Do you feel cold and lost in desperation? You build up hope, but failures all you’ve known. Remember all the sadness and frustration And let it go. Let it go. Ты чувствуешь холод, потерянность и отчаяние? Ты пытаешься строить надежду, но терпишь одни неудачи? Вспомни все свои печали и разочарования И отпусти их… Отпусти их… Linkin Park — Iridescent
На улице становилось всё холоднее: скоро первый снег накроет Коноху белым покрывалом. Осенний ветер обвевал лицо Сакуры, щипая за бледные щёки до покраснения, спутывая волосинки перед глазами паутиной. Она не помнила, как долго так стояла: неподвижно, будто статуя, вдумчиво всматриваясь в то, чего, по сути, даже не видела. Перед глазами было словно матовое стекло, сквозь которое Сакура замечала лишь очертания деревьев, расплывчатые контуры зданий; движение размытых точек, наверное прохожих, что спешили по своим делам, и вовсе не опознавалось её стеклянным взором. В мыслях царил дичайший кавардак, и Сакура, морально уставшая бороться с внутренними проблемами, навалившимися на неё со всех флангов, просто позволяла этому вихрю раздумий захватывать её в плен. Конечно, случалось подобное не в самые подходящие моменты, к примеру в этот: она стояла на верхних ступеньках железной стремянки, держа в руках часть ярких бумажных декораций, которые должна была повесить на протянутую над центральной улицей проволоку. Харуно пару раз моргнула, очнувшись, выдыхая небольшое облачко пара. Сквозь невидимый вакуум вновь начали пробиваться звуки: грохот с ближайшей стройки, голоса проходящих внизу жителей и обрывки диалогов её друзей, что также помогали с подготовкой церемонии. Осмотрев потерянным взглядом местность, Сакура напомнила себе, зачем пошла волонтёром на эту каторгу: заметно восстановившуюся после войны и нападения Пейна деревню украшали в честь инаугурации нового Хокаге — Какаши-сенсея, — и она не могла не приложить руку к его празднику. Внизу слышался голос Ино, которая на следующий день после панихиды мастерски нацепила маску собранности и принялась за то, что умела делать лучше всего: она, как самопровозглашённый лидер их коллектива, следила за выполнением работы, контролировала все процессы и, разумеется, срывалась по пустякам. Правда, никто не смел ей возражать; Ино так пыталась пережить смерть отца, и ей легче всего было сделать это проверенным методом вымещения горя: командуя другими, выплёскивая своё раздражение на генинов, а не через слёзы в подушку. Сакура же пришла сюда в надежде отвлечь свой разум от всепоглощающих размышлений на болезненные темы; физический труд должен был этому поспособствовать, ведь он, как гласила мудрость, облагораживает. Но, точно как и дома, она неосознанно проваливалась в прострацию, не в силах противостоять гравитации мыслей. Она старалась не придавать значения мелким деталям, но мозг делал это автоматически, словно вешал бирки на события из весьма недалёкого прошлого, а если конкретно: обдумывались исключительно похороны Наруто и то, что произошло во время разных стадий церемонии. И если внедряться в ещё бо́льшие детали — её мысли заполнял лишь Саске Учиха и тот его поступок. Возможно, для него это было пустяком, который Саске-кун даже не заметил, не придал значения старым приметам, гласящим о неудаче, сопутствующей тому, кто уронит кость усопшего, но факт оставался фактом: он поймал кость, чем спас Сакуру от стыда и неудачи в будущем. Конечно, она почти не верила в эту суеверную чушь, но всё равно где-то в сознании традиционное воспитание не позволяло полностью закрыть глаза на подобные нюансы. Наконец, его жест спас её от привселюдного мимолётного позора: клуша, даже не смогла палочками удержать кость, не говоря уже о том, что это были останки Наруто, её лучшего друга. О каком неуважении воспевали бы старушки-болтуньи после панихиды, увидев они ту оплошность. Благо всё обошлось без дальнейших приключений, но это не значило, что Сакура могла остановить себя от мысленного анализа жеста Учихи. Он спас её от неловкого положения, потому что хотел это сделать, или же это была обычная реакция собранного человека на беспорядок вокруг него? Саске-кун мог механически поймать тот кусочек, в принципе, даже не думая о её благе, что звучало как более вероятная версия