добровольно согласиться на кастрацию. Немыслимо! Оторвавшись от плеча вампкуба, Антон вопросительно посмотрел на Арса, ища подтверждение или опровержение слов Ильи. — Я редко общаюсь с другими владыками ночи, огонёчек, — с извиняющейся улыбкой пожал плечами Арсений. — Большинство из них слишком жёсткие, хотя, конечно, мои мастер и неофит всегда были приятным исключением. Боюсь, мои представления о вампирском обществе застряли где-то веке эдак в девятнадцатом, а молодое поколение вампиров я не слишком-то понимаю. К примеру, как можно не знать хотя бы приблизительные значения подвесок для сенарже́на? — Меня Арс учил сообразно многовековым вампирским традициям, — пространно начал Соболевский, — однако, будучи главой клана, я держу руку на пульсе, так что в курсе всех современных вампирских веяний. Например, лет десять-двадцать назад было модно иметь целую свиту трэллов, а сейчас гораздо более статусным считается наличие одного-двух фаворитов, которые служат добровольно, без гламора, и обладают какими-нибудь интересными талантами… Во многом поэтому ваше появление в клубе произвело фурор — уж кого-кого, а боевого мага-огневика в роли фаворита не может себе позволить никто… кроме, как выяснилось, нашего эксцентричного графа Попова. А что касается человеческой длины клыков, так я замечал, что в последнее время вампиров с такой особенностью стало больше, но склонен считать, что это последствие каких-то неформальных конфликтов. Серьёзные претензии принято высказывать на клановом собрании, а мелкие споры вампиры частенько решают напрямик: подерутся на кулаках, без применения оружия, пар спустят, да и успокоятся. Проигравший потом недели две, а то и три, короткими клыками щеголяет, до человеческой-то длины зубы быстро отрастают, особенно если лишний раз крови хлебнуть, а вот оставшиеся миллиметры навёрстывают значительно дольше. — Странно, а мне казалось, в тот раз, когда я случайно тебе клык выбил, через пару дней улыбка уже как новенькая была, клыкастая, — задумчиво протянул Антон, обращаясь к вампкубу. В мгновение ока Арсений одним прыжком оказался на ногах и развернулся, перехватывая кинувшегося на мага Соболевского. Шастун не успел даже толком осознать происходящее, лишь по позвоночнику пробежал холодок опасности. Казалось, ещё секунду назад вампкуб в расслабленной позе нежился у него на коленях, а где-то там, за его спиной, сидел на стуле вполне себе мирный Соболевский, но миг — и всё изменилось: вампир бросился на Антона с кулаками, стул с грохотом отлетел куда-то в сторону, а клыкастик молниеносно отреагировал, одной ладонью заблокировав предназначавшийся его истинному удар, а второй заломив свободную руку бывшего воспитанника. Антон вскочил, готовый драться или бежать, если потребуется. — Мало тебе, что на голодном пайке суккуба держишь, так ещё и руки распускаешь?! — зло выплюнул Соболевский, прожигая его взглядом поверх Арсова плеча и порываясь высвободиться из захвата, но вампкуб держал крепко. — Он. Мой. Истинный, — с нажимом отчеканил Арсений, делая шаг вперёд, на Илью, и по-прежнему удерживая его, тем самым вынуждая того отступить. В ответ вампир лишь свирепо оскалился. — Я уже извинился за тот случайный удар, — честно признал Антон, не зная, что ещё может сделать в сложившейся ситуации: с одной стороны, боевой опыт подсказывал, что от разозлённого вампира следует держаться подальше, и в то же время его магические инстинкты требовали скорее коснуться Арса, чтобы оказаться под защитой родной стихии. Но как быть, если оба вампира, свой и чужой, в одной и той же стороне?! — Антон не виноват, — подтвердил вампкуб, но Соболевского это не убедило: — Не выгораживай его! Каким-то чудом вывернувшись из захвата, он рванулся к магу. Шастун отскочил, стараясь сохранить дистанцию, хоть с учётом вампирской силы и скорости это мало чем могло помочь. Арсений метнулся наперерез, вовремя пресекая его атаку и свободной рукой вцепляясь в опрометчиво открытую шею вампира. Разгорячённый праведным гневом, Соболевский пытался вырваться, добраться до обидчика своего мастера, но вампкуб держал мёртвой хваткой. — Пусти! Он тебя ударил! — яростно хрипел вампир, одной рукой силясь разжать удерживающую его за горло ладонь, второй в то же время продолжая бесплодные попытки дотянуться до Шастуна. — Не трожь! — ощерился Арс, сжимая его глотку так сильно, что для живого человека это могло бы оказаться смертельным. По рукам вампкуба уже бегали искорки, прожигая рукава рубашки — первый признак неистовой ярости у огневиков, при котором от потери самоконтроля отделяют лишь считанные секунды. Гнев пламенной стихии неукротим и