произошедшего. Но Сакура надеялась на иное. Только эти чувства ни к чему хорошему её не приводили. Учиха был вне зоны доступа, вне досягаемости; запертый в тюремной камере, куда без специального приказа не пропустят даже врача, случись что со здоровьем Саске-куна. В данный момент его мог навещать только Хокаге. Сакура так и не смогла определиться, как именно относиться к Учихе: с одной стороны, он был её другом, мужчиной, которого она любила; размышлять на тему того, влюблена ли, Харуно не хотела. От таких мыслей больше душевной боли, чем пользы. Возможно, позже, когда осознание потери Наруто уляжется, не будет столь свежим в этой повседневности, чтобы прикрепляться ко всему, что она делала: решениям, которые Сакура принимала, начиная с принудительного подъёма с кровати утром и заканчивая очередной бессонной ночью и отказом от длительного общества родителей. Исходя из первой стороны монеты, Сакура понимала, что отворачиваться от Саске-куна она не могла, не должна. Он по-прежнему оставался для неё дорогим человеком, о чём твердили те бессвязные мысли, витающие вокруг инцидента на похоронах. Он не единожды отвергал её, обижал, но и проявлял едва уловимые жесты заботы, на что глаза закрыть она не могла. А вот другая сторона монеты уверяла в обратном: необходимо начинать принимать жестокую реальность. Учиху в лучшем стечении обстоятельств запрут в карцере. Ей придётся смириться с потерей второго самого близкого человека и питать себя наивными мыслями о том, что Саске-кун, стоя в шаге от казни, хоть на секунду задумался о ней — это уже высшая форма самовнушения. Она лишь дурит себя этими мечтами, впрочем, ничего нового в таком поведении Сакура не видела. Поэтому, окончательно запутавшись в том, что она должна испытывать по отношению к Учихе и что чувствовала на самом деле, Сакура старалась избегать связанных с данной темой разговоров. Она успешно держалась нейтральной стороны в беседах с друзьями, хотя те особо и не напирали. Для многих война закончилась не без потерь. Шикамару и Ино похоронили своих отцов; Сай лишился первого лучшего друга, в чём она могла ему посочувствовать, попытаться разделить его боль, ведь они оказались в похожем положении. Но Сай не был знаком с Узумаки с детства, он не мог вспомнить вместе с ней старые проделки Наруто, как то коронное: разрисованные руганью лица Хокаге. Остальным одноклассникам было заметно неловко говорить на тему любого из её товарищей по команде. Сакура ощущала это кожей, замечала в отведённых взглядах и болтовне ни о чём. Правда, был в Конохе человек, которому после войны было ещё хуже, больнее в сердце и грустнее на душе, чем Сакуре. После панихиды Хинату никто не видел. Киба и Шино сегодня кратко сообщили, что ей нездоровится, поэтому она не покидает отцовский дом; кто-то сказал, что в особняк вызывали врача. Сакура сомневалась, что дело было только в плохом самочувствии. Хината потеряла двух самых важных мужчин в своей жизни: Неджи, с которым за последние годы они сблизились духовно, и балбеса Узумаки, в которого Хьюга была по уши влюблена ещё с детства. Такой удар мог для начала повергнуть Хинату в депрессию. Сакура не могла даже представить того, что поможет Хьюге залечить глубокие раны в сердце. Наверное, как и всем, ей нужно время, чтобы справиться со своей скорбью и осмелиться вернуться в круг друзей. — Сакура? Точно по щелчку, она вздрогнула, благо прижималась бёдрами к стремянке, что удержало её на месте. Захлопав ресницами, Харуно взглянула вниз: рядом с ящиками, в которых им принесли из резиденции декорации, стояли Ино, Сай, Тен-Тен и Шизуне-сан. Рок Ли, который с самого утра пытался зарядить всех окружающих своим оптимизмом, энергией и силой юности, незаметно для Сакуры покинул главную улицу Конохи, наверное, по поручению Яманаки. Чуть нахмурив брови, Харуно изучила лица четвёрки. Сай, как обычно, не выражал ничего наводящего на ответы. Он стоял рядом с Ино, с кистью в руке, с кончика которой на грунт успело упасть несколько капель жёлтой краски. Тен-Тен даже не старалась скрывать тёмные и красные круги вокруг карих глаз, созданные солёными слезами и бессонными ночами. Она выглядела неловко, точно оказалась очевидцем того, что ей не нужно было знать и видеть. Тен-Тен потупила взор, отворачиваясь к коробкам со сложенными бумажными фонариками. Во взгляде Ино виднелось недовольство, а Шизуне-сан выглядела обеспокоенной. Вспомнив, что её задачей было развесить какие-то декорации на проволоке, Сакура поспешила закончить начатое, но в руках вместо красивого фиолетового цветка оригами оказались разорванные и сжатые клочья бумажки. Погружённая в размышления, она незаметно испортила украшение, вымещая на нём повышенное волнение и замешательство. Должно быть, стоящие внизу озадачились именно этим интересным поведением. Сжав губы в тонкую полоску, Сакура раскрыла пальцы, позволяя холодному ветру подхватить куски и унести их спиралью над крышами домов. Остатки оригами вмиг взлетели вверх, скрываясь из виду. Шмыгнув носом, Харуно крепко вцепилась пальцами в стремянку и начала спускаться вниз. Видимо, терапия трудом ей не помогала, а может, просто выбор занятия был неверным. Надо было отправиться на стройку или в каменоломню. Там бы от её грубой силы было больше пользы, вот только она по-прежнему не восстановилась, как показывали осмотры. Сейчас, наверное, пришло время ещё одного подобного экзамена, что не сильно радовало Харуно. — Шизуне-сан, — поприветствовала её Сакура, спрыгнув с последней ступеньки. — Что-то случилось? — Пришла проверить твоё самочувствие, — ответила та, помахав формой отчёта для больницы. — Мама твоя сказала, что ты сегодня на свежем воздухе. — Да, решила… проветриться, — потупив взгляд, ответила Харуно. — Мы можем пойти ко мне домой, раз уж это очередной полный осмотр. — Ближе будет в моём магазинчике, — вмешалась Ино, что явно старалась воздержаться от подслушивания разговора, но так и не смогла. — У меня ключи с собой, по привычке ношу, хоть мы сейчас и не работаем. Поздняя осень не цветочный сезон, увы. — Спасибо, так будет удобнее, — замерзая на холодном ветру, поспешно согласилась Шизуне-сан. — У меня ещё дел невпроворот! — Ну тогда пошли, — хмыкнула Яманака, повернувшись к Тен-Тен с инструкциями и списком дел. — Просто дай ключи, тебе не обязательно с нами идти, — вполголоса сказала Сакура, хмуря брови. — Ещё чего, лобастая! Так я тебе и позволю отлынивать от работы. Ты ведь после осмотра домой пойдёшь, я даже не сомневаюсь! А мне помогать кто будет? Между прочим, это ответственная работа. Погодите пару минут, сейчас я вернусь. Промолчав, Сакура просто мысленно смирилась со странным поведением Ино. Та ещё, как в детстве, примерно во времена обучения в Академии и их ярого соперничества за симпатию Саске-куна, показывала данные черты своего характера: надменность, немного стервозности и отчётливые попытки помыкать кругом подруг, показывать, что лучше их. Не скажешь, что в предвоенное время Яманака кардинально поменялась, но всё же смерть Асумы-сенсея повлияла на команду Ино-Шика-Чо, сделав каждого по-своему взрослым. После той потери Ино заметно изменила приоритеты, а во время войны и вовсе показала, на что способна как шиноби. Сакура гордилась подругой — это неоспоримо. Ино при потребности и желании умела быть серьёзной и рассудительной; она была умной, хоть и следила больше за внешностью, чем за разумом. А сейчас ей, видимо, хотелось просто-напросто побыть той, что раньше, ведь в старые времена такое поведение поднимало ей настроение, улучшало самооценку. Сакура не могла винить её за такое решение и прекрасно понимала, что эта наигранность Яманаки долго не продлится: наступит день, когда маска даст трещину. Оставалось вытерпеть проблески старой Ино и дождаться момента, когда её отпустит самообман, когда смерть любимого папы больше не будет мучить её сердце. Очевидно, каждый из них должен пережить свои утраты и каким-то образом отыскать тот рубеж, черту внутреннего состояния, после которого будет не так больно, одиноко и тоскливо. Сакура не могла дождаться дня наступления этого облегчения. — Кстати, Сакура, завтра после обеда Какаши-сама хочет тебя видеть в кабинете Хокаге, — сказала Шизуне-сан, направляясь в сторону цветочного магазина. — Почему? — Не уточнил, просто попросил передать тебе это сообщение. — Хорошо, — засунув руки в карманы кофты, кивнула Сакура. Они добрались до лавки семьи Яманака и, открыв старый замо́к не с первой попытки, что отображало её настоящее внутреннее состояние, Ино впустила