опасен, поэтому магов огня первым делом учат справляться с ним. Арсения никто не учил. — Илья, это было давно, случайно, и я уже искупил свою вину, — зачастил Антон, торопясь скорее сгладить конфликт: негодование Соболевского лишь подольёт масла в огонь, а клыкастик, подгоняемый суккубьим инстинктом защиты своей пары, и без того уже на грани бешенства. Тщетно. Вампир по-прежнему не верил его словам; из-за перекрытого дыхания нежить не мог говорить, но по-прежнему испепелял его взглядом, скалился и не оставлял попыток достать обидчика. Арсению становилось всё сложнее удерживать воспитанника, по напряжённым рукам вампкуба скакало всё больше искр, но он продолжал стискивать шею Соболевского. Обезвредить, не причинив изрядного количества боли и травм, всегда сложнее, чем просто убить. Осторожно подойдя к Арсению со спины, так, чтобы Илья при всём желании не мог дотянуться до мнимого вампкубоугнетателя, Антон мягко коснулся ладонью шеи своего клыкастика. — Арс, — негромко, ласково, будто баюкая, позвал он, — всё в порядке, мой хороший, расслабься. Ты рядом, а значит, наш огонь защитит меня, твой друг не сможет мне навре… — он осёкся, увидев, что в глазах чуть обернувшегося на его голос вампкуба пылает пламя гнева. Вампкуб был в буквальном смысле доведён до белого каления, внутренний огонь вырывался наружу, застил глаза белым пламенем, раскалённым, как сверхгорячий фаербол. Глаза полыхали так ярко, что было больно смотреть, в их ослепляющей белизне уже чувствовалась примесь синевы, и Антон знал — когда огонь полностью окрасится синим, пути назад не будет, предмет безудержного гнева сгорит синим пламенем и рассыплется прахом. А потом Арс придёт в себя и увидит, что натворил. И возненавидит себя за то, что убил того, кого любил как сына, кому больше века был лучшим, ближайшим другом. Плотнее прижав ладонь к шее Арсения, Шастун попытался было перетянуть пламя на себя, впитать хотя бы часть, тем самым хоть немного ослабив, но разбушевавшейся стихии не было дела до его зова. — Клыкастик… — с дрожью в голосе прошептал Антон, — пожалуйста, Арс… Из наставлений Галыгиной, а затем и профессора Ахмедовой, Шастун хорошо помнил, что есть два способа выйти из состояния пламенного гнева: либо испепелить раздражитель, либо представить себя в эдаком личном раю, месте максимального комфорта и уюта, месте, где тебе хорошо и спокойно, где ты счастлив. Прибегая ко второму способу, Антон всегда представлял, будто сидит у костра во дворе дедушкиного дома, обнимая бабушку и чувствуя, как она укрывает его краем своей шали, ласково гладит по голове и называет Антошей. Однако вампкуб второго способа не знал. Впрочем… Не раздумывая, Антон приник к своему клыкастику, прижался всем телом, мягко обвивая руками его напряжённую фигуру, укутывая нежностью своих объятий, оставляя на его шее лёгкие, невесомые, будто дуновение ветерка, поцелуи и ласково шепча: — Клыкастик, — касание губами, — родной мой, — ещё один поцелуй, — я с тобой… Синеватые всполохи исчезли — не то Арсений потихоньку успокаивался, не то от близости ярко-белого пламени, ослепляющего даже сквозь закрытые веки, Антон на время утратил способность различать цвета. Осторожно, ни на миг не разрывая физического контакта, Антон перетёк так, чтобы оказаться между вампкубом и его жертвой, заслонить с глаз долой невысокую фигуру прекратившего трепыхаться Соболевского, и принялся осыпать поцелуями лицо Арсения. Ослеплённый ярким пламенем и обильно текущими из глаз слезами, он целовал вслепую, наугад: где светит — там Арс. — Арсюш, пожалуйста, разожми руку, — тихо просил он, перемежая слова с поцелуями. — Я так хочу оказаться в твоих объятиях… Вампкуб медлил, не меняя позы и не отпуская бывшего воспитанника, но фантомное гудение пламени в его венах как будто пошло на спад. Или показалось? Антон уже не мог быть ни в чём уверен, ему просто было страшно за своего клыкастика: чем дольше пылает огонь ярости, тем больше вероятность неприятных последствий для его носителя. Не зная, что ещё ему предпринять, Антон интуитивно воззвал ко всей доставшейся ему суккубьести, пытаясь понять, чего ещё может хотеть вампкуб, чего недостаёт ему для счастья, и почувствовал верный ответ. — Ааарс, — выдохнул он в самое ухо, чуть задевая губами аккуратную раковину словно в дразнящем недопоцелуе, — я исполню любое твоё желание… — для надёжности повторил медленно и тягуче: — Л ю б о е. Секунда. Другая. Третья. За спиной рухнул наземь, судорожно откашливаясь, помилованный вампир. Освободившиеся руки обвили Антона в ответных объятьях, крепких и бережных, горячая ладонь нежно провела по щеке. — Ангел мой… Ты плачешь?..