их внутрь, щёлкнув включателем. Пыльные лампы осветили пустые деревянные столы, сложенные на полу глиняные горшки и железные вёдра, в которых обычно стояли цветы. В воздухе пахло грунтом, плесенью и сыростью. Ино поспешила обойти прилавок, звеня ключами у кассового аппарата. Она делала вид, что очень занята, точно это мама попросила её что-то проверить в записях по торговле, когда на самом деле Ино прислушивалась к каждому тихому слову, дожидаясь вердикта из уст Шизуне-сан. Это был весьма странный способ проявления заботы, но Харуно всё же смогла распознать за этим спектаклем истинные мотивы подруги. Яманака старалась не оставлять её одну дольше чем на полчаса. Начиная с окончания церемонии погребения, Ино всегда находилась рядом, в своей манере присматривая за Сакурой, опекая теми же приказами и надменным поведением. Она старалась показать, что, невзирая на смерти их любимых, жизнь продолжалась, что ничего, по сути, не изменилось. Пускай они и соревновались в прошлом из-за любой мелочи — всё это детская чепуха. Ино беспокоилась за неё, и чем происходящее не доказательство их дружбы? За такое Харуно была очень благодарна. Она почти не чувствовала себя одинокой, увы, не всегда. Повернувшись, Сакура скрыла улыбку и слегка поёжилась от неприятного холода в комнате. Шизуне-сан поставила шаткий стул посреди помещения и указала на него рукой, приветливо усмехаясь, точно успокаивала обеспокоенного пациента. Сакура в таком обращении не нуждалась, лекарей она не боялась, тем не менее была благодарна за заботу. Сняв с себя кофту, она села на стул, выпрямив спину, и замерла в ожидании процедуры. Шизуне-сан отложила бумаги на стол и протянула к ней свои холодные руки. Это был не первый подобный физиологический экзамен. Вот уже неделю Шизуне-сан приходила к ней домой, записывала результаты в тот глупый бланк и относила главному врачу больницы Конохи. Сакура прекрасно понимала, зачем всё это делалось, но ей всё же порядком надоедало чувствовать себя нездоровой. Физически она не замечала недомогания, может, только в плане бессонницы, с чем придётся ещё побороться. Душевно она старалась пережить всё в одиночку, ведь у каждого были причины для скорби и страданий. Сакура не хотела взваливать свои проблемы на чужие плечи. Она даже не могла себе позволить выговориться Ино. Харуно была уверена, что, как только врач скажет, что она полностью восстановилась, — ей хоть в чём-то полегчает, она сможет оставить одну из причин для волнения позади и приняться за сортировку остальных. Потупив взор, она осмотрела происходящее. В комнате появилось зелёное свечение, исходящее от ладоней Шизуне-сан. Сакура прикрыла веки, делая глубокие вдохи и выдохи, максимально расслабляясь. — Хм… — Что-то не так? — спросила она, протянув руку за кофтой, натягивая одежду на страдающее от мурашек тело; Шизуне-сан поспешно отстранилась. — Твой Бьякуго должен был уже хоть немного проявиться: бледное очертание, словно мазок золы, но всё же форма должна наблюдаться. — Возможно, я перетрудилась тогда во время сражения с Кагуей и после тоже… Да и прошла всего неделя, чуть больше, после завершения войны… — Нет-нет, Цунаде-сама объяснила мне, на что нужно обращать внимание при осмотре. Не будь ты шиноби, конкретно нинздя-медиком, я бы не придала этому особого значения, но так как для тебя правильная работа тенкецу существенно важная… Мне кажется, у тебя проблема с системой каналов чакры. — Это как понять? — раздался голос Ино, которая, скрестив руки на груди, не отрывала взгляда от происходящего в её лавке. — Это значит, что Цунаде-сама должна лично взглянуть на состояние тенкецу в теле Сакуры. Есть вещи, которые врачи в больнице не исправят. Как вы обе знаете из тренировок с Цунаде-самой, тенкецу чрезвычайно малы. Их не может разглядеть ни аппаратура, ни хвалёный Шаринган — только Бьякуган способен отчётливо видеть эти точки, — нахмурив чёрные брови, ответила Шизуне-сан. — Возможно, ты права, и твоё тело скапливает чакру дольше обычного, всё же индивидуально, нет точных данных или параметров. А возможно, Бьякуго не проявляется из-за проблемы, которая появилась уже после выписки из больницы. Но прежде чем паниковать, нужно установить точный диагноз. На вид ты полностью здорова, поэтому не нужно волноваться. Так что, Сакура, завтра после беседы с Какаши-самой останься в кабинете. Я сообщу Цунаде-саме обо всём, и мы будем искать проблему и выход. Ты, главное, не переживай, хорошо? Машинально кивнув, Сакура уставилась вдаль, даже не моргая. Видимо, в список того, что у неё забрала война, можно добавить ещё одно: её способности.* * *
Впервые за полторы недели он шёл домой, пока ещё не стемнело: небосвод приобрёл насыщенные краски оранжево-розовых тонов, с тёмными облаками, что клубились полосами, как дым. Деревья в парке плавно покачивались от порывов ветра; трава пожелтела, а в воздухе пахло влажным грунтом, осенней листвой и дождём. Хатаке неспешно передвигался по вымощенной новой брусчаткой аллее в парке. Восстановление Конохи радовало глаз, и, как будущего Хокаге, его это не могло не заставить ликовать. Строительство продвигалось в бешеном темпе, почти без инцидентов, что заставляло Хатаке вздыхать с облегчением. Он прекрасно осознавал, что одним внешним видом Коноху на ноги не поднять. Деревня Скрытого Листа должна возродиться из пепла, осколков и руин, чтобы вновь быть наравне с другими великими нациями, если не лучше. И, разумеется, Коноха будет развиваться в плане экономики, технологий, внутренней системы транспорта и торговли, чтобы улучшить стандарты жизни обитающих здесь людей. Это будет нелегко сделать, но попытаться стоит — выбора нет. Такие планы на будущее подталкивали Какаши к мысли, что их исполнение буквально станет делом всей его жизни, и он был готов пойти на такую сделку. Впереди ещё много работы: ему предстоит перепроверить и, если нужно, восстановить экономические связи Страны Огня с другими деревнями, большими и малыми; открытие отстроенной Академии было на носу, чтобы будущее поколение шиноби могло как можно раньше продолжить учёбу; поддержание мирных договорённостей с другими великими нациями тоже дело не из лёгких; особенно этот пункт будет тяжело соблюдать, если после суда Учихи Коноха окажется на стороне выигравших процесс. В частности, Какаши подозревал, что проблемным государством точно окажется Страна Молний и вторая, которая проголосует за казнь Саске. Но пока приговор не вынесли, беспокоиться причин не было: всё равно продумать всевозможные выходы из будущего нелёгкого положения невозможно. Даже такой стратег, как Шикамару, вряд ли сможет предвидеть абсолютно всё. В состоянии постоянной нестабильности Страна Огня не может расслабиться ни на минуту. Необходимо всё время быть начеку, ведь ситуация в послевоенное время могла поменяться в любой момент. Поэтому Хатаке решил, что, когда непосредственно столкнётся с какой-то глобальной проблемой, вот тогда и будет принимать решение — не раньше. Он остановился, повернув голову, и осмотрел расстелившиеся внизу улочки и дома Конохи. Вечерние огни один за другим зажигались, напоминая своим мерцанием светлячков; монумент с лицами Хокаге нависал над деревней, будто предыдущие Тени Огня бдительно следили за своими потомками. Какаши никогда не мечтал стать Хокаге — это были фантазии Обито. Ещё до начала войны Шикаку Нара пытался выдвинуть его кандидатуру на эту позицию, разумеется, только чтобы не допустить пришествия к власти Данзо. В то время данная перспектива совершенно не обрадовала Хатаке. Он, по правде говоря, не видел себя в роли защитника Страны Огня, но Шикаку считал иначе, а он был мудрым человеком. И вот теперь, пережив уже не первую свою войну и последовав предсмертному наставлению Обито, Какаши был морально всего на крупицу больше готов занять эту должность, чем раньше, хоть и считал, что, потеряв Шаринган, был не более полезен для защиты деревни, чем рядовой шиноби. Но сейчас Коноха нуждалась в Хокаге, чья роль не заключалась в военной обороне. Стране нужна административная организация, ведь вступив в альянс с другими великими нациями, они буквально прекратили ненужные кровопролития. В плане поддержания хрупкого мира и восстановления Конохи он считал себя достаточно компетентным, пусть и не лучшим кандидатом. Но времени на споры и переизбрания не было. Какаши решил последовать по этому пути, занять должность Хокаге, тем более что это было мечтой Обито и Наруто. Если не ради себя, то ради них он был готов. Подняв голову, Хатаке взглянул на сумеречное небо, на далёкие бледные звёзды, что пробивались сквозь тучи. Было тяжело осознавать, что он не сможет полностью исполнить волю Обито: Узумаки не займёт эту должность следующим, а иного достойного шиноби пока что на горизонте не было. Конечно, так будут говорить многие, ведь общество будет принципиально игнорировать тот факт, что Саске Учиха своей силой, талантами и интеллектом вполне подходящая кандидатура на роль следующего Хокаге. Разумеется, никто даже не вспомнит о нём, ведь нукенину не место в восстановленном и беззаботном мире, особенно в деревне, которую Учиха не так давно грозился сровнять с землёй. Только за такое радикальное высказывание Саске даже не рассмотрят на должность, разумеется, если бы он не был осуждён за совершённые против Пяти Наций преступления или даже если бы был оправдан, что было бы возможно сделать, будь Наруто жив-здоров. Репутация Учихи была словно острым топором, который нависал над шеей Саске и в подходящий недоброжелателям миг мог чётко попасть куда надо. Само собой, это были лишь размышления Хатаке, не более, но если бы он мог выбрать себе наследника, если бы был уверен в том, что оставит деревню и жителей в надёжных руках, конечно, с учётом того, что Наруто погиб, то этим человеком стал бы Учиха. Но, к несчастью, обстоятельства работали против такого будущего, и Какаши это прекрасно понимал. Однако, как это часто случалось, в учёт он не взял своего третьего ученика: Сакуру Харуно. Могла бы она занять должность Хокаге? Наверное, Сакура себя никогда не видела в том кресле, точно как и Хатаке до недавних пор. Она была ученицей Годайме и Рокудайме Хокаге, чрезвычайно талантливым медиком, у которого было перспективное будущее. Во многом Харуно напоминала ему Цунаде-саму, но только время покажет, насколько они похожи и захочет ли Сакура внедряться в эти административные дебри. В данный момент ей необходимо восстановить силы, отдохнуть после войны, найти новую цель в жизни. Какаши настолько забегался с делами, со сбором материалов для суда и попытками разговорить Саске, что вспоминал о Харуно реже, чем хотелось бы. С тем, как всё складывалось, они и вовсе будут видеться исключительно по работе, что было ожидаемо, но от данной мысли на сердце Хатаке было тяжко. Сакура сильная куноичи, но даже таким личностям нужно надёжное плечо, мудрый совет или просто общество друга. Она уже потеряла одного важного человека, на кону стоял вопрос с Учихой. В итоге из людей, с которыми Харуно проводила больше всего времени, которые были ей как родные, останется только он, Хатаке Какаши, круглосуточно занимающийся обязанностями Хокаге. Сакура окажется совершенно одна, ей придётся сближаться с новыми людьми, что не всегда легко, особенно после стольких горьких потерь. Она может замкнуться в себе, спасаясь от боли. Как наставник, Какаши чувствовал себя ответственным за судьбы оставшихся двух учеников. Он активно занимался проблемой Учихи, но, как всегда, меньше времени уделял Сакуре. Да что лукавить, он и вовсе не интересовался её делами со дня её выписки из больницы. Так было и раньше: Наруто и Саске почти всегда были в центре каких-то событий, за ними постоянно нужно было следить в оба глаза, останавливать драки, учить уму да разуму. А вот Сакура на их фоне терялась, осознание чего оставило ложку дёгтя в спокойных мыслях Хатаке. Вполне возможно, что она думала, будто ему ровным счётом наплевать на неё. Но так как учеников у него осталось двое, Какаши не видел причин, по которым не мог хоть немного исправить ситуацию в лучшую сторону. Наконец, эта троица действительно была для него родной, ведь другой семьи у него давно не было. Опустив голову, Хатаке продолжил передвигаться в сторону своей квартиры. Завтра у него была запланирована встреча с Шикамару, Саем и Сакурой. После обсуждения плана действий касательно суда Саске он выделит немного времени, чёрт, даже объявит полдник, только чтобы побеседовать с Сакурой, убедиться, что у неё всё в порядке. Хоть один из его учеников должен остаться в этом мире счастливым, и, кажется, у неё были все шансы занять это почётное место. Усмехнувшись под маской, Хатаке ускорил шаг, намереваясь добраться до дома как можно быстрее и наконец-то поспать больше, чем четыре часа в сутки.